Фемида, или Начертание прав, преимуществ и обязанностей женского пола в России

Полностью этот волшебный креатив называется "Фемида, или Начертание прав, преимуществ и обязанностей женского пола в России, на основании существующих законов. Сочинение Илариона Васильева". Репринт издания 1827 года. Моя замечательная компания выпустила энное количество экземпляров "Фемиды" с сувенирными целями, и теперь мы читаем его всем офисом)
Коротко - это сборик выдержек из различных, эмн, нормативных актов, посвященных правовому положению лиц женского пола - на 1827 год. Отдельные вопросы уделяются семейному положению, браку, вопросу обладания имуществом, наследования, уголовных наказаний. Сделано очень толково. Само законодательство того периода, в общем, такое, которого и надо было ожидать - по истории все знают) Но тем не менее, есть забавные места)
Вот, например, про брак:
"Обольстивший девицу с тем, чтобы на ней жениться, по изобличении обязан свое обещание исполнить. (Корм. Кн. ч.II, гл. 46 и 49; - Воинск. Устав арт.176 толков. - Морск. Уст. кн. V, гл. XVI, пун.122 толков).
Но похититель, увезший девицу силою, не может на ней жениться, пока она находится в его власти. (Корм. Кн. ч.I, гл. 6, 13, 17 и 21, ч.II, гл.48)".И про развод (интересно, что такое конкретно "моральные пороки"?)
"Законы Божественные и человеческие признают узы брака священными и неразрушимыми. "Еже убо Бог сочета, человек да не разлучает" (Матв., гл. XIX, ст.6). - Но однако физические и моральные пороки, цели супружества совершенно противные, допускают развод".
Отличное про методы воспитания молодежи:
"Мать в случае смерти отца имеет право отдавать на законный срок в смирительный дом тех своих сыновей или дочерей, которые ей не послушны, или жизни развратной и ни к чему доброму не склонны. (Улож. гл. XXI, ст.4 и 5; - Указ.1767 Февр. I; - Учредж. о Губерн. ст.391; - Маниф. 1787 Апр.21, ст.16)".
И цитата, которая пользуется наибольшей популярностью в нашем офисе
"Главнейшие правила об актах относительно женского пола состоят в двух вопросах: а) кто из женщин вправе давать сии акты? b) кто не имеет права обязываться оными?
Вообще акты не действительны:
1. Несовершеннолетних девиц (Ук. 1714 Март.23; 1762 Мар.1; 1766 Мая 2; 1785 Декаб.22).
2. Не отделенных детей, исключая имеющих свою собственность (Ук. 1752 Авг.25, 1753 Нояб.27, 1761 Июнь 15, 1766 Янв.16, 1777 Янв.25, 1772 Апр.30, 1774 Июнь 8, 1785 Дек.22 и 1788 Окт.13).
3. Промотавшихся (Ук. 1766 Июль 18).
4. Сумасшедших (Ук. 1722 Апр.6, 1762 Авг. 8, 1815 Июня 8).
5. Природных дур (Указ 1722 Апр.6).
6. Публично наказанных (Воинск.Процес. ч.3, гл.2, отд. 1-3, Морск. Устав. кн. 5, гл.20, стат.141).
7. Монахинь (Духовн.Регл. 1721 Янв.25, пун.36, Ук. 1812 Мар.27).
8. Крестьянок (Улож.гл.XI, ст.23 и 32, Ук. 1749 Апр.12, 1751 Февр.1, 1761 Февр.14, 1765 Октяб.5).
9. Безграмотных - если данные ими акты не будут надлежащим образом засвидетельствованы (Ук. 1790 Апр.5, 1792 Апр.2, 1762 Апр.23, 1766 Март 24, 1799 Март 20)".
В целом - забавное милое маленькое издание, отличный подарок для девочек с юридическим уклоном

@темы: право

---

Александр Грин "Бегущая по волнам"

Тексты Грина обладают удивительным свойством - они полны какой-то неуловимой, ускользающей магии, которая придает совершенно обычным вещам волшебную окраску и притягательность. Никакие истории о настоящих волшебниках, иных мирах и прочих фантастических событиях не сравнятся с ними по производимому эффекту. Мне кажется, секрет в том, что Грин подмешивает в каждое свое более ли менее реальное событие и персонаж совершенно правильную дозу волшебного - так, что на вид его вроде и незаметно, но все же это ощущается в тексте очень сильно.
Макс Фрай, взявший, как оказалось, именно из этого романа свое знаменитое "Власть Несбывшегося" - весьма слабое подобие, притом, что М-Фрай использует, по сути, тот же прием: берем реальность и наносим чуть-чуть волшебного на каждую из ее граней. Скажем так, у М-Фрая это выглядит как слишком грубый и явный эскапизм, попытки несчастного создания поверить, что в мире есть хоть что-то хорошее (а поскольку пессимизм героя не позволяет ему поверить, что что-то хорошее бывает в реальности, остается выдумывать для этого всякие события волшебного свойства). У Грина же изначально нет никакой четкой границы между реальностью и волшебством, нет и противопоставления реальности и магии, его мир - сам по себе немного сказочный.
Некоторый элемент сказочности придает вещам Грина его удивительная география. Наряду с обычными городами вроде Парижа или Ниццы (которые, впрочем, только упоминаются), встречаются и многие другие, выдуманные, вроде Лисса и Гель-Гью. Удивительные небольшие города-порты у моря, в которых все еще строят парусные суда и устраивают карнавалы. Интересно, составлял ли кто-нибудь карту или путеводитель на базе романов Грина? С удовольствием поизучала бы такую вещь) В "Бегущей по волнам" вопрос географии особенно интересен, потому что герой плывет на паруснике через несколько городов, и проследить его путь.
В целом "Бегущая" - совершенно волшебная морская история вполне в духе Грина. В ней есть и злобный пират, и некое подобие морской нимфы, и карнавал, и таинственная девушка.
Тоже интересно, неужели никто не написал, скажем, диссертацию на тему "Женские образы в романах Грина"? Это удивительно интересно разбирать и сравнивать. В "Бегущей" есть герой-мужчина и два главных женских персонажа - милая веселая Дэзи и холодная величественая умница Бичи Сениэль, бывшая хозяйка парусника. И что забавно, структура отношений между этими тремя героями очень напомнает отношения в "Блистающем мире" - между Друдом, Руной Бэгуэм и Тави Тум. Именно Бичи Сениэль и Руна Бэгуэм с самого начала захватывают внимание и читателя, и героя. Согласитесь, эти девушки достаточно похожи - они обе поражают своим достоинством, выдержкой, даже величественностью. И герой очень быстро попадает под их очарование - стоит буквально один раз увидеть их. С другой стороны, ни Бичи, ни Руна - не пара герою, и это вполне очевидно, несмотря на всю их притягательность. В итоге каждое из этих увлечений забывается достаточно быстро.
Совсем другой типаж - это Тави и Дэзи. Милые, веселые, слегка взбалмошные, уютные и теплые люди; девушки, которые не поражают до глубины души при первой же встрече, но с которыми зато вполне можно провести потом много лет. Именно с ними в итоге и остаются герои. Обе конструкции отношений по сути - иллюстрация поговорки про синицу в руке.
Еще один момент, который меня очень задел и в "Блистающем мире", и в "Бегущей" - скажем так, отказ от власти, отказ от представившейся возможности, если ты понимаешь, что реализация такой возможности будет противоречить твоей внутренней сути. Руна Бэгуэм предлагает Друду, грубо говоря, объединиться и перевернуть мир, используя его необычную способность. Руна принимает решение и пытается добиться своего, играет ва-банк. Друд отказывается, прекрасно осознавая, что это "не его". А вот Бичи Сениэль не делает такой ошибки. Она гоняется за своим бывшим кораблем, "Бегущей по волнам", пытаясь вернуть его, прилагает к этому все усилия. И когда наконец получает корабль обратно, понимает, что оставить его было бы совершенно неправильно, и волевым решением избавляется от него. Корабль гибнет, но у меня складывается странное ощущение, что Бичи принимает решение, которое потом спасло ее саму, как личность. В отличие от Руны. По сути, все просто: смирение является путем к спасению, умение вовремя отказаться от своего самого сильного желания иногда лучше, чем его исполнение. Пожалуй, мне история этих двух девушек даже более интересна, чем история самих героев и их простых веселых спутниц.

@темы: грин

---

Урсула Ле Гуин "Город иллюзий"

При всей моей любви к Ле Гуин вообще и Хайнскому циклу в частности - это совершенно пустой роман.
Обычно романы Ле Гуин дают гораздо больше пищи сердцу, чем какому-то другому органу, и меня лично очень сильно задевают за живое (иногда даже сликшом сильно). С "Городом" тоже могло бы получиться именно так. Первую часть романа - путешествие Фалька в Город и встречу с Эстрел - я могла бы уложить во вполне стандартную легуиновскую схему: Герой, Путь и Спутник. При этом на протяжении всего времени Герой сосредоточен только на Пути, и лишь постфактум понимает, что, вероятно, его Спутник сам по себе был важнее. Если не глобально важнее, то для него лично. "Левая рука тьмы" и "Роканнон" вписываются в эту схему. А вот с Городом, если детальнее разбираться, не получается сразу. Путь, в который отправляется Фальк, не имеет, как обычно, некоего общечеловеческого значения, - грубо говоря, он хочет получить нечто только для самого себя, для своего развития.
Со Спутником беда еще больше, потому что здесь классическая схема буквально выворачивается наизнанку. Спутник вовсе не предан нашему герою до последнего, он преследует свои собственные цели - "и не друг, и не враг, а так". В конце Пути фигура Спутника уже утрачивает какое-либо значение.

