Борис Васильев "В списках не значился"

Только полный самолет народу удержал меня от того, чтобы рыдать в голос во время чтения. Роман действительно очень слезовыжимательный, что, собственно, вполне оправдывается его тематикой. В центре - юноша, попадающий в Брестскую крепость за день до начала Великой Отечественной войны и прошедший всю обороту крепости до последнего. От этого романа не стоит ждать каких-то сюжетных неожиданностей или внезаных поворотов: автор выбрал одну линию и последовательно ее гнет. На мой вкус, это к лучшему. Потому что роман - слишком "по живому", чтобы именно *выдумывать* сюжет, это не нужно. В данном случае более достаточно показать, как оно было или могло бы быть с достаточной степенью реалистичности.
Надо отдать должное Васильеву, герой не совершает никаких необычайных подвигов, и окружающие его люди тоже. Более того, ни у кого из них нет специального артефакта неуязвимости, и если персонаж благополучно дожил до середины книги, это не означает, что он не погибнет страшной смертью на следующей странице. Есть там и трусы, и предатели, и просто люди, помешавшиеся от окружающего ужаса. Нет, слава богу, никого в белых одеждах и на коне. Главная заслуга Васильева в плане изображения персонажей и сюжета - это честность, и за счет этого все герои получаются очень живыми и, более того, *узнаваемыми*. Собственно, мы все это уже видели в других хороших книгах и фильмах про войну, хотя классичность Васильева, конечно, никто не оспаривает.
Роман хорош тем, что он очень прост. В нем нет никакой политики, никакого вождя народов, а только одна локация - Брестская крепость, и одна идея - по ее удержанию и истреблению захватчиков. Что не оставляет читателю места для моральных дилемм. Зато со своей узкой задачей Васильев справился просто блестяще - даже с учетом того, что знаешь заранее не просто чем закончится, а что будет в процессе, все равно от текста невозможно оторваться.
Книги о войне, особенно такого плана, наших авторов, вообще очень сложно оценивать, потому что попробуй-ка абстрагируйся. Но, имхо, текст Васильева хорош и интересен не только своей темой (в чем нет заслуги автора), но и тем, в чем заслуга автора есть - стилистикой, динамикой, персонажами. Про стиль сложно сказать что-то особенное, но он несомненно хорош, особенно для своей цели: легок, плавен и достаточно быстр. При этом нет ни ура-патриотических, ни сверхпафосных отступлений, все четко и, что называется, по делу. Пожалуй, он даже суховат слегка, но это как раз то, что надо такому роману - любое усиление пафоса вызвало бы внутреннее сопротивление и создало отрицательный эффект.
С авторами, пишущими про Вторую мировую именно *художественную* литературу, вообще довольно сложно. Тема такая сложная и болезненная, что шаг влево - шаг вправо грозят испортить все. Запишу себе Васильева в авторов, у которых получилось действительно хорошо.

@темы: васильев

---

Герман Гессе "Петер Каменцинд", "Под колесами"

"Петер Каменцинд", если не ошибаюсь, едва ли не первая крупная вещь Гессе. И с одной стороны это очень чувствуется - она на фоне его "программных" повестей и романов очень слабая - но с другой стороны, в ней уже очевидна общая линия Гессе, его подход, стиль и метод, если угодно. По сути своей это роман-воспитание, даже с учетом того, что наш герой дожил до седин. Описывается история Петера с раннего детства до "заката", когда он, усталый и побродивший по свету, возвращается в отцовский дом.
Я полагаю, Гессе хотел донести до читателя совсем не то, что вынесла из повести я лично. Потому что мой вывод: не надо тратить свою жизнь попусту, праздно слоняясь по городам и весям, заводя случайные знакомства и избегая сильных привязанностей. А герой, кажется, поставил своей целью не оставить в этой жизни никакого следа - ни в мире, ни в сердцах и умах других людей. Единственные два человека, к которым он действительно искренне привязывался и при этом не бежал от своих чувств, были обреченный на скорую смерть калека и обреченный на скорую смерть больной ребенок. И мне смутно кажется, что Гессе на самом деле копает куда глубже, чем это видно на первый взгляд, потому что стоит задуматься, осознаешь, что на самом-то деле герой не находится в волшебной гармонии с собой и с миром, которую создают в сознании читателя плавный текст и пасторальные пейзажи. А что на самом деле, судя по итогам, у Каменцинда таки изрядные проблемы с социализацией, как сейчас можно сказать. И даже вялые журналистские труды, которыми он зарабатывает на кусок хлеба, не создают впечатление профессии или профессионализма - так, чтобы перебиться.
Больше всего, пожалуй, поражает, как ни странно при тонкости восприятия Гессе, незаинтересованность героя. Это не незаинтересованность "Постороннего", который гораздо дальше ушел по направлению к дурке, а какая-то другая, блаженная незаинтересованность в процессе жизни и ее результате, в окружающих людях, в мире и тд. Он не просто плывет по течению. Он слегка лавирует в потоке, чтобы избежать возможных заторов - отношений, обстоятельств, которые могли бы привязать его, создать для него какие-то обязательства. Все это очень напоминает столь же ленящегося жить героя "Волшебной горы". Да, иногда хочется пожить вот так, легко касаясь "ткани бытия", но не дай бог не постоянно.
Гессе мастер, это действительно видно уже по первой повести. Она очень плавная, очень изящно написанная, в том своеобразном слегка "пасторальном" и занудноватом стиле, что и остальные его вещи. Отлично читалось во время отпуска, но не произвело того оглушительного удара по слабой этике, что некоторые другие его вещи.

"Под колесами" - тоже юношеская повесть Гессе, но на мой вкус, уже куда интереснее, чем "Каменцинд". В этом романе есть то, что называется надрывом, оправданно оно или нет - другой вопрос. Опять же, извечная тема "загубленной молодой жизни", столь любимой русскими классиками. Но у русских классиков "загубленной" называется молодая жизнь, выросшая в нищете в грязном углу с вечно пьяными родителями с неустойчивыми нервами, а у Гессе - мальчик-отличник из приличной буржуазной семьи, попавший в хорошую школу со строгими правилами. Этим русские и отличаются от немцев, бугага
А если серьезно, то я могу восхищаться талантом Гессе в описании характеров, деталей и обстоятельств, но никак не могу сочувствовать персонажу. Сам автор и все критики за ним пишут про зловредную систему образования в Германии, которая ломает личность. Но, признаться, я не увидела ни личности, ни процесса ломания. Еще один роман-воспитание, обычный такой ботанистый мальчик, закрытая школа. То ли Гессе не описывает все тайные ужасы, которые там происходили, то ли это никакие не ужасы - во всяком случае, я не вижу в том, чтобы много учиться, ничего ужасного как такового. И да, во все времена учителя и начальство не любят, чтобы с ними спорили - за исключением особо продвинутых начальников и учителей от бога, процент которых всегда невелик. Опять же, если растить и учить ребенка в совершенно тепличных условиях, как он потом будет жить в этом жестоком мире, когда придется сходу привыкать к совсем другому отношению и не будет никаких пересдач?
Самая очаровательная и интересная часть романа - взаимотношения между мальчиками в закрытой школе. Среди героев есть удивительно яркие характеры, настолько яркие, что они кажутся нереальными до тех пор, пока не вспоминаешь соответствующие примеры. Маленький бунтарь и мечтатель, который сбивает главного героя с торной тропки; маленький Плюшкин. Мне кажется, ничто не удается Гессе так хорошо, как описания очень тонких взаимоотношений, возникающих между людьми на почве совместной учебы, когда они еще очень молоды. Чего-то среднего между дружбой, товариществом и наставничеством. Если взять другие его вещи, с точки зрения психологии отношений героев центр всегда там. Гессе как-то странно удается описать такую модель отношений, вроде бы не углубляясь ни в какие недостоверные детали, но в то же время придавая им такую невероятную романтичность, какой нет у большинства обычных любовей. Возможно, поэтому на мой вкус все удачные вещи Гессе изрядно отдают латентным гомосексуализмом (что ни разу не плохо, а просто факт)) Вроде бы когда он писал, уже вошли в традицию более сдержанные и жесткие, что ли, отношения между мужчинами и подростками, чем веке в 19. Зато за счет введения именно этой модели отношений роман приобретает необходимые достоинства - начинает задевать за живое. Гессе может сколько угодно петь гимн природе, одиночеству и тд., но лучшее, что у него получается - это легкими штрихами рисовать почти случайные отношения, невидимые связи, которые на самом деле составляют суть произведения.

@темы: гессе

---

Уильям Шекспир "Король Генрих IV"

К стыду своему, в последний раз я читала Шекспира в школе - что-то очень классическое, типа "Ромео и Джульетты" или "Гамлета". Из "Сна в лентюю ночь" у меня твердо отложилось только то, что читать Шекспира без словаря я не могу, увы. А тут по поводу внезапной комы электронной книги перед 6-часовым перелетом пришлось забежать в магазин в торговом центре и схватить первый попавшийся томик с приличной фамилией на нем.
Черт, я не ожидала, что это будет *так* классно! В смысле, Шекспир, конечно, наше все, но Пушкин, допустим, не вызывает у меня подобных ощущений. Про "Генриха IV" сложно говорить в целом, потому что это одновременно и драма, и комедия, и экшн, и разве что не лавстори - она там просто не влезла. Сюжет основан на исторических событиях - времени правления собственно Генриха IV, основателя династии Ланкастеров в Англии. Первая часть пьесы - это первый мятеж против короля Генриха, вторая, соответственно, второй. Время действия - самое начало 15 века.
Что меня неизменно поражало и поражает в английской истории еще с того времени, когда я в университете писала про Великую Хартию Вольностей - это удивительная свобода, что ли, действий населения в отношении короля. Притом, что мятежным магистрам лордам потом точно так же рубили головы, как и везде, - они раз за разом выступали и выступали, защищая свои законные и незаконные интересы. А король, соответственно, либо вел с ними переговоры и шел на компромисс (если не мог победить в бою), либо побеждал и опять же рубил головы. Основной сюжет пьесы, по сути, это изображение истории мятежа, причем с двух сторон - показывается как сторона Генриха, так и лагерь мятежников. Шекспир выводит значительное количество реальных исторических деятелей - от Оуэна Глендауэра до Томаса Норфолка.
На мой вкус основная прелесть пьесы - в том, что для своей тематики и периода она не то чтобы очень приземленная, но скорее очень реалистичная. Да простят мне такое сравнение, что временами это напоминало Мартина - пожалуй, у Мартина злодеи даже более злодейские. А у Шекспира очень четко видно, что нет и не может быть никаких "плохих" и "хороших", есть интересы, и с каждой стороны эти интересы изображаются таким образом, что, будь читатель на месте персонажа, он бы тоже старался их остоять. Все реплики, все действия - не просто интересны, а еще и очень по-житейски умны. А то знаете, периодически как-то проскальзывает исподволь идея, что представители прежних времен были поглупее нас, что ли, или попроще. Нет, герои Шекспира и наблюдательны, и остроумны, и руководствуются ровно теми же соображениями логики, морали и выгоды, что и современный народ. Что в целом делает пьесу - несмотря на ну совсем исторический и "не применимый" антураж очень живой.
Мятежи и правление Генриха IV - это "внешний", большой сюжет пьесы. Есть еще внутренний сюжет поменьше - история его непутевого старшего сына, будушего короля Генриха V. Как водится, пока папаша добывает трон и удерживает свой трон кровью и железом, сыночек гуляет в крайне сомнительной компании, развлекаясь еще более сомнительным образом. Его друзья - гуляки с плохой репутацией и неясным происхождением, которые, разумеется, радостно пользуются всеми привилегиями и безнаказанностью, которые может предоставить дружба с наследником престола. Описывая замечательную компанию принца, Шекспир создал прекрасного хрестоматийного персонажа - сэра Джона Фальстафа, пожилого рыцаря, пропойцу и гуляку. Шекспировский Фальстаф так же хрестоманиен, как Гаргантюа, хотя и несколько в ином ключе, но определенно не менее забавен. Фальстаф не просто комичный персонаж, но и тоже, как ни странно, весьма жизненный. Знаете, есть такие люди, с которыми практически невозможно поговорить серьезно - они постоянно "дуркуют", это их манера поведения. Таков Фальстаф, и он в своем амплуа решительно прекрасен - равно как и все, что творится вокруг него, от попытки ограбить честных граждан до разборок с трактирной хозяйкой по поводу оплаты. Википедия, кстати, подсказывает, что Фальстаф - это вторая по объему шекспировская роль после Гамлета)) Весьма забавный факт, по-моему. Вообще Шекспир как никто прекрасен умением сочетать комическое и трагическое и говорить стихами об очень непоэтичных вещах вещах.

