Александр Житинский "Эффект Брумма"

Истории Житинского про инженера Петра Верлухина - это даже не производственный роман, а производственный романтизм. Я не знаю, как иначе это определить. Больше всего они напоминают "Понедельник начинается в субботу" и "Сказку о Тройке" - не в плане блестящего юмора, а в плане ужасно милого и очаровывающего изображения жизни и работы в советском НИИ. Сейчас, когда у людей и в науке, и не в науке совсем другие жизненные ценности, отношение к жизни и работе, на это очень интересно посмотреть - будто какой-то совершенно другой мир, вызывающий легкую ностальгию и зависть. Потому что с одной стороны, повальная нищета, дефицит, железный занавес, бюрократия, партийная ложь и тд. А с другой стороны - какая-то очень спокойная жизнь увлеченного своим делом человека, который выбрал то, что ему интересно, не ориентируясь на показатель доходности этого дела, и спокойно глядит на свое будущее, жизнь, работу и тд. И нет вокруг этой современной круговерти, когда надо бежать, надо успеть, надо урвать, познакомиться, уехать и тд. То есть она тоже была, конечно, но касалась далеко не всех, а только тех, кто очень старался в это влезть. У героев Житинского жизнь вертится вокруг совершенно других ценностей, и они за счет этого кажутся очень милыми и симпатичными людьми, даже слишком милыми.
"Глагол "инженер" - определенно лучшее из сборника, такой длинный эпизод из студенческой жизни. Как человек, коснувшийся этого только слегка, немного завидую. На истфаке у нас была какая-то обширная студенческая жизнь, общение друг с другом и с преподавателями и помимо учебы, и сама учеба не была сугубо формальным процессом передачи конкретного количества знаний из одной головы в другую. По основному образованию у меня все прошло гораздо спокойнее и скучнее: ну пришла, ну послушала, ну сдала - вот и все, никаких подковерных интриг, никаких интересных мероприятий, ничего личного. Это вопрос не качества образования, а качества общения. На физфаке у героя Верлухина было изрядно весело. И антураж с одной стороны очень жизненный, и история вроде тоже, но нечто фантастическое в ней есть.
"Сено-солома" - очаровательная очень характерная история о том, как молодых ученых отправили "в поля" помогать колхозникам. Была, знаете, такая милая традиция. И, видимо, от традиции была польза, смутно подозреваю, что хорошие ученые, привыкшие качественно делать свою работу, так же качественно пололи моркву - в отличие от вечно пьяных пролетариев. А рассказ сам более стебный, чем романтичный получился - это тот случай, когда сама жизнь является отличной пародией на идеалы.
"Страсти по Прометею" - местами дико смешная история про серию общественно-популярных передач про выдающихся ученых, которые решили сделать с помощью все того же инженера Верлухина. Судя по тексту, механизм изготовления общественно-популярных передач с тех времен не изменился: выбираем жертву, добавляем тонну пафоса, убираем все ненужные факты, добавляем кордебалет, классическую музыку и задушевно-умирающий голос ведущего. Зрители видят, разумеется, УГ, но в процессе это может быть ужасно смешным.
"Эффект Брумма" - вторая лучшая история из серии, о некоем физике-любителе из деревни, который "дорогие ученые, в последнее время у меня в подполе раздается какой-то странный стук". В лучших традициях Житинского история смешная и очаровательная. Любитель не так уж плох, как кажется, и вообще все не так уж плохи. Это, кстати, еще один очень позитивный момент в рассказах Житинского - у него полно странных и эксцентричных, а вот плохих вовсе нету.
"Подданный Бризании" мне скорее не нравится. Нет, там все на месте, и ненавязчивый юмор, который вызывает не смех, а улыбку, и все очень милые, и вокруг происходит какая-то странная чехарда. Но в сочетании с тематикой это становится нетерпимым. Потому что романтичная советская сказка-реальность просто "лопается" при столкновении с любой темой заграницы. И тут же становится видно, насколько косо стоят декорации и плохо играют актеры. У Житинского, увы, то же взгляд, что и у большинства других советских авторов, которые пытаются писать про заграницу с юмором: они настолько плохо представляют себе предмет, что их, что называется, "несет". То африканское племя какое молится на стихи Пушкина, то герои, попав в пустыню Сахара, обязательно встречают юную американскую миллионершу, то сталкиваются с итальянской мафией. Что за границей может жить кто-то кроме миллионеров, мафии и племени Мумба-юмба, в расчет не принимается. Нет, я не говорю, что такой подход плох сам по себе, просто уже очень сильно надоел. К тому же такое очень общепринятое изображение заграничного мира неприятно напоминает совершенно гениальный и жуткий рассказ Веллера "Хочу в Париж".
"Типичный представитель" попросту скучно и ни о чем, больше я ничего о нем сказать не могу.
"Записки младшего научного сотрудника" - серия микрорассказов, некоторые откровенно дурацкие, немного смешных. Читабельно, но не гениально, в общем.

@темы: житинский

---

Генри Лайон Олди "Мессия очищает диск"

Первые 50 страниц романа я была уверена, что читаю Ван Зайчика. Ну или Ван Гулика, кому что больше нравится. Потому что Поднебесная + детектив + судья = кто-то ван чей-то Впрочем, это быстро закончилось, и дальше сюжет закрутился очень лихо, что бывает только у Олдей - у ванов все же куда проще. А тут тебе и черти с адским владыкой Янь-Ваном, и "попаданец" из нашего времени (не бойтесь, это не так страшно, как звучит), и боевые монахи, и Колесо Кармы.
В целом я "китайщину" и восточный антураж вообще скорее не люблю. Издержки жизни неподалеку с китайской границей, видимо, - Китай ассоциируется прежде всего с рынком (кто знает, тот поймет), а никак не с культурой. И у Олди с одной стороны в романе очень много всяких "культурных признаков" - истории, мифологии, ритуальных действий и слов, вещей. Но с другой стороны, это все настолько растворяется и теряется на фоне сюжета, что не раздражает совершенно.
Одна из характерных черт стиля Олдей, насколько я могу оценить, которая является одновременно плюсом и минусом - *насыщенность* текста. Обилие не столько персонажей, сколько поворотов сюжета, толкований, скрытых цитат ("Шаолинь должен быть разрушен"), внезапных открытий. Из-за этого их читать весело, но бывает тяжеловато. Так вот, к "Мессии" это неприменимо - его читать весело и легко. Не в последнюю очередь потому, думаю, что сюжет развивается все-таки более ли менее линейно, даже притом, что главных героев не один и даже не два. Авторам как-то удалось очень четко провести единую сюжетную линию через всех героев и события. Вот судья, которому поручают расследовать таинственное происшествие; вот нанятый судьей лазутчик, проникший во имя расследования в монастырь Шаолинь; вот шаолиньский монах, чья loyalty не совсем ясна до конца; вот таинственный "попаданец" из нашего мира и времени, в результате ошибочного перерождения оказавшийся в теле осталого ребенка, которого принимают в тот же Шаолинь. Герои и их действия нанизываются по принципу "Вот дом, который построил Джек", и в результате получается объемная, но при этом очень четкая картинка происходящего. На мой взгляд, только "попаданец" в этой картине несколько лишний, как-то слишком выбивается - хотя его там буквально всего ничего, так что не слишком заметно.
А еще мне очень нравится, как Олди обошлись с, гм, моралью романа. С одной стороны, она там есть - что достаточно внезапно. При этом концовка основной, сюжетной части с одной стороны достаточно эпична, из серии "стоя у стены в ожидании расстрела", но с другой стороны, эпики и пафоса там значительно меньше, чем ожидает читатель. В итоге получается, что пресловутая "мораль" относится не столько к области этики и нравственности, сколько к области разума. Я даже не знаю, как это объяснить, не пересказывая все содержание... Притом, что концовки у Олдей в принципе - не самая сильная часть всегда, но тут завершение истории выше всяких похвал. Сделано не слишком громко и не слишком тихо, а ровно так, как нужно после всех приключений и трагедий, пережитых героями и их миром.
Вообще это очень редко бывает в таких фантастических романах с "глобальным" сюжетом, по ходу которого поднимаются проблемы существования мироздания, гармонии во вселенной и тд., чтобы такие романы еще и удачно заканчивались. Обычно концовку либо сливают, либо выдают нечто феерически глупое и пафосное. Так что Олди удалось практически чудо - не только на протяжении всего текста продержаться между действием и глобальными смыслами действия, но и закончить все очень красиво, изящно и гармонично. Я старый солдат и не знаю слов любви, но мне было интересно читать в процессе и я внезапно очень прониклась концовкой, почти до слез. Это правда здорово.

@темы: олди

---

Фридрих Ницше "Человеческое, слишком человеческое"

Из всех литературных увлечений моей юности Ницше остался единственным, кто по прошествии 10-15 лет примерно не просто не стал казаться слабее, плоше и проще, а заиграл совсем по-новому. Если раньше он проходился по всем больным местам, то теперь вызывает смесь счастья и восторга. Некоторые вещи в большей степени, некоторые в меньшей, конечно, но "Человеческое" понравилось невероятно и теперь, видимо, будет на втором месте после обожаемой "Веселой науки".
Как всегда, это сборник афоризмов, на этот раз куда более, чем обычно, сгруппированный по конкретным темам (хотя Ницше все равно периодически заносит, конечно). Сложно говорить о книге в целом, потому что одна с одной стороны охватывает очень разные темы, а с другой стороны, охватывает все основные области человеческой жизни и опыта, как конкретно-человека, так и обществ в историческом развитии. При этом забавно наблюдать, как о некоторых темах Ницше судит, удивительно угадывая их вневременную суть, а в других подмечает только то, что относится исключительно *к его времени*, а в третьих не понимает ничего вовсе.
Вообще именно из-за формы изложения своей философии Ницше зачастую кажется мне куда более великим, чем другие философы, работающие в классической манере, по той простой причине, что у него гораздо больше гораздо более оригинальных мыслей и идей, при этом он не застревает на них, а быстро излагает и идет дальше там, где кто-нибудь из занудных классиков написал бы огромный трактат с кучей примеров и размышлений, в конце которых эта несчастная маленькая мысль оказалась бы полностью раздавлена грузом слов. Ницше куда более вежлив по отношению к читателю и расточителен по отношению к своим мыслям - по той простой причине, что он может себе это позволить.