Роман очень явно раздлен на две части: Путь и Город. Причем Путь из них мне кажется, пожалуй, более интересным, потому что в нем в принципе есть то, что я люблю у Ле Гуин - неторопливое, созерцательное повествование, простые классические ценности, преодоление себя. Город - более странная и зыбкая часть. Причем не в плане самого Города - тут как раз все понятно, злобные Синги с нечеловеческой моралью и логикой, которые дурят народ, может, даже не со зла, а потому, что для них это естественно. Но вот то, что происходит с самим героем - вся эта история про то, откуда он прилетел и кто он таков - выглядит как-то сомнительно и неинтересно. То, как обретя свою старую личность, герой легко и быстро поборол зло, слишком не вяжется со всем остальным, что я читала у Ле Гуин. Загадочные Синги на проверку тоже не слишком впечатляют - лучше бы они так и остались неясным злом, чем взять и поверить в весьма притянутую за уши логику героя относительно их цивилизации.

Нравилось по мере прочтения, как процесс, но я вообще очень люблю, как пишет Ле Гуин. А вот в итоге, как результат, совсем не впечатлило.

@темы: ле гуин

---

Артур Шопенгауэр "О писательстве и слоге"

Ш., как всегда, прекрасен, и глаголет безостановочно одни истины. О том, что все умрут куда катится этот мир. Что сейчас (то есть в начале 19 века) появилось безумное количество бездарных авторов, кропающих не из любви к искусству, а только ради денег. Что у публики совершенно нет вкуса. Что надо писать так и так.
В общем, под всем, что он говорит, можно смело подписаться двумя лапами И экстраполировать это на любую эпоху. Что, скажете, не был 19 век расцветом русской литературы? А сейчас зато что имеем - Донцову, Громыко и иже с ними Обычно Ш. меня забавляет своим ярым пессимизмом, и сейчас, конечно, тоже. Но самое смешное, что сейчас я с ним по большинству абстрактных тезисов согласна.
Вот например, Ш. говорит, что сейчас (в 1/2 19 века) среди *серьезно мыслящих* писателей очень мало таких, которые мыслят о самом предмете. Другие же "думают только о книгах, о том, что говорили другие", и потому никогда не бывают по-настоящему оригинальны. На этом основании вполне можно вынести приговор Умберто Эко и прочим интеллектуалам, но в этом случае в сухом остатке рискуем получить одного Аристотеля).
Или вот "заслуга писателя, которого стоит читать, тем больше, чем меньше он обязан материи, чем более известна и избита эта материя. Так, например, три великие греческие трагика все обрабатывали ту же материю". Кто поспорит, что книг на тему "они встретили друг друга и убежали вместе в закат/рассвет" огромные кипы, и большинство жуткий хлам) Но найдется среди них и "МиМ", например.
Один момент кажется мне очень точно подмеченным, хоть и не очевидным с первого взгляда. "Для того, чтобы быть бессмертным, произведение должно иметь так много достоинств, что не легко встретить человека, способного понять и оценить их все; и все-таки эти достоинства, взятые порознь, всегда познаются и ценятся то тем, то другим, благодаря чему кредит доверия поддерживается в течение столетий". Я тут задумалась о паре признанных классическими вещей, которые я сама очень люблю, и вспомнила, что другие люди хвалят их обычно совершенно не за то!
Помимо всего прочего, Ш. очень прекрасно обличает, гм, анонимные каменты. Поливая анонимный рецензентов отборнейшей грязью - благо они и возразить не могут.
Кроме того, обличается общеизвестный принцип "кукушка хвалит соловья", то есть полное единодушие среди писательской братии относительно взаимной оценки талантов. "Вообще вежливость, возникшая из общественных отношений, в литературе, - чуждый и часто вредный предмет, так как она требует, чтобы плохое называли хорошим, и потому противоречит целям науки".
Разумеется, Гегель в этой работе тоже не обойден вниманием. Думаю, если бы Ш. взялся писать кулинарную книгу, он и там нашел бы способ плюнуть в Гегеля. Скажем, "жареные на тюленьем жире потроха собаки настолько отвратительны, что по эффекту, производимому на желудок, сравнимы с тем, какой эффект оказывают сочинения Гегеля на разум" Кстати о Гегеле) "В сущности нет ничего легче, как писать так, чтобы никто не мог понять написанного, и наоборот, нет ничего труднее, как выразить многочисленные мысли так, чтобы они были понятны каждому" (и это говорит автор "Парерги" )
Напоследок Ш. печалится о безграмотности и отвратительном стиле современных немецких авторов (если я не ошибаюсь, Ницше потом повторяет что-то в этом роде). За немецких авторов ничего не скажу, но в остальном Ш. удивительно точно озвучивает именно то, что говорят представители "старого поколения" о каждом времени в истории литературы

@темы: шопенгауэр

---

Генри Лайон Олди "Я возьму сам"

Начало книги вызывает некоторую оторопь: восточные имена и названия (все эти "кто-то ибн чей-то") и так сложны для русского уха, а тут еще и в количестве на единицу текста, которому мог бы позавидовать сам Перумов. Впрочем, стоит продраться через первые главу-две - и становится гораздо легче. Дальше книга развивается в чем-то даже мягче и понятней, чем другие вещи Олдей. Во всяком случае, главный герой один, линия повествования тоже одна и развивается более ли менее логично и поступательно.
Хотя с поступательностью тут основная фишка. Потому, что герой один, а вот жизней он прожил много (причем нам показывают не все их, а только одну). В одной жизни он погиб во время самума, в другой стал великим шахом, в третьей - великим полководцем. При этом такое чувство, что сам герой, поэт кто-то ибн чей-то, путешествует через различные реальности, проходя их насквозь и не задерживаясь ни в одной. Точнее, в этих реальностях остаются его двойники, проживающие свои жизни - с результатами этих жизней герой периодически встречается. Вполне себе эффект "жука в муравейнике": прошел эпический герой, встряхнул реальность так, что сам его образ в той реальности обрел плоть и начал ее меня - и пошел себе дальше.
Загвоздка только в том, что нашему герою эта эпичность ничуть не сдалась. Более того, она, можно сказать, не является его внутренним свойством. Герой всего лишь хороший поэт и не слишком плохой человек, но не более того. Только почему-то мир волшебным образом поворачивается, чтобы все вышло именно так.
Меня очень привлекает основная фантастическая идея в этом романе - о том, что все шахи, избираемые на престол Кабира и окрестных государств, получают при этом некоторое благословение свыше, при условии удачно пройденного Испытания. Каждый шахский пост, если так можно выразиться, имеет своего животного-покровителя, который незримо (или зримо) сопровождает шаха везде, а сам шах обретает некую волшебную личину - "фарр", выглядящую как нимб. Шах своего нимба не видят, однако его видят и ощущают все остальные подданные, и это заставляет их испытывать к шаху неземную любовь, быть полностью покорными всем его велениям и угадывать его невысказанные желания. Идеальный электорат, в общем. Во всем остальном люди как люди, грабят, убивают и тд., никакого оболванивания, - но ровно до тех пор, пока это не касается лично шаха или кого-то из представителей власти, им назначенных.
Признаться, я даже слегка разочарована тем, что наш поэт долго такой радостной покорности не выдержал. А ведь сколько можно было бы сделать с таким народом, какие перспективы открываются - во всех областях, учитывая, что главное - это заставить человека что-то делать. Хотя поэта вполне можно понять, конечно, - тут и спятить недолго от внезапно привалившего счастья.
Дальше идут другие приключения и с другими участниками, но ярмо фарра висит на герое до последнего. Собственно, все, что он делает, направлено на то, чтобы избавиться от этого неожиданного подарка. Мораль всей книги: бойся своей мечты, ведь она может сбыться. Вообще роман изрядно настраивает на размышленческий лад, притом, что в самой книге, слава богу, никакой кухонной философии и в помине нет. Просто за многими событиями романа очень ярко просвечивают более общие идеи и мысли, вполне применимые к любой жизни, а не только конкретного героя. Я была немного удивлена *отсутствием* привычного безумного калейдоскопа событий и персонажей (как в "Ойкумене", например), однако именно такой стиль идеально подходит для завуалированного изложения некоторых философских истин. До которых, впрочем, читателю предлагается дойти самому на базе представленной истории. Ну или не доходить, если лень

@темы: олди

---

Марина и Сергей Дяченко "Мигрант, или Brevi finietur"

