Cергей Лукьяненко "Конкуренты"

Довольно долго я думала, что это не Лукьяненко, а какая-то подделка. Нет, я еще могу понять, что сюжет дурацкий и неинтересный, а окружающий мир прописан очень минималистично. Я еще могу понять, что герой в конце не спасает мир (хоть это и возмутительно). Но полное отсутствие описаний готовки и приема пищи - вот что нонсенс. У Лукьяненко! Я убедилась, что читаю настоящего Лукьяненко, не подделку, только когда в кадре появилась красивая молодая девица - и только затем, чтобы отдаться герою. Вот он, узнаваемый штрих, по которому так легко узнать литературный стиль автора.

Вообще роман наводит на очень смешные мысли. Так и вижу надпись на задней стороне обложки: "Объем цитирования больше, чем у Умберто Эко!" Правда, больше не по качеству, а по количеству. Проще говоря, "Конкуренты" скляпаны из понадерганных из множества разных других источников цитат и заимствований. Из своего там разве что реклама коньяка. А так - от классиков фантастической литературы вроде Карда ("Игра Эндера") и Птерри ("Только ты сможешь спасти человечество") до трешовских ужастиков про злобных инопланетян.

Содержание и качество текста вполне описывается определением "Франкенштейн" Оттуда ухо, отсюда брюхо, сами по себе, может, части и идеи и ничего, но сшиты так грубо и настолько друг с другом не сочетаются, что впечатление остается ужасающее. Притом, что обычно я люблю читать Лукьяненко - отлично расслабляет мозг и при этом не дает скучать. Но тут на 350 страниц текста я насчитала примерно полторы интересных. Увы, даже посмеяться над "величием замысла" (как у автора обычно бывает) не получится как раз потому, что замысел отсутствует как жанр. И если в остальных средних романах есть некая великая идея, скажем, спасения всего мира, то здесь ее нет вообще и не было никогда. Текст на заданную тему, который автор просто "свернул", как только набрал необходимый объем. Написан скучно и плоско, и вот можно не покривив душой сказать, что "ни одной свежей мысли", хотя часть процитированных вещей мне очень нра, но это уж никак не заслуга Лукьяненко. Даже хуже, чем обычно, в общем.

@темы: лукьяненко

---

Джон Голсуорси "Конец главы" 3: "Через реку"

Про первый том я говорила или думала, что он совершенно не задевает меня, просто потому что я не знаю этих людей. С третьим все аккурат наоборот - задевает, и, пожалуй, даже сильнее, чем стоило бы. "Через реку" оказалось неожиданно тяжелее в эмоциональном плане, может, потому что эмоции к героям и ситуации испытываешь в основном отрицательные. Нет, Динни по-прежнему единственная радость и цветок в пустыне, но героиня романа - скорее все-таки ее сестра Клер. И свою антипатию к Клер я не в состоянии никак объяснить логически, просто она мне неприятна и все. Вполне вероятно, что неприятна тем вниманием, которое ей уделяет автор в обход Динни)
Вся эта история с разводом Клер - она тоже скорее неприятна именно читателю, потому автор пытается заставить не только сопереживать, но и задуматься. А если вдуматься, в мою современную мораль все это ну никак не укладывается. Так что по итогам создается впечатление, что история о разводе и всем с ним связанном - это просто много шума из ничего. Возможно, если бы Клер вызывала симпатию, можно было бы порадоваться за нее, но Клер не менее неприятна, чем Джерри. Я, признаться, считаю, что до последнего момента она ведет себя с этим несчастным молодым человеком как последняя сво. И не вижу для нее каких-либо разумных оправданий, кроме того, что все люди эгоисты, конечно.

А Динни по-прежнему очень жаль. Притом, что все, конечно, закончилось хорошо, но это какое-то слишком простое и скучное хорошо, на четверку. Я вот подумала еще: Динни, по сути, как и Ирэн Эрон, вышла замуж за нелюбимого мужчину, который очень любил ее. Вышла просто потому, что так "лучше всем". Поступки вроде совершенно одинаковые, но я вместе с Голсуорси все-таки не сомневаюсь, что у Динни будет отличная семья. Просто потому, что она сама решила и сама готова над этим работать. В этом, мне кажется, смысл и залог. Очень мягкая и нежная концовка, самое чудесное, что есть в книге. Если роман Клер с Тони протекает бурно, шумно, с нервами и отчасти у всех на виду, то у Динни, собственно, никакого и романа-то толком нет. Складывается впечатление, что все было предопределено заранее, просто герои ждали подходящего момента и решали текущие проблемы. Вполне вероятно, что это лучшее течение романа, какое вообще можно придумать

@темы: голсуорси

---

Анатолий Гелескул. Избранные переводы

С некоторых пор я обращаю на переводчиков особо пристальное внимание. И, пожалуй, Анатолий Гелескул - как раз такой переводчик, который достоен этого внимания более, чем кто-либо. Им остается только восхищаться, потому что на таком уровне не переводят поэзию даже люди, которые сами - поэты. А Верлен, Бодлер, Лорка, Рильке, мой любимый Хименес, Галчинский, Шимборская - они все нам известны прежде всего в переводах Гелескула. Если вы видите чужие стихи, звучащие более естетственно и плавно, чем если бы они были изначально написаны на русском, - это перевод Гелескула.
Вообще, мне кажется, более всего его отличает эта ритмичность и плавность, удивительная способность подобрать слова так, что они идеально сочатаются друг с другом, нигде не то что торчащих углов - стыков не видно. Действительно тот случай, когда поэзия льется рекой. Большинство стихов в переводе Гелескула хочется не просто читать, а речитативом, половину вполне можно петь. В его переводах, особенно в испанской поэзии, есть нечто настолько переснное, что они изумительно ложатся на музыку - Лайма Вайкуле и Светлана Сурганова тому подтверждение. Не надо сдвигать никакие слоги, не надо по-уродски переносить ударение, бери стих как есть и пой. Просто восхитительно. И кажется, действительно, так просто, но я не знаю других таких переводчиков поэзии, которым удавалось бы добиться такой простоты и плавности.
Дальше не буду восторгаться, все меня уже поняли Круче Гелескула в переводах поэзии нет никого. Дальше буду просто цитировать.

Франсиско де Кеведо
Пещерой горбясь, горная громада
певучих слез рассыпала каскады,
и обратила каменные скаты
в цевницы влага песенного лада.

Таится нелюдимая прохлада,
немилы ей восходы и закаты -
лишь ты, отшельник, плакальщик пернатый,
единственный, кому бывает рада.

И образ твой и голос, что вначале
был голосом разлуки, а не птицы,
всех одиноких плачу обучали.

Теснины гор и влажные цевницы
ты научил выплакивать печали -
и боль мою возьмешь ты в ученицы.

Райнер Мария Рильке
СЛОВА НА СОН
Найти бы кого бессонного,
присесть на его кровать,
и в детство перенесенного
баюкать и согревать.

И знать одному, как ночь холодна,
когда впереди ни огня.
И вслушиваться, пока тишина
не вслушается в меня.

Хуан Рамон Хименес
Бродят души цветов тпод вечерним дождем.
О ростки желтоцвета по кровельным скатам,
вы опять отогрели заброшенный дом
нездоровым и стойким своим ароматом!

Он как голос, который заплакать готов,
или сказка лесная, с лачугой в низине,
где невеселы краски, и много цветов,
и большие глаза нелюдимы и сини...

Привкус горя навек с этим запахом слит
и возник в незапамятно-давние годы...
Крыша пахнет цветами, а сердце болит,
словно эти цветы - его желтые всходы.

Федерико Гарсиа Лорка
СОМНАМБУЛИЧЕСКИЙ РОМАНС
Любовь моя, цвет зеленый.
Зеленого моря всплески.
Далекий парусник в море,
далекий конь в перелеске.
Ночами, по грудь в тумане,
она у перил сидела -
серебряный иней взгляда
и зелень волос и тела.
Любовь моя, цвет зеленый.
Лишь месяц цыганский выйдет,
весь мир с нее глаз не сводит -
и только она не видит.

Сесар Вальехо
ДЕВЯТИГЛАВЫЙ ЗВЕРЬ
Никогда, человечные люди,
никогда еще столько боли
не таили сердца, стаканы,
буквари, бумажники, бойни!
Никогда так не ранила нежность,
горизонт не стягивал туже!
Никогда огонь так умело
не рядился смертною стужей!

@темы: стихи

---

Джон Голсуорси "Конец главы" 2: "Цветок в пустыне"

Знаете, бывают просто хорошие книги, прочитаешь, подумаешь: да, не зря оно классика - и успокоишься. А бывает, когда вот такие хорошие книги, что называется, попадают в резонанс. С твоей текущей ситуацией, тараканами, самоощущением и тд. И вместо того, чтобы вызвать уважение и восхищение мастерством автора, слегка сносят крышу, притом, что по идее они для этого не предзназначена, эта классика-классика, она, казалось бы, уже настолько всеми читанная, настолько всеобщая, что стала совершенно отстраненной и никак не может сойти за личное открытие. Один раз у меня так попали в резонанс (все было плохо, неопределенно, в перспективе грозила голодная смерть под забором) "Гроздья гнева" - вот это была невероятная жесть.