@темы: шекспир

---

John Galsworthy "The First and the Last", "The Apple Tree"

"The First and the Last" - рассказ захватил и держал до последнего, что довольно странно. Он такой... очень викторианский, что ли. Главный герой - типичный порядочный джентльмен, сделавший хорошую карьеру в юриспруденции, добившийся определенного положения в обществе, со сложившимся укладом жизни, немного опекающий младшего брата-недотепу. При этом герой изображается скорее положительно - во всяком случае, может, Голсуорси и относится к нему отрицательно, но это уже было с Сомсом - меня такие черты скорее привлекают, чем наоборот. По нему видно, что но умен, много работает и имеет привычку думать не только о себе, но и о других. Поэтому когда к нему приходит младший брат рассказать, что он случайно в приступе ревности убил человека... что сделать на месте такого персонажа? Для меня уже с этого момента начинаются моральные дилеммы. С одной стороны, конечно, брат. Но с другой - убийство это убийство. В любом случае решение покрывать брата требует от героя определенных моральных усилий.
Собственно, весь рассказ - об этом покрывательстве и что из этого вышло. И на протяжении всего текста очень сочувствуешь герою, который абсолютно случайно и незаслуженно оказался втянут в эту историю. Притом, что именно герой делает какие-то реальные вещи, чтобы брата не отправили на каторгу, а тот только сидит да страдает напару со своей любовницей-соучастницей. По мне так отвратительно, и героя откровенно жалко.
А потом Голсуорси, как водится, переворачивает все с ног на голову. Случайный убийца узнает, что за это преступление будут судить совершенно невиновного человека, бродягу. Опять долго размазывает сопли, не может принять никакого решения, идет к старшему брату, идет на суд, но до конца так и неясно, будет ли он что-нибудь делать, или позорно сбежит. Правда, он не сбегает, а делает самую странную и нелогичную вещь из всех возможных - кончает с собой. Напару с любовницей. Я действительно не понимаю, зачем. Что замучила совесть - это вряд ли, раньше-то она его мучила совсем не настолько. Единственный вариант - это бегство от ответственности, от этого "жестокого мира", в котором и самому страдать не хочется, но и предотвращать чужую смерть ценой собственной тем более. Зная Голсуорси, я почти уверена, что по его замыслу и с учетом названия, брат-убийца должен почему-то предстать в итоге несчастным страдальцем. А вот старший брат, который делал все, чтобы спасти младшего, но в итоге не спас постороннего человека, чтобы не разрушить свою жизнь и репутацию таким признанием - само собой, мировое зло. Вообще вся история - такая разводка по этике, что только с историей Ирэн сравнится, sapienti sat. За счет этого и прекрасного слога, правда, читать было ужасно интересно - от и до.

"The Apple Tree" - самое смешное, что это "Вешние воды", натуральнейшие. У меня очень плохо с датами, но подозреваю, Голсуорси был все-таки позднее. Забавно, кстати, как в очень похожих сюжетах преломляются национальные характеры. Сюжет, в общем, таков: все мужики - скоты. Некий молодой не бедный вьюнош невзначай соблазняет некую девушку, а потом внезапно бросает, и вспоминает об этом событии через много лет. А вот тут разберем, как именно это происходит у наших авторов.
У Тургенева момент бросания - чисто русский, у человека в голове просто что-то щелкает, и он внезапно утрачивает человеческий облик. Пускается в разгул и разврат, как в "Игроке".
А у Голсуорси с вьюношем случилось не помутнение мозгов, а прояснение. Он осознал, что эта бедная деревенская девочка ему не пара и нашел более подходящую пассию.
Герой Тургенева горько сожалеет. Что конкретно чувствует герой Голсуорси, неясно - наверное, сожаление в том числе, но вряд ли он испытывает желание вернуться и что-то исправить - в самом начале говорится, что прошло много лет и у него удачный брак, и эта старая история уже едва теплится в памяти. Вся история подана так, что не чувствуется никакого конфликта, моральной дилеммы в настоящем - потому что время уже ушло, можно погрустить и пойти дальше. Притом, что этот текст тоже отлично написан, он куда скучнее - более предсказуемый, сопливый и пафосный.

@темы: голсуорси

---

Ф.М. Достоевский. Рассказы

"Елка и свадьба" - слегка извращенская история про детишек, очень в духе Достоевского. Пожилой маститый господин встречает в гостях маленькую девочку, наследницу большого состояния, и тут же начинает к ней "примериваться", как бы потом заполучить ее в жены, а деньги - в карман. И есть в этих примерках что-то очень Свидригайловское, отдающее педофилией вовсе, а не жадностью. Оставляет такое масляное ощущение, и за всех участников немного стыдно - хотя ничего! не происходит из ряда вон.

"Честный вор" - очередная история ФМ про "убогеньких", не особо запоминающаяся. Но вообще подобных персонажей у ФМ, которые сначала делают нечто подлое и не особо выгодное, а потом страшно мучаются из-за этого совестью, пруд пруди. Это какое-то дивное извращение по этике, мне как логику совершенно недоступное. Если уж поступаешь некрасиво, решай заранее, делать или нет, чтобы потом не мучаться. А у ФМ сплошь и рядом человек с одной стороны слаб и подл, гаже просто некуда, а с другой - самый распоследний пьянчуга и нищий способен на духовные подвиги, до которых иным святым расти и расти. Совершенно безумные люди в безумном мире))

"Господин Прохарчин" - ах вот откуда растут ноги у подпольного миллионера Корейкина! И пусть Ильф и Петров не говорят, что они не читали ФМ - это оно! Умирает полунищий человек, квартиросъемщик, а под ним в матрасике потом находят золотые горы. И что самое удивительное - соотношение психологий персонажей. Герой, с одной стороны, вместо того, чтобы жить прилично, экономил на всем, унижался, и доэкономился. А вот остальные, вместо того, чтобы посочувствовать его смерти, таки не чужой человек, в душе возмущаются, что им ничего не перепадало, хотя теоретически могло.

"Два самоубийства" - не рассказ, а скорее, очень беллетристического плана о жизни и литературе. Точнее, о том, что жизнь всегда уделает литературу на раз, и писателям даже в голову не придет такое, что в жизни происходит сплошь и рядом. А если придет, то все читатели скажут, что это АУ и ООС нереалистично и противоречит логике повествования. В качестве примера приводятся те самые два формально похожие, но по обстоятельствам и ощущениям очень разные самоубийства молодых девушек из газетных новостей.

"Как опасно предаваться честолюбивым снам" - очень смешная пародия не могу даже сообразить, на что. Есть некая дурацкая история: в дом чиновника с женой, пока он спал, закрался вор и что-то спер, чиновник за ним погнался, но не поймал. Только ФМ с его своеобразным язвительным и наблюдательным чувством юмора может сделать на этом шикарный фарс в духе Мольера. Вдобавок рассказ периодически разбавлен стихами, в различных формах (изрядно напоминающих строфу "Руслана и Людмилы") описывающих сны и последующие злоключения героя, с изрядной долей пафоса и тропов. За счет противопоставления высокого штиля и ну очень прозаичной и комичной самой по себе тематики получается весьма забавно.

@темы: достоевский

---

Роберт Пенн Уоррен "Вся королевская рать"

Дочитала этот роман исключительно из чувства долга и чтобы потом иметь больше оснований высказать свое "фи". Порывалась бросить его на 50, 200, 600 странице - за весь текст занудное впечатление от начала не изменилось ни на йоту. Я даже не могу сказать, что роман плох чем-то конкретным. Правильнее будет сказать, что он ничем не хорош. В смысле, вообще ничем. Ни персонажи, ни сюжет не занимают ничуть. Один раз мелькнуло только что-то человеческое в воспоминаниях героя про свое детство с Анной Стентон - и все, да и эти воспоминания, очень лиричные и даже слегка сопливые, в духе Фицджеральда, были к остальному тексту не пришей кобыле хвост.
Роман рассказывает о неком политике локального масштаба в Америке первой половины прошлого века. Как он выбивался из грязи с князи, а потом всех построил так, что они стали называть его Хозяин и вилять хвостом. Политик, откровенно говоря, не вызывает никаких чувств именно в силу того, что он ну очень обычный такой политик средней руки. А именно наглый, агрессивный, заинтересованный только в сохранении и увеличении власти, может, и делающий что-то на благо управляемых им людей, но опять же исключительно с целью захапать как можно больше власти и влияния. И больше в нем нет вообще ничего. Была бы карикатурная фигура, если бы такие люди не встречались так часто.
Повествование ведется от лица другого персонажа, который по сути служит у Хозяина мальчиком на побегушках, хотя он давно уже не мальчик. И если фигура Хозяина еще может вызывать какое-то уважение, потому что этот человек знал, чего хочет, и добился этого, то с героем - увы. Поскольку все изображается его глазами, его поступки и действия как-то сложно оценивать, - рассказчик всегда подсознательно представляется персонажем симпатичным, потому что читатель видит мир его глазами, а случаи, когда рассказчик несимпатичен сам себе, не так уж часты. Но если задуматься, герой-повествователь очень мало из себя представляет - все его поступки и жизнь вообще, начиная с истории с Анной в далеком детстве и заканчивая шантажом человека, который его воспитал и заменил ему отца, - выглядят как-то очень глупо и подленько, если абстрагироваться.
Вообще от романа, вероятно, из-за особенностей рассказчика, возникает впечатление, что все происходит как-то вяло и в полусне, несмотря на все интриги, предательства, мелкие и крупные пакости, которые сопровождают политику и личную жизнь. Видно, что герои делают, но совершенно не видно, чтобы они при этом что-нибудь чувствовали на более глубоком уровне, чем элементарные опасения за свою шкуру. К счастью, настоящая жизнь устроена совсем не так, и обычно у людей бывает больше разных эмоций по разным поводам. Я не видела, чтобы герои испытали хоть одну сильную эмоцию помимо самых простых, тех, которые работают на инстинктивном уровне, - и поэтому они сами не вызывают никаких эмоций. От текста остается чувство усталости и грязи, какое бывает, когда в жаркий день много ходишь по пыльному городу. Все эти подковерные игры, виски, описания того, как герои неопрятны и вообще неприятны, вызывают слабое желание пойти помыть руки. Про историю этих людей можно, конечно, читать, но лучше бы не тратить своего времени, потому что ничего не получаешь взамен.