1. О первых и последних вещах - наиболее сложная для пересказа и обобщений часть, и без того посвященная слишком общим предметам типа морали, истории, метафизики, философии, культуре. Нет, замечания Ницше на эти темы столь же конкретны и точны, как на все остальные, но прелесть и сложность его текстов - в том, что значительную часть из них невозможно *пересказать*, настолько это тонкие догадки, и он-то со своими филологическими талантами едва донес не столько мысль, сколько ощущение мысли, но передать его дальше вряд ли возможно без испорченного телефона. Взять хотя бы мое любимое "что осталось бы от мира, если отрезать голову?" (вот вам и весь Беркли, краткое изложение). Очень понравились несколько моментов: "то, что мы теперь зовем миром, есть результат множества заблуждений и фантазий, которые постепенно возникли в общем развитии органических существ <...> Вещь в себе достойна гомерического смеха: ибо казалось, будто она содержит столь многое, и даже все, - на деле же она пуста, т.е. лишена значения" (16). - Я как собака, абсолютно четко осознаю, что он имел в виду, и согласна с этим, но не могу понять, как бы еще передать это)) Нет вещей в себе, поскольку они придуманы человеком и изменяются, а человек тоже изменяется, и все это нестабильно.
О всяческих духовных и прочих метафизических потребностях: "Потребности, которые удовлетворяла религия и отныне должна удовлетворять философия, не неизменны: сами эти потребности можно ослабить и истребить... Философия может быть полезна либо тем, что она также удовлетворяет эти потребности, либо тем, что она их устраняет" (27). Ну, вы понимаете, да, детская потребность в утешении, например, или в надежде, или в утверждении твоей лично ценности. Увы, лишь немногие философии в действительности *истребляют* подобные потребности, и даже про философию Ницше это можно сказать лишь выборочно.

2. К истории моральных чувств - рассуждения о морали у Ницше неизменно прекрасны, имхо, это одна из самых сильных его сторон или областей в принципе. Каждый раз, когда читаю, ловлю себя на мысли, что а ведь действительно! Впрочем, тут легко поймать Ницше на непоследовательности, но мне никогда не хотелось - слишком это очаровательно выглядит. Рассуждение о морали у Ницше практически всегда носят разоблачающий характер, при этом без особого пыла, а просто как ироническое наблюдение, что придает им куда большую достоверность.
Очаровательная мысль про самопожертвование ради чего-то: "во всех случаях человек любит некоторую часть себя самого, - свою мысль, свое желание, свое создание, - больше, чем некоторую другую часть, то есть он разделяет свое существо и приносит в жертву одной его части другую" (57). По сути своей это так, более того, когда мы приносим чему-то жертвы, кажется, мы приобретаем некоторые права на эту вещь.
"Справедливость есть воздаяние и обмен при условии приблизительного равенства сил; так, первоначально месть принадлежит к справедливости, она есть обмен. Также и благодарность" (93) - что логично, поскольку там, где нет равенства, внешняя справедливость поступков обуславливается либо снисхождением, либо страхом.
И неизбежно больное, фаталистичное о свободе воли: "будь мы всеведущи, мы могли бы наперед вычислить каждый поступок... сам действующий, правда, погружен в иллюзию произвола... Самообман действующего, допущение свободы воли принадлежит к числу данных при вычислении этого механизма". Как и самообман философа, впрочем

3. Религиозная жизнь - никакой несчастный Вагнер или немецкий характер не вызывает у Ницше такого пыла, как несчастное христианство! В целом Ницше пишет о религии, как обиженный ребенок, приводя все новые и новые доводы в осуждение злобных родителей, от крупных до мелочей, все в одну кучу. Напоминает "Письмо отцу" Кафки, только Кафка честнее и признает часть вины за собой тоже Хотя оскорбления в адрес религии - определенно самые блистательные из всех оскорблений, которые наносит Ницше этому миру во всех его проявлениях.
При этом он умудряется не повторяться в доводах, вот что более всего восхищает - написать целого "Артихристианина", а потом еще и изобрести на эту тему что-то новое.
Интересная идея о происхождении, скажем так, религии как попытки объяснить мир: что для современного человека внешний мир, природа, подчинен определенным законам, которые известны, а вот сам он, в силу развития и усложнения, белое пятно на этой карте. Напротив, для дикарей, чьи сообщества и личности были сильно связаны законом и традицией, именно природа казалась непостижимым царством свободы. Размышления, направленные на обуздание этого дикого непонятного мира природы и привели к созданию религиозных культов - все эти жертвы, ритуалы и тд. не что иное, как попытка установить и навязать миру определенные *правила* (111).
Очаровательнейшая мысль о нас всех и адских муках: "Если бы христианство было право в своих утверждениях о карающем Боге, всеобщей греховности, благодати по избранию и опасности вечного проклятия, о было бы признаком слабоумия НЕ стать священником, апостолом или отшельником... было бы бессмысленно упускать из виду вечное благо из-за временных удобств. Если предположить, что в это вообще верят, то повседневный христианин есть жалкая фигура, человек, который действительно не умеет считать до трех и который, впрочем, именно вследствие своей духовной невменяемости не заслуживает того сурового наказания, которым грозит ему христианство" (116). Эта мысль вызывает у меня одновременно смех и дикое умиление. Ну что с нас взять, типа.
До сих пор актуальное, особенно для православия: "Христианство возникло, чтобы облегчить сердца; но теперь оно должно сначала отягчить сердца, чтобы иметь возможность потом облегчить их" (119).
Волшебная группа афоризмов об аскетах и святых: "чтобы сделать свою жизнь все же выносимой и занимательной, святой проводит ее в состоянии войн и смене победы и поражения. Для этого ему нужен противник, и он находит его в так называемом внутреннем враге" (141). Увы, история доказывает, что враги зачастую оказываются очень даже внешними - от конкретных людей до целых народов.

4. Из души художников и писателей - забавно, что в этом разделе Ницше сначала долго и умно язвит, а под конец скатывается на романтику и патетику. Вот что делает с людьми классическое образование.
Мысль, пришедшая в голову одновременно многим, до и после: "все великии гении были великими работниками" (155).
Наконец-то сформулировал то, что и так подсознательно чувствуется, когда кто-то о чем-то с горячностью судит: "Все мы думаем, что достоинства художественного произведения доказаны, если они на нас действуют или потрясают нас. Но ведь тут должны были бы сперва быть доказаны достоинства наших собственных суждений и ощущений - что не имеет места" (161). Периодически читаешь про книгу, потрясшую у кого-то всю душу, и думаешь, что ж это за душа такая, которую может потрясти *эта* книжонка?))
Слегка нелестная мысль, что мы убеждаем себя в том, что способности гения исключительны или даются свыше, таким образом культ гения поощряется нашим тщеславием - мы-то знаем, что сами так не смогли бы (162).
Гениальная мысль о многих писателях и философах: "Несчастье проницательных и ясных писателей состоит в том, что их считают плоскими и не изучают усердно; и счастье неясных писателей - в том, что читатель трудится над ними и относит на их счет радость, которую ему доставляет его собственное усердие". Да, я так читаю Кьеркегора с радостью.

5. Признаки низшей и высшей культуры. Основные понятия этого раздела - "связанный ум" и "свободный ум". Идея хороша, но внешние признаки таких "умов" - видимо, опыт лично Ницше, не имеющий никакого отношения ко всем остальным людям.
Очень интересны два замечания про индивидуальный процесс познания: "В процессе познания человек одолевает старые представления и их носителей, становится победителем... благодаря даже малейшему новому познанию мы чувствуем себя выше всех" (252). И про "годичные кольца индивидуальной культуры" - о том, что следующее поколение затрачивает изрядную часть своей жизни, чтобы нагнать культуру предыдущего поколения, и лишь немного остается, чтобы в принципе двигать культуру вперед. Однако "люди с большой силой напряжения, как, например, Гете, проходят такой большой путь, какой едва могут совершить четыре поколения одно за другим, но поэтому они уходят так далеко вперед, что другие люди могут нагнать их лишь в следующем столетии" (272) - обо всех, обгоняющих свое время.

6. Человек к общении - настолько точные, яркие и гениальные наблюдения, что применимы во все времена. Готова по большинству афоризмов привести сто примеров из своей жизни, видимо, подмечены действительно *реальные* и *вневременные* качества. Даже странно, что из всех философов этим озаботился только Ницше.
"Никто не благодарит духовно одаренного человека за вежливость, когда он приспособляется к обществу, в котором невежливо обнаруживать даровитость" (324).
Ржачное: греки-де разработали очень глубоко понятие дружбы и при этом обозначили родственников выражением, которое есть превосходная степень от слова "друг". "Для меня это необъяснимо" (354), - пишет Ницше, и кроме гыгы тут сказать нечего, уж кому как повезло))

7. Женщина и дитя - самая смешная часть. Ницше неплохо разбирается в "женщинах в обществе", с внешней стороны, но ни черта не понимает, если подойти поближе, и чувствуется, что он боялся и сам ни разу близко не подходил.
"Обыкновенно мать любит в своем сыне больше себя, чем самого сына" (385) - неа, она любит того идеального мужчину, которого не смогла в свое время заполучить себе в мужья.
Фрицше еще очень много говорит о рассудочности женщин, куда большей, чем у мужчин; при этом именно в силу этой рассудочности женщины приспосабливаются и "через подчинение сумели обеспечить себе куда большую выгоду и даже господство", например, свалив на мужчин заботу о хлебе насущном. Забавно, но исторически неверно, да и неясно, куда эта рассудочность делась сейчас.

8. Взгляд на государство - очень точные наблюдения про государство и религию. И слегка шокирующие прозрения про демократию и социализм.
О связи с религией: "Религия удовлетворяет душу отдельной личности в случае потери, нужды и тд, там, где правительство чувствует себя бессильным". Поэтому сцепкой государства и религии обеспечивается общий мир. И только когда государство уже перестает извлекать пользу из религии, та объявляется частным делом. Без государственной поддержки религия вырождается, и лучшие люди приходят к тому, чтобы выбрать атеизм, что, в свою очередь, приводит к враждебному отношению к государству как институту, коль скоро оно не подкрепляется больше религиозным авторитетом (472). Вслушайтесь, в этом пересказе - *вся* история России.
О демократии: "пренебрежение к государству, упадок и смерть государства есть последствия демократического понятия государства".
О социализме: "он жаждет такой полноты государственной власти, какой обладал только самый крайний деспотизм, и он даже превосходит прошлое тем, чтоб стремится к формальному уничтожению личности" (473), ее превращению в орган коллектива. "все сбылось по Достоевскому", а?)