Внезапно - несмотря на некоторые явные недостатки романа - получила от него совершенно неприличное удовольствие. Читала не отрываясь, жаль, что все так быстро закончилось. Притом, что и сюжет нельзя назвать сколь-либо оригинальным, и главный герой совершенно сливается с обоями. Даже не могу ткнуть пальцем, что именно в тексте меня настолько привлекает - в отличие от той же "Вита Ностра", в которой все было очевидно и объяснимо.
Впрочем, нет, могу. Фигура Аиры, инструктора и консула. Нет, я отдаю себе отчет, что это классический персонаж девичьих грез - но с другой стороны, а кто я такая, собственно? Вот этот персонаж кажется мне удивительно хорошо прописанным, причем это сложный и, скажем так, маловероятный характер. Как разведчик Исаев - допускаю, что такие люди существуют, но их очень мало. При этом Дяченкам удалось написать его так, чтобы по мере чтения к персонажу читатель испытывал ровно те же чувства, что и главный героя. Поначалу на острове он откровенно бесил, потом начал интересовать, потом этот интерес перешел в глубокую симпатию и уважение. Во всяком случае, мое отношение менялось именно в таком порядке. И вообще мне кажется, что в отношениях с любым совершенно человеком именно такой порядок перемены персонального отношения к нему - самый лучший и наиболее продуктивный (судя по моему личному опыту).
Что до сюжета, то собственно роман разделяется на две части - попадание нашего героя в параллельный мир и его Проба на полновесное гражданство в этом мире, и стандартно-эпическо-спасательную часть. Проба описана великолепно. Притом, что ничего сверхъестественного в ней, в общем, не происходит, и вообще ничего выходящего за рамки нормы. Зато в ней есть и детали, и характеры, и изменение отношений, и реальное, достоверно описанное *преодоление*.
Вторая половина романа значительно слабее. Начнем с того, что Проба по своему соотношению с остальным сюжетом все-таки выглядит как неестественно затянутая экспозиция. И при этом - самое яркое место романа. Дальше герои галопом по Европам спасают мир/вселенную, проявляя всяческие суперменские качества - такое чувство, что эту часть Дяченки дали написать Лукьяненко. В ней четко выступавшие характеры персонажей слегка расплываются, а с самим сюжетом и его обоснуем происходит такая чехарда, что нет ни малейшего желания размышлять на поставленные авторами очень глобальные вопросы "о роли личности в истории" (простигосподи). Мой вердикт: чтобы вторая половина романа не смотрелось как быстрый пересказ чернового замысла, она должна быть раза в три короче и гораздо более обоснованной с точки зрения прописанности мира и банальной логики. А так по сравнению с шикарным началом выглядит довольно сыро - если подходить совсем объективно и придирчиво.
Отдельно хочу сказать про главного героя. Знаете, у меня такое чувство, что это какой-то классический типаж фантастического героя, кочующий от одного автора к другому и у всех выглядящий одинаково уныло. Это мужчина в районе 30-35 лет, без семьи и каких-либо текущих обязательств, с вялотекущей карьерой, которую бросить ничуть не жаль. Не отягощенный совершенно никакими персональными достижениями, интересами, особенностями. Единственное, что делает героя похожим на человека - сопливые воспоминания о какой-нибудь бывшей любви или (как в случае с Дяченко) о брошенном им же самим ребенке. В общем, персонаж, который сливается с обоями и не выделяется абсолютно ничем. В фантастическом мире, разумеется, оказывается, что он на самом деле крут, как вареное яйцо. Что печально, потому что это слишком очевидные детские комплексы со стороны авторов. Герой "Мигранта", увы, именно этот типаж - поскольку авторы умнее и тоньше среднестатистический фантастов, герой тоже вышел чуть умнее и тоньше, и поэтому не бесит. Но и не вызывает ни малейшей симпатии и интереса сам по себе. Зато с позиции такого героя удобно раскрывать остальные характеры - в их личном проявлении, вне взаимодействия с героем практически. Так что по сути точка зрения героя местами могла бы заменить авторскую речь - ничего бы особо не изменилось. Не скажу, что этот момент портит книгу, нет. Но если бы Дяченкам удалось вывести главного героя хоть сколько-нибудь примечательным, это было бы гораздо интереснее.

upd. Подумалось еще, что во всех книгах цикла "Метаморфозы" Дяченки используют одну и ту же конструкцию отношений персонажей. Есть Главный Герой, и есть "Вергилий" - некое могущественное существо, принадлежащее к фантастической части мира, которое и является проводником ГГ в этом мире. Саша и Фарид, Арсен и Максим, Андрей и Аира. И только в "Вита Ностра" герой кажется интереснее, чем "проводник". А вот в остальных двух романах цикла герои просто теряются на фоне куда более интересных проводников, и особенно в "Мигранте", учитывая, что Аира - положительный персонаж.

@темы: дяченко

---

К.А.Сасов "Корпоративному юристу о налоговых спорах"

Удивительный случай - читала нечто по профессии, причем совершенно не по моей области, с огромным интересом. Отличная книжка, усиленно рекомендую всем, кто НЕ специализируется на налоговом праве, но все равно периодически имеет с ним дело.
В монографии совершенно нет воды на тему того, что такое налоги в целом и в частности, чем публичные отношения отличаются от частных и про то, как налоги собирались еще при Хаммурапи. Все очень четко, внятно и по делу.
Собственно, по любому затронутому вопросу схема изложения у автора одна: проблема - законодательство - судебная практика - обобщающие выводы. Что делает книжку, может, и не очень ценной с сугубо научной точки зрения, но очень ценной с практической. Потому что на практике постоянно возникают мелкие вопросы и затруднения, которые НК не разрешает однозначно - и надо начинать копать судебную практику, а это время, особенно если нет особого опыта в конкретной области. Тут уже все выкопано и систематизировано до нас, бери и используй, очень удобно.
Монография посвящена не столько конкретным налогам, сколько более общим вопросам, возникающим в процессе работы. Например, тому, что нужно написать в договоре, чтобы у налоговиков было меньше претензий (вот поэтому мы и пишем всегда преамбулы по принципу "у вас товар, у нас купец"). Какие моменты нужно иметь в виду при рассмотрении налоговых споров в суде. Как "подложить соломку" в случае, когда механизм применения законодательства не совсем понятен. Единственный конкретный налог, про который ведется речь, - многострадальный НДС и его возмещение, но тут, я думаю, все вполне оправданно - ни по каким другим налогам не спорят больше, наверное.
В общем, отличная очень полезная на практике и легко читаемая вещь

@темы: право

---

Салман Рушди "Прощальный вздох мавра"

Читала запоем, но так и не поняла, нравится мне или нет. Забавно, больше всего в этой книге меня шокирует отнюдь не содержание, а, скорее, стилистический момент. В "Прощальном вздохе" уровень некой абстрактной притчевости, сказочности повествования весьма высок, и этим он напоминает "100 лет одиночества" и прочие подобные вещи. Магреалистический отлив весьма явен, особенно в первых двух третях книги, до истории самого главного героя. И при этом в практически сказочное повествование нет-нет, а пробивается какая-то резкая нотка из "реального" мира, совершенно внезапно и неожиданно. Даже затрудняюсь привести точный пример, но по мере чтения у меня постоянно было ощущение, что магическая реальность сталкивается с гиперреалистичностью (какой отличаются романы современных японцев, Рю Мураками, скажем). Ощущение странные: никак не может определиться, что же за текст перед тобой и ставит он своей задачей шокировать тебя или убаюкать. Причем по мере продвижения по тексту "сказочная" часть убывает, а "гиперреалистичная" усиливается; секс на мешках с пряностями, перевернувший всю жизнь, безусловно, относится к "сказочному", а торговля суперкомпьютерами, управляющими ядерными ракетами, - к гиперреалистичному. И при этом они сочетаются не просто в романе, а в одном и том же герое. Наверное, я совсем неправильно подбираю слова, но лучше способа разделить эти два плана не могу сейчас найти.
Сама история представляет собой семейную сагу с вариациями. И надо сказать, что лучшее в ней, - именно то, что относится к семейной саге. А худшее - это вариации, описывающие сложную судьбу главного героя. Описывается более ли менее в хронологическом порядке (с периодическими забеганиями вперед и назад) история удивительной индийской семьи. Удивительной тем, что ни у одного из ее членов не было простой и скучной жизни, у каждого был свой полный скелетов шкаф или, если хотите, полная тараканов голова. Тараканы ходили друг к другу в гости и били друг другу морды - так что жизнь членов семьи вместе была еще веселей, чем по отдельности. Вот романтичный педераст, удирающий с брачного ложа в свадебном платье нетронутой невесты. Вот пятнадцатилетняя стервица, совращающая скромного конторского служащего. Вот отъявленная феминистка-правозащитница, пытающаяся засадить в тюрьму собственного отца-коммерсанта. На их фоне наш герой, сам Мавр, человек, живущий и стареющий вдвое быстрее остальных, даже как-то теряется. Потому, что остальные замечательны своими делами и характером, а Мавр - исключительно своими физическими отклонениями, что гораздо скучнее. Из всех их голосов голос Мавра - самый занудный, может быть, потому, что он один рефлексирует, а остальные только действуют. Более того, фигура Мавра как-то выбивается из остальной картины, потому что все остальные, даже со своими заморочками, активно участвуют в игре, а Мавр всегда стоит немного в стороне.
Сюжет развивается с одной стороны очень бурно, а с другой - очень непоследовательно. За счет этого невозможно предсказать, как в итоге обернется дело, и последняя часть романа оказывается совершенно неожиданной. Мне это скорее понравилось, потому что как бы ни были хороши сказки, они наскучивают, когда ты понимаешь, что по сказочным законам все будет именно вот так. В мире "Вздоха" стандартные сказочные законы не действуют, но не действуют и законы реальности. Что делает роман по-своему очень необычным. Не скажу, чтобы что-то в нем задело меня за живое - но читать было ужасно интересно.
Отдельно хочу сказать большое мерси переводчику Мотылеву. Судя по обилию и великолепной передаче игры слов, это был большой труд.