@темы: уоррен

---

Марина и Сергей Дяченко "Варан"

Удивительно, как в этом романе сплелись два сюжетных хода: один совершенно неожиданный, а другой совершенно банальный и угадываемый на первых 50 страницах. Если говорить о глобальном сюжете, той его части, которая ведет от завязки к цели, то это квест "пойти туда - не знаю куда, найти то - не знаю что". Один из классических борхесовских сюжетов о скитаниях и цели пути. В целом не могу сказать про эксплуатацию именно этого сюжета ничего плохого; то, что он стар, как мир, не делает его хуже. "И узнали, что птица Симург - это все они вместе и каждая из них в отдельности". Герой тоже узнал, что он двигался, как ни странно, в правильном направлении. В целом такой сюжет - хороший крепкий фундамент, на котором можно построить что угодно, от дворца до халупы.
Дяченко построили дворец, этого нельзя отрицать. Прелесть романа в данном случае - не в цели скитаний главного героя, который в юности уходит из дома по следам загадочного старика Бродячей Искры, после посещения которого в домах рождаются маги. Прелесть - в самом процессе его поисков, и его жизни, которая, казалось бы, проходит мимо, но несмотря на это оказывается куда более насыщенной, чем у многих других.
Главный герой - собственно Варан - вообще удивительный персонаж вышел. Ему с одной стороны сочувствуешь, а с другой стороны - не воспринимаешь его как отдельную совершенно постороннюю личность с чуждым тебе характером. Во всяком случае, я его так ощущаю изнутри: за исключением юношеской дури все поступки, действия и ценности Варана мне настолько понятны и симпатичны, что, кажется, я бы сама на его месте действовала бы так же. И я вполне могу понять, почему Варана так захватила идея найти Бродячую Искру, что он положил на ее алтарь свою жизнь (не в смысле умер, а положил возможность осесть, быть счастливым с кем-то, достигнуть больших высот на каком-то поприще. В общем, пожертвовал стабильностью). А потом уже настолько привык к чувству цели, что просто не мог остановиться. Многие из нас живут, твердо осознавая каждый миг, зачем конкретно они это делают? Увы. Так что безумное на первый взгляд поведение Варана в целом (несмотря на очень разумные отдельные действия) вполне объяснимо: он на психологическом уровне попал в волну, которая захватила и понесла. И обещание, данное сто лет назад магу, который и другом-то не был по большому счету, не имеет особого значения - оно было поводом, а не причиной. Именно в этом моменте, мне кажется, основное достоинство романа. Не в удивительном антураже странного мира Империи и окрестностей, а в самом герое, его мотивации и действиях. Дяченкам удалось пройти по очень тонкой грани и вывести персонаж, отчаянный поиск которого кажется не безумным, а напротив - самым правильным и достойным из всего сделанного.
При этом из персонажей больше всего задел тот самый, сюжетный ход вокруг которого оказался для меня совершенно неожиданным - маг Подорожник. С самого начала, с первого его появления и до конца в его линии чувствовалось что-то неправильное, выходящее из ряда вон. Неправильное появление, неправильные невнятные ухлестывания за девчонкой Варана, неправильный конец. Подорожник как-то отчаянно не вписывается в стандартные рамки классификации персонажей по функциям в тексте, в нем слишком много случайного, болезненного и необычного. Даже не могу внятно объяснить, почему он кажется таким интересным. Но его путь, который, собственно, косвенно раскрывается в романе, представляется мне даже более интересным, чем путь Варана.
Отдельно нужно сказать о мире: это здорово и ужасно интересно. Фантазия Дяченок впечатляет, в мире Империи встречаются и подводные города, и живые леса и поля, и бог еще знает что. Даже если бы в романах про Искру не было ничего кроме мира, их следовало бы прочитать чисто ради эстетического удовольствия.

@темы: дяченко

---

Эрих фон Манштейн "Утерянные победы"

Кто это - Эрих фон Манштейн немецкий командир, во время Второй мировой - от генерал-лейтенанта до генерал-фельдмаршала. Начал еще с Польской кампании в 39 году, потом Франция, потом - Восточный фронт, Россия. Первая крупная и интересная операция - Крымская кампания, за занятие Крыма вообще и Севастополя в частности он и получил генерал-фельдмаршала. Дальше - командование группой армий "Юг" (aka "Дон"), попытки деблокировки армии Паулюса из Сталинградского котла, Курская и Орловская дуги, оборонительные бои с отходами на территории Украины вплоть до весны 44, когда его отправили "в резерв", заменив Моделем.
Что пишут Все поголовно, кто пишет о мемуаристах по Второй мировой войне, особо выделяют Манштейна как не просто поставщика интересной инфы "из первых рук", а еще и автора, обладающего (в отличие от прочих немецких командующих) хорошим литературным стилем и даже талантом. Тут они привирают. Особых стилистических достижений я там не заметила (и не особых - тоже).
Еще говорят, что Манштейн был необычайно талантливым стратегом и вообще командующим. Тут сложно судить, потому что вообще сложно судить о качестве его командования, потому что, с одной стороны, все описываемые решения и действия выглядят очень взвешенными, а с другой, Манштейн постоянно пишет о том, что наиболее адекватные инициативы профессиональных военных наталкивались на стену сопротивления Гитлера и иже с ним. Опять же, на счету Манштейна и блестяще удачные кампании (Крым), и крайне сомнительные с точки зрения как общей цели, проф. этики (Сталинград).
ИМХО Текст Манштейна, действительно, отличается от других мемуаров немецких командующих, что мне доводилось читать. Прежде всего, несмотря на то, что у Манштейна действительно был очень широкий "кругозор" в силу его положения командующего одной из трех групп немецких армий на Восточном фронте, он не пытается восстановить детально весь ход событий на этом направлении. Потому что если сравнивать с Типпельскирхом или Гудерианом, у них текст выглядит примерно следующим образом: "такого-то числа такая-то группировка в составе стольки-то таких-то девизий и стольки-то других выдвинулась на двадцать километров на юго-восток и заняла такой-то населенный пункт. Следующего числа..." - и дальше по новой. Надо прилагать изрядные усилия, чтобы за этим обилием цифр и дат составить какое-то общее представление о ходе боевых действий - особенно учитывая не идеальное, скажем, знание географии Украины.
Манштейн пишет о кампаниях более в общем, в основном не детализируя без необходимости цифры, даты и топонимы. Но при этом у него как раз все становится гораздо прозрачнее и понятнее не профессионалу. Вообще два самые замечательные раздела в книге - описание Крымской кампании и попыток деблокирования 6 армии и всей ситуации вокруг нее. В обоих случаях Манштейн рулил всеми процессами, так что имел возможность описать не только ход боевых действий, но и процесс принятия решений, и возможные варианты действий, и все согласования решений с Гитлером, и оценить перспективы, риски и тд. Именно этим, имхо, текст Манштейна и отличается в выгодную сторону от остальных мемуаров. Он теоретизирует, прикидывает варианты, пытается оценить, как развивалась бы ситуация, если бы было принято другое решение, или, например, что нужно было бы сделать СССР, чтобы избежать поражений на конкретных фронтах. В целом большая часть книги - это именно оценка и переоценка обстановки, поиск, принятие и приведение в действие необходимых решений, вопросы стратегии и тактики. Все изложено очень логично и очень внятно, действительно интересно посмотреть, как оно происходило изнутри.
Как и все остальные, Манштейн тоже пишет, что Гитлер очень сильно вставлял палки в колеса немецкой военной машины, с одной стороны, пытаясь все контролировать на каждом шагу (в том числе отдавая прямые приказы нижестоящим командирам через голову их начальства), а с другой, очень осторожничал и затягивал время с принятием необходимых решений. Сталинград, в частности, Манштейн сваливал на Гитлера, который давал ЦУ держаться до последнего, несмотря на принципиальную невозможность. В общем, по Манштейну, если бы Гитлер предоставил профессиональным военным самим принимать оперативные решения, воевали бы они куда эффективнее. На базе сопоставления с другими источниками я даже склонна ему верить. У нас, опять же, было то же самое, "ни шагу назад" звучало с обоих сторон и для обоих сторон было одинаково неудобно.
Книга не позволяет составить общее мнение о ходе войны, но Манштейн не задавался такой целью. Зато очень хорошо, детально и логично описаны операции, которыми он непосредственно руководил. Пожалуй, второй его креатиф я тоже хочу почитать.

@темы: WWII

---

Рэй Брэдбери "Лето, прощай"

Определенно, после "Улисса" надо было сделать перерыв с художкой. Все воспринимается как-то неправильно и слишком просто. Как если долго поднимал тяжелые предметы, а потом вдруг поднял легкий - и по привычке делаешь слишком большое усилие. Вот и я читала Брэдбери и думала: неужели он хочет нам сказать именно то, что написал? Как-то подозрительно это все Опыт забавный, хоть подход и неправильный.
В целом роман показался мне очень легковесной. Даже, признаюсь, чрезмерно (с учетом скидок см. выше, конечно). Имхо, текст не тянет на роман, а по содержанию своему только на рассказ. Ведь история, по сути, всего одна: как мальчишка и старик идут и приходят к тому, чтобы сесть и поговорить и рассказать друг другу много интересного. Если формально смотреть, то выглядит очень мило, связь поколений, улыбающиеся причесанные детки на коленях у улыбающихся благообразных стариков, все умиляются. Только для Брэдбери это как-то ненатурально и вообще совсем не его уровня сказочка. А вот собственно почти-фантастики, которой так очаровательны не-фантастические вещи Брэдбери, я там не нашла. Зато нашла нечто совсем другое.
Ребенок сбивает на велосипеде старого человека так, что тот ломает ногу. Да даже если не ломает! Если бы это был мой ребенок, я бы его порола до посинения за такое! Потому что сегодня он не подумал, а завтра решил, что ему все можно, и на других людей наплевать. Когда ребенку три года, это еще простительно, но когда 13 - эээ. У него точно нет задержки развития? А довести пожилого человека до смерти - и ни на секунду не то что не испытать угрызений совести, а даже не задуматься об этом!
Или взять всю эту воображаемую "войну" против племени стариков, которую вела детвора. Да, такое бывает сплошь и рядом. Много у кого, наверное, в детстве во дворе был какой-то человек, которого дети выбирали своим воображаемым "врагом" и придумывали про него всякие злобнические истории насчет того, что он пришелец с Марса и по ночам ест живых циплят. Только всем этим обычно занимаются дети в возрасте ну 6, ну 8 лет. Но никак не 13-14. Даже со скидкой на соответствующую эпоху - мозги-то внутри человека растут с одинаковой скоростью вне зависимости от того, сколько лет прошло с убийства Линкольна. Неужели эти дети даже примерно не представляли, простите за каламбур, откуда дети берутся (этот эпизод с зародышами должен был бы умилить, а меня просто разозлил)?! Не верю. Все нормальные люди как-то интересуются этим вопросом сами - а у наших детей, складывается впечатление, в голове две извилины, одна из которых отвечает за еду, а вторая за проказы. В целом я о детях лучшего мнения.
Притом, что текст очень здорово написан, очень по-брэдберевски изящно, мягко и романтично, по содержанию он вызывает скорее отторжение. Такое впечатление, что автор пытался изобразить некое идеальное сферическое детство в вакууме - и так перестарался, что дети получились с одной стороны дураками, а с другой стороны моральными уродцами. Образность образностью, но здравый смысл не должен уж настолько сильно страдать. Текст вызвал у меня какую-то идеосинкразию, потому что я ясно вижу, какое впечатление он должен был бы производить на читателя, и ясно вижу, почему в преломлении моего собственного опыта и представлений о том, как должна быть устроена эта жизнь, он производит впечатление совершенно обратное.