9. Человек наедине с собой - наиболее тонкие наблюдения за тонкими материями, не поддающиеся обобщению. Нравится:
"Никто не говорит более страстно о своем праве, чем тот, кто в глубине души сомневается в нем" (597) - многократно доказано на практике.
"Люди, которые быстро загораются, легко и охлаждаются и потому в общем ненадежны. Поэтому возникает предубеждение, благоприятствующее всем, кто всегда холоден или кажется холодным, будто они суть особенно надежные и заслуживающие доверия люди: их долго смешивают с теми, кто медленно загорается и долго горит" (604). - Не из этого ли заблуждения проистекают все романтические герои девичьих романов и простигоспади канонный Снейп?
И определение скуки, которое идеально применимо ко мне, за других не скажу - что "скука есть привычка к труду вообще, которая обнаруживается как новая, дополнительная потребность" (611).

@темы: ницше

---

Стивен Фрай "Теннисные мячики небес"

Я до последнего предложения практически ждала, что произойдет *что-то*, какой-то внезапный поворот, изменение точки зрения, которое сделало бы время, потраченное на роман, не пустым. Увы, либо не дождалась, либо не заметила, и теперь усиленно размышляю, что же это, собственно, было.
Откровенно говоря, дальше аннотации можно не читать. Это действительно история Монте-Кристо, только в относительно современной (80-90-е гг. прошлого века) Англии. Увы, что позволено Юпитеру, не позволено современному миру - если в Монте-Кристо еще можно поверить, мало ли какие у них там были времена и нравы, и вообще история притчевая, то Фраю поверить увы, не получается. И не получается взять в толк, зачем он это, собственно, перепел, почти ничего не меняя. В том, чтобы перенести классическую историю в наше время, в общем, невелика заслуга. Признаться, я не помню, чем конкретно кончился "Монте-Кристо" в отношении судеб всех до единого персонажей; с врагами-то понятно, разобрался, а вот что было с Мерседес, м? Впрочем, это не имеет особого значения, герой Фрая разобрался со всеми, причем так, что история скатилась в какой-то совершенно дурацкий трешевый гротеск с отрезанными ногами и пожиранием углей. Весьма неизящно.
Откровенно говоря, я не увидела в романе никаких заявленных "новых смыслов". Напротив, то, что у Дюма смотрится очень логично, очень в духе времени и самой истории, у Фрая выглядит совершенно нелепо. Герой, выбравшись из своей псевдо-тюрьмы, не просто заполучил чужое состояние без каких-либо документов в швейцарском банке (Фрай никогда не был в банке?!), но и создал некую невнятную, но, разумеется, всемогущую кибер-империю. Ох уж эти кибер-империи, по-моему, их пора запретить в принудительном порядке: когда автор не знает, как бы герою чудом заработать очень много денег, он неизменно обращается к интернету. Ведь не нефтью Brent толковать новоявленному олигарху и не на поставках для военных нужд сидеть - чтобы про это писать, надо хоть немного разбираться. Зато чтобы писать про телематику и финансовые рынки, разбираться, конечно, не нужно.
Роман легко читается, и это единственное его достоинство. Я не видела или не помню у Фрая особо ярких характеров - они всегда у него чуть-чуть напоминают таких специальных людей, которые участвуют в телешоу, от "Дом-2" до "Ищу тебя" или там "Вспомни о родине". Не то чтобы картонные, но с выпяченными чертами характера и начисто сглаженными всеми остальными качествами. Но я все-таки надеялась, что по примеру прекрасного "Лжеца" в конце будет финт ушами, который перевернет все с ног на голову. Например, незадачливый Монте-Кристо выяснит, что все его мысли о свершившейся месте - не более чем грезы, и он действительно сошел с ума, а злобные "враги" приносят ему апельсины в больницу. Или что-то в этом роде. Увы, считайте это спойлером, ничего особенного не произойдет. Проглотила как гамбургера, по итогам разочарована.

@темы: с-фрай

---

Владимир Набоков. Пьесы

Шесть пьес Набокова написаны в разное время: "Смерть", "Дедушка", "Скитальцы" и "Полюс" - в 1923, а "Событие" и "Изобретение Вальса" уже в 1938. Первые четыре - довольно короткие и в стихотворной форме, последние две - длиннее и уже в прозе (не считая рифмованных монологов Вальса). Но тем не менее, их все объединяет одна тема - тема самообмана. Именно вокруг самообмана главного героя или героев относительно устройства мира, действий и мыслей других персонажей и тд и строится весь сюжет. Пожалуй, только "Полюс" немного выбивается из общей картины. Интересно, сборник специально составляли по этому принципу или случайно так получилось.
Первые четыре рифмованные пьески - симпатичные, гладенькие, ровненькие, но на фоне других вещей Набокова - не более, чем юношеские поделки. Хотя "Дедушка" безусловно забавен, мне смутно кажется, что что-то подобное я у Набокова уже читала, или не подобное, но с похожей развязкой, но не могу вспомнить. Волки в овечьих шкурах, и персонажи, показывающиеся разным людям разными сторонами. Опять же, вечные мотивы "дома" и возвращение, тоска по родине, смерть близких, которые являлись последним связующим звеном с родиной. У молодого Набокова это очень заметно. Хотя пьесы даже близко не производят такого впечатления, как, например, "Подвиг".
Более поздние пьесы - совсем другая история. В них нет романтичности, а есть наблюдательность, скептичность и "разоблачение тиранов".
"Событие" - замечательная иллюстрация поговорки "у страха глаза велики". Всю пьесу герои мечутся, переживают, буквально месте себе не находят из-за возвращения в город старого врага, а выходит, натурально, пшик. Но написано это совершенно бесподобно - как на почве переживаний ссорятся супруги, как сплетничает об этой истории уже весь город, как интересно это обсудить всем гостям и знакомым. Набоков все-таки злобная и умная личность, мельчайшие черточки характера, выражения, поведение людей в определенных ситуациях он подмечает так хорошо, что кажется, ты это вчера видел. И персонажи все не то чтобы характерные типажи, нарекательные, но очень живые и узнаваемые буквально в своем окружении.
Совсем особенная штука - это "Изобретение Вальса". Страшноватая фантасмагория о "сумасшедшем ученом", который с помощью своего зловредного изобретения шантажом захватил верховную власть в некоем государстве. Но это фарс из двух частей: в первой части комическими, страдающими персонажами выступает руководство государство, а во второй - сам горе-узурпатор, когда "власть" оказывается совсем не такой, как он предполагал. Комментатор очень кстати вспомнил про "Истребление тиранов", но если рассказ скорее трагический, то пьеса - скорее комическая, издевательская. Еще начало пьесы более ли менее тянет на реальность, а дальше начинается фееричный парад уродов, дураков и подхалимов. Очень поучительно и крайне забавно. Определенно лучшее из сборника. Даже для Набокова неожиданно едкое.

@темы: набоков

---

Борис Васильев "В списках не значился"

Только полный самолет народу удержал меня от того, чтобы рыдать в голос во время чтения. Роман действительно очень слезовыжимательный, что, собственно, вполне оправдывается его тематикой. В центре - юноша, попадающий в Брестскую крепость за день до начала Великой Отечественной войны и прошедший всю обороту крепости до последнего. От этого романа не стоит ждать каких-то сюжетных неожиданностей или внезаных поворотов: автор выбрал одну линию и последовательно ее гнет. На мой вкус, это к лучшему. Потому что роман - слишком "по живому", чтобы именно *выдумывать* сюжет, это не нужно. В данном случае более достаточно показать, как оно было или могло бы быть с достаточной степенью реалистичности.
Надо отдать должное Васильеву, герой не совершает никаких необычайных подвигов, и окружающие его люди тоже. Более того, ни у кого из них нет специального артефакта неуязвимости, и если персонаж благополучно дожил до середины книги, это не означает, что он не погибнет страшной смертью на следующей странице. Есть там и трусы, и предатели, и просто люди, помешавшиеся от окружающего ужаса. Нет, слава богу, никого в белых одеждах и на коне. Главная заслуга Васильева в плане изображения персонажей и сюжета - это честность, и за счет этого все герои получаются очень живыми и, более того, *узнаваемыми*. Собственно, мы все это уже видели в других хороших книгах и фильмах про войну, хотя классичность Васильева, конечно, никто не оспаривает.
Роман хорош тем, что он очень прост. В нем нет никакой политики, никакого вождя народов, а только одна локация - Брестская крепость, и одна идея - по ее удержанию и истреблению захватчиков. Что не оставляет читателю места для моральных дилемм. Зато со своей узкой задачей Васильев справился просто блестяще - даже с учетом того, что знаешь заранее не просто чем закончится, а что будет в процессе, все равно от текста невозможно оторваться.
Книги о войне, особенно такого плана, наших авторов, вообще очень сложно оценивать, потому что попробуй-ка абстрагируйся. Но, имхо, текст Васильева хорош и интересен не только своей темой (в чем нет заслуги автора), но и тем, в чем заслуга автора есть - стилистикой, динамикой, персонажами. Про стиль сложно сказать что-то особенное, но он несомненно хорош, особенно для своей цели: легок, плавен и достаточно быстр. При этом нет ни ура-патриотических, ни сверхпафосных отступлений, все четко и, что называется, по делу. Пожалуй, он даже суховат слегка, но это как раз то, что надо такому роману - любое усиление пафоса вызвало бы внутреннее сопротивление и создало отрицательный эффект.
С авторами, пишущими про Вторую мировую именно *художественную* литературу, вообще довольно сложно. Тема такая сложная и болезненная, что шаг влево - шаг вправо грозят испортить все. Запишу себе Васильева в авторов, у которых получилось действительно хорошо.