А сейчас "Цветок в пустыне". Честное слово, я совершенно не предполагала, что Голсуорси может так писать. Более того, до сего момента я была уверена, что он вообще не умеет писать про чувства в целом и любовь в частности, она присутствует у него только как название, в лучшем случае - как помесь расчета и привязанности, собственнического чувства "это мое", как у Сомса. Но вот, я ошиблась, история бедной Динни отлично это доказывает. Великолепная история про любовь, в которой, как часто бывает, 5 % и одна неделя счастья и 95 % и все оставшееся время страданий. Жутко, на самом деле, потому что если смотреть совсем-совсем со стороны, история про то, что два человека на каком-то этапе понимают, что им свое чувство просто не унести, что оно слишком сильно тянет их ко дну. Без него, по одиночке, еще можно выплыть, а вот с ним и вдвоем - никак. Понимают и бросают. Хорошо бы, конечно, писать про любовь, которая "сильнее смерти" и преодолевает любые препятствия, но про нее читаешь и как-то не веришь. А Голсуорси - веришь, потому что именно так и бывает. Если поставить себя на их место и в эту ситуацию - при всей сложности выбора - героев вполне можно понять.

В этой связи, правда, ужасно жалко Динни. Сильнейшая сторона довольно часто оказывается как раз пострадавшей, потому что бросает тот, кто слабее. А Уилфрид не готов поступиться ради своих чувств ни своей гордостью, ни своими привычками. Вообще ничем, ему так удобно, "что написал, то написал", ему-то лично это ничем не грозит. Ей - грозит, но на нее по большому счету наплевать, и принцип "мы в ответе за тех, кого приручили" ему явно неизвестен. Я вполне могу понять увлечение Динни, потому что, действительно, shit happens, и хотелось бы сознательно влюбиться в кого-нибудь другого, "удобного", может, но не получится же. Но понимание никак не мешает мне считать, что в целом Уилфрид повел себя очень трусливо и довольно подло. А Динни просто ужасно жалко, она слишком хорошая, слишком умная и ей слишком много лет, чтобы первый раз обернулся вот так Не знаю, что будет с ней дальше, но боюсь, ее не ждет ничего хорошего. Слишком она, мм, притязательная для этого, пожалуй. Очень грустно.

@темы: голсуорси

---

Джон Голсуорси "Конец главы" 1: "В ожидании"

Чем больше читаю Голсуорси, тем больше мне кажется, что он - самый "английский" автор в мире, квинтессенция всего английского, что вообще можно представить. Скажем так, лучшего английского. Герои Голсуорси - не просто трутни из высшего общества, как часто любят их представлять, и не нечто сверхутонченное, но в то же время они очень сильно отличаются ото всех остальных людей, скажем так, из других категорий. В них есть удивительное сочетание ума, расчета и самоотверженности, любви к своей стране, но без ура-патриотизма, любви к деньгам, но без жмотства или мотовства, любви к власти, но без перехода в тиранию. У них все умеренно, все подчинено строгим принципам гармонии, целесообразности и приличности. Очень... спокойно, пожалуй, лучшее слово. Moderate. Поэтому публика Голсуорси всегда оказывает на меня несколько странное впечатление: c одной стороны, они все очень живые и очень разные. А с другой - их подходы к тому, как надо жить, система ценностей и взглядов настолько расходится и моей и, пожалуй, с нашей общей, что местами довольно трудно их понять.

Например, почему скандал, раздутый в свете из-за одного неприятного замечания Флер Монт еще в "Саге", по своему негативному эффекту для семьи и ширине разошедшихся кругов практически равен скандалу из-за того, что в "Конце главы" другой член семьи Монт убивает иностранца. Замечание и убийство! - однако последствия для Флер были едва ли не более жесткими, чем для Хьюберта.
И так - во множестве мелких деталей. Например, великая власть знакомств, кто с кем вместе учился, чьи жены дружат, а вспомнить еще заслуги прадедушки - для человека современного просто вопиющий разгул коррупции и покрывательства своих. Однако в формате Голсуорси герои настолько искренне воспринимают это как само собой разумеющееся, что невольно начинаешь им верить.

"Конец главы" - это не то чтобы прямое, а скорее косвенное продолжение "Саги", главная героиня в нем - Динни (если не вру, Элизабет), двоюродная, кажется, сестра Майкла Монта. В общем, переходим к той ветви семьи, которая от Монтов На самом деле, "В ожидании" - не лучший перевод названия, потому что "Девушка ждет" куда адекватнее соответствует основному посылу книги. Динни молодая, симпатичная, умная, добрая и очень деятельная. На протяжении тома она ввязывается в два крупных семейных мероприятия, оказывается практически в гуще событий. И при этом - в стороне, потому что оба мероприятия оборачиваются браками членов семьи, а Динни тут достается роль наблюдателя и немного сводника. Между тем ей всего 24 года, она отвергает случайных поклонников и ждет, когда же оно придет))

Правда, за чередой событий понимаешь это только под конец. А по ходу действия книги особо не успеваешь задуматься, чего же все ждут, потому что для ожидания есть и не такие глобальные, но гораздо более насущные причины. Например, ждем приговора по делу Хьюберта, пристрелившего в Южной Америке взбунтовавшегося туземца. Ждем, что станет с сумасшедшим мужем одной дамы. Причем ждем не просто, а очень деятельно, как Динни. Знаете, пожалуй, в этой первой книге Динни мне даже не нравится - слишком уж она деятельная, слишком ей много надо, слишком много она сует нос, откровенно говоря, в чужие дела. Тем более что несмотря на ворох событий, одновременное появление такого количества новых героев не прошло даром: пока пытаешься запомнить, кто кому кем приходится, поначалу трудно уследить за сюжетом. Не говоря уж о том, чтобы принимать его близко к сердцу.
Увы, на момент "Конца главы" любимый мной Сомс давно уже умер, и, похоже, заменить его некому. По сравнению с ним все персонажи кажутся какими-то слишком престными, слишком правильными и преисполненными чувства долга и любви к ближнему. Да и коллизии носят "внешний" характер, а не внутренний, и поэтому не вызывают такой сильной эмоциональной реакции, как, например, отношения Сомса с Ирэн. Пожалуй, поэтому "В ожидании" - одна из самых спокойных в эмоциональном плане книг: в ней ничего не боишься, потому что не знаешь героев и не сочувствуешь им.

Но именно этим, на мой взгляд, Голсуорси и хорош. Он прекрасно и интересно пишет, и при этом практически не задевает за живое. Очень умеренно, очень спокойно - так что его я могу читать подряд в любом количестве, от него не устаешь и он не наскучивает.

@темы: голсуорси

---

Генри Лайон Олди "Песни Петера Сьлядека"

Совершенно очаровательная вещь, очень изящное сочетание формы и содержания. "Песни" устроены как восточные сказки: герой, бродячий музыкант, ходит по городам и весям, встречается с разными людьми, которые рассказывают ему разные истории.

Вот тут надо отдать должное мастерству авторов. Обычно в подобных текстах "внешняя" история довольно занудна и проста, но в "Петере" внешние события, происходящие с самим Петером, ничуть не скучнее внутренних историй. И те, и другие великолепно и прописаны. Вообще у Олди настолько живые миры и герои - при всех кажущихся несообразностях деталей - что невольно очень проникаешься всеми его маленькими мирами и создается полнейшее чувство присутствия, будто ты стоишь там же, в уголочке, и все сам видишь.
Язык - это как всегда полнейшее восхищение, и Олди стоило бы читать даже ради него одного. Изумительное смешение реального и выдуманного, скрытое цитирование и откровенные издевки. У меня складывается впечатление, что по объему цитирования Олди ничем не уступают какому-нибудь Умберто Эко, только Эко за счет этого стал литературой для избранной интеллигенции, а Олди можно прекрасно читать, не комплексуя)) Их цитирование - оно почти всегда носит такой слегка дурашливый оттенок, что невольно фыркаешь и думаешь: вот ведь авторы жгут, а!

Но это - все внешнее, а самое главное, конечно, внутренние истории. Восторг вызывают не только сами рассказы, но и их безумное разнообразие. Такое чувство, что Олди задались целью не то чтобы не повторяться, а написать в рамках заданного мира максимально непохожие друг на друга по антуражу, содержанию и даже стилистике вещи. Отчасти этому способствует то, что Петер скитается много где, и часть историй имеет ярко выраженный географический колорит, но не все так просто, конечно.
При этом у авторов совершенно удивительный подход к рассказам. Все их так или иначе можно назвать "рассказами с моралью", но мораль эта странная, немного вывернутая и в итоге напрочь лишенная морализаторства. Получается ужасно интересно, хоть местами и довольно жестоко. Знаете, как в сказках - не авторских, а народных. Суть которых в том, "как рассказчик докатился до жизни такой". Такой - это то жизни святого отшельника, то убогого калеки, то богача, с минуты на минуту ждущего смерть. Истории очень захватывающие и непохожие. Почти все - изрядно травяные, с причудливым переплетением смешного и ужасного. Пожалуй, лучший аналог - "Вий" Гоголя: c одной стороны, густой, плотный, изумительно красивый текст; с другой - жутко забавно ведь, а с третьей - все-таки страшно. Собственно, одна из Олдевских историй как раз и написана в развитие темы Вия
При этом все истории - очень неожиданные. Даже рассказчика, и того сразу не признаешь среди окружающих Петера людей. А уж угадать, что будет за очередным сюжетным поворотом и в конце - гиблое дело. Это свойство текста всегда вызывает у меня особенное восхищение))

В общем, огромный респект Олди. Потому что это действительно чудо - с одной стороны, написать такую легкую и приятную книгу с таким прекрасным языком, а с другой - написать ее так, что она действительно интересна и захватывает, и ужасает, и смешит одновременно. Пожалуй, я бы с удовольствием прочитала еще десяток историй из этой же серии))