@темы: рушди

---

Orson Scott Card "Children of the mind"

Забавно, как меняется восприятие. Лет десять назад эта книга задевала меня за живое так же, как и все предыдущие из цикла. Я как-то очень лично воспринимала все эти бесконечные ссоры, упреки, выяснения отношений и прочие разводки по этике. А сейчас это для меня не то чтобы пустой звук - напротив, оно очень-очень жизненно, но совсем не то, чего я жду от литературы, а в особенности от Карда. Потому что за прошедшее время (которое как раз и было эквивалентно взрослению) подобных сцен и историй и в собственной жизни было предостаточно, и я начала несколько уставать от них. К тому же тут налицо обман автора: мы-то знаем, что на самом деле такие проблемы так легко не решаются, и чей-то мерзкий характер нельзя просто взять и изменить, даже если сам человек искренне этого хочет. И вообще в подобных ситуациях, в отличие от большинства остальных жизненных ситуаций, можно годами биться лбом в стену и не добиться ровным счетом ничего.
Собственно, история самого Эндера очень показательна. Да, что-то он изменил в семье Новины, но не факт, что изменение было результатом именно его влияния, именно его любви и терпения, а не обычного процесса взросления детей и "отпускания" детских травм. Новина осталась такой же эгоисткой, Квара такой же стервой, Грего - таким же неуправляемым агрессором. А бедный Эндер Виггин, которому в свое время удалось уничтожить целую разумную расу и потом зародить новую религию, оказался бессилен перед обычной среднестатистической несчастливой семьей. Надо отдать должное Карду, несмотря на все красивые слова персонажей про то, как Эндер их спас, он все равно по фактам и поступкам выводит более достоверный результат: как те, кто хотел, спасли себя сами, а кто не хотел, тот и не спас. Мне вообще очень импонирует и кажется совершенно правильной эта позиция, которую озвучивает сам Эндер: что каждый кузнец своего счастья и несчастья. "I found out what I really want by seeing what I do", said Ender. "That's what we all do, if we're honest about it. We have our feelings, we make our decisions, but in the end we look back on our lives and see how sometimes we ignored our feelings, while most of our decisions were actually rationalizations because we had already decided in our secret hearts before we ever regognized it consciously".
Сюжетно роман очень сильно уступает всем предыдущим. Собственно, в "Детях разума" я даже не могу сказать, в чем заключается центральный сюжет книги. Разве что в спасении Джейн и Лузитании от действий Starways Congress. Но в данном случае я не вижу единого четкого пути, как обычно бывает у Карда - когда по мере чтения думаешь, что сюжет теряется, а в итоге осознаешь, что он-то как раз двигался самым прямым путем. В этом романе повествование складывается в основном из разных сцен, в которых герои выясняют отношения между собой (что придает ему некоторое сходство одновременно с мыльными операми и Достоевским), а события происходят как бы на втором плане. Поэтому и воздействие событий на читателя, какими бы важными они на самом деле ни были, весьма опосредованно. Единственный момент, который действительно задел меня за живое - и это притом, что обычно Кард задевает меня за живое каждые пять страниц - относился к предполагаемой смерти Джейн. А вот бесконечные семейные разборки скорее раздражали.
По этой причине из всех линий мне больше всего нравится история Питера и Си Ван-Му. Она полна событиями и разными людьми, причем людьми, которые не озабочены только и исключительно моральным торжеством над ближним своим. Встреча с хранителем Yamato spirit, Aimana Hinkari (если я правильно запомнила) - совершенно шикарна, как и рассуждение про center and edge nations.
Плохо помня содержание книги, я надеялась, что тайна планеры descoladores все-таки будет раскрыта. Но эта линия, увы, повисает в воздухе, а было бы интересно узнать - потому что она была бы первой действительно новой линией в этом романе. А так выходит, что в "Детях разума" продолжают развиваться только те линии, которые были заложены в предыдущих книгах, решаться старые проблемы. Это делает роман значительно менее самостоятельным и интересным, чем предыдущие - при всей моей большой любви к Карду.

@темы: кард

---

Андрей Геласимов "Рахиль"

Удивлена и разочарована. Не скажу, что "Степные боги" были сверхгениальным романом, но он все же был особенным, необычным и цепляющим, и его было интересно читать. В "Степных богах" был определенный колорит, простите за банальность.
В "Рахили" нет ничего подобного. И меня искренне удивляет, как именно этому роману могли дать какой-то букер в свое время - настолько он серый и никакой по меркам современной литературы. Это текст без начала и конца, без внятного сюжета и без единого персонажа, вызывающего хоть какие-то эмоции, кроме скуки и некоторого раздражения. "Рахиль" сляпана из самых расхожих мотивов русской литературы последних -цати лет. В ней упоминается жизнь при совке, охота на диссидентов, КГБ, бедненькие-несчастненькие евреи, пожилой человек, в 50 лет неожиданно обнаруживший, что на самом деле он ничего из себя не представляет и у него ничего нет. От каждой страницы ощущение, что ты это уже ел, местами даже можно вспомнить, у кого именно. В целом "Рахиль" относится к литературе так же, как сосиски относятся к мясу. Как неудачная попытка переработки.
Про стиль тоже не могу сказать ничего хорошего. Если в "Степных богах" он определенно был, и при всей своей этапажности был весьма интересным, в "Рахили" самостоятельного стиля как такового скорее нет. Есть некое смешение подходов, опять же применяемых в современной русской литературе довольно широко. Скажем, некоторая разговорность и расхлябанность внутренней речи героя отчасти напоминает то, как пишет Иванов. Есть даже полторы страницы, на которых автор попытался изобразить "поток сознания" - совершенно душераздирающее зрелище. Единственное, что в этой попытке позитивного - хочется сразу пойти перечитать Фолкнера.
В целом - совершенно бездарная и никчемушная вещь, ни уму, ни сердцу. Прочитала только пару дней назад - и уже успела напрочь забыть, как звали героев. Никому не рекомендую.

@темы: геласимов

---

Ф.М. Достоевский "Неточка Незванова"

Меня не перестает удивлять, насколько герои Достоевского погружены в мир собственных внутренних переживаний. Складывается впечатление, что реальный мир для них если и существует, то очень-очень опосредованно - исключительно в качестве некоего поставщика оснований для переживаний. При этом герой ФМ устраивает бурную длительную истерику там, где нормальный человек просто хмыкнет, пожмет плечами и пойдет дальше.
В общем, я люблю ФМ больше всего за то, что он открывает некий загадочный мир, мне практически недоступый. Не то чтобы я ни хрена не чувствую, но чтобы вызвать у меня эмоциональные реакции такой силы, нужно нечто гораздо более действенное, чем все, что происходит в "Неточке". Да и на такую длительность переживаний я категорически не способна - под угрозой полноценного депрессивного расстройства, из которого можно будет выйти только медикаментозно. А герои ФМ постоянно, кажется, бьются в истерике на пустом месте - и ничего. Впрочем, не совсем ничего, конечно. По-моему, ни у какого другого автора так регулярно не слегают в постель на несколько недель/месяцев на почве нервного расстройства - причем не какие-нибудь пожилые люди, у которых сразу сердце, давление и прочие обычные физиологические причины, а вполне молодые и здоровые.

"Неточка Незванова", думаю, в плане соотношения эмоций/событий на единицу текста очень показательна, потому что эмоций там просто море, а событи особых практически и нет. Другое дело, что юная героиня, кажется, постоянно сама провоцирует окружающий мир на то, чтобы ей поставляли новую пищу для эмоций. Посудите сами, вот вы случайно нашли письмо, адресованное любовником вашей приемной матери и явно написанное несколько лет назад. Что сделает каждый нормальный порядочный человек? - Скажет себе, что это не его дело, положит письмо на место и забудет. Но нет, Неточке же все мало, она начинает носиться с этим письмом, как курица с яйцом, доводит всех в доме и в итоге провоцирует крупную разборку между своими приемными родителями - хотя основания для этой разборки, казалось бы, отпали несколько лет как. При этом она ни секунды не чувствует себя виноватой и вообще не задумывается о причинно-следственной связи между своими поступками и реакциями окружающих. Очень по-достоевски (в смысле, тимно). И так, в общем, происходит во всех частях повести. Поведение Неточки с Катей тоже весьма показательно. Нормальный ребенок, который настроен на "играть или не играть", просто не выдерживает обрушившегося на него напора эмоций - на пустом месте.
Сама того не осознавая, Неточка пытается в эмоциональном плане подчинить себе окружающих, сделать себя центром их мира. Со спокойным или равнодушным отношением к себе она смириться просто не в состоянии. Нет, как же, ее все должны любить, ведь у нее такое нежное отзывчивое сердечко и тд. В целом поведение Неточки очень напоминает отлично описанную  undel технику бякинга. Вроде бы формально она "бедная сиротка" и жертва, а на деле принесла как минимум в одну семью кучу проблем. Вот вам и первая этика
В целом вся "Неточка" - это очень по-достоевский. Просто таки концентрированная достоевщина, бедняжечки, сиротки, истерики, безумные влюбленности, разоблачение всех тайн и хриситанское смирение.
ФМ не перестает меня восхищать

@темы: достоевский

---

Ричард Пайпс "Россия при старом режиме"

Это очень интересное исследование процесса и специфики становления российского государства, буквально с древнейших варяжских времен - и до конца 19 века, написанное современным американским ученым. Не надо ржать про "британских ученых", пожалуйста, ибо Пайпс не Дэн Браун, а серьезный профессиональный историк, и другие профессиональные историки, в том числе в России, оценивают его достаточно высоко. Говорю для тех, кто не в теме.
Итак, основная идея это работы - рассмотреть, как именно складывалось российское государство и проследить некие отличительные черты, а также эволюцию этих черт, на всех этапах его развития. С этой целью работа разделена на два раздела - "Государство" и "Общество".