@темы: брэдбери

---

Джеймс Джойс "Улисс"

Джойс удивил еще раз. Откровенно говоря, я морально была готова к чему-то не просто сложному, а еще и чудовищно занудному. Как если стиль Роб-Грийе умножить на объемы и событийность Томаса Манна, скажем В итоге вышло забавно, потому что мне ни полсекунды не было скучно это читать, и я от текста не уставала, несмотря на объемы, сложность и комментарии.
Думаю, дело в том, что "Улисс" написан стилистически очень по-разному. В первой части это еще не так заметно, а потом стилистическая вакханалия набирает обороты, читаешь и думаешь, ух ты, и так бывает. На это интересно посмотреть чисто технически, тем более, что исполнение блестящее и перевод тоже.
Про сюжет нет особого смысла говорить, потому что сюжет в данном случае - дело совершенно десятое. Как и пресловутые параллели с Гомером - весьма и весьма условны, не говоря уж о том, что в большинстве случаев это не параллели, а анти-параллели (грубо говоря, там, где у Гомера герой, у Джойса предатель и тд. Например, там, где у Гомера верная до дури Пенелопа, у Джойса жена, которая во время ночных "странствий" мужа радостно трахалась с кем-то другим, имя коим легион). Вообще параллелизм с Гомером становится явным по прицнипу "ищите и обрящете" - сам Хоружий замечает, что при должной степени вдумчивости в тексте Джойса можно обнаружить параллели с чем угодно, хоть с Гомером, хоть с Гайдаром. Так что общераспространенное мнение по поводу того, что в рамках одного дня повторяются все приключения Одиссея, по сути, большое заблуждение. Одиссей - не более, чем очень далекое сравнение, с огромной долей иронии. Цитирую Набокова: "Нет ничего скучнее затяжных аллегорий, основанных на затасканном мифе; после того как роман вышел частями, Джойс тут же вычеркнул псевдогомеровские названия глав, увидев, на что нацелились ученые и псевдоученые педанты. И еще: один из них по имени Стюарт Гилберт, введенный в заблуждение насмешливым перечнем, составленным самим Джойсом, обнаружил, что каждая глава соответствует определенному органу - уху, глазу, желудку и т. д., но эту унылую ахинею мы также оставим без внимания. Все искусство до некоторой степени символично, но мы кричим: "Держи вора!" - критику, который сознательно превращает тонкий символ художника в сухую аллегорию педанта, тысячу и одну ночь в собрание храмовников." (ВВН зайка, как всегда)
Про героев, собственно, можно сказать еще меньше. Они видятся то изнутри, то глазами некоего отсутствующего рассказчика, и при этом поданы настолько, гм, детально, что ли, что уже не вызывают сами по себе никаких эмоций. Сам наш Одиссей - Леопольд Блум, еврей в Ирландии, вещь сама по себе уже курьезная ("почему в Ирландии никогда не было гонений на евреев? - да потому что их никогда сюда не пускали!"), чем-то странно и неуловимо напоминает мне профессора Пнина, хотя видимых причин для сходства вроде бы нет. Другие главные действующие лица - юный Стивен Дедал, за которым Блум по неясной и читателю, и самому себе причине следует, и большей частью присутствующая за кадром, в мыслях Блума, его жена-изменница. Кроме них - еще огромное количество действующих лиц и статистов, включая тени родителей гамлета Улисса. Но в целом, кто появляется в тексте и что делает - не так важно.

Основное содержание и ценность романа, собственно, заключаются в том, *как* он написан. А про это как раз очень сложно говорить, потому что "своими словами" не перескажешь, и в общем тоже сложно охарактеризовать. Действительно, почти в каждой главе (за исключением похожих глав первой части разве что, через которые надо просто волевым усилием продраться) есть свои характерные стилистические особенности, свои "фишки", за счет чего главы выглядят так, будто они из разных романов. Причем начало, действительно, самое тяжелое для чтения и понимания - а потом то ли я привыкла, то ли Джойс стал понятнее В любом случае, начиная со второй части все становится гораздо, гораздо интереснее. Джойс, в отличие от пресловутого Роб-Грийе, при всей своей стилистической вычурности чем не страдает, так это занудством - за его экспериментами *действительно* интересно наблюдать.
Плюс ко всему, перевод совершенно шикарный. А учитывая объем и сложность романа, искренне считаю, что переводчики совершили подвиг, достойный воспевания в веках. Ибо. Отдельные фразочки и выражения до сих пор у меня где-то мелькают в подкорке и периодически всплывают, типа "одинокий облумок, гыгы!" Или вот, нежно любимое и иногда актуальное: "Я так без нее страдал, без этой вот пинты. Я заявляю официально, я чуял, как она, родимая, прошла в самое недро брюха и сделала вот так: буль!" - читаешь и прямо представляешь себе такого довольного почти мультяшного персонажа)) Учитывая, сколько в тексте игры слов, сколько всяческих аллюзий, стилей разных эпох и лиц, местных говоров и акцентов - страшно даже представить, какой это чудовищно огромный труд, на самом деле. Не знаю, на каком уровне нужно знать английский, чтобы прочитать его и суметь оценить все прелести, переданные в переводе, - явно лучше среднестатистического носителя языка.
По сути, все, что можно сказать по стилистике и содержанию отдельных глав, уже сказано в комментариях и другими джойсоведами. Ни разу не будучи специалистом в вопросах литературы, могу только отослать к более ученым источникам, коих множество. Скажу только про отдельные главы - исключительно личные впечатления без попыток анализа.

эпизод 12 - какую потрясающе смешную штуку можно сделать, только смешивая "низкий штиль" кабацких разговоров и гиперболизацию описаний!
эпизод 13 - "монолог" Герти так тщательно спародирован, что становится аж противно. Единственное место в романе, где хотелось, чтобы поскорей уже закончилось.
эпизод 14 - имхо, крутейший эпизод в романе, написанный разными литературными стилями (причем разных эпох, от древних к новым) и так же переведенный. Низкий поклон переводчикам, потому то, если задуматься, задача кажется очень страшной. Не просто опознать стили Джойса, но и найти аналоги в русском языке и восстановить это все. Признаюсь, из первых страниц поняла не все слова...
эпизод 15 - как там было, "если в начале фильма Феллини на стене висит ружье, в конце карлик-клоун будет резать им торт для оперной дивы-травести"?) Окологаллюцинаторный бред в публичном доме, очень красочно и бредово, наводит на мысли о "Дон Жуане" (Феллини).
эпизод18 - не знаю, почему сплошной текст без знаков препинания так всех пугает. Да, поток сознания, со страшно в нем разве что то, что в метро не сразу найдешь строчку, где остановился, а так читается очень легко и с лету, это вам не "Шум и ярость". Мама моя в аське точно так же пишет, и еще более непонятно, и ничего Другое дело, что контент - гм. Если Джойс таки выводит не женщину Молли Блум, а Женщину в платоновском смысле, у которой на пятдесят страниц мыслей только две - про мужчин и про тряпки - искренне сочувствую Джойсу. Для гармонии стоило бы добавить главу от Бойлана, который думал бы про секс, выпивку и футбол.

Комментарии читать действительно интересно (во всяком случае, в той части, которая касается разборки разных планов и комментирования вопросов перевода). Более того, комментарии к "Улиссу" (которые по объему равны примерно трети, если не половине романа) забавны тем, что они действительно меняют восприятие текста. Переводчик дает свои трактовки, именно литературоведческого плана, и это, в общем, очень интересно почитать, притом, что остается четкое чувство грани: вот здесь Джойс, а вот здесь Хоружий. Комментарий замечателен еще и тем, что переводчик, что называется, больший монархист, чем сам король. И Джойс-то уже достаточно безумный автор со своими стилистическими играми и приметами времени. Но ему проще, он писал о том, что знал и что было для него повседневным и общеизвестным. А вот героические подвиги комментатора по выкапыванию информации, какие аллюзии обыгрываются, какие строчки из какой современной песенки цитируются и что сказали по этому же поводу другие комментаторы Джойса - это уже за на грани фантастики! В сочетании текст + комментарии воспринимаются уже как совсем другое произведение, акценты получаются несколько переставлены и впечатление от текста меняется. Ближайший сходный пример, что приходит в голову - текст + комментарии в "Бледном пламени", хотя там, конечно, надо сначала читать одно, а потом другое. Степень дотошности комментатора вызывает во мне буквально awe, священный трепет, иногда, впрочем, уходящий так далеко за грани разумного, что сменяется весельем. Например, следующий волшебный пассаж, над которым я ржала в метро так, что люди оборачивались:
Комментарий к эпизоду 15 ("Цирцея"):
"(557) "Пизда гавкает" - гавкающая (лающая) утроба - древний мифологический и фольклорный мотив; по некоторым источникам, лай Сциллы раздается из ее лона (Овидий, "Письма с Понта", IV, 10, 25). Весьма возможно, этот мотив был представлен в дублинском уличном фольклоре, как он представлен в русском, ср.: Не хочу тебя ебать, / Таня Караваева, / Из пизды твоей собака / На меня залаяла. Здесь, как и у Джойса, лай лона соединен с ситуацией сексуального отказа, конфликта. Но связь Тани Караваевой с Беллой Коэн, Сциллой, а ткже с Анной Караваевой еще остается научной проблемой."
вот так если б "Улисса" не прочитала, и не узнала бы о таком знаменитом персонаже отечественного фольклора, как Таня Караваева...
А если серьезно, то вопрос чтения - не чтения комментариев - как кому больше нравится. Мне в любом случае интересно почитать, что другие пишут про заинтересовавшую меня книгу, так что я читаю статьи-каменты около и вокруг вне зависимости от того, прилагаются они к тому или нет. А так, без разъяснений того, кто такие были упоминаемые в тексте персонажи и как называлась песенка, два слова из которой цитируются одним из статистов, вполне можно обойтись - все равно это и не нужно, и не запоминается. Комментарии литературоведческого плана же очень хороши, на мой вкус.