@темы: олди

---

Франц Кафка. Афоризмы. Письма. Дневники

"Афоризмы" "Размышления об истинном пути" - это собственно афоризмы. Причем какие, кафкианские, очень странные, с тяжелым, я бы сказала, оттенком не столько безумия, сколько инаковости. В этих афоризмах очень мало житейской мудрости, применимой ко всем, но очень много самого Кафки, его ощущений и опыта. В них есть злость, и этим они напоминают афоризмы Ницше, но помимо этого в них очень много беспомощность и страха, и это - очень Кафка. Такие афоризмы трудно цитировать, они в той же мере литературное произведение, что и его романы, причем не по отдельности, а в совокупности. Вот здесь, например, я слышу Ницше: "Кто любит своего ближнего, совершает не большую и не меньшую несправедливость, чем тот, кто любит в мире самого себя". А в заключение - прекрасный абзац, который в изложении Превера вполне мог бы стать знаменитым стихотворением о творчестве: "Тебе не надо выходить из дому. Оставайся за своим столом и слушай. Даже не слушай, только жди. Даже не жди, просто молчи и будь в одиночестве. Вселенная сама начнет напрашиваться на разоблачение, она не может иначе, она будет упоенно корчиться перед тобой".
"Он" - это очень станный текст о ком-то не совсем ясном, видимо, об авторе, отождествленном со всеми остальными, с любым случайным человеком. Такое чувство, что этот текст - набор персональных откровений, применимых только к автору/герою. Слишком личных, из личного опыта и переживаний, чтобы сторонний читатель смог понять их или распространить на себя. Я чувствую глубину, но это глубина личного безумия Кафки, а не моего, например.

"Письма к Милене" читать довольно неловко и временами стыдно. С одной стороны, как я понимаю, опубликовать их было решение самой Милены - переводчицы и замужней любовницы Кафки. А с другой, слишком сильно ощущение, что ты подглядываешь в нечто крайне личное, где тебе совершенно не место. Притом, что даже будучи именно письмами, а не романом в эпистолярном жанре, они очень литературны, очень художественны, это нельзя отрицать, но от этого они тоже становятся еще более личными. С другой стороны, эти письма раскрывают личность Кафки как ничто другое, пожалуй.
И тут становится очень жалко их всех, и самого Кафку, и Милену, и всех остальных его девушек. Слишком он - не то чтобы не от мира сего, но слишком болезненный, нервный, суетливый, неуверенный, погруженный в себя. Чтобы находиться рядом с таким человеком, нужно быть совершенно железной женщиной. Если бы письма были романом о любви, героя осудили бы за то, что он по сути любит не столько Милену, сколько свою любовь к ней, и это на самом деле "я не люблю тебя. я просто использую тебя, чтобы быть несчастным". И при всем при том, что в письмах очень много восторга, сильных положительных чувств, это чувства, характеризующие именно несчастную любовь, которая с одной стороны налаждается фактом своего существования, а с другой понимает, что это существование бессмысленно.
А еще в Письмах есть один момент, совершенно гениальное прозрение: "Написанные поцелуи не доходят по адресу - призраки выпивают их по дороге. Благодаря этой обильной пище они и размножаются в таком неслыханном количестве. Человечество почувствовало это и уже пытается это пресекать, с этим как-то бороться; чтобы по возможности исключить всякую призрачность меж людьми и достигнуть естественности общения, этого покоя души, была придумана железная дорога, автомобили, аэропланы, но уже никто не помогает, эти открытия делались уже в момент крушения. Противник же был гораздо сильнее и увереннее, вслед за почтой он изобрел телеграф, телефон, радио. Призракам голодная смерть не грозит, но мы-то - мы-то погибнем под грудой писем и телеграмм". Все так, никакие самолеты не спасут нас от интернета))

"Письмо отцу" - это как сеанс психоанализа. Пятьдесят страниц обвинений от ребенка. За то, что отец был слишком груб, за то, что не выполнял сам им же установленные правила поведения в доме, за мелочные придирки, за издевательский тон, за неодобрительно-презрительное отношение всегда и ко всему. Бывают такие родители, знаете, которые готовы вылить на любого постороннего человека - друга или девушку - ведро грязи только потому, что их ребенок посмел проявить к ним симпатию и интерес. Точно также готовы отрицать (вполь до идиотизма) ценность любого занятия только потому, что их ребенок выбрал это занятие для себя. Которые не могут просто сказать что-то или просто ответить, а обязательно делают это с издевкой и свысока, демонстрируя, что альфа-самец здесь - это они, а не ты. Сложно описать такое отношение общими словами, но Кафка приводит настолько точные примеры, настолько знаковые эпизоды, что, дейстивительно, узнаешь. И это вовсе не мелочные детские обиды, как любят говорить, а действительно очень серьезно, потому что на базе всего этого и формируется личность, и некоторые моменты из детства можно только осознать (что Кафка и делает), а исправить уже невозможно никак. Повезло тому, кто ни разу не сталкивался с таким проявлением домашней тирании. Но кто сталкивался - я действительно рекомендую это прочитать, не как художественное произведение, а как практическое пособие по семейной психологии. Ценное еще и своим финалом.
После пятидесяти страниц обвинений Кафка, дискутируя сам с собой, пытается встать и на позицию отца. И говорит сам себе: "Ты нежизнеспособен; но чтобы жить удобно, без забот и упреков самому себе, ты доказываешь, что я отнял у тебя всю твою жизнеспособность и упрятал в карман". Прекрасно сказано, на мой взгляд, и такая точка зрения, пожалуй, единственный выход из проблемы такого рода. Пытайся доказать, что ты все-таки жизнеспособен и борись, потому что никакой родитель никогда не признает за собой вины в твоей неудавшейся жизни только потому, что он когда-то демонстративно не одобрил твоей пассии.
А еще - неприменительно к отцу - там есть прекрасный и очень точный момент по поводу создания семьи: "Жениться, создать семью, прининять всех родившихся детей, повести их через этот неустойчивый мир и даже еще немного, это, по моему мнению, предел, которого может достичь человек. То, что, казалось бы, многим это удается легко, не может служить опровержением, ибо, во-первых, на самом деле это удается немногим, во-вторых, эти немногие по большей части не "добиваются", это всего лишь "случается" с ними". Стоит оглянуться, как понимаешь, что так и есть))

Дневники (1914-1923) - это отчасти действительно дневниковые записи, отчасти - поток сознания, а отдельные эпизоды вполне могли бы сойти за совершенно самостоятельные рассказы. Про ту часть, которая поток сознания, трудно сказать что-то, она совершенно неясна, и поскольку отображает скорее минутное настроение или физическое состояние, сейчас нам уже непонятна. Дневниковая часть же очень наглядно показывает, что Кафка а)писатель, б)болен. Собственно, это две основные темы. На самом деле, лишний раз подтверждающие, что перед нами - реальный, скажем так, нефальсифицированный дневник, который пишется человеком для самого себя. Что больше всего волнует людей, пытающихся писать? - разумеется, как у них это получается. Или не получается. Приставать к окружающим с этими жалобами и рассуждениями немного стыдно и неловко, но в дневнике-то можно и постенать, и посчитать страницы. Жалобы на здоровье - та же история, притом, что это только в идеале творческие люди якобы не обращают на свои болезни никакого внимания и продолжают работать вопреки, это не столько вопреки, сколько вместе. И если кто ведет личный, для себя, дневник - тоже будет писать о здоровье в момент его ухудшения, более того, будет писать только о нем, забыв обо всем остальном важном, что происходит в жизни, это очень естественно. Дневники как дневники, в общем, от человека, не слишком озабоченного тем, чтобы прилежно вести дневник, скорее просто привыкшего к письму как к процессу.

@темы: кафка

---

Гомер "Илиада"

Из серии "восполняем пробелы в образовании"
Откровенно говоря, я совершенно неожиданно получила изрядное удовольствие. Действительно неожиданно, потому что я пробовала читать Гомера в далекой юности и помнила, что мне было нечеловечески сложно. А сейчас - нет, ничего подобного. Перевод Гнедича красивым и музыкальным никак не назовешь, но читать его довольно легко и естественно.

Хуже того, в большинстве мест было откровенно забавна. Я вообще имею плохую склонность смеяться над всякими устаревшими и пафосными формами, а тут одного слова "дрот" достаточно, чтобы заставить меня хихикать на весь вагон метро. Но это еще что, вот в тексте довольно часто встречается выражение "пышнопоножных данаев", и я ни разу, НИ РАЗУ за все время не прочитала его сходу правильно Но по большому счету - все совершенно понятно, и язык, конечно, пафосный и метафоричный, но не особо устаревший. Единственное слово, за которым я полезла в яндекс, было "лилейнораменная". И нашла там прекрасное: "Лилейнораменная Гера меня радует - хоть и белоплеча она, всё ж вызывает мысль о велосипеде" хорошо что хоть не у меня одной такие ассоциации

В целом - не могу сказать про перевод ничего плохого, и про сам текст тоже. Разве что описания бесконечных битв несколько утомляют. Горе мне, я прочитала "Войну мышей и лягушек" значительно раньше первоисточника. Поэтому читаю про битву благородных мужей, а в уме тут же всплывает: "Этому вслед Норолаз поражает копьем Грязевого // Прямо в могучую грудь. Отлетела от мертвого тела // Живо душа". Но это уже мой перегиб, понимаю)

Если серьезно, что меня и удивило, и восхитило больше всего - это очень явственно видное отношение древних греков к войне. Совсем не такое, как у нас. Скорее, для них война - это не битва на выживание, не экстремальная ситуация, а нормальная часть жизни, как и игра. Не помню, писал об этом Хейзинга или нет, но мне кажется, вполне мог бы. Тезисно:
1) Ходят не столько за победой в глобальном плане, сколько за победой в плане личном. То есть стратегическая роль завоевания Трои мало кого заботит, даже Агамемнон, похоже, воюет для наживы и чтобы защитить честь брата. Все остальные - тем более, норовят добыть себе воинской славы и конкретных материальных богатств, намарадерствованных с поверженных трупов. В силу этого война из дела всеобщего, народного, становится совокупностью единичных стычек. Такое впечатление складывается и в целом из текста, и из очень подробных описаний битв. Иногда кажется, что воины с обеих сторон специально приплачивали поэту, чтобы он упомянул их поименно, желательно еще с изложением истории их семейства.