@темы: васильев

---

Герман Гессе "Петер Каменцинд", "Под колесами"

"Петер Каменцинд", если не ошибаюсь, едва ли не первая крупная вещь Гессе. И с одной стороны это очень чувствуется - она на фоне его "программных" повестей и романов очень слабая - но с другой стороны, в ней уже очевидна общая линия Гессе, его подход, стиль и метод, если угодно. По сути своей это роман-воспитание, даже с учетом того, что наш герой дожил до седин. Описывается история Петера с раннего детства до "заката", когда он, усталый и побродивший по свету, возвращается в отцовский дом.
Я полагаю, Гессе хотел донести до читателя совсем не то, что вынесла из повести я лично. Потому что мой вывод: не надо тратить свою жизнь попусту, праздно слоняясь по городам и весям, заводя случайные знакомства и избегая сильных привязанностей. А герой, кажется, поставил своей целью не оставить в этой жизни никакого следа - ни в мире, ни в сердцах и умах других людей. Единственные два человека, к которым он действительно искренне привязывался и при этом не бежал от своих чувств, были обреченный на скорую смерть калека и обреченный на скорую смерть больной ребенок. И мне смутно кажется, что Гессе на самом деле копает куда глубже, чем это видно на первый взгляд, потому что стоит задуматься, осознаешь, что на самом-то деле герой не находится в волшебной гармонии с собой и с миром, которую создают в сознании читателя плавный текст и пасторальные пейзажи. А что на самом деле, судя по итогам, у Каменцинда таки изрядные проблемы с социализацией, как сейчас можно сказать. И даже вялые журналистские труды, которыми он зарабатывает на кусок хлеба, не создают впечатление профессии или профессионализма - так, чтобы перебиться.
Больше всего, пожалуй, поражает, как ни странно при тонкости восприятия Гессе, незаинтересованность героя. Это не незаинтересованность "Постороннего", который гораздо дальше ушел по направлению к дурке, а какая-то другая, блаженная незаинтересованность в процессе жизни и ее результате, в окружающих людях, в мире и тд. Он не просто плывет по течению. Он слегка лавирует в потоке, чтобы избежать возможных заторов - отношений, обстоятельств, которые могли бы привязать его, создать для него какие-то обязательства. Все это очень напоминает столь же ленящегося жить героя "Волшебной горы". Да, иногда хочется пожить вот так, легко касаясь "ткани бытия", но не дай бог не постоянно.
Гессе мастер, это действительно видно уже по первой повести. Она очень плавная, очень изящно написанная, в том своеобразном слегка "пасторальном" и занудноватом стиле, что и остальные его вещи. Отлично читалось во время отпуска, но не произвело того оглушительного удара по слабой этике, что некоторые другие его вещи.

"Под колесами" - тоже юношеская повесть Гессе, но на мой вкус, уже куда интереснее, чем "Каменцинд". В этом романе есть то, что называется надрывом, оправданно оно или нет - другой вопрос. Опять же, извечная тема "загубленной молодой жизни", столь любимой русскими классиками. Но у русских классиков "загубленной" называется молодая жизнь, выросшая в нищете в грязном углу с вечно пьяными родителями с неустойчивыми нервами, а у Гессе - мальчик-отличник из приличной буржуазной семьи, попавший в хорошую школу со строгими правилами. Этим русские и отличаются от немцев, бугага
А если серьезно, то я могу восхищаться талантом Гессе в описании характеров, деталей и обстоятельств, но никак не могу сочувствовать персонажу. Сам автор и все критики за ним пишут про зловредную систему образования в Германии, которая ломает личность. Но, признаться, я не увидела ни личности, ни процесса ломания. Еще один роман-воспитание, обычный такой ботанистый мальчик, закрытая школа. То ли Гессе не описывает все тайные ужасы, которые там происходили, то ли это никакие не ужасы - во всяком случае, я не вижу в том, чтобы много учиться, ничего ужасного как такового. И да, во все времена учителя и начальство не любят, чтобы с ними спорили - за исключением особо продвинутых начальников и учителей от бога, процент которых всегда невелик. Опять же, если растить и учить ребенка в совершенно тепличных условиях, как он потом будет жить в этом жестоком мире, когда придется сходу привыкать к совсем другому отношению и не будет никаких пересдач?
Самая очаровательная и интересная часть романа - взаимотношения между мальчиками в закрытой школе. Среди героев есть удивительно яркие характеры, настолько яркие, что они кажутся нереальными до тех пор, пока не вспоминаешь соответствующие примеры. Маленький бунтарь и мечтатель, который сбивает главного героя с торной тропки; маленький Плюшкин. Мне кажется, ничто не удается Гессе так хорошо, как описания очень тонких взаимоотношений, возникающих между людьми на почве совместной учебы, когда они еще очень молоды. Чего-то среднего между дружбой, товариществом и наставничеством. Если взять другие его вещи, с точки зрения психологии отношений героев центр всегда там. Гессе как-то странно удается описать такую модель отношений, вроде бы не углубляясь ни в какие недостоверные детали, но в то же время придавая им такую невероятную романтичность, какой нет у большинства обычных любовей. Возможно, поэтому на мой вкус все удачные вещи Гессе изрядно отдают латентным гомосексуализмом (что ни разу не плохо, а просто факт)) Вроде бы когда он писал, уже вошли в традицию более сдержанные и жесткие, что ли, отношения между мужчинами и подростками, чем веке в 19. Зато за счет введения именно этой модели отношений роман приобретает необходимые достоинства - начинает задевать за живое. Гессе может сколько угодно петь гимн природе, одиночеству и тд., но лучшее, что у него получается - это легкими штрихами рисовать почти случайные отношения, невидимые связи, которые на самом деле составляют суть произведения.

@темы: гессе

---

Уильям Шекспир "Король Генрих IV"

К стыду своему, в последний раз я читала Шекспира в школе - что-то очень классическое, типа "Ромео и Джульетты" или "Гамлета". Из "Сна в лентюю ночь" у меня твердо отложилось только то, что читать Шекспира без словаря я не могу, увы. А тут по поводу внезапной комы электронной книги перед 6-часовым перелетом пришлось забежать в магазин в торговом центре и схватить первый попавшийся томик с приличной фамилией на нем.
Черт, я не ожидала, что это будет *так* классно! В смысле, Шекспир, конечно, наше все, но Пушкин, допустим, не вызывает у меня подобных ощущений. Про "Генриха IV" сложно говорить в целом, потому что это одновременно и драма, и комедия, и экшн, и разве что не лавстори - она там просто не влезла. Сюжет основан на исторических событиях - времени правления собственно Генриха IV, основателя династии Ланкастеров в Англии. Первая часть пьесы - это первый мятеж против короля Генриха, вторая, соответственно, второй. Время действия - самое начало 15 века.
Что меня неизменно поражало и поражает в английской истории еще с того времени, когда я в университете писала про Великую Хартию Вольностей - это удивительная свобода, что ли, действий населения в отношении короля. Притом, что мятежным магистрам лордам потом точно так же рубили головы, как и везде, - они раз за разом выступали и выступали, защищая свои законные и незаконные интересы. А король, соответственно, либо вел с ними переговоры и шел на компромисс (если не мог победить в бою), либо побеждал и опять же рубил головы. Основной сюжет пьесы, по сути, это изображение истории мятежа, причем с двух сторон - показывается как сторона Генриха, так и лагерь мятежников. Шекспир выводит значительное количество реальных исторических деятелей - от Оуэна Глендауэра до Томаса Норфолка.
На мой вкус основная прелесть пьесы - в том, что для своей тематики и периода она не то чтобы очень приземленная, но скорее очень реалистичная. Да простят мне такое сравнение, что временами это напоминало Мартина - пожалуй, у Мартина злодеи даже более злодейские. А у Шекспира очень четко видно, что нет и не может быть никаких "плохих" и "хороших", есть интересы, и с каждой стороны эти интересы изображаются таким образом, что, будь читатель на месте персонажа, он бы тоже старался их остоять. Все реплики, все действия - не просто интересны, а еще и очень по-житейски умны. А то знаете, периодически как-то проскальзывает исподволь идея, что представители прежних времен были поглупее нас, что ли, или попроще. Нет, герои Шекспира и наблюдательны, и остроумны, и руководствуются ровно теми же соображениями логики, морали и выгоды, что и современный народ. Что в целом делает пьесу - несмотря на ну совсем исторический и "не применимый" антураж очень живой.
Мятежи и правление Генриха IV - это "внешний", большой сюжет пьесы. Есть еще внутренний сюжет поменьше - история его непутевого старшего сына, будушего короля Генриха V. Как водится, пока папаша добывает трон и удерживает свой трон кровью и железом, сыночек гуляет в крайне сомнительной компании, развлекаясь еще более сомнительным образом. Его друзья - гуляки с плохой репутацией и неясным происхождением, которые, разумеется, радостно пользуются всеми привилегиями и безнаказанностью, которые может предоставить дружба с наследником престола. Описывая замечательную компанию принца, Шекспир создал прекрасного хрестоматийного персонажа - сэра Джона Фальстафа, пожилого рыцаря, пропойцу и гуляку. Шекспировский Фальстаф так же хрестоманиен, как Гаргантюа, хотя и несколько в ином ключе, но определенно не менее забавен. Фальстаф не просто комичный персонаж, но и тоже, как ни странно, весьма жизненный. Знаете, есть такие люди, с которыми практически невозможно поговорить серьезно - они постоянно "дуркуют", это их манера поведения. Таков Фальстаф, и он в своем амплуа решительно прекрасен - равно как и все, что творится вокруг него, от попытки ограбить честных граждан до разборок с трактирной хозяйкой по поводу оплаты. Википедия, кстати, подсказывает, что Фальстаф - это вторая по объему шекспировская роль после Гамлета)) Весьма забавный факт, по-моему. Вообще Шекспир как никто прекрасен умением сочетать комическое и трагическое и говорить стихами об очень непоэтичных вещах вещах.