Общее впечатление от романа - что это было аццки, просто неимоверно круто. Чес-слово, я приверженец классических романных форм и стилей, любитель ФМ и тд. Но вот "Улисс" на моей практике оказался единственным текстом, про который я могу сказать, что отход от классического построения и, гм, упора на сюжет и персонажей, оказался очень интересным, мастерски сделанным и вообще оправдывающим существование - не знаю, жанра, метода, новых форм. Ничего подобного в этом стиле (ээ, таким лит. методом? наверняка есть научное название) я больше не видела, все остальные попытки и Джойса (если брать "Портрет", за "Поминки" ничего не скажу), и других, выглядят откровенно слабее. Подозреваю, что ничего круче в этой области литературы, действительно, не существует.

@темы: джойс

---

Урсула Ле Гуин «Малафрена»

По этому роману как-то совершенно не скажешь, что его написала Ле Гуин, та самая Ле Гуин, которая написала «Левую руку тьмы» и «Земноморье». Настолько этот текст отличается от всех ее прочих вещей. И дело совсем не том, что он совершенно не фантастичен. А за фантастический элемент там может сойти только несуществующее место действия — страна Орсиния и области и города в ней, а все остальное — Европа первой половины 19 века, Австро-Венгерская империя, революционные настроения и крупные землевладения — вполне реалистично, насколько вообще реалистично можно написать такой около-исторический роман.

Текст очень разочаровывает практически каждой своей составляющей. С точки зрения и сюжета, и героев, и психологии. Разве что написано и переведено очень гладко — но знаем мы, как Тогоева переводит, два слова авторских, три отсебятины). Если смотреть в целом, то это такой традиционный роман о жизни двух соседских достаточно богатых (одни графы, другие крупные землевладельцы) семей, их детей и тд. Общая протяженность сюжета — около 6-7 лет, за которые дети успевают вырасти и здорово наломать дров. Кто-то из детей уезжает из дома «делать революцию», кто-то — устраивать личную жизнь, кто-то никуда не уезжает, а время идет себе.

Увы, чтобы хорошо и интересно писать такие житейские, жизнеописательные романы, надо, видимо, обладать каким-то особенным талантом. Чтобы жизнь вполне обычных, не особо чем-то выдающихся персонажей казалась читателю интересной. Талантливый и трудолюбивый автор может создать вполне приличное сюжетное полотно, которое тем не менее будет не то чтобы ужасно скучным, а ужасно пресным. Пожалуй, единственные по-настоящему захватывающие вещи именно в этом жанре я читала только у Голсуорси — и честное слово, я мало за кого из персонажей и их личную жизнь так болела, как за Сомса и Динни

А у Ле Гуин, кажется, в персонажах не хватает чего-то важного, чтобы за них по-настоящему переживать. Даже за тех, кто вроде бы не вызывает отторжения, вроде Пьеры. Они какие-то ненатурально хорошие, что ли. За весь роман не встречается ни одного по-настоящему неприятного характера или *плохого* с точки зрения оценки других персонажей. Все милые и замечательные, а портят друг другу кровь только от большой любви, разумеется, и от дурного самопожертвования еще. Ну и как сочувствовать этим снулым рыбам, когда они сами ведь ничего не хотят, сами не готовы бороться за свои интересы и свое счастье — типа «я тут в стороночке постою, само случится — хорошо, не случится, ну так судьбина моя такая». И возрыдают. Временами хочется взять их за шкирку и потрясти прямо.

Итале, главный герой, — это вообще отдельная история. Я не то чтобы недолюбливаю такие характеры — я их терпеть не могу. Еще один «юноша бледный со взором горящим», любимый сыночка, никогда ни в чем не знавший отказа, решил, что в провинции ему скучно, а единственное достойное занятие — это борьба за некоторую абстрактную свободу, «щастье для всех и сразу», за чем и двинул в столицу. Все это очень неприятно напоминает мне Жюльена Сореля — такое же сочетание пафоса и глупости. Жаль его родных. Не говоря уж о том, что у меня как у русского человека аллергия на слово революция и все с ним связанное. Сто тысяч голов под ноги как-то не вызывают во мне особого энтузиазма.

Про сюжет не могу сказать ничего интересного. Дети поигрались и вернулись домой, потеряв несколько лет жизни и не приобретя ничего, кроме опыта, без которого можно было бы и обойтись. Несмотря на то, что жить им еще и жить, все равно на данном этапе они уже проиграли. Что бы там ни говорила автор — у меня именно такое ощущение. Причем это случилось со всеми — и с тем, кто поехал делать революцию, и с той, что поехала в монастырский колледж. Получается, что все события романа фактически ни к чему не приводят — в жизни тоже бывают такие «несыгравшие» эпизоды, конечно, но не до такой же степени. Концовка выглядит довольно странно — она могла бы состояться на сто страниц раньше или позже, это не имело бы особого значения. Ни описания городской жизни, ни коротких любовных интрижек, это не исправляют. В основном текст представляет собой бесконечное размазывание соплей по пасторальным пейзажам — что думал Болконский, глядя на дуб, грубо говоря. Я очень надеялась, что хотя бы в конце произойдет что-то интересное, оправдывающее весь предыдущий текст. Хотя бы пресловутая революция (пусть это и будет вопиющим насилием над здравым смыслом). Но увы, начало и конец равно скучные и никчемные, все более ли менее стоящее уже случилось примерно посередине, между пасторальным пейзажем и другим пасторальным пейзажем.

В целом не могу сказать про роман ничего хорошего. Вялый и пресный — самые лучшие определения для него. Никакой и ни о чем.

@темы: ле гуин

---

Аркадий и Борис Стругацкие «Град обреченный»

Когда долго не читаешь АБС, начинаешь забывать, чем они так сильно отличаются от всей остальной просто-фантастики, плохой или хорошей, не суть. В них есть удивительное свойство «миропереворачивания». Мир АБС крайне редко представляется (во всяком случае, мне) чем-то незыблемым, понятным и определенным. И чем больше я думаю над их произведениями, тем больше кажется, что основная тема, во всяком случае, то, что лежит не на поверхности, но проходит красной нитью почти по всем сюжетам — эта тема выживания и устройства жизни человека в мире с нестабильными законами. Мире, который либо постоянно меняется, либо законы которого дико отличаются от привычных — при этом сам герой почти никогда не смотрит на эти законы изнутри, он всегда пришелец, попаданец. Но в отличие от стандартного и занудного «попаданческого» мира, который на деле куда проще, чем обычный мир из не-фантастической литературы, у АБС мир гораздо сложнее.

В «попаданческом» мире есть нечто читерское — как проходить игру на самом легком уровне для маленьких, когда ты уже вполне играешь на среднем. Отличный результат можно показать, только ты-то на самом деле знаешь, чего он стоит. Обычный, наш реальный мир можно принять за средний уровень сложности. У АБС все играют на самом высшем, God по меркам Цивилизации. Неудивительно, что если не проигрывают, то выходят с очень большими потерями, что называется, narrowly, я не знаю, как это сказать. Зато за такой игрой очень интересно наблюдать — и за героев болеешь даже не потому, что они симпатичны сами по себе, а потому, что они осмелились в это ввязяться.

Мир «Града» сконструирован именно по такой схеме: герои проходит в некоем загадочном Городе некий неясный Эксперимент, причем в чем суть Эксперимента, никому не говорят. Дабы не нарушать чистоту оного, разумеется. В Эксперименте участвуют люди из разных стран и времен Земли, и у каждого есть свой Наставник, голос которого, впрочем, не особо отличается от голосов, звучащих в голове неопасного шизофреника (что, впрочем, совсем не исключено). С одной стороны, Город вроде бы живет по банальным человеческим законам, с другой — в нем есть дурацкие искусственно навязанные правила типа профессиональной лотереи, а с третьей, периодически появляются вещи и вовсе никакими известными законами, включая физические, необъяснимые.

Только сейчас я понимаю, что «Град» на самом деле — очень квестовый роман. При этом задача героя — как в редких, но гораздо более интересных квестах — действовать нестандартно, «выйти за пределы карты». Что и происходит, но отнюдь не означает конец игры. Просто в очередной раз меняются правила, мир становится еще более безумным и всем приходится перестраиваться. Или, вероятно, это одному герою приходится спешно перестраивать свою поехавшую психику — кому как больше нравится, да и не суть важно. Безумная нить повествования очень затягивает именно своей нелогичностью какой-то, что ли, — когда читатель ждет некоего определенного развития сюжета, а происходит совершенно другой и неожиданный поворот. Город и дорога на север — можно сказать, что две главные части, но чем-то меня такое соотношение частей смущает и все больше кажется, что нет на самом деле никаких границ, и Город — это тоже дорога. Проблема АБС в том, чтобы передать очень странные и волнующие внутренние ощущения внятными словами, а этого не сделать — и им-то пришлось целый роман написать.

Концовка одновременно слегка разочаровывает, слегка пугает и вызывает восхищение. Кто читал, тот поймет. Это вообще одна из тех мыслей, которые периодически не дают мне покоя: что будет дальше? За последней чертой, еще за самой последней. То, что это еще не конец, радует далеко не всегда — иногда хочется, чтобы конец уже оказался концом, потому что жить с предыдущим невозможно в принципе, не говоря уж о том, чтобы жить так, будто ничего не случилось. Более того, возникают опасения, что это никогда не будет конец. Встань и иди. И даже мысль о том, что ты *можешь*, уже не радует. Это какой-то фатализм наоборот, который ничуть не менее страшен, чем классический вариант.

А еще — в Граде очень много всего. Мне кажется, я узнавала множество моментов и сюжетных ходов, которые так или иначе использовались в других романах, до или после. Например, момент с внезапным возвышением Андрея — только потому, что он личный друг Гейгера, который неизвестно как пришел к власти. Кажется, что-то такое было уже в «Улитке на склоне» — когда человеку внезапно дали власть, с которой он толком не знает, что делать, искренне старается повернуть там какие-то заржавленные шестеренки и сделать, чтобы лучше, но результат, мягко скажем, неявен. Или обязательная периодическая смена профессий по лотерее — точно было, только вот где? Про речи, произносимые перед залами истуканов, и игры в шахматы с персонификацией кого бы то ни было — вообще молчу. И при этом все эти странные эпизоды смотрятся в романе очень органично, не говоря уж о том, что они не страннее всех прочих.

И помимо них если очень много тем и идей, о которых можно долго говорить — действительно глубоких, и важных, и интересных. Это вообще, конечно, отличительное свойство текстов АБС, но в «Граде», по-моему, концентрация очень высока. Даже кухонные разговоры, даже внутренние «самокопательные» монологи героя — на довольно высоком уровне, в этот диалог хочется попытаться вступить и сказать свое слово на заданную тему. Мне, во всяком случае, хочется. Жаль, что нельзя вынести «в режим диалога» почти весь роман.