2) Личное во всех случаях перевешивает общественное. Даже, казалось бы, небедный Гектор, сын властителя города, убив очередного соперника, должен думать о том, что на него смотрит все троянское войско, и вести их вперед. А не стаскивать с него доспехи, как последний мародер. Но нет, так поступают все. Более того, воля одного человека во всех случаях превосходит всеобщую волю. Ахиллес поссорился с Агамемноном - и вот результат. Ахиллес пообещал Приаму лично, не советуясь с остальными вождями, дать ему время похоронить сына как подобает - и вот войско простаивает под городом лишних 12 дней. Складывается впечатления, что никакого общественного еще и нету. Никакого понятия "войска", "народа" в общепринятом современном понимании. Есть войско как совокупность конкретных людей с конкретной историей.

3) Греки как дети. Злые и добрые, очень переменчивые. Злые как Ахиллес, который, мучаясь бессонницей, вставал среди ночи, чтобы потаскать тело Гектора за колесницей. Добрые, как Ахиллес, так усердно оплакивающий друга. Очень смешные во всем, что касается соревнований, наград и вообще выставления себя напоказ и прославления. Это видно и по описаниям битв - как они пытаются перещеголять друг друга в подвигах и собранных "корыстях". Но особенно явно - в описаниях игр, проводимых Ахиллесом. Суть игр очень проста: есть, разумеется, победители и проигравшие, но награду получают все. Чтобы никому не было обидно Очень знаковый момент, мне кажется. В отношении к войне это тоже видно - нет презрения к противнику, скорее есть уважение - потому что важность твоей победы измеряется в том числе в силе противника. Поэтому издевательство над телом Гектора настолько *бого*противно - оно противно самому общему представлению тех времен о том, как должно относиться к другим воинам.

В итоге получаем картину очень юного народа, удивительно неискушенного и неиспорченного - от этого и волшебная мифология, и бесконечные кровавые войны. Мифологическая картина мира - все равно что детская, во всяком случае, применительно к древним грекам по Гомеру.

@темы: гомер, античность

---

Урсула Ле Гуин "Обездоленный"

Нужно быть готовым к тому, что это очень медлительный текст. Он разворачивается плавно и довольно занудно, и на протяжении трех четвертей там не происходит практически ничего. Ничего, кроме жизни.
Возьмем парные планеты, каждая из которых является луной для другой - Уррас и Анаррес. На богатом, плодородном, густонаселенном Уррасе - несколько государств, в господствующем из них - капитализм в классическом виде, роскошь и нищета, рыночная экономика, все, к чему мы уже привыкли. А на засушливом, малопригодном для жизни Анарресе - общество победившего коммунизма, все общее, никаких денег и торговли, добровольно-принудительный труд и вознаграждение и порицание, которые выражены только во мнении окружающих. Двусмысленная утопия, как очень точно охарактеризовала это сама Урсула, для каждого общества собственный срой является идеальным, чужой - образчиком краха и безумия.

Наш герой рождается на Анарресе. Как ни странно, этим сказано практически все. Надо отдать должное мастерству (или идеализму) Ле Гуин: при описании анарресского общества и уклада чувство страха и противоречия рождается гораздо реже, чем по идее должно бы у людей, переживших одну маленькую попытку построить коммунизм. Это сомнительный комплимент, наверное, но Урсула и правда очень добрая. Она никого не осуждает, и ее социальная проповедь - скорее личный пример, чем нечто внятно сформулированное и равно применимое для всех.

Так, несмотря на весь идеализм и всю любовь к родине, герой, физик Шевек, так и не находит там ни покоя, ни признания, и отправляется искать нечто на враждебном Уррасе. И находит. Это, пожалуй, самый прекрасный момент, то, ради чего вообще писалась и вообще стоит читать эту книгу. Потому что он находит не ту вещь, которую искал формально, а ту, которая на самом деле была нужна всему этому миру. Не просто придумывает гениальную формулу, но еще и отдает ее в нужные руки. И вот с этого момента у читателя наступает своего рода прозрение, маленький локальный катарсис. Действительно, "Обездоленного" не нужно читать первым в Хайнском цикле, а лучше, пожалуй, в числе последних. Только в том случае, если читатель будет заранее знать о том, что было дальше, он сможет оценить сделанный в этом романе прорыв. Огромный прорыв, от одной мысли от которой захватывает дух.

спойлер

Потому что физик Шевек изобретает ничто иное, как анзибль, и отдает его не родине (где из обычного бюрократического страха не дали бы ходу), не Уррасу (где он стал бы объектом торговли и монополии), а Терре и Хайну. А потом Хайн с его помощью создает ту самую Лигу Миров, которую все знают по следующим книгам. Это момент, с которого началось все. Но оценить его можно, только глядя "из прошлого".

И вот тут останавливаешься и задумываешься, "из какого сора растут стихи". В книге - очень много о Шевеке, его семье, его родине, политике, социологии. Очень мало "всеобщего", очень много личного. Почти до самого конца нет этого восхитительного ощущение любимого легуиновского символа, протянутой через темноту руки. И по мере чтения задумываешься, зачем вообще нужна эта довольно скучная жизнь в малопонятном (точнее, понятном, но внутренне не одобряемом) обществе, думаешь о том, насколько далеко это все от привычных Хайнских романов о действии, о сближении людей, о преодолении, о внутреннем изменении. Нет, Шевек вряд ли меняется, как не меняется и его мир, даже его любовь все та же. Нужно очень сильно отодвинуться, чтобы совместить этот настолько не-хайнский роман с тем, что описанные в нем события значат в хайнской истории. И, пожалуй, из всех описанных Ле Гуин хайнских историй сближения и преодоления ксенофобии эта - самая сильная, потому что в ней сближаются не герой с героем, а герой с читателем.

@темы: ле гуин

---

Чарльз Диккенс "Дэвид Копперфильд"

Теперь я хотя бы точно представляю себе, что имел в виду Холден под "дэвид-копперфильдовской мутью". Действительно, муть. Да простят меня поклонники Диккенса, но как же я мучила эту книгу - давно ничего не читала с таким скрипом и скрежетом зубовным. И видит бог, если бы не поезд СПб-Киев, в котором все равно сутки больше делать нечего...

Начнем с того, что по этой книге можно учить юных лингвистов. Как НЕ НАДО переводить. Потому что такого отвратительного перевода я не видела очень давно. С оригиналом не сверяла, но у меня четкое ощущение, что это банальная калька с оригинала, перевод слово за слово, с сохранением совершенно неестественной в русском английской конструкции предложений. Даже там, где существует аналогичное устойчивое выражение на русском, которое было бы и короче, и красивей, Ланн и Кривцов предпочитают пословный перевод. Запомнила единственный перл -"Хижина счастья лучше, чем Дворец холодной роскоши, и где любовь, там все". Видимо, высокие религиозные убеждения не позволили пириводчегам написать нечто вроде "с милым рай и в шалаше"
В итоге получилось буквально следующее: большая часть текста - это "лишняя вода". То, что по-английский выглядит доволько коротко и емко, при пословном переводе на русский расползается, становится жутким зубодробительным канцеляритом, длиннейшими периодами. Честно скажу, я читала текст по диагонали. И при этом, кажется, совершенно ничего не потеряла, а даже приобрела (или по крайней мере сохранила остатки нервов).
Отдельные моменты - когда перводчики пытаются передать какие-то эмоции - хуже всего. Потому что там, где у Диккенса, судя по сюжету, должны быть любовь, дружба, сочувствие, умиление и тд. - у переводчиков выходят такие отвратительные сопли в сахаре, что, кажется, это писал не Диккенс, а Долорес Амбридж. Слишком уж пасофно и неестественно все звучит.
В общем, имхо, насколько вообще можно убить книгу переводом, настолько этот перевод ее убил. Надеюсь, переводчики будут вечно гореть в аду

Что до самого романа (который с трудом можно разглядеть за столь ужасным текстом), то это, в общем, довольно обычный роман-воспитание. И, на мой взгляд, довольно занудный и растянутый. Правда, тут уже сложно различить, где граница ответственности автора, а где - переводчиков. Особенно смутила меня манера автора ни с того ни с сего перескакивать через довольно длинные промежутки времени. Типа, влюбился, женился, жили вместе - это все длинно и подробно. А потом один короткий кадр: жена раз - и умерла. Отличный ход, так и тянет спросить про обоснуй, хотя какое там, жизнь - она вообще штука странная. Но вот эти внезапные сокращения текста - иначе не назову - как-то очень выбивали.
Более того, пожалуй, самыми интересными персонажами оказались как раз главные злодеи - Урия Хип и Роза Дартл. Они хотя бы не умильно плюшевые и не наделены дориан-греевским венцом красоты и подлости, как некоторые другие. Живые и злобные, что гораздо больше на правду, чем "благородные бедняки" семейства Пегготи. Да, я старый злобный циник, но вся эта линия вызывает у меня глухое раздражение. Больше бесит только Дора, но Дора - это вообще диагноз. Господи, Диккенс умудрился идеально вывести то, что в современном мире называется "бландинго", причем так четко - таких ярких образом этого типажа в литературе я больше и не помню)
В целом мне сложно что-то сказать о сюжете. Жизнеописание и жизнеописание. Путь героя, что называется, из грязи в князи, который очень показательно заканчивается тем, что герой приобретает стабильное материальное положени и обзаводится семейством, а все встреченные им на жизненном пути недоброжелатели повержены во прахе. Не то чтобы совсем недостоверно, но как-то слишком сильно это акцентировано, вызывает скорее улыбку, чем искреннюю веру, что "мне отмщение, и аз воздам". Начало, про детство, было ужасающе скучным, пожалуй, самый интересный период касается Стирфорта (или как его там?) и начала карьеры. Все имхо, разумеется. Очень типичный портрет в интерьере получился, и не скажу, что сколько-нибудь занимательный.