@темы: шекспир

---

John Galsworthy "The First and the Last", "The Apple Tree"

"The First and the Last" - рассказ захватил и держал до последнего, что довольно странно. Он такой... очень викторианский, что ли. Главный герой - типичный порядочный джентльмен, сделавший хорошую карьеру в юриспруденции, добившийся определенного положения в обществе, со сложившимся укладом жизни, немного опекающий младшего брата-недотепу. При этом герой изображается скорее положительно - во всяком случае, может, Голсуорси и относится к нему отрицательно, но это уже было с Сомсом - меня такие черты скорее привлекают, чем наоборот. По нему видно, что но умен, много работает и имеет привычку думать не только о себе, но и о других. Поэтому когда к нему приходит младший брат рассказать, что он случайно в приступе ревности убил человека... что сделать на месте такого персонажа? Для меня уже с этого момента начинаются моральные дилеммы. С одной стороны, конечно, брат. Но с другой - убийство это убийство. В любом случае решение покрывать брата требует от героя определенных моральных усилий.
Собственно, весь рассказ - об этом покрывательстве и что из этого вышло. И на протяжении всего текста очень сочувствуешь герою, который абсолютно случайно и незаслуженно оказался втянут в эту историю. Притом, что именно герой делает какие-то реальные вещи, чтобы брата не отправили на каторгу, а тот только сидит да страдает напару со своей любовницей-соучастницей. По мне так отвратительно, и героя откровенно жалко.
А потом Голсуорси, как водится, переворачивает все с ног на голову. Случайный убийца узнает, что за это преступление будут судить совершенно невиновного человека, бродягу. Опять долго размазывает сопли, не может принять никакого решения, идет к старшему брату, идет на суд, но до конца так и неясно, будет ли он что-нибудь делать, или позорно сбежит. Правда, он не сбегает, а делает самую странную и нелогичную вещь из всех возможных - кончает с собой. Напару с любовницей. Я действительно не понимаю, зачем. Что замучила совесть - это вряд ли, раньше-то она его мучила совсем не настолько. Единственный вариант - это бегство от ответственности, от этого "жестокого мира", в котором и самому страдать не хочется, но и предотвращать чужую смерть ценой собственной тем более. Зная Голсуорси, я почти уверена, что по его замыслу и с учетом названия, брат-убийца должен почему-то предстать в итоге несчастным страдальцем. А вот старший брат, который делал все, чтобы спасти младшего, но в итоге не спас постороннего человека, чтобы не разрушить свою жизнь и репутацию таким признанием - само собой, мировое зло. Вообще вся история - такая разводка по этике, что только с историей Ирэн сравнится, sapienti sat. За счет этого и прекрасного слога, правда, читать было ужасно интересно - от и до.

"The Apple Tree" - самое смешное, что это "Вешние воды", натуральнейшие. У меня очень плохо с датами, но подозреваю, Голсуорси был все-таки позднее. Забавно, кстати, как в очень похожих сюжетах преломляются национальные характеры. Сюжет, в общем, таков: все мужики - скоты. Некий молодой не бедный вьюнош невзначай соблазняет некую девушку, а потом внезапно бросает, и вспоминает об этом событии через много лет. А вот тут разберем, как именно это происходит у наших авторов.
У Тургенева момент бросания - чисто русский, у человека в голове просто что-то щелкает, и он внезапно утрачивает человеческий облик. Пускается в разгул и разврат, как в "Игроке".
А у Голсуорси с вьюношем случилось не помутнение мозгов, а прояснение. Он осознал, что эта бедная деревенская девочка ему не пара и нашел более подходящую пассию.
Герой Тургенева горько сожалеет. Что конкретно чувствует герой Голсуорси, неясно - наверное, сожаление в том числе, но вряд ли он испытывает желание вернуться и что-то исправить - в самом начале говорится, что прошло много лет и у него удачный брак, и эта старая история уже едва теплится в памяти. Вся история подана так, что не чувствуется никакого конфликта, моральной дилеммы в настоящем - потому что время уже ушло, можно погрустить и пойти дальше. Притом, что этот текст тоже отлично написан, он куда скучнее - более предсказуемый, сопливый и пафосный.

@темы: голсуорси

---

Ф.М. Достоевский. Рассказы

"Елка и свадьба" - слегка извращенская история про детишек, очень в духе Достоевского. Пожилой маститый господин встречает в гостях маленькую девочку, наследницу большого состояния, и тут же начинает к ней "примериваться", как бы потом заполучить ее в жены, а деньги - в карман. И есть в этих примерках что-то очень Свидригайловское, отдающее педофилией вовсе, а не жадностью. Оставляет такое масляное ощущение, и за всех участников немного стыдно - хотя ничего! не происходит из ряда вон.

"Честный вор" - очередная история ФМ про "убогеньких", не особо запоминающаяся. Но вообще подобных персонажей у ФМ, которые сначала делают нечто подлое и не особо выгодное, а потом страшно мучаются из-за этого совестью, пруд пруди. Это какое-то дивное извращение по этике, мне как логику совершенно недоступное. Если уж поступаешь некрасиво, решай заранее, делать или нет, чтобы потом не мучаться. А у ФМ сплошь и рядом человек с одной стороны слаб и подл, гаже просто некуда, а с другой - самый распоследний пьянчуга и нищий способен на духовные подвиги, до которых иным святым расти и расти. Совершенно безумные люди в безумном мире))

"Господин Прохарчин" - ах вот откуда растут ноги у подпольного миллионера Корейкина! И пусть Ильф и Петров не говорят, что они не читали ФМ - это оно! Умирает полунищий человек, квартиросъемщик, а под ним в матрасике потом находят золотые горы. И что самое удивительное - соотношение психологий персонажей. Герой, с одной стороны, вместо того, чтобы жить прилично, экономил на всем, унижался, и доэкономился. А вот остальные, вместо того, чтобы посочувствовать его смерти, таки не чужой человек, в душе возмущаются, что им ничего не перепадало, хотя теоретически могло.

"Два самоубийства" - не рассказ, а скорее, очень беллетристического плана о жизни и литературе. Точнее, о том, что жизнь всегда уделает литературу на раз, и писателям даже в голову не придет такое, что в жизни происходит сплошь и рядом. А если придет, то все читатели скажут, что это АУ и ООС нереалистично и противоречит логике повествования. В качестве примера приводятся те самые два формально похожие, но по обстоятельствам и ощущениям очень разные самоубийства молодых девушек из газетных новостей.

"Как опасно предаваться честолюбивым снам" - очень смешная пародия не могу даже сообразить, на что. Есть некая дурацкая история: в дом чиновника с женой, пока он спал, закрался вор и что-то спер, чиновник за ним погнался, но не поймал. Только ФМ с его своеобразным язвительным и наблюдательным чувством юмора может сделать на этом шикарный фарс в духе Мольера. Вдобавок рассказ периодически разбавлен стихами, в различных формах (изрядно напоминающих строфу "Руслана и Людмилы") описывающих сны и последующие злоключения героя, с изрядной долей пафоса и тропов. За счет противопоставления высокого штиля и ну очень прозаичной и комичной самой по себе тематики получается весьма забавно.

@темы: достоевский

---

Роберт Пенн Уоррен "Вся королевская рать"

Дочитала этот роман исключительно из чувства долга и чтобы потом иметь больше оснований высказать свое "фи". Порывалась бросить его на 50, 200, 600 странице - за весь текст занудное впечатление от начала не изменилось ни на йоту. Я даже не могу сказать, что роман плох чем-то конкретным. Правильнее будет сказать, что он ничем не хорош. В смысле, вообще ничем. Ни персонажи, ни сюжет не занимают ничуть. Один раз мелькнуло только что-то человеческое в воспоминаниях героя про свое детство с Анной Стентон - и все, да и эти воспоминания, очень лиричные и даже слегка сопливые, в духе Фицджеральда, были к остальному тексту не пришей кобыле хвост.
Роман рассказывает о неком политике локального масштаба в Америке первой половины прошлого века. Как он выбивался из грязи с князи, а потом всех построил так, что они стали называть его Хозяин и вилять хвостом. Политик, откровенно говоря, не вызывает никаких чувств именно в силу того, что он ну очень обычный такой политик средней руки. А именно наглый, агрессивный, заинтересованный только в сохранении и увеличении власти, может, и делающий что-то на благо управляемых им людей, но опять же исключительно с целью захапать как можно больше власти и влияния. И больше в нем нет вообще ничего. Была бы карикатурная фигура, если бы такие люди не встречались так часто.
Повествование ведется от лица другого персонажа, который по сути служит у Хозяина мальчиком на побегушках, хотя он давно уже не мальчик. И если фигура Хозяина еще может вызывать какое-то уважение, потому что этот человек знал, чего хочет, и добился этого, то с героем - увы. Поскольку все изображается его глазами, его поступки и действия как-то сложно оценивать, - рассказчик всегда подсознательно представляется персонажем симпатичным, потому что читатель видит мир его глазами, а случаи, когда рассказчик несимпатичен сам себе, не так уж часты. Но если задуматься, герой-повествователь очень мало из себя представляет - все его поступки и жизнь вообще, начиная с истории с Анной в далеком детстве и заканчивая шантажом человека, который его воспитал и заменил ему отца, - выглядят как-то очень глупо и подленько, если абстрагироваться.
Вообще от романа, вероятно, из-за особенностей рассказчика, возникает впечатление, что все происходит как-то вяло и в полусне, несмотря на все интриги, предательства, мелкие и крупные пакости, которые сопровождают политику и личную жизнь. Видно, что герои делают, но совершенно не видно, чтобы они при этом что-нибудь чувствовали на более глубоком уровне, чем элементарные опасения за свою шкуру. К счастью, настоящая жизнь устроена совсем не так, и обычно у людей бывает больше разных эмоций по разным поводам. Я не видела, чтобы герои испытали хоть одну сильную эмоцию помимо самых простых, тех, которые работают на инстинктивном уровне, - и поэтому они сами не вызывают никаких эмоций. От текста остается чувство усталости и грязи, какое бывает, когда в жаркий день много ходишь по пыльному городу. Все эти подковерные игры, виски, описания того, как герои неопрятны и вообще неприятны, вызывают слабое желание пойти помыть руки. Про историю этих людей можно, конечно, читать, но лучше бы не тратить своего времени, потому что ничего не получаешь взамен.