"Государство", соответственно, прослеживает развитие государства как института, политического образования и что-там-еще входит традиционно в это понятие. Основной упор при этом делается на традиционный период становления Московской Руси как полноценного единого государства, а не ряда относительно независимых княжеств. Поскольку если бы я таки стала историком, то специализировалась бы именно на этом периоде, он мне наиболее интересен и лучше всего знаком. Пайпс делает очень интересные замечания относительно влияния Ордынского ига на становление государственности, в частности, на взаимоотношения Орды, князей и народа. Ведь действительно, князей одаривали ярлыками ханы, и князья должны были собирать со своих дань для передачи Орде. "Возможно, самым важным, чему научились русские у монголов, была политическая философия, сводившая функции государства к взиманию дани (или налога) , поддержанию порядка и охране безопасности и начисто лишенная сознания ответственности за общественное благосостояние".
Очень интересны и наблюдения Пайпса относительно прав собственности и ограниченных вещных прав, как они понимались на протяжении русской истории. На Западе все эти институты сформировались очень давно, в первую очередь за счет активного заимствования римского права. Еще с кодекса Юстиниана было четкое понимание того, что такое собственность, что такое не собственность и какие бывают между ними градации. На Руси никакой хорошей правовой традиции не было - отсюда и полная неразбериха с тем, что чье и почему. Пайпс пишет про "неумение русских провести теоретическое или практическое различие между тремя типами собственности: собственностью, принадлежащей лично монарху, собственности государства и собственностью частных лиц". На самом деле, это применимо совсем не только к Древней Руси, но и к гораздо более поздним периодам, когда государство может легко раздавать, а потом так же легко конфисковать имущество у своих граждан - назови это как угодно, хоть царской немилостью, хоть экспроприацией экспроприаторов, хоть делом ЮКОСа. Основной вывод Пайпса - что поскольку государство на Руси выросло из маленького княжества, в котором личность князя заменяет царя и бога и решает все и владеет всем, - границы расширились, а принцип управления остался. Вопрос спорный, но выводов за можно привести более чем достаточно.

"Общество" рассматривает основные слои населения - так же с древнейших времен до конца 19 века. Многие из них появились, разумеется, позднее, но далеко не все. Например, крестьянство как было в киевской Руси, так и к концу эпохи никуда не делось. Впрочем, о нем неинтересно говорить, во всяком случае, мне лично. Пайпс не открывает ничего такого, что все остальные и так бы не знали - по поводу необразованности, закрепощенности, веры в "доброго царя" и прочих вполне жизненных вещей, которые и до сих пор можно наблюдать в любом ток-шоу типа "суд Линча".
Наблюдения за дворянством куда интереснее. Основное замечание здесь - что дворянство было одновременно наиболее наделенным правами и наиболее бессильным сословием. Низы не могут, а верхи не хотят, в общем. С одной стороны, дворяне были богатейшими людьми, владевшими огромным количеством земли и душ. А с другой - фактически не участвовали в управлении государством. Даже не предпринимали никаких попыток устроить олигархию (не считая восстания декабристов), что Пайпсу кажется довольно странным. Но объяснение довольно простое - оно лежит в невнятном определении права собственности, о котором говорилось выше, и о идее монарха как царя и бога. Монарх мог движением руки сделать дворянина богатейшим и влиятельнейшим, а мог так же лишить всего и сослать в какой-нибудь Березов. В силу этого дворянству было сильно не с руки хоть в чем-то противоречить правителю.
"Буржуазия, которой не было" (цитирую Пайпса) - скорее небольшая история попыток (провалившихся) создать сколь-нибудь четкий класс буржуазии, чем история самого этого класса. Пайпс в значительной мере объясняет провал этих попыток государственными мерами по регулированию торговли и экономики вообще, в том числе государственными монополиями на наиболее значимые товары и системой "кормлений". Я бы сказала, дело еще в отсутствии специального правового регулирования статуса этой группы лиц - скажем, просто горожан. В России долго не было горожан в том смысле, в котором они существовали издавна в Европе - как отдельной категории - потому что население городов складывалось из дворян и их крестьян, всяческие разночинцы появились под конец описываемой эпохи. Торговли, которая была бы профессиональным занятием, тоже особо не было, поскольку отсутствовал стимул для ее развития - и натуральное хозяйство, и торговать особо не с кем.
"Церковь как служанка государства" не нуждается в комментариях. См. Сергий Радонежский, Москва-3Рим, царепапизм, отсутствие развитой теологии и уроки православия, которые нам грозят сейчас.

Третий раздел книги, про который я забыла изначально, называется "Интеллигенция против государства". От остальных разделов он отличается тем, что какое-то подобие интеллигенции, которая хоть слабенько кому-то противостоит, можно найти на раньше периода Екатерины Великой. А расцвет ее приходится на 19 век, всю эпоху перед падением империи. Причем параллельно с развитием интеллигенции появляется и развивается также и полицейская машина. В целом, Пайпс делает упор на ряде событий 19 века, скорее даже, его второй половины, которые относились бы к противостоянию этих двух институтов. Пересказывать нет смысла, историю все знают, уж Достоевского и Акунина-то читали, во всяком случае. Так уж забавно получилось, что интеллигенция, как ее трактует Пайпс (я не говорю, что безосновательно), практически в своем апогее неизбежно дает революцию. И революция первым делом, разумеется, сметает эту несчастную интеллигенцию. За что боролись, называется... В этой части я не вижу каких-то особо глубоких выводов, хотя не исключено, что дело просто в том, что этот период, причины, процессы и следствия, все и так знают достаточно хорошо, чтобы не считать логичные и правильные выводы особо глубокими. Однако как подбор и анализ определенных совокупностей фактов это все равно весьма интересно.

В целом - мне очень-очень нравится, как пишет Пайпс. Он очень ловко балансирует на грани между фактажом и анализом. Список его источников впечатляет, но при этом он не приводит факты ради самих фактов (как делало большинство наших классических историков, за исключением разве что Ключевского), а приводит факты в подтверждение или отрицание определенных выводов. Поэтому его повествование кажется очень логичным и связным. При этом Пайпс не дает практически никаких моральных оценок, а просто констатирует, что это - так, чем выгодно отличается от многих наших и не наших историков. Он пишет умно, легко и с изрядной долей юмора, поэтому читать его - большое удовольствие. В общем, всячески рекомендую всем, кто интересуется темой.

@темы: пайпс, русская история до XX в.

---

Корнелия Функе "Чернильное сердце"

Это сказка с одной стороны обычная, а с другой - необычная.
С одной стороны, все в рамках классического сказочного сюжета: маленькая девочка, живущая с одним отцом, злобный главгад, проникший к ним из волшебного мира, борьба бобра с козлом.
С другой стороны, не перестает удивлять, что наряду с традиционно сказочными перснажами и приемами встерчаются и откровенно... реалистичные, что ли. Хотя они, конечно, не более реалистичны, чем весь остальной текст, но как-то психологически очень из него выбиваются. Начнем с того, что в книге нет Героя с большой буквы. Даже девочка, которая, несомненно, главная героиня, все равно остается нормальным ребенком и не демонстирует нечеловеческой смелости или смекалки и не спасает мир в одиночку. Ее отец как вначале был беспомощным тюфяком, который по собственной глупости наделал страшных бед, так таким, в общем, и остался) Тетка Элинор - наиболее симпатичный мне персонаж - отличный образ эксцентричной старой девы и при этом неплохого человека
Другой момент - странный хэппи-энд, который только по виду хэппи (главгад повержен), а по сути-то не очень. К девочке и отцу возвращается мать, которая девять лет назад случайно оказалась в другом мире, а последние годы прожила рабыней главгада, причем впоследствии метаний туда-сюда осталась немой. Вот это вообще как, а? Нормальный сказочный конец - это если бы все повернулась так, будто она никуда не исчезала. Или, может, я думаю, как взрослый человек, но за 9 лет такой жизни от прежнего человека очень мало что может остаться...
Все это делает сказку немного не-сказкой. Зато, с другой стороны, многие персонажи действительно кажутся живыми, а не картонными хорошими и плохими героями. И вызывают эмоции именно как живые люди, - скорее человеческую симпатию, чем восхищение.

Что понравилась - сама центральная сказочная идея про героев, вычитываемых из книг в явь, и людей, вчитываемых в книги. В этом что-то есть, определенно Я бы даже сказала, в этом что-то есть от фанфикшна. По сути что делает Фенолио, чтобы всех спасти? - Пишет фанфик по самому себе, только с хорошим концом, в котором все "долго и счастливо" За одну эту идею книгу уже стоит прочитать))
Вообще мне нравится идея сказок, основанных на изображении книг в волшебно-сакральном ключе. Начать с "Бесконечной истории" Энде, потом Моэрс, теперь вот Функе.

По итогам - хорошая детская сказка, из тех, что можно читать в воспитательных целях настоящим детям) Не то чтобы безумно оригинальная, но в ней есть что-то волшебное и привлекательное, как того требует жанр.