@темы: диккенс

---

Генрих Бёлль "Где ты был, Адам?"

Структура романа довольно необычна: действие происходит на протяжении 44-45 годов на оккупированной (и постепенно оставляемой) немцами территории - в тексте много разных городов и поселений, да и промежуток времени приличный. И это у Бёлля, действие романов которого обычно занимает один - много несколько - дней и происходит почти всегда в одном городе.
Первые главы даже несколько сбивают с толку: слишком много персонажей. Собственно, в каждой главке есть свой более ли менее центральный персонаж - если так можно сказать, потому что Бёлль, как обычно, очень и очень безличен, сух и объективен. Никакой "красоты в глазах смотрящего", никакого подыгрывания персонажам: они ведут себя мерзко, страдают больным желудком и в конечном итоге предпочитают смерть любви. Картина романа начинает вырисовываться постепенно: все эти действующие лица так или иначе - в основном по касательной - пересекаются с одним из героев. Ничем не примечательным человеком, не в смысле, "серой массой", а в смысле, что его судьбу и эти случаи пересечения нельзя назвать чем-то сильно отличающимися от остальных. Один из многих, кого закатала эта война.

И сначала непонятно, чем связаны все эти маленькие и средние люди, встречающиеся в романе - учительница-еврейка, пожилой врач, оставшийся с раненными, начальник концлагеря, помешанный на хоровом пении, буфетчик из госпиталя, средней руки архитектор... Общее осознается где-то посередине. Как из Набокова, помните, эпиграф к "Дару": "Дуб - дерево. Роза - цветок... Смерть неизбежна".
Смерть неизбежна, валар моргулись, вот что объединяет их всех. На то и война, скажете вы. А вот нет. Тут вернее другой подход: человек не просто смертен, но еще и внезапно смертен. Они не в бою погибли, идя с автоматами на вражеские окопы. Они вовсе даже не собирались умирать, и, сложись ситуация чуть по-другому, могли бы выжить. Так что эти смерти действительно случайные.
Мне кажется, в этом и есть смысл. Дело не в том, что война приносит за собой смерть для солдат, непосредственно участвующих в боевых действиях. Война приносит за собой множество случайных смертей людей, которые никому бы и так не причинили вреда. Чьи смерти совершенно ничего не прибавят и не убавят ни к расстановке сил, ни к энтропии этой вселенной.

Разумеется, поскольку это Бёлль, ничего слезовыжимательного там нет. Четко, сухо и по делу. И даже в итоге почему-то не остается должного негативного впечатления. Может, потому, что именно жизнь, до последней ее минуты, выписана так ярко и четко, что в сам момент смерти персонажа и не очень-то верится. И нет ничего проще, чем дальше продумать его линию, представить, как бы он жил, не будь этого момента. Дикий вывод, конечно, учитывая голые факты, но даже в самом том, насколько жизнь ярче и лучше запоминается, чем смерть, есть что-то очень... жизнеутверждающее)) Вот за это больше всего люблю Бёлля - за умение *утверждать жизнь* там, где никто больше не смог бы.

@темы: бёлль

---

Дмитрий Глуховский "Метро 2033"

Все началось с того, что я нежно и давно люблю рассказ Олдей "Восьмой круг подземки", в котором метро изображено этаким страшным квестом на выживание, который нужно пройти герою, чтобы в конце получить приз. И вообще идея метро как объекта повышенной опасности, в котором проходит некий глобальный квест, кажется мне очень привлекательной. Вот вы в детстве любили лазить по стройкам и заброшенным зданиям, ходить в пещеры и играть в прятки? Тогда вы должны понять, о чем я А метро, особенно такое большое и старое, как московское - это же квинтессенция всего этого, идеальное место для игр для нашего индустриального поколения.
Так что идея с остатками человечества, которые скрываются в московском метро после очередной мировой катастрофы очень и очень заманчива. В этом метро куча всякого интересного, и союзы отдельных станций, и безголовые мутанты, и потайные ходы, и свои недо-религии, и "коричневое жидкое зло" ( простигосподи!), и книги с сакральными письменами, и таинственная угроза невнятных монстров с поверхности - все как надо, короче. В общем, нельзя отказать Глуховскому в том, что сама идея просто отлична. Он создал прекрасный антураж для компьютерной стрелялки или игры в Дозор. Я бы с такое сыграла))

А вот дальше, как говорится, кончили за здравие, потому что антуража для романа все-таки недостаточно. А все остальное, что в нем есть, гораздо хуже качеством.
Признаться, первые двести страниц я была уверена, что это стеб чистой воды. В качестве стеба он был бы вполне ничего. Потому что там есть и "мутанты с филевской линии" (эй, москвичи, кто у нас живет на Филевской? ), и "татуировка в виде изуродованной радиацией птицы с двумя головами" , и коммунисты-сталинисты, и коммунисты-троцкисты с портретом Че Гевары, и фашистский лозунг "метро для русских", и скульптурная голова какого-то коммунистического деятеля, про которую начитанный главный герой решил, что это, должно быть, голова Иоанна Крестителя
Более того, там есть пафос. Нет, не так. ПАФОС. Вслушайтесь, в книге пару раз *всерьез* повторяется буквально следующее: "Бойся истин, сокрытых в древних фолиантах, где слова тиснены золотом и бумага аспидно-черная не тлеет" (знаки препинания проставлены мной) В итоге, правда, непонятно, зачем, потому что по сюжету это никак не срабатывает, но какие слова, ибо ваистену!)
Вообще эти пафосные фразы местами просто не в бровь, а в глаз. Вот так бываешь приезжаешь из Питера зимой или поздней осенью в 6 утра на площадь трех вокзалов, несмотря на раннее время, все уже запружено народом с баулами, грязными детьми, цыганками, вонючими бомжами. Сначала стоишь полчаса в толпе у входа в метро, пока оно не откроется, потом еще полчаса - в самом метро в жуткой давке у касс, между злобных теток с баулами и невыспанной гопоты. Смотришь на их лица и понимаешь, что действительно, "власть тьмы - самая распространенная форма правления в Московском метрополитене".

К сожалению, примерно на середине этот жуткий глум сошел на нет и начался стандартный такой сюжет-стрелялся. Собралась банда "настоящих мужиков" с калашами и пошли "на задание". В принципе, до последней главы сюжет довольно интересный, но сколь-нибудь оригинальным его никак не назовешь. Про обоснуй я вообще молчу, этого мелкого зверя злобно растоптали еще на этапе создания антуража метро-мира, но все же... Печально, что финал так прост для такой хорошей задумки, раз - и отделался, но с таким финалом сюжет получается совершенно провальным.

Примерно с середины книги описанный выше глум начинает уже надоедать, особенно с тех пор, как перестает быть смешным. Мне тут сказали, что на самом деле он это все всерьез, но я отказываюсь верить. Как бы там ни было, книга не то чтобы затянута - она растянута. Бесконечные занудные пассажи, где героя на протяжении двух страниц мучает страх перед неизвестностью или другой герой выдает кухонные рассуждения о боге и предназначении. Я, в общем, не сильно пострадала, потому что читала это по диагонали, пропуская целые абзацы графомании, которые все равно ни уму, ни сердцу. Но, имхо, книге было бы значительно лучше, если бы автор был чуть меньше графоманом и чуть больше думал об сюжете и обоснуе.

@темы: глуховский

---

Ф.М. Достоевский "Бобок", "Вечный муж", "Белые ночи", "Слабое сердце"

"Бобок" - один из характерных для Достоевского анекдотов, читай, дурацких историй, произошедших со столь же дурацкими персонажами. Странно, что этот рассказик обычно не включали с сбоники типа "юмор серьезных писателей", куда с радостью тащили "Крокодила". Может, потому что юмор не то что черный, а уже изрядно мертвечинкой попахивает. Общий смысл сводится к тому, как какой-то чудак забрел на кладбище, уснул на могилке и приснилось ему, как покойнички лежат да промеж собою общаться. Притом не просто общаются, а с соблюдением рангов и званий, будто и не есть это все прах и тление. Забавно, но скорее по-дурацки, чем правда смешно. Впрочем, где у ФМ был юмор не черный и без издевки, я, признаться, и не помню.