@темы: уоррен

---

Марина и Сергей Дяченко "Варан"

Удивительно, как в этом романе сплелись два сюжетных хода: один совершенно неожиданный, а другой совершенно банальный и угадываемый на первых 50 страницах. Если говорить о глобальном сюжете, той его части, которая ведет от завязки к цели, то это квест "пойти туда - не знаю куда, найти то - не знаю что". Один из классических борхесовских сюжетов о скитаниях и цели пути. В целом не могу сказать про эксплуатацию именно этого сюжета ничего плохого; то, что он стар, как мир, не делает его хуже. "И узнали, что птица Симург - это все они вместе и каждая из них в отдельности". Герой тоже узнал, что он двигался, как ни странно, в правильном направлении. В целом такой сюжет - хороший крепкий фундамент, на котором можно построить что угодно, от дворца до халупы.
Дяченко построили дворец, этого нельзя отрицать. Прелесть романа в данном случае - не в цели скитаний главного героя, который в юности уходит из дома по следам загадочного старика Бродячей Искры, после посещения которого в домах рождаются маги. Прелесть - в самом процессе его поисков, и его жизни, которая, казалось бы, проходит мимо, но несмотря на это оказывается куда более насыщенной, чем у многих других.
Главный герой - собственно Варан - вообще удивительный персонаж вышел. Ему с одной стороны сочувствуешь, а с другой стороны - не воспринимаешь его как отдельную совершенно постороннюю личность с чуждым тебе характером. Во всяком случае, я его так ощущаю изнутри: за исключением юношеской дури все поступки, действия и ценности Варана мне настолько понятны и симпатичны, что, кажется, я бы сама на его месте действовала бы так же. И я вполне могу понять, почему Варана так захватила идея найти Бродячую Искру, что он положил на ее алтарь свою жизнь (не в смысле умер, а положил возможность осесть, быть счастливым с кем-то, достигнуть больших высот на каком-то поприще. В общем, пожертвовал стабильностью). А потом уже настолько привык к чувству цели, что просто не мог остановиться. Многие из нас живут, твердо осознавая каждый миг, зачем конкретно они это делают? Увы. Так что безумное на первый взгляд поведение Варана в целом (несмотря на очень разумные отдельные действия) вполне объяснимо: он на психологическом уровне попал в волну, которая захватила и понесла. И обещание, данное сто лет назад магу, который и другом-то не был по большому счету, не имеет особого значения - оно было поводом, а не причиной. Именно в этом моменте, мне кажется, основное достоинство романа. Не в удивительном антураже странного мира Империи и окрестностей, а в самом герое, его мотивации и действиях. Дяченкам удалось пройти по очень тонкой грани и вывести персонаж, отчаянный поиск которого кажется не безумным, а напротив - самым правильным и достойным из всего сделанного.
При этом из персонажей больше всего задел тот самый, сюжетный ход вокруг которого оказался для меня совершенно неожиданным - маг Подорожник. С самого начала, с первого его появления и до конца в его линии чувствовалось что-то неправильное, выходящее из ряда вон. Неправильное появление, неправильные невнятные ухлестывания за девчонкой Варана, неправильный конец. Подорожник как-то отчаянно не вписывается в стандартные рамки классификации персонажей по функциям в тексте, в нем слишком много случайного, болезненного и необычного. Даже не могу внятно объяснить, почему он кажется таким интересным. Но его путь, который, собственно, косвенно раскрывается в романе, представляется мне даже более интересным, чем путь Варана.
Отдельно нужно сказать о мире: это здорово и ужасно интересно. Фантазия Дяченок впечатляет, в мире Империи встречаются и подводные города, и живые леса и поля, и бог еще знает что. Даже если бы в романах про Искру не было ничего кроме мира, их следовало бы прочитать чисто ради эстетического удовольствия.

@темы: дяченко

---

Эрих фон Манштейн "Утерянные победы"

Кто это - Эрих фон Манштейн немецкий командир, во время Второй мировой - от генерал-лейтенанта до генерал-фельдмаршала. Начал еще с Польской кампании в 39 году, потом Франция, потом - Восточный фронт, Россия. Первая крупная и интересная операция - Крымская кампания, за занятие Крыма вообще и Севастополя в частности он и получил генерал-фельдмаршала. Дальше - командование группой армий "Юг" (aka "Дон"), попытки деблокировки армии Паулюса из Сталинградского котла, Курская и Орловская дуги, оборонительные бои с отходами на территории Украины вплоть до весны 44, когда его отправили "в резерв", заменив Моделем.
Что пишут Все поголовно, кто пишет о мемуаристах по Второй мировой войне, особо выделяют Манштейна как не просто поставщика интересной инфы "из первых рук", а еще и автора, обладающего (в отличие от прочих немецких командующих) хорошим литературным стилем и даже талантом. Тут они привирают. Особых стилистических достижений я там не заметила (и не особых - тоже).
Еще говорят, что Манштейн был необычайно талантливым стратегом и вообще командующим. Тут сложно судить, потому что вообще сложно судить о качестве его командования, потому что, с одной стороны, все описываемые решения и действия выглядят очень взвешенными, а с другой, Манштейн постоянно пишет о том, что наиболее адекватные инициативы профессиональных военных наталкивались на стену сопротивления Гитлера и иже с ним. Опять же, на счету Манштейна и блестяще удачные кампании (Крым), и крайне сомнительные с точки зрения как общей цели, проф. этики (Сталинград).
ИМХО Текст Манштейна, действительно, отличается от других мемуаров немецких командующих, что мне доводилось читать. Прежде всего, несмотря на то, что у Манштейна действительно был очень широкий "кругозор" в силу его положения командующего одной из трех групп немецких армий на Восточном фронте, он не пытается восстановить детально весь ход событий на этом направлении. Потому что если сравнивать с Типпельскирхом или Гудерианом, у них текст выглядит примерно следующим образом: "такого-то числа такая-то группировка в составе стольки-то таких-то девизий и стольки-то других выдвинулась на двадцать километров на юго-восток и заняла такой-то населенный пункт. Следующего числа..." - и дальше по новой. Надо прилагать изрядные усилия, чтобы за этим обилием цифр и дат составить какое-то общее представление о ходе боевых действий - особенно учитывая не идеальное, скажем, знание географии Украины.
Манштейн пишет о кампаниях более в общем, в основном не детализируя без необходимости цифры, даты и топонимы. Но при этом у него как раз все становится гораздо прозрачнее и понятнее не профессионалу. Вообще два самые замечательные раздела в книге - описание Крымской кампании и попыток деблокирования 6 армии и всей ситуации вокруг нее. В обоих случаях Манштейн рулил всеми процессами, так что имел возможность описать не только ход боевых действий, но и процесс принятия решений, и возможные варианты действий, и все согласования решений с Гитлером, и оценить перспективы, риски и тд. Именно этим, имхо, текст Манштейна и отличается в выгодную сторону от остальных мемуаров. Он теоретизирует, прикидывает варианты, пытается оценить, как развивалась бы ситуация, если бы было принято другое решение, или, например, что нужно было бы сделать СССР, чтобы избежать поражений на конкретных фронтах. В целом большая часть книги - это именно оценка и переоценка обстановки, поиск, принятие и приведение в действие необходимых решений, вопросы стратегии и тактики. Все изложено очень логично и очень внятно, действительно интересно посмотреть, как оно происходило изнутри.
Как и все остальные, Манштейн тоже пишет, что Гитлер очень сильно вставлял палки в колеса немецкой военной машины, с одной стороны, пытаясь все контролировать на каждом шагу (в том числе отдавая прямые приказы нижестоящим командирам через голову их начальства), а с другой, очень осторожничал и затягивал время с принятием необходимых решений. Сталинград, в частности, Манштейн сваливал на Гитлера, который давал ЦУ держаться до последнего, несмотря на принципиальную невозможность. В общем, по Манштейну, если бы Гитлер предоставил профессиональным военным самим принимать оперативные решения, воевали бы они куда эффективнее. На базе сопоставления с другими источниками я даже склонна ему верить. У нас, опять же, было то же самое, "ни шагу назад" звучало с обоих сторон и для обоих сторон было одинаково неудобно.
Книга не позволяет составить общее мнение о ходе войны, но Манштейн не задавался такой целью. Зато очень хорошо, детально и логично описаны операции, которыми он непосредственно руководил. Пожалуй, второй его креатиф я тоже хочу почитать.

@темы: WWII

---

Рэй Брэдбери "Лето, прощай"

Определенно, после "Улисса" надо было сделать перерыв с художкой. Все воспринимается как-то неправильно и слишком просто. Как если долго поднимал тяжелые предметы, а потом вдруг поднял легкий - и по привычке делаешь слишком большое усилие. Вот и я читала Брэдбери и думала: неужели он хочет нам сказать именно то, что написал? Как-то подозрительно это все Опыт забавный, хоть подход и неправильный.
В целом роман показался мне очень легковесной. Даже, признаюсь, чрезмерно (с учетом скидок см. выше, конечно). Имхо, текст не тянет на роман, а по содержанию своему только на рассказ. Ведь история, по сути, всего одна: как мальчишка и старик идут и приходят к тому, чтобы сесть и поговорить и рассказать друг другу много интересного. Если формально смотреть, то выглядит очень мило, связь поколений, улыбающиеся причесанные детки на коленях у улыбающихся благообразных стариков, все умиляются. Только для Брэдбери это как-то ненатурально и вообще совсем не его уровня сказочка. А вот собственно почти-фантастики, которой так очаровательны не-фантастические вещи Брэдбери, я там не нашла. Зато нашла нечто совсем другое.
Ребенок сбивает на велосипеде старого человека так, что тот ломает ногу. Да даже если не ломает! Если бы это был мой ребенок, я бы его порола до посинения за такое! Потому что сегодня он не подумал, а завтра решил, что ему все можно, и на других людей наплевать. Когда ребенку три года, это еще простительно, но когда 13 - эээ. У него точно нет задержки развития? А довести пожилого человека до смерти - и ни на секунду не то что не испытать угрызений совести, а даже не задуматься об этом!
Или взять всю эту воображаемую "войну" против племени стариков, которую вела детвора. Да, такое бывает сплошь и рядом. Много у кого, наверное, в детстве во дворе был какой-то человек, которого дети выбирали своим воображаемым "врагом" и придумывали про него всякие злобнические истории насчет того, что он пришелец с Марса и по ночам ест живых циплят. Только всем этим обычно занимаются дети в возрасте ну 6, ну 8 лет. Но никак не 13-14. Даже со скидкой на соответствующую эпоху - мозги-то внутри человека растут с одинаковой скоростью вне зависимости от того, сколько лет прошло с убийства Линкольна. Неужели эти дети даже примерно не представляли, простите за каламбур, откуда дети берутся (этот эпизод с зародышами должен был бы умилить, а меня просто разозлил)?! Не верю. Все нормальные люди как-то интересуются этим вопросом сами - а у наших детей, складывается впечатление, в голове две извилины, одна из которых отвечает за еду, а вторая за проказы. В целом я о детях лучшего мнения.
Притом, что текст очень здорово написан, очень по-брэдберевски изящно, мягко и романтично, по содержанию он вызывает скорее отторжение. Такое впечатление, что автор пытался изобразить некое идеальное сферическое детство в вакууме - и так перестарался, что дети получились с одной стороны дураками, а с другой стороны моральными уродцами. Образность образностью, но здравый смысл не должен уж настолько сильно страдать. Текст вызвал у меня какую-то идеосинкразию, потому что я ясно вижу, какое впечатление он должен был бы производить на читателя, и ясно вижу, почему в преломлении моего собственного опыта и представлений о том, как должна быть устроена эта жизнь, он производит впечатление совершенно обратное.