@темы: функе

---

Джеймс Блиш "Засеянные звезды"

Весьма самонадеянно было назвать этот смешной сборник твердой НФ. Акела промахнулся. Впрочем, книжка доставила немало радости, но боюсь, я ржала не над тем, чем надо.
Нет, фантастическая идея сама по себе неплоха - о том, как для освоение непригодных для обычных людей планет вместо терраформирования и строительства куполов люди решают меня сами себя, генетически, - путем создания различных видов "адаптантов". На базе такой идеи можно написать и совершенно шикарную, умную глубокую вещь.
Но увы, Блиш дальше идеи не пошел. Варианты ее воплощения, представленные в четырех маленьких повестях, варьируются от просто невнятного до смешно-стебного.
"Программа "Семя" и "Водораздел" - это довольно бестолковые начало и конец соответственно. Они же и самые скучные. Длинные занудные разговоры, смысл которых становится понятен только ближе к концу повести, перемежаются неожиданными финтами типа "так прошло полгода". Герои-адаптанты, которые теоретически выросли в пробирке и не имели возможности социализироваться ни разу в жизни, ведут себя, думают и чувствуют аккурат как остальные нормальные люди. Техническая сторона характеризуется невнятным и отрывочным описанием технологий, быта и тд. Цельной картины мира никак не складывается. Даже цельной картины мест, где находятся герой, и той не складывается - сплошь белые пятна. Антураж очень блеклый, персонажи не прописаны от слова вообще. Тоская-тоска.
"Люди "Чердака" - наиболее адекватная часть. По принципу "на безрыбе и рак - рыба". Наши герои - обезъяноподобные адаптанты, обитающие во влажных тропических лесах, в меху и с хвостами, натурально. Уровень культуры у их общества тоже недалеко ушел от обезъяньего - разве что они хранят некие старые легенды о мифических "Гигантах", зародивших их цивилизацию. Причем когда группа героев наконец встречает этих "гигантов" (технически обычных людей), у них не возникакт ни малейших проблем в общении. Оказывается, яйцеклетки способны на генетическом уровне усваивать язык, да еще и воспроизводить его. Оказывается, язык за много поколений не меняется. Очень интересно. В общем, автор сплошь и рядом грубо лажает по матчасти, простите мой падоначий. Добил меня момент, когда в ходе очередных злоключений объезьяноподобных героев автор вспоминает про категорический императив Канта! нет, я не шучу Причем из контекста складывается смутное впечатление, что автор не совсем правильно понимает, что это за штука. Как Кант соотносится с обезъяноподобными человеками - на авторской совести. Видимо, нам хотят сказать, что Кант - такая непреходящая ценность, что ее можно пронести через поколения эволюции.
Повесть "Поверхностное натяжение" - это вообще бесконечное ололо! В ней тоже адаптанты на другой планете, и какие! Наши человеки плавают в первичном бульоне и общаются с его обитателями - инфузориями-туфельками, жгутиконосцами, ложноножками и тд. В общем, автор скурил учебник биологии за пятый класс. Для пущего антуражу автор использует словечки типа "вакуоли", "реснички", "спора" и какая там еще лексика относится к этому разделу биологии. Впрочем, блеснуть интеллектом автору удается ровно через раз, потому что у простейших неожиданно оказываются в ходу также понятия "крепостная стена", "осветительная ракета" и "звезды" Сами можете оценить степень высоконаучности. В апофигее повести проточеловеки, натурально, выходят из воды на сушу - и тут же оказывается, что у существ, которые обитают только и исключительно в воде и *никогда* не поднимаются на поверхность есть в активном словарном запасе прилагательное "сухой". Прелесть обитателей "бульона" подчеркивается тем, что при своем микроскопическом размере и дружбе с инфузориями адаптанты все равно думают и действуют совершенно как обычные люди. За счет этого постоянно возникает жуткий диссонанс - с одной стороны, тут тебе культурные посевы водорослей и "крепостные стены", а с другой - инфузории. У меня есть смутное ощущение, что автор кагбэ не в курсе связи между образом жизни, развитие мозга и уровнем мышления.
В целом про этот сборник можно сказать, что это пример авторской беспомощности - когда искренне хочется создать какой-то сложный мир, показать измененного человека - а в результате автор все равно использует те же слова, образы и понятия, что и мы с вами сейчас, и ни в какие другие миры и адаптацию не верится ни на грош. Вот, например, "Многорукий бог далайна" Логинова - пример того, как автору *удалась* задача моделирования *другого* мира. Сборник Блиша с его категорическими императивами и крепостными стенами - пример того, как ее можно совершенно феерически завалить. Смех и грех.

@темы: блиш

---

Томас Манн "Волшебная гора"

Мартин Макдонах говорил, что идея "Залечь на дно в Брюгге" родилась у него после того, как он посетил Брюгге и испытал два противоречивых чувства: глубокий восторг и ужасную скуку.
Каждый раз, читая Томаса Манна, я, натурально, испытываю те же самые чувства.
Впрочем, еще я не могу избавиться от ощущения ("Доктор Фаустус" - исключение из этого правила, а вот "Избранник" - отлично попадает), что Манн как-то очень тонко стебется не столько над читателями, сколько над литературоведами. С одной стороны, он буквально набивает свои романы событиями, персонажами и моментами, которые так и просятся на определенную чуть ли не мифологическую трактовку. А с другой стороны, все это изложено у него таким образом, что кажется каким-то слишком скучным и банальным для каких бы то ни было особых трактовок вообще и ссылок на греческую мифологию в частности.
Лит.критика говорит, что "Волшебная гора" - неомифологизированный роман-воспитание. Вроде бы все составляющие налицо: есть ГГ, некий вьюнош, который оказывается на горе в 20 с чем-то и выходит с нее около 30. Есть отдельные персонажи, которых можно за уши подтащить под мифологических. Мингера Пеперкорна, пожилого властного алкоголика из Голландии, ассоциируют с самим Вакхом-Дионисом. Двум очаровательным спорщикам, Нафте и Сеттембрини, приписывают роли "личного ангела и демона" нашего юноши (правда, непонятно, кто есть кто, но их воспитательный эффект не отрицается). Двоюродный брат, "честный Иоахим" - классическое суперэго по Фрейду. Русская "возлюбленная" юноши также укладывается в этот мифологизированный список подтекстов. Вот мы и разобрали роман.
Только увольте, но у меня комбинация все равно не складывается. Ганс Карсторп как прибыл в свой туберкулезный санаторий бревно бревном, так и не менялся вплоть до конца текста. Я не вижу в нем решительно никакого воспитательного процесса, никакого внутреннего изменения и роста. Напротив, Волшебная гора - символ застоя и тоски-тоски. Руководитель санатория в свое время даже честно пытался выставить подлечившегося дитятю обратно в "реальный мир", но тот воспротивился как мог. Само собой, ведь "на равнине" придется что-то делать, работать, устраивать жизнь, принимать на себя ответственность. А в санатории кормят пять раз в день, а все остальное время можно лежать или гулять. Все строго по расписанию, минимум инициативы и свободного времени. И это вполне оправданно, если у тебя едва хватает сил встать с постели, но если на тебе можно пахать (а на ГГ вполне можно), то кроме как персонификацией библейского греха это не назовешь. Надо действительно быть исключительно никем и ничем, чтобы согласиться на такое существование из страха перед жизнью и лени. Видимо, мне этого никогда не понять - я ни разу не выходила из больниц иначе, как под подписку, что я осознаю недолеченность и снимаю с врачей всю ответственность.
ГГ не тянет на Тангейзера в плену у Венеры, как там пишут, уж извините. Скорее - на товарищей Одиссея в плену у Цирцеи, в свином обличье. Задача свиней - есть и нагуливать жир; задача больных, по сути, тоже.
Помимо внутренних перемен, которые могли бы произойти, но не произошли с героем за семь убитых лет в санатории, никаких внешних перемен тоже нету. Он вроде бы влюбляется в некую даму - но эта влюбленность настолько ленива, что не стремиться показать себя или добиться взаимности. Дама уезжает, потом возвращается с другим спутником - героя это едва колышит. Потом дама уезжает вновь, но об этом наш Ганс уже даже не вспоминает. По мне, так это недостойно называться любовью, - скорее увлечением, чтобы скоротать скуку. Надо же герою испытать за столько лет хоть одну несчастную эмоцию!
То же и со спорами гуманиста-Сеттембрини и иезуита-Нафты. Мне кажется, это вообще самая интересная часть романа, потому что они интересны сами по себе. Но чтобы они оказали на кого-то какое-то воздействие, помимо развлекательного (многие люди болтают, когда гуляют) - я не вижу. На действиях Ганса это не сказалось никаким образом, а что до мировоззрения, то оно у него сложилось еще к моменту приезда в санаторий и более чем простое - лишь бы ничего не делать. Вся софистика и казуистика, весь пыл спорщиков проходят мимо него - и это становится вполне очевидно, когда он разговаривает с Сеттембрини перед дуэлью и спрашивает, как же можно стреляться из-за каких-то там слов и убеждений. Подумаешь, кто что сказал и думает. Бедные наивные "воспитатели"! Впрочем, воспитание - это в данном случае только повод, а люди явно получали удовольствие от самого процесса, а не от результата, что не в меньшей степени заслуживает уважение.
По итогам у меня осталось ощущение не то чтобы незаконченности - а того, что этот роман в принципе нельзя закончить. В нем нет какого-то определенного сюжета, ГГ все время остается на горе, изменяется немного лишь антураж и окружающие люди. Сменяются увлечения и моды, а он сидит себе, как русский богатырь 30 лет и 3 года спит на печи. По сути, не происходит ничего важнее попадания на гору в самом начале и отъезда из санатория в самом конце. Весь промежуток - вполне растительное существование. Читать его было точно так же - устаешь не от сложности, а от общего отсутствия сколь-нибудь значимых событий и интересных персонажей.