"Вечный муж" - очень классическая история, можно сказать, квинтессенция всего ФМ на двух страницах. Двое мужчин и ребенок. Ребенок, как водится, маленький, изначально обиженный жизнью и по ходу тексту умирающий. Мужчины, как водятся, по разные стороны могилы, и мучительно пытаются выяснить свои взаимоотношения. Как и всегда у ФМ - что тревожит и задевает меня за живое просто ужасно - все свои проблемы они высасывают из пальцы. Вот ФМ единственный автор, умеющий так писать, что читателю очень сильно передаются испытываемые героями стыд, неловкость, унижение и жалость. Накрывает самого тебя с головой, и хочется зайти в рамку повествования, схватить оставшихся героев и потрясти, крича: ну вы же люди, ну не будьте же вы свиньями! Только, увы, это не помогает. Потому что у самого ФМ герои и трясут, и кричат, но ведь невозможно быть каждую секунду начеку. И вот стоит им на мгновение устать, заболеть, дать слабину - ан свиная натура и возобладает.
Второй персонаж, тот самый "вечный муж", неизвестно зачем приезжает с маленькой дочкой к нашему герою (который много лет назад был любовником его жены). Причем устраивается все так, что этого "мужа" никак не выходит выгнать, а потом герой еще и решает принять участие в судьбе девочки. Казалось бы, когда девочка умирает, эти два совершенно чужих и неприятных человека должны расстаться - ан нет. "Вечный муж" прилип так, что не отодрать, эта паскуда уже собирается жениться заново, и притаскивает героя в дом, где живет его "невеста" с семейством. Далее следует череда жутко неловких и постыдных сцен, и, разумеется, ничего не выходит.
Вообще весь этот текст - настолько достоевский! В нем нет ярких характеров (как в "Идиоте" или "Карамазовых"), нет социальной темы (как в "Игроке" или "ПиН"), нет ужасов (как в "Бесах"). Пожалуй, по *относительной незначительности* событий он напоминает "Униженных и оскорбленных", да и то это гораздо, гораздо меньше по эмоциональному накалу. И при всем при том, при простом и дурацком сюжете, состоящем сплошь из дурацких фраз и необдуманных действий - цепляет за живое будь здоров.

"Белые ночи" - романтическая история почти тургеневского склада. За тем исключением, что у Тургенева в конечном итоге страдают все же девушки, а у ФМ (надо отдать ему должное) - сам лирический герой. Внезапная встреча, белые ночи, любовь как вздохи на скамейке и "ах, прощайте, любите меня вечно, а я отлично буду любить другого". Вот откуда крылатая фраза про "одну минуту блаженства", которой достаточно на всю жизнь. Надо быть очень и очень достоевским, чтобы так сказать, действительно))
С одной стороны, в тексте есть надрыв, некая примесь стыда и неловкости, характерные только и исключительно для ФМ. С другой это все по большей части нивелируется романтичностью и нереалистичностью самой истории. Даже Петербург белых ночей - не такой, как обычно, не грязный, не запыленный и душных, без подворотен и праздношатающихся толп.
И, на мой взгляд, сочетать несочетаемое не получилось. Нет, я охотно верю в несчастно влюбленного героя ФМ, на меня эти белые ночи так же действуют, что бродишь неприкаянный по городу и отчаянно хочешь хоть в кого-то влюбиться - только не получается. Тургеневу удается нежная романтика, ФМ удаются психологические вещи на грани нервного срыва, в сочетании получается романтика на грани нервного срыва, в которой гораздо больше от болезненного воображения, чем от реальности.

"Слабое сердце" - странная история, пожалуй, я и не знаю, что сказать о ней. С одной стороны, по сюжету это вполне могло бы сойти за дурацкий анекдот: ну подумаешь, мелкий конторский служащий трудился-трудился - и перетрудился до умопомешательства, а все от усердия и трусости. Но это был бы "взгляд сверху", а нам историю рассказывают "снизу", со стороны самого героя, его друзей, невесты и тд. И невольно начинаешь ему, недотыкомке, сочувствовать, хоть я все равно не понимаю, зачем он себя губит и почему умных людей не слушает. Может быть, я что-то пропустила, но так и не поняла, издевка сквозит у автора или сожаление.

@темы: достоевский

---

Джордж Мартин "Пир стервятников"

Если хорошо разбежаться и прыгнуть, то сначала какое-то время все-таки почти летишь, и только потом падаешь. Весь 4 том - то самое состояние полета, медленно, но неуклонно переходящего в падение. Разбег был взят лордом Тайвином, но кроме него поднять эту ношу, как выяснилось, не под силу больше никому в стране. Пожалуй, единственный герой, способный посоперничать с ним в умении плести интриги и сети - Петир Бейлиш, но у того ум, скажем так, не государственного масштаба, да и ресурсы не те под рукой. А теперь без Тайвина его детки и прочие проходимцы занимаются разбазариванием его достижений.

"Пир стервятников" - это, на самом деле, громко сказано. Стервятники только кружатся и иногда отщипывают по кусочку, но слетаются сворой уже только под конец. Большая же часть тома проходит относительно спокойно. Большие войны и сражения отгремели, теперь через за локальными стычками, добиванием последних, договорами, аннексиями и контрибуциями. В семи королевствах стало не то чтобы тише и спокойнее, но как-то менее шумно. И если предыдущие тома еще воевали за какие-то идеи, за наследство, за присягу - теперь в основном каждый норовит отхапать себе небольшой кусок и по быстрому слинять.

В тон общему настроению книги сменился и состав репортеров: теперь остались почти сплошь герои второго плана, которые сами даже и не фигуры, а пешки, марионетки, и по сути ничего не решают. Более объекты, чем субъекты действия. К моей радости, нет Дени, и к моему разочарованию, нет Тириона. Я дорого дала бы, чтобы репортером был Петир Бейлиш, но увы, его тоже очень мало. Зато изрядно о героях, которых судьба неожиданно забросила черт-те куда, и пока не совсем ясно, как они оттуда вернутья домой и вернуться ли. Еще есть Дорн, но без Оберина он мало интересен, и пока не совсем ясно, какую роль он сыграет. Откровенно говоря, большинство сюжетных линий интересно только потому, что, как всегда, отлично написано, но для развития самого сюжета не дает ничего. Река повествования растекается на кучу мелких мутноватых ручьев, и не совсем понятно, как соберется обратно.

Самая интересная и событийная линия - pov Серсеи, которая по-прежнему пытается усидеть на троне, держась за него руками, ногами и зубами. Рыба гниет с головы, а королевство, натурально, - с Королевской Гавани. Читать про Серсею даже забавно, пожалуй, ни в одной другой линии так сильно не видно авторского отношения. Даже из описания того, как королева принимает ванну, читатель понимает, что героиня - тупая шлюха С одной стороны, это достоинство Мартина в принципе - так сказать, речевые характеристики героев; в каждом отрывке очень сильно виден взгляд на мир, ум и характер конкретного персонажа. Но Серсея у меня в 4 томе как-то расходится с мнением, которое сложилось о ней раньше... Как бы там ни было, пока все остальные пытаются немного исправить и сгладить то, что они и другие наворотили в предыдущих томах, Серсея отчаянно дергается, пытаясь загрести как можно больше власти. И, по закону жанра, поскольку ей больше всех надо, ей больше всех и достается, бедняжке. Что ж, кого бог решает наказать, того лишает разума, а по линии Серсеи в этой книге очень заметна ее непроходимая тупость)) Я лично надеюсь, что у Маргери ума побольше; она могла бы оказаться отличной темной лошадкой, которая выиграет в итоге этот забег, удивив всех.

@темы: мартин

---

Филип Дик "Мечтают ли андроиды об электроовцах?"

Книжка густо-зеленого цвета. Проще говоря, ну очень травяная)) Причем трава эта растет не просто так, а в два слоя.

Первый - это собственно "декорации" сюжета, прорисовка самого мира, в котором происходит действие. Постапокалипсис, но не то чтобы прямо "все плохо", времени уже вроде прошло достаточно, люди продолжают жить, как жили. То есть не так же, конечно, а значительно хуже, но продолжают. В этом недо-мире (большая и лучшая часть населения которого уже сбежала от невнятной, но опасной пыли на другие планеты) есть даже своя культура в виде ТВ-шоу, и есть даже своя религия в виде Мерсера.
Притом совершенно удивительное дело: мир ну очень нелогичный, и по мере чтения мозг постоянно вопиет о том, что это безумие какое-то, и так не просто не бывает, не должно быть. Да, даже делая все скидки на то, что это фантастика. Бывает фантастика, в которой все фантастические допущения легко принимаешь как данность, включаешь в картину мира и спокойно существуешь с ней дальше. Но с Диком такое не выходит; временами вообще складывается впечатление, что он тонко издевается над читателем, создавая все более безумные декорации. Причем, казалось бы, каждый странный момент в книге вполне объясняется, и овца объясняется, и Мерсер, и тд. - но все равно эти объяснения как-то очень сильно не устраивают

А может, издевается Дик даже не над читателем, а над камрадами-фантастами, над Азимовым немного, например. Взять какой-то классический прием типа противостояния "люди-андроиды" и довести до абсурда, слегка за ту грань, где просто фантастика переходит в откровенные глюки. И получаем основу для сюжета этого романа Вот здесь прорастает второй уровень травы. Герой охотится за беглыми андроидами, они - немного охотятся на него, а помимо этого, у героя есть жена и электроовца. Внешне еще сойдет за сюжет "приличного" фантастического романа, но стоит копнуть глубже - ууу (в дайрах сильно не хватает смайла "что курил автор" - он был бы сейчас очень уместен ) В определенный момент, где-то посередине романа, создается впечатление, что ситуация внезапно переворачивается с ног на голову, то есть охотник становится жертвой. Причем происходит это так неожиданно, что мозг читателя резко клинит в районе левого полушария и больше уже не отпускает. Тем более, что Дик тоже наращивает обороты, и временами я опасливо возвращалась на полстраницы выше - а ну как что-то пропустила. Впрочем, оказывалось, что это не так важно, потому что подготовиться к тому, что будет на полстраницы ниже, все равно невозможно)