@темы: брэдбери

---

Джеймс Джойс "Улисс"

Джойс удивил еще раз. Откровенно говоря, я морально была готова к чему-то не просто сложному, а еще и чудовищно занудному. Как если стиль Роб-Грийе умножить на объемы и событийность Томаса Манна, скажем В итоге вышло забавно, потому что мне ни полсекунды не было скучно это читать, и я от текста не уставала, несмотря на объемы, сложность и комментарии.
Думаю, дело в том, что "Улисс" написан стилистически очень по-разному. В первой части это еще не так заметно, а потом стилистическая вакханалия набирает обороты, читаешь и думаешь, ух ты, и так бывает. На это интересно посмотреть чисто технически, тем более, что исполнение блестящее и перевод тоже.
Про сюжет нет особого смысла говорить, потому что сюжет в данном случае - дело совершенно десятое. Как и пресловутые параллели с Гомером - весьма и весьма условны, не говоря уж о том, что в большинстве случаев это не параллели, а анти-параллели (грубо говоря, там, где у Гомера герой, у Джойса предатель и тд. Например, там, где у Гомера верная до дури Пенелопа, у Джойса жена, которая во время ночных "странствий" мужа радостно трахалась с кем-то другим, имя коим легион). Вообще параллелизм с Гомером становится явным по прицнипу "ищите и обрящете" - сам Хоружий замечает, что при должной степени вдумчивости в тексте Джойса можно обнаружить параллели с чем угодно, хоть с Гомером, хоть с Гайдаром. Так что общераспространенное мнение по поводу того, что в рамках одного дня повторяются все приключения Одиссея, по сути, большое заблуждение. Одиссей - не более, чем очень далекое сравнение, с огромной долей иронии. Цитирую Набокова: "Нет ничего скучнее затяжных аллегорий, основанных на затасканном мифе; после того как роман вышел частями, Джойс тут же вычеркнул псевдогомеровские названия глав, увидев, на что нацелились ученые и псевдоученые педанты. И еще: один из них по имени Стюарт Гилберт, введенный в заблуждение насмешливым перечнем, составленным самим Джойсом, обнаружил, что каждая глава соответствует определенному органу - уху, глазу, желудку и т. д., но эту унылую ахинею мы также оставим без внимания. Все искусство до некоторой степени символично, но мы кричим: "Держи вора!" - критику, который сознательно превращает тонкий символ художника в сухую аллегорию педанта, тысячу и одну ночь в собрание храмовников." (ВВН зайка, как всегда)
Про героев, собственно, можно сказать еще меньше. Они видятся то изнутри, то глазами некоего отсутствующего рассказчика, и при этом поданы настолько, гм, детально, что ли, что уже не вызывают сами по себе никаких эмоций. Сам наш Одиссей - Леопольд Блум, еврей в Ирландии, вещь сама по себе уже курьезная ("почему в Ирландии никогда не было гонений на евреев? - да потому что их никогда сюда не пускали!"), чем-то странно и неуловимо напоминает мне профессора Пнина, хотя видимых причин для сходства вроде бы нет. Другие главные действующие лица - юный Стивен Дедал, за которым Блум по неясной и читателю, и самому себе причине следует, и большей частью присутствующая за кадром, в мыслях Блума, его жена-изменница. Кроме них - еще огромное количество действующих лиц и статистов, включая тени родителей гамлета Улисса. Но в целом, кто появляется в тексте и что делает - не так важно.

Основное содержание и ценность романа, собственно, заключаются в том, *как* он написан. А про это как раз очень сложно говорить, потому что "своими словами" не перескажешь, и в общем тоже сложно охарактеризовать. Действительно, почти в каждой главе (за исключением похожих глав первой части разве что, через которые надо просто волевым усилием продраться) есть свои характерные стилистические особенности, свои "фишки", за счет чего главы выглядят так, будто они из разных романов. Причем начало, действительно, самое тяжелое для чтения и понимания - а потом то ли я привыкла, то ли Джойс стал понятнее В любом случае, начиная со второй части все становится гораздо, гораздо интереснее. Джойс, в отличие от пресловутого Роб-Грийе, при всей своей стилистической вычурности чем не страдает, так это занудством - за его экспериментами *действительно* интересно наблюдать.
Плюс ко всему, перевод совершенно шикарный. А учитывая объем и сложность романа, искренне считаю, что переводчики совершили подвиг, достойный воспевания в веках. Ибо. Отдельные фразочки и выражения до сих пор у меня где-то мелькают в подкорке и периодически всплывают, типа "одинокий облумок, гыгы!" Или вот, нежно любимое и иногда актуальное: "Я так без нее страдал, без этой вот пинты. Я заявляю официально, я чуял, как она, родимая, прошла в самое недро брюха и сделала вот так: буль!" - читаешь и прямо представляешь себе такого довольного почти мультяшного персонажа)) Учитывая, сколько в тексте игры слов, сколько всяческих аллюзий, стилей разных эпох и лиц, местных говоров и акцентов - страшно даже представить, какой это чудовищно огромный труд, на самом деле. Не знаю, на каком уровне нужно знать английский, чтобы прочитать его и суметь оценить все прелести, переданные в переводе, - явно лучше среднестатистического носителя языка.
По сути, все, что можно сказать по стилистике и содержанию отдельных глав, уже сказано в комментариях и другими джойсоведами. Ни разу не будучи специалистом в вопросах литературы, могу только отослать к более ученым источникам, коих множество. Скажу только про отдельные главы - исключительно личные впечатления без попыток анализа.

эпизод 12 - какую потрясающе смешную штуку можно сделать, только смешивая "низкий штиль" кабацких разговоров и гиперболизацию описаний!
эпизод 13 - "монолог" Герти так тщательно спародирован, что становится аж противно. Единственное место в романе, где хотелось, чтобы поскорей уже закончилось.
эпизод 14 - имхо, крутейший эпизод в романе, написанный разными литературными стилями (причем разных эпох, от древних к новым) и так же переведенный. Низкий поклон переводчикам, потому то, если задуматься, задача кажется очень страшной. Не просто опознать стили Джойса, но и найти аналоги в русском языке и восстановить это все. Признаюсь, из первых страниц поняла не все слова...
эпизод 15 - как там было, "если в начале фильма Феллини на стене висит ружье, в конце карлик-клоун будет резать им торт для оперной дивы-травести"?) Окологаллюцинаторный бред в публичном доме, очень красочно и бредово, наводит на мысли о "Дон Жуане" (Феллини).
эпизод18 - не знаю, почему сплошной текст без знаков препинания так всех пугает. Да, поток сознания, со страшно в нем разве что то, что в метро не сразу найдешь строчку, где остановился, а так читается очень легко и с лету, это вам не "Шум и ярость". Мама моя в аське точно так же пишет, и еще более непонятно, и ничего Другое дело, что контент - гм. Если Джойс таки выводит не женщину Молли Блум, а Женщину в платоновском смысле, у которой на пятдесят страниц мыслей только две - про мужчин и про тряпки - искренне сочувствую Джойсу. Для гармонии стоило бы добавить главу от Бойлана, который думал бы про секс, выпивку и футбол.

Комментарии читать действительно интересно (во всяком случае, в той части, которая касается разборки разных планов и комментирования вопросов перевода). Более того, комментарии к "Улиссу" (которые по объему равны примерно трети, если не половине романа) забавны тем, что они действительно меняют восприятие текста. Переводчик дает свои трактовки, именно литературоведческого плана, и это, в общем, очень интересно почитать, притом, что остается четкое чувство грани: вот здесь Джойс, а вот здесь Хоружий. Комментарий замечателен еще и тем, что переводчик, что называется, больший монархист, чем сам король. И Джойс-то уже достаточно безумный автор со своими стилистическими играми и приметами времени. Но ему проще, он писал о том, что знал и что было для него повседневным и общеизвестным. А вот героические подвиги комментатора по выкапыванию информации, какие аллюзии обыгрываются, какие строчки из какой современной песенки цитируются и что сказали по этому же поводу другие комментаторы Джойса - это уже за на грани фантастики! В сочетании текст + комментарии воспринимаются уже как совсем другое произведение, акценты получаются несколько переставлены и впечатление от текста меняется. Ближайший сходный пример, что приходит в голову - текст + комментарии в "Бледном пламени", хотя там, конечно, надо сначала читать одно, а потом другое. Степень дотошности комментатора вызывает во мне буквально awe, священный трепет, иногда, впрочем, уходящий так далеко за грани разумного, что сменяется весельем. Например, следующий волшебный пассаж, над которым я ржала в метро так, что люди оборачивались:
Комментарий к эпизоду 15 ("Цирцея"):
"(557) "Пизда гавкает" - гавкающая (лающая) утроба - древний мифологический и фольклорный мотив; по некоторым источникам, лай Сциллы раздается из ее лона (Овидий, "Письма с Понта", IV, 10, 25). Весьма возможно, этот мотив был представлен в дублинском уличном фольклоре, как он представлен в русском, ср.: Не хочу тебя ебать, / Таня Караваева, / Из пизды твоей собака / На меня залаяла. Здесь, как и у Джойса, лай лона соединен с ситуацией сексуального отказа, конфликта. Но связь Тани Караваевой с Беллой Коэн, Сциллой, а ткже с Анной Караваевой еще остается научной проблемой."
вот так если б "Улисса" не прочитала, и не узнала бы о таком знаменитом персонаже отечественного фольклора, как Таня Караваева...
А если серьезно, то вопрос чтения - не чтения комментариев - как кому больше нравится. Мне в любом случае интересно почитать, что другие пишут про заинтересовавшую меня книгу, так что я читаю статьи-каменты около и вокруг вне зависимости от того, прилагаются они к тому или нет. А так, без разъяснений того, кто такие были упоминаемые в тексте персонажи и как называлась песенка, два слова из которой цитируются одним из статистов, вполне можно обойтись - все равно это и не нужно, и не запоминается. Комментарии литературоведческого плана же очень хороши, на мой вкус.

Общее впечатление от романа - что это было аццки, просто неимоверно круто. Чес-слово, я приверженец классических романных форм и стилей, любитель ФМ и тд. Но вот "Улисс" на моей практике оказался единственным текстом, про который я могу сказать, что отход от классического построения и, гм, упора на сюжет и персонажей, оказался очень интересным, мастерски сделанным и вообще оправдывающим существование - не знаю, жанра, метода, новых форм. Ничего подобного в этом стиле (ээ, таким лит. методом? наверняка есть научное название) я больше не видела, все остальные попытки и Джойса (если брать "Портрет", за "Поминки" ничего не скажу), и других, выглядят откровенно слабее. Подозреваю, что ничего круче в этой области литературы, действительно, не существует.