@темы: стругацкие

---

Вера Камша "Синий взгляд смерти. Закат"

По мере чтения я лелеяла мысли, как буду потом долго плеваться ядом и придираться к разным местам - потому что испытывала от текста в основном смутное раздражение. Но за неделю отпуска собственно текст почти полностью выветрился у меня из головы, так что и придраться ни к чему конкретному толком не получится. Если предыдущий роман был по крайней мере смешон своей пафосностью, неуместными стихами и невнятной мистикой, а также совершенно дурацким убийством Катарины и недостоверным освинением Дика, то этот просто никакой. Мне про него нечего сказать. В этом романе ни-че-го интересного или сколь-нибудь знаменательного для общего сюжета не случилось. От слова вообще.
Руппи пытается спасти своего Кальдмеера, и вроде бы спасает, но тоже неясно, чем все эта затея закончится - спасение обрывается ближе к середине. К тому же он спасал его так долго (тома три), что не фанаты уже забыли, кто такой Кальдмеер и зачем его было спасать.
Алва что-то делает в компании бакранцев и Марселя, убейте меня, не понимаю, что. Тусуется, пьет и слегка выпендривается, в общем. "Он ходил к обедне и даже к заутрене, немного толковал сны и мастерски осуждал ближнего", ага.
Жермон с Валентином воюют с Дриксен (? или с Гайифой?) под общим командованием фок Варзов, но тоже очень вяло. Дается невнятное описание нескольких мелких сражений, из которых (из описаний) все равно совершенно неясно, что происходит. Под конец романа будет одно большое сражение, которое начинается весьма интересно, и кажется даже, что будет приличная батальная сцена, логическое построение, внятное понимание того, какие войска куда пошли и тд. Я уже потирала лапки, что ну наконец-то хоть один заинтересовавший эпизод, и!.. В самом интересном месте на колдунью Гингему внезапно падает домик Элли. Нет, я не шучу, настал некий совершенно непонятный природный катаклизм (то ли ураган, то ли наводнение), и начавшееся за здравие сражение закончилось за упокой. Автор устал, что называется. Вообще, кажется мне, это не в пользу Камши говорит, что после ее батальных описаний остро хочется перечитать "Войну и мир" (притом, что я из тех людей, которые любят Достоевского, а не Толстого). Или мемуары Гудериана. Только не эту невнятицу с кучей незначительных деталей и полным отсутствием общей картины и внутренней логики.
По поводу Вырастет-из-сына-свин я даже как-то слегка загрустила. Так глупо и бездарно его слили. А ведь был самом-самом начале неплохой персонаж. В середине стал уже просто таким воплощением enfant terrible, бесячим, но хотя бы вызывающим интерес. А в этом томе уже совершенно недостоверен и как-то очень прозрачен - если раньше за ним еще угадывался какой-то человеческий характер, тот тут складывается впечатление, что он спятил перед смертью.
В итоге получается грустно. Мне очень нравилось самое начало саги, буквально первый роман. Очень нравились эпизоды с Валентином в середине. А в этом томе не понравилось и не заинтересовало вообще ничего - ни одно событие и ни один персонаж. Текст не вызывает ни малейшего отклика, даже не смешит - он совершенно пресный и ни о чем. Думаю, я, конечно, цикл дочитаю по инерции, но как-то жаль, что все заканчивается настолько слабо.

@темы: камша

---

Ф.М. Достоевский. Рассказы - повести

"Приговор" - серия очень этических рассуждений на тему "ах, зачем я на свет появился". Этика, прикрывающаяся маской логики, из-за которой все равно уши ФМ на полметра торчат) Чем-то неуловимо напоминает "Записки из подполья", хотя если там герой был отвратителен, то здесь скорее просто жалок. Логика, натурально, никуда не годится.

"Роман в девяти письмах" - довольно забавный, хоть и путанный, "анекдот" из помещичьей жизни. Кто кого одновременно перехитрит и обойдет в расшаркиваниях. Надо было внимательнее читать, как там зовут главных героев, а то я к середине их попутала, что несколько испортило эффект концовки.

"Чужая жена и муж под кроватью" - еще один житейский "анекдот", которые так любит живописать ФМ. Нагромождение бестолково мечущихся глуповатых и не особо привлекательных героев, волею дикого случая попадающих в странные ситуации. Начало, имхо, чрезмерно затянутое с этими бесконечными диалогами, а вот эпизод под кроватью и дальше дивен, определенно.
Забавно, вообще, талант ФМ проявляется, похоже, аккурат по выражению - в первый раз как трагедия, во второй как фарс. Потому что и в слезно-трагических, и в издевательски-комических вещах у него герои ведут себя в целом одинаково. Чрезмерно экзальтированно, подозрительно, много бегают и шумят, много мнутся и в целом совершенно неадекватны. Сдается мне, любую трагическую вещь ФМ вполне можно переписать в его же "комическом" стиле, и наоборот. Например, из "Преступления и наказания" вышел бы прекрасный трагифарс.
Усматриваю в этом отличную способность разбираться в человеческой психологии во всех ее проявлениях и смотреть на нее со всех точек зрения - и "жертвы", и "наблюдателя".

"Маленький герой" - очень эмоциональная вещь, по-достоевски эмоциональная, не говоря уж о том, что герой - одиннадцатилетний мальчик. Вообще мне очень интересно, что сказал бы доктор Фрейд о подобных историях у ФМ - об этом и о "Неточке Незвановой", например. 10-11-летние дети без памяти влюбляются в сверстников и взрослых, целуют им руки, бьются в истерике и периодически "делаются больны" на нервной почве. Сдается мне, вот где доктор порылся) Меня в этом плане всегда как-то очень смущал возраст, потому что 10 - это еще время, когда откровенно рано. В 13-14 уже можно понять, гормональные бури, нормальное развитие человека, в общем, я помню себя в 14 лет, но в 14 все подобные эмоции и интересы имеют уже более четкую сексуальную направленность, даже в подавленном и несознаваемом виде. А вот в 10 - не знаю, меня кроме игр и школы ничего не интересовало, кажется. А у ФМ с одной стороны герои ведут себя как подростки в период тягчайших гормональных бурь, помноженных на невроз, а с другой, им 10 лет, и это как-то обескураживает.
В рассказе маленький мальчик "влюблен" в некую прекрасную даму, ходит за ней хвостом и случайно становится свидетелем ее прощания с любовником. А потом оказывает ей втихомолку важную услугу, за что получает поцелуй. Если смотреть с позиции взрослого человека, совершенно банальная ситуация. Но повествование ведется от лица мальчика, и у него каждое мелкое событие - драма всей жизни.
Слегка ошарашила еще концовка, после того самого поцелуя. Да, я знаю, что я испорченная и достойна побивания камнями, и что человек, любящий ФМ, вообще не должен даже на секунду помыслить такое, но... "И вдруг грудь моя заколебалась, заныла, словно от чего-то пронзившего ее, и слезы, сладкие слезы брызнули из глаз моих. Я закрыл руками лицо и, весь трепеща, как былинка, невозбранно отдался первому сознанию и откровению сердца, первому, еще неясному прозрению природы моей... Первое детство мое кончилось с этим мгновением..." э-э, чему он там отдался? Каждый может понимать в меру своей испорченности, в общем.

"Двойник" Вполне себе представляю, что можно читать что-то до глубокой ночи, когда уже глаза закрываются, просто потому, что интересно узнать, чем там кончится. Но вот чтобы Достоевского А вышло именно так, и мне кажется, дело в том, что ФМ очень ловко всю повесть балансировал на грани реальности и нереальности происходящего. Не знаю, может, конечно, я одна купилась. Но все злобные проделки и мелкие пакости "двойника" нашего героя выглядели настолько натуральными, естественными и вообще достоевскими, что мне поначалу и в голову не приходило усомниться в его существовании. Хотя с точки зрения логики, конечно, надо бы.
Ситуация, в целом, проста. "Маленький человек", чиновник "самого среднего звена" после большого публичного конфуза внезапно встречает на улице полного своего двойника, как физически, так и по имени. Потом выясняется, что двойник служит в том же присутствии, что и он. А дальше начинают происходить странности - этот злобный двойник начинает по мелочи изводить и третировать героя, причем не лично, а через третьих лиц. Отбивает у него симпатии ценных для него людей, выставляет его на посмешище, обманывает по мелочи в деньгах (заставляя героя платить за съеденное им в ресторане) и тд. В общем, ведет себя совершенно невыносимо, а герой расхлебывает. В принципе, я могу много подобных ситуаций представить и даже вспомнить, где ничуть не двойники, а просто посторонние недоброжелатели вели себя с другими людьми совершенно так же - не вступая в открытые конфронтации, а гадя по мелочи. И каждая такая ситуация имеет невыносимый привкус унизительности - никто не умеет передать подобные ощущения, смесь стыда и замешательства, так, как ФМ. Вообще каждый раз, как его читаю, вспоминаю свой детский-подростковый возраст - вот тогда я эти события ощущала и воспринимала примерно так же остро как раз, а потом выросла, "заматерела" и перестала принимать все так близко к сердцу. Но воспоминания остались, и ФМ отлично давит на старые мозоли.
В целом повесть очень не то чтобы фрейдистская, а просто из серии психологических отклонений. Герой не в состоянии признать, что он сам по себе ничтожество, никто его не любит, потому что он того не заслуживает. Нет, что вы, я то хороший, а все негативное отношение ко мне - это происки "врагов". И тут же изобретается персонификация врага - некое зловредное второе я, которое под моей же личиной специально делает все мне во вред. А я не виноват! Все мои неудачи происходят исключительно из внешних источников, само собой. Вычитала в критике, что сам ФМ называл двойника, этого мелкого беса, своим "главным подпольным типом". Подумалось, что если хорошо покопаться, можно, наверное, найти следы подобного двойничества, того же героя, только вывернутого наизнанку, и в других романах ФМ (Мышкин и Рогожин, скажем, или Раскольников и Свидригайлов).
Сама идея воображаемого зловредного двойника, созданного психическим расстройством, очень страшная вообще. Говорят, что на некоторые реальные психические расстройства это очень похоже.