Причем - как ни странно - трава, она там совсем не смешная. Забавная местами, но в целом - не смешная, и оставляет какое-то странное впечатление по итогам, заставляет нервничать или создает предчувствие. Знаете, бывают такие нестрашные кошмары, то есть когда ты понимаешь, что сон с именно таким сюжетом мог бы быть и кошмарным, но тебе почему-то не страшно, хоть он и беспокоит, и надолго остается в памяти именно за счет своего безумия. Вот так пишет Дик, и я мало удивлюсь, если на самом деле ему все это просто приснилось как-то, а потом он взял и записал, не редактируя))

@темы: дик

---

Лео Перуц "Прыжок в неизвестное"

Перуц писал в начале прошлого века, когда жанр сюрреализма еще только зарождался. Во всяком случае, с моей современной точки зрения это едва-едва, и то с очень большой натяжкой, тянет на сюр. Потому что не всякий болезненный или предсмертный бред есть сюр, и варианты "Картер проснулся в своей комнате весь в поту" - если честно, довольно слабый обоснуй

Роман начинается с какой-то совершенно дурацкой истории о герое, укравшем книгу и пойманном полицией in flagranti. Пытаясь убежать, он поднимается на верхний этаж дома и прыгает в окно. И вот тут, собственно, начинается само действие, сам сюр. Потому что появившийся на сцене герой ведет себя как-то очень странно и бестолково, без видимой причины - и так две трети романа. Сссорится со всеми, с кем только можно, совершает страшно глупые и импульсивные поступки. Причем по обращению к нему других людей видно, что еще вчера и вообще в прошлом герой, видимо, был вполне адекватен, так что сегодняшние слабости и глупости ему в основном даже склонны прощать.

Весь роман - это события одного дня. Хотя "события" - сильно сказано, точнее, череда дурацких случайностей и происшествий, какая-то идиотская фантасмагория. По ходу действия все сильнее поражаешься тому, как остальные люди вообще могут выносить общество главного героя, этого придурка и неудачника с болезненно раздутым самомнением. Он как-то очень бестолково тратит этот день, мечась по городу, портя отношения со всеми и пытаясь избавиться от своей проблемы.

Финал (последние полторы страницы) в некоторой степени объясняет причины столь странного его поведения, хотя в моих глазах отвратительного героя нисколько не оправдываетт. Собственно, только за счет этих полутора страниц книга и может именоваться сюром. Что, впрочем, не делает ее ни умной, ни увлекательной. Исполнение в жанре "анекдота" как его понимали в 19 веке - "дурацкая история ни о чем". Не рекомендую категорически.

@темы: перуц

---

Владимир Набоков "Лаура и ее оригинал"

Знаете, в Ботичелли есть какое-то совершенно неодолимое очарование - как очаровывает все красивое, что бы там ни было внутри. В общем, я не могла не купить книжку с фрагментом "Весны" на обложке, даже заранее вполне представляя, какой она окажется.

"Лаура и ее оригинал" Владимира Набокова - это, строго говоря, не "фрагменты романа" (как оно называется официально. "фрагменты романа" - так в школьных хрестоматиях пишут про отдельные главы вполне законченных произведенний), а скорее "наброски начала романа". В начале есть наброски линии некой Лауры-Флауры, молодой девицы странного происхождения и неопределенных занятий, вышедшей замуж на пожилого известного, но, увы, слишком старогот и толстого невролога. Отрывки чуть дальше посвящены ее мужу, имя немедленно запамятовала, но даже на полноценные фрагменты они не тянут. Так - внутренние зарисовки, которые автор делает для самого себя скорее. Как к большой картине создается серия из тысячи карандашных набросков. Если считать оконченную "Лауру" Набокова "Весной" Ботичелли, то текст, который мы видим, в первой части представляет собой карандашный набросок одной из фигур, а вторая половина состоит из набросок купидончика, рукоятки меча стоящего слева мальчика и цветов под ногами. Да, у Ботичелли красив и каждый цветок тоже, как и у Набокова - каждая фраза, удачный термин, игра слов, аллитерация и тд. Но один цветочек Ботичелли - еще не картина, и наброски Набокова в изданном варианте - еще не роман и даже не около этого.
Можно судить, например, по Кафке. Вот "Замок" - это действительно неоконченный роман, который имеет смысл читать, из которого можно понять сюжет, проникнуться атмосферой и тд. А "Лаура" - она повисает в воздухе, она вся насквозь карандашная, причем большую часть листа занимают еще белые пятна. Более, как в эмской депеше, не имею ничего сообщить вам по поводу самого текста.

"Лаура" и ее перевод" Геннадия Барабтарло впечатлил еще меньше. Во-1, переводчик "с высоты своей высокой культурности и рафинированной интеллигентности" пишет в переводе "разсвет", "безпутная жена" и "разстройство желудка", объясняя это своей ненавистью к советской языковой реформе и желанию вернуться к старой орфографии. По мне - либо уж возвращаться так возвращаться (а знаний-то хватит?), либо не выпендриваться и писать по нормам, потому что это исключительно выпендреж и более ничего, а впечатление портит сильно. Во-2, там есть некоторые довольно ценные пояснения насчет структуры романа, расстановки карточек и тд, параллели отдельных мест с другими произведениями Набокова и тд. Но в целом на сколь-нибудь приличный лит.анализ это все равно не тянет, про Набокова можно написать гораздо глубже и интереснее, если уж задаться такой целью.

"Предисловие" Дмитрия Набокова дает очень четкий ответ на вопрос о причинах классической пролетарской ненавистью к интеллигенции Проще говоря, оно жутко бесячее. Мало того, что сыночек паразитирует на своем отце, нарушает его последнюю волю, чтобы срубить бабла. Так он это еще и делает это с таким выражением лица, что тошно становится. Не берусь ткнуть пальцем, но какое-то жуткое впечатление фальши, наигранности и высокомерия от этакого великовозрастного мажора - очень неприятно, короче говоря.

@темы: набоков

---

Джордж Мартин "Буря мечей"

Текст понесся, как под гору, с невероятной скоростью. Вторая книга, "Битва королей" - широкая полноводная река с сильным течением, которая сметает все на своем пути, но по которой все-таки можно плыть по-течению (что Ланнистеры и делали), хоть и совершенно бесполезно плыть против (что еще не поняли Старки). А вот третья - уже горная речка, на вид не такая уж глубокая (все решающие битвы вроде бы сыграны), но полная опасных стремнин, подводхых камней и водовородов, в которой потонули многие их тех, кто успешно переплыл предыдущую.

Сюжет захватывает настолько, что от большей части эпизодов невозможно оторваться, пока они не закончатся. Надо отдать должное Мартину, он не делает cliffhanger'ов, уж если эпизод у него заканчивается, то заканчивается на самой высокой ноте из всех возможных. В третьей книге это стало проявляться еще яснее: весь эпизод идет нарастание, а последнюю страницу или даже пару строк - катарсис, причем иногда такой, что только ахаешь. Эпизод с поедником Оберина и Григора Клигана я, грешным делом, перечитывала раза три, пытаясь понять, ну как же так получилось.

Что мне еще ужасно нравится у Мартина - своего рода черный юмор, такие шуточки над читательскими надеждами и над стандартными литературными приемами вообще. К примеру, в какой-то решающий момент герой может либо проиграть, либо выиграть (причем чаще всего на кону его жизнь или его и кого-то еще) - так вот, у Мартина судьба всегда против, нет никаких волшебных спасений и торжества справедливости. И никакой справедливостью вообще не пахнет, хотя и очень жизненно, что сказать.

Вообще, пожалуй, все герои-репортеры вызывают огромное уважение одним своим общим качеством: они не опускают лапы ни смотря не на что. Даже если у них убили всю семью, а их самих предали и искалечили - они поднимаются из грязи и идут дальше отвоевывать себе место под солнцем. Думаю, именно за счет этого им и досталась честь быть героями - учитывая, что остальная "массовка", как следует из сюжета, такую крепость духа проявляет далеко не всегда. Причем надо отдать должное Мартину, героизм его героев - не какое-то приписанное им автором качество, которому они, бедные, вынуждены следовать. Просто он так подводит сюжет, что ничего другого им и не остается - либо быть героем "через не могу", терпеть, сражаться и тд. - либо умереть. И если посмотреть с этой стороны, сложно даже выбрать, кто из них более героичен на самом деле, потому что достается всем и еще как. Я бы, пожалуй, поставила на Тириона, который единственный при всех ударах судьбы умудряется еще и быть *деятельно* добрым, во всяком случае, пытается.
Как бы там ни было, удары оказываются такой силы, что герои под ними и ломаются, и гнутся. В этом мне тоже видится остроумная издевка автора: среди персонажей первого плана нет ни одного, который хоть немного бы приближался к стандартному герою фэнтезийного романа. Не в смысле рыцарю на белом коне, а в смысле к тому, кто так или иначе выходит победителем из всех схваток и вообще оттягивает на себя внимание аудитории. Пожалуй, таким героем мог бы быть совершенно прекрасный принц Оберин, но увы, увы((

Если в предыдущей книге была одна большая общая война, в которой все же было более ли менее понятно, кто с кем и за что воюет, то здесь войны вроде бы и нет, а былые победители погибают пачками, и отнюдь не от старости. "Буря мечей" - это чехарда трупов, начиная от самых последних людей вроде шлюхи Тириона и заканчивая теми, кто правит (или пытается править) этой страной. При этом каждая смерть вполне оправданна - и в рамках данного сюжета, и вообще. Мартин очень точно подметил, мне кажется, схему, по которой развиваются многие гражданские войны и революции. Поняв, что "уже можно", воюющие кланы раскалываются, между членами одной группировки начинаются противоречие, постепенно первые уничтожаются, их место заступают вторые, которым уже нет дело до внешних врагов, потом третьи, которым есть дело только до своей наживы - и так далее. Первый этап большой войны пройдет, в "Буре мечей" развивается второй, как по Гоббсу - война всех против всех. Пока еще Старки контролируют Север, а Ланнистеры столицу, но и то, и другое ненадолго, и по сути, хрупкое равновесие держится на конкретных людях, лидерах. Стоит им исчезнуть - начнется полный хаос, который, видимо, и ждет в 4 книге. Валор моргулис, как говорится.