@темы: т-манн

---

Нил Гейман "Американские боги"

Похоже, при чтении "Good omens" я зря грешила только и исключительно на перевод - "Американские боги" мне не пошли по той же причине. От текста остается странное ощущение... неряшливости, что ли. Очень вольного, нестройного и по меньшей мере странного обращения с событиями и персонажами. И не надо говорить мне, что вон Кафка тоже по меньшей мере странен и логикой его тексты никак не грешат. У Геймана странность совсем другого плана, она проявляется постоянно в мелочах и все время как-то раздражающе зудит. В итоге роман, несмотря на то, что и идея, и события вроде бы интересные, оставляет какое-то раздражающее ощущение, составленное множеством мелочей. Например, наш герой ест только и исключительно гамбургеры, больше ничего, и это упоминается раз за разом, не могу понять, зачем. У Пратчетта все не питаются только и исключительно fish & chips ведь. Скитания героя по маленьким американским городкам, уже набившим оскомину на многочисленных романах Кинга и фильмах ужасов по ним... И ведь ничего в них не происходит, только один банальный антураж сменяется другим. К чему в итоге была большая часть сюжетных линий, опять же неясно.
Впрочем, мне нравится идея, лежащая в основе сюжета - о том, что старые боги умирают и на их место приходят новые. Только эта идея сама по себе, разумеется, не принадлежит Гейману. К Гейману относится разве что идея устроить между старыми и новыми богами "последнюю битву", но и она настолько эпична и кинематографична, что хорошей литературной идеей ее не назовешь. К тому же "битва" скорее тянет на долгую занудную холодную войну с периодическими пограничными конфликтами, да и вообще происходит в основном вне поля зрения главного героя. Так что и саму битву между старым и новым миром никак нельзя считать за основное в романе, что бы там ни говорили.
Пожалуй, единственно стоящее и, гм, познавательное, что есть в "Американских богах" - это очень ясное изображение Америки. Великолепный текст для того, чтобы *действительно* создать у читателя впечатления знаменитого melting pot. Довольно бестолковое нагромождение самых разных богов - и скандинавских, и древнеславянских, и индийских, и еще бог знает каких. Причем каждый несчастный бог Америкой качественно прожеван и переварен - и на выходе совсем не похож на того, о ком говорят мифы. Довольно бестолковое изображение богов современного мира - очень поверхностное, я бы сказала. Довольно бестолковое нагромождение прочих персонажей, от скучного главного героя до жителей "идеального городка", приносящих детей в жертву своему обывательскому покою. Довольно бестолковый событийный ряд - и дело не в том, что множество событий кажутся никак не связанными друг с другом, а в том, что они действительно никак не связаны. Величие людей и событий, даже когда такое случается, как-то теряется в общей чехарде. Громкие слова решительно во всех случаях выглядят пафосно и неловко.
Вот вам Америка (смешались в кучу кони, люди). На мой вкус так весьма неприглядное зрелище. В "Американских богах" как-то остро не хватает чистого сюжета, чистой психологии и чистых эмоций - без примесей "ну ты это, типа, понимаешь, чуваг, что это чисто по приколу" и прочей не относящейся к делу ерунды. Мне было интересно посмотреть, что это такое. Но если даже перипетии героев у Пратчетта временами вызывают у меня острый интерес и сочувствие, то Гейман не вызвал совершенно никаких эмоций. У него всего слишком много и в слишком маленькой концентрации. Начинаю приходить к выводу, это это категорически не мой автор.

@темы: гейман

---

Джон Максвелл Кутзее "Мистер Фо"

Последняя мысль по поводу этого романа (посетила меня на последних страницах) - а он был бы отличным сюжетом для артхауса. Множество слоев, за которыми вроде бы и угадывается, но все никак не обнажится содержимое. Классический постмодерн, личность героини-рассказчицы противостоит герою-писателю, она пишет ему письма о своих приключениях, а он пишет книгу о ее истории.
Такое чувство, что Кутзее перечитал "Робинзона Крузо", а потом заснул и ему приснился сон по мотивам (особо испорченные могут считать, что он вовсе не засыпал, а просто чего-нибудь накурился, не суть). Книга Дефо здесь - отправная точка, ступенька, с которой отпущенное на свободу подсознание прыгает в бездну.
И что мы там находим, в этом бездне? Два момента, один занудно-литературоведческий, второй типично-кутзеевский.
Занудно-литературоведческий заключается в бесконечном перемешении рассказчика и героя, точнее, рассказчиков и героев, потому что их довольно много. И меньший и наименее значимый из них - сам Робинзон Крузо, потому что мы все знаем его, потому что Крузо - это "вершина айсберга" подсознания, а Кутзее сначала держит нас над водой, а потом опускает все глубже и глубже, к основанию айсберга. Книга о приключениях на острове пишется, но слишком тяжело и мучительно; эти муки остаются для нас за кадром, зато в кадре мы видим их отображение в реальной жизни героев. Женщина жаждет рассказать одну историю. Мужчина жаждет написать другую. Чем не единство и борьба противоположностей К тому же фигура дикаря-Пятницы. У Кутзее у него вырезан язык и, соответственно, он лишен речи, да и не доказано еще, способен ли понимать чужую (во всяком случае, в большей степени, чем собака понимает команды). Весь его образ - прекрасная метафора для "неписца", темного безгласного начала. Помнится, был у Набокова такой рассказ, что-то про грозу и Илью-пророка и слова, наконец пришедшие после долгих мук. Изо рта Пятницы после долгих мук льются то звуки необитаемого острова, то вода, и нельзя быть уверенным, что дарование слова таки состоялось. С тем же успехом это может быть росписью в писательской беспомощности.
А типично-кутзеевская - это тема одиночества. Не сон разума творит чудовищ, а одиночество разума. Герои Кутзее настолько одиноки, что постепенно сходят с ума или кажется, что сходят, - просто по той причине, что у них нет представления о "норме", которое только и может быть почерпнуто, что из общения с другими и сопоставления. Никто не гарантирует, что все происходящее в романе - не плод больной фантазии его главной героини, женщине, которую высадили на необитаемом острове пираты.
Предположим, в попытках защититься от безумия, которое несет с собой одиночество, ее разум создает фантомы других окружающих ее людей. Но женщина, увы, не Господь Бог, так что и люди у нее выходят сильно увечные. Вот молчаливый Крузо, романный герой, больше всего похожий на настоящего - потому что ей не надо было ничего придумывать самой, а можно было сразу взять расхожий романный образ. Вот немой Пятница, тоже расхожий образ, а немотой его наделила уже увечность воображения. Вот преследующая ее девочка, заявляющая, что женщина-героиня - ее мать; это уже плод навязчивой идеи. Вот и сам мистер Фо, несуществующий писатель, который не отвечает на ее многочисленные письма. На что она пытается его вдохновить, когда он сам может быть лишь плодом ее больной фантазии.
В целом, над этим романом более интересно задумываться постфактум, чем собственно читать его.

@темы: кутзее

---

Роберт Хайнлайн "Дверь в лето"

Так исторически сложилось, что я не читала раньше Хайнлайна - притом, что другие классики вроде Брэдбери и Ле Гуин были освоены в далеком детстве. Думаю, в данном случае это скорее минус - по мере чтения я раз за разом замечала приемы и идеи, которые много раз встречала до этого. Но учитывая, что "Дверь в лето" была написана в 56 году, когда моих родителей еще не было даже в проекте - подозреваю, Хайнлайн все-таки был первоисточником.
История в целом оставляет такое ощущение правильности, что кажется чуть ли не идеальным фантастическим романом. Драма и последующие приключения героя классически заканчиваются свадьбой. Но при этом все написано так живо, что не вызывает отторжения, какое вызывают женские романы с аналогичным костяком сюжета - хоть конфликт и слегка надуманный за счет появления в тексте нужных персонажей ровно в нужное время. Хайнлайн очень хорош тем, что он не "пропускает" никаких логических построений, и то, что делает и думает его герой, читателю тоже начинает казаться самым правильным и естественным, потому что все отлично объяснено.
Несмотря на заморозку человека и путешествия во времени роман не то чтобы сильно фантастический. Игры со временем играют все-таки вспомогательную, а не сюжетообразующую роль - куда и как будет двигаться сюжет, решают сами герои. И тут главный герой поступает очень умно и изящно.
Пара реплик про главного героя: обычно такие стандартно-мужественные, доверчивые и правильные личности вызывают смесь раздражения и неверия. У меня, во всяком случае. Но в "Двери в лето" Хайнлайну удалось описать главгера так, что отношение к нему скорее нейтральное, с примесью симпатии. Зато кот Пит однозначно рулит! При всей моей нелюбви к кошкам это именно тот подвид кошачьего племени, который не вызывает у меня раздражения в литературе - боевой котище себе на уме. И при этом все равно милый.
Очень забавно наблюдать, кстати, насколько наивны были представления о будущем. Хайнлайн пишет в 1956. В 1970 году у него уже есть роботы, которых можно научить мыть посуду и пылесосить (здесь был тягостный вздох ). Более того, в 70 году людей уже закладывают в холодный сон, чтобы они могли проснуться через десятки лет и жить дальше. А в 2000 году есть не только такие супер-роботы, глубокая заморозка и тд, но и путешествия во времени.
При этом эти милые наивные люди всю дорогу продолжают печатать на печатных машинках)) Никакому фантасту, даже Хайнлайну, и в голову не могло прийти, что в будущем проблема домашнего хозяйства отчасти будет решена, конечно, но совсем иначе: домохозяйки будут сидеть в интернете и им будет наплевать, что у них "на кухне грязной посуды курган непочатый".
Милое, наивное время 56 год. Как-то сильно изменилась фантастика в тех пор - кажется, сейчас уже никто не пишет о том, что в 2050 году будут такие и такие замечательные девайсы. Ничего лучше конца света в 2012 и ЧМ в 2018 уже не ждем, а жаль.
А какая была бы отличная идея - робот, который делает всю работу по дому...