@темы: достоевский

---

Хорхе Луис Борхес. Собрание сочинений, том 2

Не исключаю, что в большой степени прелесть Борхеса состоит в том, что другого такого нет. Есть множество прекрасных умных и глубоких романов, отличных литературоведческих и около-исторических произведений. А вот такого рассказчика-эссеиста, чтобы было *одновременно* умно и интересно - увы. При этом Борхес всегда ловко балансирует между литературой и литературоведением, хотя его заметки по этому поводу вряд ли можно назвать особо профессиональными.
Пожалуй, мне лично ХЛБ наиболее симпатичен одним своим качетсвом: он идеальный читатель, и заражает других своим энтузиазмом. Как многие, особенно классики, выводят литературу из жизни, так Борхес смотрит на жизнь сквозь призму литературы. В его оценках, компоновках событий и вообще работе с фактами всегда виден именно *литературный* сюжет - стройный и изящный. Такой взгляд позволят Борхесу проводить неожиданные параллели и усматривать четкую связь именно художественного характера там, где при обычном взгляде ее не заметишь. Приведу два примера.
Мой любимый рассказ Борхеса - "История воина и пленницы", не скажу, что чем-то особо выдающийся с литературной точки зрения, но очень зацепивший меня своей идеей - о том, чтобы отказаться от "своего" и выбрать нечто, противоположное тебе, всему для тебя привычному и родному. Борхес раскрывает эту вполне философскую идею двумя историческими - или псевдоисторическими, не суть важно - примерами, который вне контекста идеи противоречат друг другу, но вместе с ней образуют единое целое. Классическая схема теза-антитеза-синтез, в общем.
Еще из старых и любимых - "Поиски Аверроэоса", о попытках понять то, что тебе понять не суждено, потому что ты это ты, раскрытое через историю арабского толкователя Аристотеля. Что меня одновременно забавляет и восхищает в Борхесе - я никогда не могла понять, с чего на самом деле начинаются его рассказы - с факта (вокруг которого придумывается очень изящная идея) или с идеи (к которой подбирается факт). Эти два компонента сочетаются настолько гармонично, что некоторые вполне самостоятельные исторические факты я уже не могу воспринимать иначе, кроме как вспоминая их толкование у Борхеса.
Пожалуй, на многие не просто факты, а даже литературные произведения Борхес смотрит, гм, даже более художественно, чем их создатели. Находя такие подтексты и толкования, которые они туда и не закладывали (см. "Пьер Менар, автор "Дон Кихота"). Но с другой стороны, это тоже признак хорошего читателя))
Во второй том собрания сочинений включены два лучших сборника Борхеса - "Вымышленные истории" и "Алеф". По природе своей это в большинстве случаев именно рассказы, а не эссе или отзывы.
"Новые расследования" - большей частью отзывы на чужие книги или так или иначе размышления вокруг и около прочитанного. "Создатель" так вовсе микрорассказы (что на мой вкус получается у Борхеса так себе, и вообще мало у кого хорошо).
"Иной и прежний" и "Хвала тьме" - это в основном поэзия. Не поэт Борхес, что тут скажешь. Его стихи отличаются от его же рассказов по сути только тем, что они записаны в строчку и в них нет сносок и указаний на номера страниц цитируемых произведений)) Хотя вот "Фрагменты апокрифического Евангелия" мне нравятся, но большей частью из-за самой идеей. Все остальное, что не вошло в сборники - это сплошь и рядом буквормское, прочитал то, подумал это. Интересно, если вы тоже это читали (я в основном нет), да и аргентинская литература *помимо* Борхеса не представляет для меня особого интереса. Великой литературой ее никак не назовешь. Так что ХЛБ фактически один в своем роде.

@темы: борхес

---

Уолт Уитмен "Листья травы". Избранное 1855-1881 гг.

Вообще говоря, это стихи абсолютно не того рода и вида, что мне обычно нравится. Я ценитель рифмы, размера и, самое главное, ритма. У Уитмена в основном ничего из этого нет. Он вообще не уделяет особого внимания внешнему виду, кажется, не говоря уж о каких-то там размерах. Задача - прежде всего донести то, что он хочет сказать, а как именно, не так и важно (не говоря уж о том, что многие стихоплеты на самом деле не хотят сказать ничего конкретного). В этом, имхо, исключительность Уитмена - потому что то, что он хочет сказать, оказывается куда больше и значительней, чем иные романы. Это действительно стоит послушать. Уитмен очень ловко балансирует на грани общего и частного, глобальной идеи и конкретно-человеческих примеров - по-моему, никому такое не удавалось. Разве что Одену, но Оден автор совсем другой полярности, он столь же пессимист и мизантроп, насколько Уитмен отпимист.

Знаменитые "Листья травы" - это гимн человеку в целом и в частности. Множеству людей, и людям конкретных профессий, и конкретным случайно встреченным людям, и конкретным их чертам и моментам их жизни. Все перемешано. Влюбленные, спящие, умирающие, фермеры, матери, философы.

Есть совершенно удивительные строки по поводу того, что такое Я. Цеплюят, потому что думаешь, а надо же, ему тоже так иногда кажется.
"Вдали от этой суеты и маеты стоит то, что есть Я,
Стоит, никогда не скучая, благодушное, участливое, праздное, целостное.
Стоит и смотрит вниз, стоит прямо или опирается согнутой в локте рукой на незримую опору,
Смотрит, наклонив голову набок, любопытствуя, что будет дальше,
Оно и участвует в игре, и не участвует, следит за нею и удивляется ей".

"Во всех людях я вижу себя, и ни один из них не больше меня и не меньше даже на ячменное зерно,
И добрые и злые слова, которые я говорю о себе, я говорю и о них".

"Я сказал, что душа не больше, чем тело,
И я сказал, что тело не больше, чем душа,
И никто, даже Бог, не выше, чем каждый из нас для себя..."

Концовка очень обнадеживает
"Если тебе не удастся найти меня сразу, не падай духом,
Если не найдешь меня в одном месте, ищи в другом,
Где-нибудь я остановился и жду тебя".

С другой стороны, далеко не все - один сплошной позитив. Уитмен очень *наблюдателен* в плане человеческих эмоций и их проявления. Казалось бы, что можно сказать про смерть - нечто очень пафосное, трагичное и философское. Но вот это наблюдение Уитмена цепляет гораздо больше, потому что вспоминаешь, что да, именно так все и было. И вот от этого становится уже страшно.
"Тело вытягивается на постели, и живой человек глядит на него,
Труп так же осязаем, как тело живого человека.
Живой человек смотрит на мертвеца,
Потом отводит свой взор и медлит недолго, затем чтобы еще раз внимательно взглянуть на труп".

И самое главное вот здесь, наконец. Очень антирелигиозная строчка, по сути своей. И наиболее достойная запечатления в веках в назидание потомкам)) Многим так вообще хорошо бы на лбу выжечь.
"Земля - не пустой звук, человек, его жизнь и вещь, сопутствующие ему в жизни, - все хорошо продумано.
Нет, ты не брошен на произвол судьбы, уверенно и надежно ты сам строишь ее,
Ты сам, ты сам, ты сам, отныне и вовеки".

Смысл разъяснен самим Уитменом в отдельном стихотворении достаточно ясно: не изгонять и выпалывать зло, но умножать и расширять бессмертие и добро. И действительно, в большой поэме есть именно это - бессмертие и добро, причем в сумасшедшей концентрации. Уитмен очень жизнеутверждающ, он вселяет надежду и некоторую удивительную уверенность в том, что милый читатель всем замечателен и не зря коптит это небо. Удивительно, как это только ему удается. При этом в нем не просто нет никакой слащавости и пушистости, а местами так даже становится откровенно жутко. Уитмен поет жизнь во всех ее проявлениях, не закрывая глаза ни на что. Но при этом его текст - все равно гимн и пангерик, он проникнут очень твердой уверенностью автора, что "все не зря", которая заражает и читателя.
Не скажу, чтобы я особо оценила литературный стиль - но в данном случае дело вовсе не в нем. Стиль служит форме, и насколько Уитмен задается целью максимально просто и полно описать все, чего касается его взгляд, настолько максимально просто и полно он пишет, не употребляя никаких лишних тропов или рифм. Без них вполне можно обойтись, как оказалось, зато суть куда яснее.
Философия Уитмена вообще удивительна. Думаю, родись он на н. веков раньше, он мог бы действительно возглавить какое-нибудь очень позитивное философское (точнее, теологическое) направление. Ход его мыслей и гимн всему невольно ассоциируются у меня с Франциском Ассизским, а "Листья", соответственно, с "Цветочками".

Стихотворения 1855-1881 гг.Собственно, и все остальное у Уимена написано в том же стиле и в том же духе. В других стихах уже нет столь явной темы прославления всего сущего и человека прежде всего, но остаются все остальные приемы, стиль, удивительно точные и внезапные наблюдения автора. Создается впечатление, будто автор увидел эту жизнь впервые - или, по крайней мере, впервые о ней задумался, а до этого жил где-то на другой планете с зелеными марсианами и ко всему этому не привык. Поэтому его наблюдения о вполне обыденных вещах настолько *резкие* и нештампованные.

Вот забавное (про то, как мы закапываем в землю трупы и мусор, а получаем на выходе цветочки):
"Этим-то Земля и пугает меня, она так тиха и смиренна,
Она из такого гнилья создает такие милые вещи".

Удивительно красивый образ Старости:
"Я всматриваюсь в тебя, устье, как ты величественно разветвляешься и расширяешься, как ты устремляешься в море".

А вот это тоже очень позитивно, и надо повторять это почаще. Постфактум все равно всегда выяснятся, что Уитмен был прав.
"Если кого я люблю, я нередко бешусь от тревоги,
что люблю напрасной любовью,
Но теперь мне сдается, что не бывает напрасной любви,
что плата здесь верная та или иная.
(Я страстно любил одного человека, который меня не любил,
И вот оттого я написал эти песни)".
Вспоминаю один момент из биографии Шопена, где говорилось буквально следующее: "(некая девица) его бросила, Шопен страшно переживал и писал по этому поводу прекрасную музыку". О да, все так и есть!))

Прелесть Уитмена еще в том, что он "обширен, огромен, вмещает множество миров". Его тематика и наблюдения настолько разнообразны, что в данном редком случае, кажется, не стоит и пытаться выбрать лучшие страницы. Каждый может найти то, что ему ближе и интересней. Жизнь, потому что, такая штука, что очень сложно сказать о ней что-то одно конкретное, что равно подходило бы всем и не было бы при этом жуткой банальностью, к тому же крайне спорной.
"Читая книгу, биографию прославленную,
И это (говорю я) зовется у автора человеческой жизнью?
Так, когда я умру, кто-нибудь и мою опишет жизнь?
(Будто кто по-настоящему знает что-нибудь о жизни моей
Нет, зачастую я думаю, я и сам ничего не знаю о своей подлинной жизни..."
Надо временами перечитывать Уитмена, когда под грузом всяких навязанных идей и правил начнешь забывать то, о чем он говорил (вполне соответствующее собственному внутреннему пониманию устройства этого мира).