@темы: мартин

---

Фредерик Браун "Марсиане, убирайтесь домой!" Рассказы

Рассказы: "Кукольный театр", "Стук в дверь", "Просто смешно!", "Повиновение", "Последний марсианин", "Письмо фениксу", "Еще не все потеряно", "Машина времени", "Кошмар со временем", "Хобби", "Естественно", "Чемпион".

Есть такие авторы, которые хороши ровно в те пять-десять лет, когда они пишут и публикуются. Попадают в струю, скажем так. С фантастами это особенно явно, была эра всеобщей увлеченности научно-техническим прогрессом, Жюль Верн и около него. 1930-40 гг. - эра всеобщей увлеченности инопланетянами (обязательно зелеными гуманоидами с Марса! Кроме Марса, у нас вообще нет других планет. Ну, разве что Венера), Клайв Льюис Стейплз не только с "Нарнией", но и с "Космической трилогией". Каттнер, опять же, но он - в меньшей степени.

Так вот, Фредерик Браун - это зеленые инопланетяне. Возможно, в 1940е годы, когда он писал свои рассказы, народ так жаждал почитать про зеленых марсиан, что все остальное, что, собственно, предполагает художественная литература (то бишь стиль, сюжет, психология, интрига, обоснуй) никого особо не волновало. Между тем рассказы Брауна больше всего напоминают анекдоты в том смысле, в котором это слово использовалось до революции - маленькие истории из жизни, забавные только пока тебе их рассказывает кто-то из домашних на кухне, но никак не для посторонних. Не смешно? Зато про зеленых марсиан! Пожалуй, можно сказать, что они остроумные, но неизменная тема зеленых марсиан, машины времени и космических полетов напрочь забивает все оригинальное, что в них есть.

Роман "Марсиане, убирайтесь домой!" - тоже про зеленых марсиан (кагбэ намекает Капитан Очевидность). Вкратце: ни с того ни с сего на земле оказались зеленые марсиане и начали изводить людей, при этом никакой оружие на них не действовало и избавиться от них не было никакой возможности. Тут надо отдать дань писательскому дару Брауна: бесит, действительно, жутко. Правда, непонятно, то ли марсиане эти марсиане, то ли текст сам по себе. Марсиане, конечно, повсюду, а если вы перед этим еще успели почитать рассказы про них же, то терпения практически не остается, и дальше как в классике. "О ужас! Несчастного бросило в пот "Варенье из яблок. Из яблок - компот. Огромнейший выбор Различнейших яблок: Печеных, Моченых, И свежих, И дряблых... И яблочный пудинг. И яблочный сок. Из яблок - Шарлотка, И мусс, И пирог!" Ну, в общем, напрягитесь, и представьте, что речь о зеленых марсианах

Но даже помимо марсиан не могу сказать про роман ничего хорошего. Браун не повествует, а *пересказывает*, и герои у него водятся ровно постольку, поскольку это необходимо для ну очень немудреного сюжета. Откуда взялись марсиане и почему потом все случилось, как случилось - непонятно. Обоснуй, как говорится, сурово повержен авторским произволом:

Про язык и стиль не могу сказать ничего хорошего, кроме того, что можно смело читать по диагонали и совершенно ничего не потерять.

А если серьезно, то выходит довольно печально. Зеленые марсиане, хоть в Брауновском стебном варианте, хоть в Льюисовском пафосном - тушите свет. Я, конечно, не специалист в этом вопросе, но даже с привлечением специалиста так и не смогла вспомнить ни одного романа, кроме Карда, где серьезно и психологически достоверно был бы прописан контакт с другой негуманоидной разумной расой. Так, чтобы это не было стебом или рубиловом, а было хорошим текстом с точки зрения литературы в принципе. Увы, Браун ограничился очень поверхностным раскрытием темы; может, в свое время он и был интересен и оригинален, или даже злободневен (это таки стеб) но на фоне всего остального, написанного и тогда, и вспоследствии - есть вещи на порядки лучше. И на тему зеленых марсиан уже давно хочется не стебаться, а лучше помолчать.

@темы: браун фредерик

---

Иоганн Вольфганг Гете "Фауст"

О да, позор на мою седую голову, я раньше не читала "Фауста" Гете. Правда, я сто лет назад читала "Фауста" Томаса Манна, что, может, в какой-то степени меня извиняет

Несмотря на обширное ноосферное влияние, благодаря которому я, конечно, знаю сюжет, я была жутко удивлена. Не столько сюжетом, сколько самим настроением, манерой повествования, чередой героев. Почему-то у меня была твердая уверенность, что "Фауст" - это трагедия и только трагедия. А вышло совсем иначе. Первая часть, история с Маргаритой, еще более ли менее тянет на трагедию, да и то трагический финал выглядит скорее как случайность, недосмотр, чем закономерность. И непохоже, чтобы эта история слишком взволновала Фауста, во всяком случае, естественнее было бы переживать значительно сильнее. То ли это зловредное влияние Мефистофиля.

Вообще на мой взгляд, Мефисто Гете - одно из самых удачных изображений нечистой силы в литературе в принципе. При всей своей "официальной" злобности он настолько жутко обаятельный, что затмевает зануду-Фауста на раз. В нем есть очаровательная легкость и веселость, и в то же время - он всегда помнит о деле. Всем остальным героям не хватает либо одного, либо другого.

Пожалуй, единственное, что действительно задевает за живое - это самое начало первой части, Фауст против Вагнера. Во-первых, мне очень близка, гхм, жизненная позиция Вагнера, во всяком случае, я вполне представляю себе, *как* он думает, и таких людей видела в количестве. Они хорошие, правда, хорошие, несмотря на всю гетевскую легкую сатиру. Во-вторых, там просто гениальные стихи!
"Пергаменты не утоляют жажды.
Ключ мудрости не на страницах книг,
Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
В своей душе находит из родних".
Не всегда находит, если быть совсем справедливыми. Что отнюдь не мешает рваться.

Забавно, кстати, что в поэме практически не видно Фауста-ученого. То есть изначально нам говорится, что вот, великий доктор Фауст, но это величие - некая отсутствующая, констатированая величина. Оно практически неощутимо и в характере, и в поступках Фауста. Изредка проскальзывает что-то, но тут же исчезает в погоне за очередной юбкой или в очередной авантюре.
"Ты верен весь одной струне
И не задет другим недугом,
Но две души живут во мне,
И обе не в ладах друг с другом".

Перевод Пастернака, действительно, гениальный. Не переставала поражаться по ходу чтения чередованию стихотворных размеров. Писать одним - еще ничего, но так чередовать разные, от простейших до недо-гекзаметров - снимаю шляпу.

А вот вторая часть мне понравилась значительно меньше. В том числе потому, что я была к этому, скажем так, морально неготова. Что в Фаусте будет какая-то греческая фантасмагория в духе Феллини, с участием всего античного зверинца, от сфинкса до фурий, и любовью Фауста к Елене Прекрасной. Да, я вполне понимаю, что это ну очень логично для эпохи, что Греция и Рим были тогда такой же действительной частью современной Гете культуры, как для нас сейчас, например, культура СССР. Очень близкой, очень *присвоенной*. Правда, за счет этого упоминание классики уже настолько набило оскомину лично мне, что не хочется больше про нее ни читать, ни слышать. Хочется услышать что-то свое, точнее, что-то гетевское, что-то немецкое. Так что я вполне разделяю и патриотизм Мефисто, и его очень точное, на мой взгляд, замечание по поводу всей совокупности греческой культуры (Вася Розанов с руками бы оторвал):
"Всегда пустым народом были греки,
Будили чувственное в человеке.
Прикрашенный их вымыслами грех
Светлей и ярче северных утех".

Вторая часть "Фауста" - и веселей, и разнузданней. Тем более неожиданным оказывается финал с ослепшим Фаустом, строящим плотину. И с со спасением души. А ведь казалось бы, после греческий приключений там уже и нечего спасать. Спрашивается, и кто кого обманывал всю дорогу? Бедный Мефисто, не у дел, так и тянет сказать "как и всегда".

В целом - не могу признаться, что меня сильно задело, *что* написано. Увы, тут общеизвестность сюжета против меня. Гораздо в большем восторге я от того, как написано и переведено, никак не ожидала, что написанный черт-те когда "Фауст" будет читаться в метро на одном дыхании))

ps перевод Холодковского

@темы: гете