@темы: хайнлайн

---

Мария Елиферова "Смерть автора"

Помню, в свое время я долго плевалась, прочитав "Дракулу" Стокера. Занудно-де, проклятый роман в письмах, никакой возвышенной романтической истории про погибшую возлюбленную, как в фильме Копполы, а просто непонятное чудовище. Теперь мне стыдно. Беру свои слова назад. Потому что по сравнению с творением Елиферовой Стокер - просто вершина мировой литературы. Да что там, даже Майер вершина мировой литературы. По крайней мере, у нее, судя по слухам, есть сюжет, а Елиферова, увы, не может этим отличиться.
Честно скажу, я купилась на название. Мне просто интересно, каким же может быть роман, озаглавленный великим бартовским девизом. По тому же принципу я бы побежала, теряя тапки, читать роман "Ничего кроме текста", не заглядывая на имя автора и синопсис. Поскольку читала в электронке, обложку с набившим оскомину портретом графа Дракулы в цветочках я не видела, увы.
Роман, натурально, начинается со смерти известного писателя. Ага, подумала я. То ли еще будет. Наверняка дальше идут какие-нибудь умные филологические игры, приводящие к тому, что писателя на самом деле вовсе не существовало, потому что Барт так сказал, или еще что-нибудь интересное в этом духе. Но дальше было только страшное разочарование. НИЧЕГО подобного. В смысле, вообще ничего такого, что выгодно отличало бы этот креатиф от творений Донцовой (за тем исключением, что у Донцовой тоже есть сюжет). В начале автор умер, и весь остальной роман мы занудно и нелогично подходим к тому, как он это сделал. По мне, так это глобальный авторский промах. Не в смысле того автора, который умер, а в смысле Елиферовой. Ее название в сто раз интереснее всего остального текста. Лучше бы она на нем и остановилась.
Аннотации обещают нам "филологический триллер". Что сказать, кругом обман. Протому что креатив имеет такое же отношение к филологии и триллеру, как морская свинка к морю и к свиньям.
Теперь про синопсис. Во-1, вампиры уже задрали! Во-2, я понимаю идею сделать по-новому, сделать лучше, чем Майер, сделать лучше, чем Стокер. Но сделать как Стокер, только хуже - это какой-то новый тренд в современной литературе, видимо. Роман Елиферовой посвящен тому же примерно периоду - Англии начала 20 века, тоже составлен в основном из писем, дневников и частично газетных статей. Ох уж эти герои эпистолярных романов, какие дневники они пишут! И когда только у них достает времени на еду и сон! Но то, что было вполне органично и оправданно в конце 19 века, в начале 21 уже совершенно не катит. Не говоря уж о том, что у Стокера тоже, вот незадача, есть сюжет. Более того, у него даже есть персонажи, и они даже в своих дневниках и письмах различаются по характерам и речевым характеристикам!
Елиферова пишет легко и гладко, не буду спорить. Но очень одинаково. Если она поставила себе целью с помощью компиляции уйти от личности автора в романе - это сделано бездарно, потому что все газетные статьи, дневники и письма, будь то уйная экзальтированная барышня 20 лет, пожилой писатель за 60 или журналюга около 40 - написаны совершенно одинаково. Легко и гладко. Фигура появляющегося в Лондоне таинственного типа-вампира, который по словам Елиферовой вызывает у людей какие-то эмоции, остается совершенно картонной. Как и все остальные фигуры. Декорации в этом романе сделаны гораздо лучше, чем все остальное. А проработка характеров и психологизм отличаются такой же остротой и точностью, как в Таблицах Брайдиса. Итак, вампир появляется в Лондоне, слегка там куролесит, совершенно бестолково и бессмысленно, а потом пропадает из поля зрения.
В завершение автор посвящает десяток страниц тому, откуда она якобы выкопала информацию про этого вампира. Честное слово, мне как читателю абсолютно наплевать, имеет что-то под собой реальную основу (читай: локальные байки, записанные в сборниках локальных баек) или нет. Можно выдумать интереснейшую вещь "из головы", а можно годами сидеть в архиве и создать нечто, сравнимое по скучности с романом Елиферовой. Короче, чтение авторского послесловия заставило меня вновь испытать ни с чем не сравнимое наслаждение, которое дарит вам умножение матриц.
Не читайте это. Лучше Майер, честное слово.

ps Кстати, забыла упомянуть. Отдельные моменты в книге (утопившаяся невеста) наводят на неприятные мысли, что Елиферова скорее цитирует не Стокера, а Копполу. Что еще более попсово, при всей моей любви к Копполе.

@темы: елиферова

---

Хорхе Луис Борхес. Собрание сочинений, том 1

Влияние Борхеса на мой неокрепший йуный ум трудно переоценить. Впервые сборник его рассказов попал ко мне лет в 14 от человека, в которого я, маленький книжный червь, была влюблена по уши, до дрожи в коленках. Естественно, я faute de mieux (поскольку в романтической области мне, естественно, ничего не светило) проштудировала его от корки до корки не один раз. Потом от того же человека мне перепало собрание сочинений в 3 тт., в серо-красных суперобложках, которое постигла та же участь
Тогда я еще ничего не знала про "Маятник Фуко", а если бы знала, вряд ли оценила бы в силу общей необразованности. А вот Борхес с его менее художественным и более критическим стилем пошел на ура. Пожалуй, две трети, если не больше, всего, что я узнала о литературе до 20 лет - имена, названия, события, сплетни, критические оценки - я узнала "из вторых рук", от Борхеса. Помню, довольно долгое время я думала, что поэт Кеведо - существо, выдуманное самим Борхесом исключительно из озорства и удивилась, когда мне удалось его что-то добыть и почитать. Собственно, так происходило и происходит до сих по с очень многими авторами - сначала я читаю о них у Борхеса, потом я запоем читаю их самих (Шопенгауэр хорошие пример, sapienti sat). И все вышесказанное - только про те вещи Борхеса, которые не подпадают под понятие "рассказ", а скорее являются эссе или статьями.
С рассказами - особая история, потому что, пожалуй, ни один авторов этого объема не вызывает у меня больше такого восторга. Умберто Эко прекрасно разворачивает свои медиевистские игры, но ему нужно для этого пространство целого романа. А Борхес умудряется вписать интеллектуальную игру, сюжет и глубокую идею всего в десяток страниц. Я не перечитывала Борхеса уже достаточно приличный срок - думаю, лет 6-8. В нормальной ситуации этого достаточно, чтобы сюжет, герои и стиль произведения выветрился у меня из памяти полностью. А большая часть вещей Борхеса, даже статей - держится. Это рождает удивительное чувство сродни дежа вю - когда посреди текста ты внезапно вспоминаешь, какое сравнение будет там дальше. Самые любимые рассказы знаю практически наизусть, если не *пословно*, то *по ходу мыслей*.
В общем, я могла бы петь пангерики Борхесу до утра, но, думаю, он в этом совершенно не нуждается. Разве что сказать, что по прочтении одной статьи из этого тома мне неконтролируемо захотелось наконец прочитать "Листья травы". (Борхес обладает странным наркотическим свойством. При этом он как наркотик опасен вдвойне - после его прочтения хочется прочитать не только еще что-то у него, но также и всех остальных, кого он случано упомянул).

Теперь про сам томик. У меня вот такое издание, и счастью моему нет предела, что я его добыла. Впрочем, этот том как раз нельзя назвать удачно составленным (разве что в его основу был положен хронологический принцип, я поленилась проверить). Дело в том, что в нем объединены пара сборников юношеских стихов, один-единственный полу-исторический сборник рассказов "Всемирная история бесславья" и все остальное - сплошь эссеистика и критика. Интересно, не спорю, но от нее несколько устаешь.
"Страсть к Буэнос-Айресу", "Луна напротив", "Сан-Мартинская тетрадка" Про стихи Борхеса не могу сказать ничего хорошего. За исключением "Генерал Кирога едет на смерть в карете", в котором слышны лязгающие отголоски темных ночей Лорки. Остальное - печальные иллюстрации тому, как может попытаться писать стихи умный прозаик - Борхес вмещает в них столько смысла и сути, что для чистой лирики места уже не остается (про рифму вообще молчу).
"Расследования", "Земля моей надежды", "Язык аргентинцев", "Обсуждение", "Оставленное под спудом" - это большей частью, как я говорила, статьи, эссе, литературная критика, а последний сборник - по сути скорее компендиум маленьких (меньше этого) отзывов на прочитанные книги. По-моему, то, что Борхес говорит о литературе, гораздо интересней с той точки зрения, что его можно взять за отправную точку для собственных исследований и чтения, чем с любой другой. Местами его наблюдения поражают точностью и тем, насколько же глубоко он копает (взять хотя бы эссе про переводчиков "Тысячи и одной ночи"). Но другими местами он очень часто повторяется, повторяет свои же мысли и цитаты. Забавно смотреть, как из эссе в эссе кочуют одни и те же отсылки - птица Симург, Вечное Возвращение, Ахиллес и черепаха. Думаю, дело в том, что приведенные в томике эссе никогда особо не собирались в общий сборник, а когда ты печатаешь их в воскрестных приложениях к местной газете, такие повторения вполне простительны.
Чуть особняком стоят "Обсуждение" и "История вечности" - на стыке между литературным исследованием и художественным рассказом, я бы сказала, но с упором на первое. Входящие в них тексты больше по объему и глубже по содержанию. Многие из упомянутых в них моментов - например, имя Альмутасим и теология Василида - запали мне в память еще десять лет назад.
И наконец блистательная "Всемирная история бесславья" (хотя вариант "бесчестья" мне фонетически больше нравится). Жутковатые рассказы о убийцах, грабителях, мошенниках и прочих выдающихся личностях преступного мира - все до единого великолепно неординарны, и "основаны на реальных событиях". Несмотря на примечания о реальных лицах, которые я все равно ленюсь читать, эта серия рассказов - по сути единственные чисто художественные из всего, что есть в томе. И в них раскрывается талант Борхеса не просто как читателя, способного к анализу и интересным мыслям на тему, но как оригинального и завораживающего автора собственного безумного мира.

@темы: борхес