@темы: стихи

---

Алексей Иванов "Сердце Пармы, или Чердынь — княгиня гор"

Иванов очень редкий в своем роде автор: он пишет очень по-разному. Не в смысле по-разному хорошо или плохо (хотя и это тоже), а в смысле, по-разному стилистически, в плане жанров, направлений, тематики, серьезности текста и тд.
"Сердце Пармы" - после всего предыдущего, что я у него читала, оказалось очень неожиданным. Сюжет построен вокруг личности пермского князя Михаила, правившего Пермью, Чердынью и окрестностями в конце 15 века. С одной стороны (а точнее, со всех сторон), далекое северное православное княжество поджимают многочисленные языческие народы - вогулы, пермяки, которых сейчас называют коми, манси и тд. С другой стороны, существует очень далекая, но куда более значительная угроза со стороны Москвы - именно в этот период в Московской Руси появилось огнестрельное оружие, татары постояли за Угрой и ушли несолоно хлебавши, да и вообще Иван Великий был очень крут, чего там. Историческая часть романа, насколько я могу оценить, в значительной степени базируется на Вычегодско-Вымской летописи. И, опять же насколько я могу судить, основные события и персонажи переданы весьма достоверно, и хронология вроде бы сходится (правда, очень смутил момент, где Ивана Великого почему-то называют IV, но это наверняка опечатка).
С другой стороны, исторические источники об этом периоде очень скудны, так что остается достаточно широкий простор для фантазии автора. И тут Иванов размахивается очень красиво и изящно. В его романе нет на самом деле ни грамма "историчности" того плана, которая обычно бывает в исторических романах - с "общей картиной эпохи", попытками обосновать те или иные действия, логически достроить какие-то события. "Сердце Пармы" - очень *художественный* роман, иногда кажется, что даже слишком.
Первое, что поражает, когда начинаешь читать - это язык. Причем не скажу, что приятно поражает. Складывается такое впечатление, что читаешь транслитерированный текст на иностранном языке - столько в нем нерусских и при этом совершенно непонятных слов (как раз из языков этих малых народов Севера). Не говоря уж о том, что и слово парма наводит на мысли в первую очередь о Стендале, а вовсе не о тайге)) Но потом отчасти лексика упрощается, отчасти привыкаешь и начинаешь местами даже ловить кайф и вспоминать, что вот это и это ты где-то уже слышал. Если о соответствии историческим источникам я еще могу как-то судить, то об аутентичности лексики - нет вообще, увы. Но в любом случае - вне зависимости от того, восстановил это все Иванов или выдумал - работа огромная, и она того стоит. Потому что создает некое особенное впечатление от текста - выгодно отличающего роман от классического, простигосподи, "славянского фэнтези". Знаете, то же впечатление, что и когда читаешь народные эпосы, удивляешься непривычным именам, названиям и больше всего - непривычному взгляду на мир.
У Иванова удивительно ловко вышло сочетать несочетаемое - с одной стороны, текст во многом про политику - про захват территорий, построение городов (да какие там города, в общем, так, остроги), про "битвы" (в которых участвует с каждой стороны человек по сто), про насаждение православия и "Москва - 3 Рим" (которую - бугага - сам Иван в тексте и озвучивает). Но с другой стороны, все это остается не то чтобы за скобками, но на заднем плане - как некая неизбежная данность любой жизни. А сама жизнь героев проходит в текущих событиях, от ерундовых до больших и страшных. Это удивительный маленький мирок, в котором нет особой разницы в положении князя и простого работника, и особых границ, в том числе социальных, еще не установилось, так что каждый может, по сути, жить той жизнью, которую сам себе выберет, и может круто ее изменить (во всяком случае, попытаться). За этим люди и бежали из Москвы кто на север, а кто на юг. Такая жизнь куда интереснее, чем тоскливое сидение на одном месте в одном качестве - шаг влево - шаг вправо. Но с другой стороны - куда беспокойнее. Потому что с одной стороны собственное миропонимание, а с другой стороны внешние факторы не дают людям спокойно пахать и сеять и не менять ничего годами. То Москва требует новой дани, то война с северными племенами, то самодержавие-православие-народность нужно насаждать насильственными методами, то древние языческие боги и ведьмы бунтуют. По сути, из всей жизни всех описанных в романе персонажей спокойными бывают только очень короткие отрезки, больше похожие на передышки между двумя большими бедами.
А еще удивительную сторону романа составляет языческая мистика - ведьмы, послушные волки и медведи, княжеская жена-ламия, герои, которые не могут умереть, пока не исполнят своего предназначения. Причем мистика очень органично вплетается в текст - примерно на том же уровне, на котором вплетается в него и христианство со всякими святыми и чудотворцами. Вроде бы все об этом говорят, а кое-кто даже и наблюдал, но на деле всегда остается ощущение, что герой на самом деле спит или бредит, и все это ему мерещится. Ламия оборачивается обычной женщиной, пусть и привлекательной, страшный языческий хан - обычным противником, которого можно победить. И хотя события текста все равно развиваются так, будто магия в них действительно присутствовала, здравый смысл упорно твердит, что это морок. Издержки мифологической картины мира. А с другой стороны, такая именно картина делает роман красивее и ярче - более небезнадежным, что ли. И хорошо, что еще боятся древних тварей и верят в силу проклятий и запретов - зато не закоснели окончательно в царепапизме и утилитарном православии.
Текст романа в целом - очень плотный, и складывается, как много слоев кружев. Москва, северные народы, судьбы отдельных людей, языческая мистика, распространение православия, войны ради выгоды и войны ради свободы, картины тайги и много крови. В основном картины получаются очень мрачными и жестокими, но это интересно и необычно.

@темы: иванов

---

Людмила Улицкая "Истории про зверей и людей"

Очень я люблю Улицкую, а ее короткие рассказы особенно. "Истории" - это серия маленьких очаровательных сказочек и рассказов, по сути не объединенных никакой общей темой или идеей. Не то чтобы в них был какой-то особенный сюжет или глубокая психология - это скорее короткие отрывки, зарисовки отдельных моментов и событий. Очень милые - пожалуй, милые самое правильное слово.
Вот, например, история про дом, в котором обитали воробей, столетник, кот и сороконожка с выводком. Этакая сказка "Рукавичка" на новый лад - и все герои слегка недотыкомки, но ужасно славные. Или сказка про мышку, которая жила в собственном шкафу с множеством ящичков и отделений.
Другие истории - про людей, но честное слово, от этих людей не складывается впечатление, что они чем-то особо отличаются от мышек и воробьев. Вообще в текстах Улицкой персонажи подобного типа встречаются очень частно: убогие в грамматическом смысле этого слова, в смысле, которые у бога. Они не вызывают особо сильных чувств, и обитают в своем маленьком мирке, зачастую специально или нет изолированном от остального "большого" мира. Их отличает некоторая неуклюжесть, неуверенность, неловкость - про них можно сказать, что они вполне себе недотыкомки. В зависимости от того, как именно на них посмотрит автор, такие герои могут вызывать разные эмоции, от острой жалости до острой неприязни. А у Улицкой они кажутся просто очень милыми и забавными - действительно, как сказочные герои, не больше и не меньше.

@темы: улицкая

---

Торнтон Уайлдер "Мартовские иды"

Очень жаль, что по факту мое знакомство с историей того периода - Рима при Цезаре - ограничивается пьесой "Цезарь и Клеопатра". В которой, насколько я понимаю, историческая истина еще более сомнительна, чем у Уайлдера. Уайлдер же изменил датировку многих событий вполне осознанно, как он сам признается, видимо, чтобы собрать все интересное вместе. В общем и целом - это ему прекрасно удалось.
Откровенно говоря, что может быть скучнее романа в письмах? Но вот "Иды" - это повесть в письмах, записках и прочих исторических документах, написанная настолько легко и живо, что ее можно читать практически до бесконечности. Я не берусь определить жанр - разве что нечто вроде бытовой драмы с изрядными примесями фарса и философии, причем не совсем кухонной. Авторами текста выступают сами герои: вот письма Цезаря, вот записки его жены, вот переписка вредной Клодии Пульхры, вот сплетни всяких тетушек, вот страдающий от несчастной любви Катулл. При этом Уайлдеру удалось сделать замечательную вещь: с одной стороны, каждый персонаж у него говорит своим языком, в своем стиле. А с другой - их всех очень легко и интересно читать. Повествование то забегает вперед, то отходит назад, одни и те же события раскрываются с точки зрения разных лиц. В целом общая картина складывается далеко не сразу, да и то остается ощущение, что все изложенное - никак не то, что хотел нам сказать автор. А всего лишь то, из чего сам читатель может делать выводы в меру своего воображения. По понятным причинам какие бы то ни было авторские оценки отсутствуют.
Персонажи и правда замечательные: некоторые вызывают живую симпатию, некоторые - большое уважение (Цезарь, как ни странно), некоторые - смешанные чувства интереса и неприязни (и Клеопатра, и Клодия Пульхра здесь идут под одну гребенку). В этих героях нет никакой "историчности" - несмотря на совершенно другие реалии и ценности их мотивы, логика и поступки совершенно понятны и вполне согласуются с обычным разнообразием человеческих характеров. Все это делает их очень живыми, в отличие от традиционно картонных персонажей исторических романов.
Забавно, что даже такое судьбоносное событие, как убийство Цезаря, обставлено у Уайлдера отнюдь не пафосно и громко, а скорее как некий диссонансный аккорд в общей разноголосой, но вполне ровной гамме. Не то чтобы ничто в тексте этого не предполагало - напротив, предполагало даже слишком много, но все угрозы оставались на периферии сюжета. Текущие сплетни, жалобы, мелки разборки казались куда важнее. Вот из какого сора, в целом, растет жизнь.
Может быть, я сама все усложняю, но мне кажется, Уайлдеру удалась очень сложная задумка. Изобразить некое очень громкое событие, оставившее след в истории и тд., с такой точки зрения, чтобы оно перестало казаться громким само по себе, чтобы окружающий шум еще вполне живого тогда мира несколько заглушил его. Удалось прекрасно: несмотря на то, что смертью Цезаря все заканчивается, никак не создается впечатление, что это событие более важное, чем влюбленность поэта, или осквернение религиозных таинств, или женская ссора.

@темы: уайлдер

---

Амос Тутуола "Путешествие в город мертвых"

Когда долго читаешь всякие "сказки народов мира", с грустью приходишь к выводу, что все одно по одному. Ну разве что у африканских сказок градус безумия чуть выше - потому они интереснее, хоть и немного пугают.
Тутуола - это африканские сказки в кубе. Начало еще бытовое, хоть и гипертрофированно-бытовое - герой отправляется в город мертвых искать недавно почившего винодела, потому что потребляет пальмовое вино с такой скоростью и в таких количествах, что без специального помощника не обойтись. А дальше начинается натуральный безумный сон. На пути к городу мертвых (который и занимает большую часть книги) герой встречает саморазбирающихся человеков, находит себе жену-прорицательницу, попадается разным Духам, Существам и прочей ереси. Причем с названиями Тутуола особо не парится - если встретившиеся герою существа злобные, они называются Злобные Существа, чтобы уж всем было понятно. Фантазия у автора совершенно безумная, потому что банально-сказочных моментов в тексте очень мало, а в основном они совершенно необычные и удивительные. Особую прелесть придают его фантазиям приметы нашей привычной реальности - уточнение, за сколько шиллингов и пенсов герой сдает в аренду свой Страх, сравнение луга с футбольным полем и прочие достижения цивилизации.
Другой замечательный момент - безумная логика повествования, почти сновидческая. Когда местами вроде бы и логично, и даже со всякими странными и страшными Существами можно вступить в дискуссию. Сущности Тутуолы не выступают как глупое слепое зло, в отличие от большинства привычных сказок, они просто живут по собственным законам и представлениям, которые на каждом пяточке этого странного мира различны. Да и зла как такового там нет - и вообще нет морализаторства, а совершенно другая реальность, наводящая на мысли о наркотических галлюцинациях. При всей условности мира, в котором существа называются Существами - очень красочная.

@темы: тутуола