@темы: джойс

---

Урсула Ле Гуин «Малафрена»

По этому роману как-то совершенно не скажешь, что его написала Ле Гуин, та самая Ле Гуин, которая написала «Левую руку тьмы» и «Земноморье». Настолько этот текст отличается от всех ее прочих вещей. И дело совсем не том, что он совершенно не фантастичен. А за фантастический элемент там может сойти только несуществующее место действия — страна Орсиния и области и города в ней, а все остальное — Европа первой половины 19 века, Австро-Венгерская империя, революционные настроения и крупные землевладения — вполне реалистично, насколько вообще реалистично можно написать такой около-исторический роман.

Текст очень разочаровывает практически каждой своей составляющей. С точки зрения и сюжета, и героев, и психологии. Разве что написано и переведено очень гладко — но знаем мы, как Тогоева переводит, два слова авторских, три отсебятины). Если смотреть в целом, то это такой традиционный роман о жизни двух соседских достаточно богатых (одни графы, другие крупные землевладельцы) семей, их детей и тд. Общая протяженность сюжета — около 6-7 лет, за которые дети успевают вырасти и здорово наломать дров. Кто-то из детей уезжает из дома «делать революцию», кто-то — устраивать личную жизнь, кто-то никуда не уезжает, а время идет себе.

Увы, чтобы хорошо и интересно писать такие житейские, жизнеописательные романы, надо, видимо, обладать каким-то особенным талантом. Чтобы жизнь вполне обычных, не особо чем-то выдающихся персонажей казалась читателю интересной. Талантливый и трудолюбивый автор может создать вполне приличное сюжетное полотно, которое тем не менее будет не то чтобы ужасно скучным, а ужасно пресным. Пожалуй, единственные по-настоящему захватывающие вещи именно в этом жанре я читала только у Голсуорси — и честное слово, я мало за кого из персонажей и их личную жизнь так болела, как за Сомса и Динни

А у Ле Гуин, кажется, в персонажах не хватает чего-то важного, чтобы за них по-настоящему переживать. Даже за тех, кто вроде бы не вызывает отторжения, вроде Пьеры. Они какие-то ненатурально хорошие, что ли. За весь роман не встречается ни одного по-настоящему неприятного характера или *плохого* с точки зрения оценки других персонажей. Все милые и замечательные, а портят друг другу кровь только от большой любви, разумеется, и от дурного самопожертвования еще. Ну и как сочувствовать этим снулым рыбам, когда они сами ведь ничего не хотят, сами не готовы бороться за свои интересы и свое счастье — типа «я тут в стороночке постою, само случится — хорошо, не случится, ну так судьбина моя такая». И возрыдают. Временами хочется взять их за шкирку и потрясти прямо.

Итале, главный герой, — это вообще отдельная история. Я не то чтобы недолюбливаю такие характеры — я их терпеть не могу. Еще один «юноша бледный со взором горящим», любимый сыночка, никогда ни в чем не знавший отказа, решил, что в провинции ему скучно, а единственное достойное занятие — это борьба за некоторую абстрактную свободу, «щастье для всех и сразу», за чем и двинул в столицу. Все это очень неприятно напоминает мне Жюльена Сореля — такое же сочетание пафоса и глупости. Жаль его родных. Не говоря уж о том, что у меня как у русского человека аллергия на слово революция и все с ним связанное. Сто тысяч голов под ноги как-то не вызывают во мне особого энтузиазма.

Про сюжет не могу сказать ничего интересного. Дети поигрались и вернулись домой, потеряв несколько лет жизни и не приобретя ничего, кроме опыта, без которого можно было бы и обойтись. Несмотря на то, что жить им еще и жить, все равно на данном этапе они уже проиграли. Что бы там ни говорила автор — у меня именно такое ощущение. Причем это случилось со всеми — и с тем, кто поехал делать революцию, и с той, что поехала в монастырский колледж. Получается, что все события романа фактически ни к чему не приводят — в жизни тоже бывают такие «несыгравшие» эпизоды, конечно, но не до такой же степени. Концовка выглядит довольно странно — она могла бы состояться на сто страниц раньше или позже, это не имело бы особого значения. Ни описания городской жизни, ни коротких любовных интрижек, это не исправляют. В основном текст представляет собой бесконечное размазывание соплей по пасторальным пейзажам — что думал Болконский, глядя на дуб, грубо говоря. Я очень надеялась, что хотя бы в конце произойдет что-то интересное, оправдывающее весь предыдущий текст. Хотя бы пресловутая революция (пусть это и будет вопиющим насилием над здравым смыслом). Но увы, начало и конец равно скучные и никчемные, все более ли менее стоящее уже случилось примерно посередине, между пасторальным пейзажем и другим пасторальным пейзажем.

В целом не могу сказать про роман ничего хорошего. Вялый и пресный — самые лучшие определения для него. Никакой и ни о чем.

@темы: ле гуин

---

Аркадий и Борис Стругацкие «Град обреченный»

Когда долго не читаешь АБС, начинаешь забывать, чем они так сильно отличаются от всей остальной просто-фантастики, плохой или хорошей, не суть. В них есть удивительное свойство «миропереворачивания». Мир АБС крайне редко представляется (во всяком случае, мне) чем-то незыблемым, понятным и определенным. И чем больше я думаю над их произведениями, тем больше кажется, что основная тема, во всяком случае, то, что лежит не на поверхности, но проходит красной нитью почти по всем сюжетам — эта тема выживания и устройства жизни человека в мире с нестабильными законами. Мире, который либо постоянно меняется, либо законы которого дико отличаются от привычных — при этом сам герой почти никогда не смотрит на эти законы изнутри, он всегда пришелец, попаданец. Но в отличие от стандартного и занудного «попаданческого» мира, который на деле куда проще, чем обычный мир из не-фантастической литературы, у АБС мир гораздо сложнее.

В «попаданческом» мире есть нечто читерское — как проходить игру на самом легком уровне для маленьких, когда ты уже вполне играешь на среднем. Отличный результат можно показать, только ты-то на самом деле знаешь, чего он стоит. Обычный, наш реальный мир можно принять за средний уровень сложности. У АБС все играют на самом высшем, God по меркам Цивилизации. Неудивительно, что если не проигрывают, то выходят с очень большими потерями, что называется, narrowly, я не знаю, как это сказать. Зато за такой игрой очень интересно наблюдать — и за героев болеешь даже не потому, что они симпатичны сами по себе, а потому, что они осмелились в это ввязяться.

Мир «Града» сконструирован именно по такой схеме: герои проходит в некоем загадочном Городе некий неясный Эксперимент, причем в чем суть Эксперимента, никому не говорят. Дабы не нарушать чистоту оного, разумеется. В Эксперименте участвуют люди из разных стран и времен Земли, и у каждого есть свой Наставник, голос которого, впрочем, не особо отличается от голосов, звучащих в голове неопасного шизофреника (что, впрочем, совсем не исключено). С одной стороны, Город вроде бы живет по банальным человеческим законам, с другой — в нем есть дурацкие искусственно навязанные правила типа профессиональной лотереи, а с третьей, периодически появляются вещи и вовсе никакими известными законами, включая физические, необъяснимые.

Только сейчас я понимаю, что «Град» на самом деле — очень квестовый роман. При этом задача героя — как в редких, но гораздо более интересных квестах — действовать нестандартно, «выйти за пределы карты». Что и происходит, но отнюдь не означает конец игры. Просто в очередной раз меняются правила, мир становится еще более безумным и всем приходится перестраиваться. Или, вероятно, это одному герою приходится спешно перестраивать свою поехавшую психику — кому как больше нравится, да и не суть важно. Безумная нить повествования очень затягивает именно своей нелогичностью какой-то, что ли, — когда читатель ждет некоего определенного развития сюжета, а происходит совершенно другой и неожиданный поворот. Город и дорога на север — можно сказать, что две главные части, но чем-то меня такое соотношение частей смущает и все больше кажется, что нет на самом деле никаких границ, и Город — это тоже дорога. Проблема АБС в том, чтобы передать очень странные и волнующие внутренние ощущения внятными словами, а этого не сделать — и им-то пришлось целый роман написать.

Концовка одновременно слегка разочаровывает, слегка пугает и вызывает восхищение. Кто читал, тот поймет. Это вообще одна из тех мыслей, которые периодически не дают мне покоя: что будет дальше? За последней чертой, еще за самой последней. То, что это еще не конец, радует далеко не всегда — иногда хочется, чтобы конец уже оказался концом, потому что жить с предыдущим невозможно в принципе, не говоря уж о том, чтобы жить так, будто ничего не случилось. Более того, возникают опасения, что это никогда не будет конец. Встань и иди. И даже мысль о том, что ты *можешь*, уже не радует. Это какой-то фатализм наоборот, который ничуть не менее страшен, чем классический вариант.

А еще — в Граде очень много всего. Мне кажется, я узнавала множество моментов и сюжетных ходов, которые так или иначе использовались в других романах, до или после. Например, момент с внезапным возвышением Андрея — только потому, что он личный друг Гейгера, который неизвестно как пришел к власти. Кажется, что-то такое было уже в «Улитке на склоне» — когда человеку внезапно дали власть, с которой он толком не знает, что делать, искренне старается повернуть там какие-то заржавленные шестеренки и сделать, чтобы лучше, но результат, мягко скажем, неявен. Или обязательная периодическая смена профессий по лотерее — точно было, только вот где? Про речи, произносимые перед залами истуканов, и игры в шахматы с персонификацией кого бы то ни было — вообще молчу. И при этом все эти странные эпизоды смотрятся в романе очень органично, не говоря уж о том, что они не страннее всех прочих.

И помимо них если очень много тем и идей, о которых можно долго говорить — действительно глубоких, и важных, и интересных. Это вообще, конечно, отличительное свойство текстов АБС, но в «Граде», по-моему, концентрация очень высока. Даже кухонные разговоры, даже внутренние «самокопательные» монологи героя — на довольно высоком уровне, в этот диалог хочется попытаться вступить и сказать свое слово на заданную тему. Мне, во всяком случае, хочется. Жаль, что нельзя вынести «в режим диалога» почти весь роман.

@темы: стругацкие

---

Вера Камша "Синий взгляд смерти. Закат"

По мере чтения я лелеяла мысли, как буду потом долго плеваться ядом и придираться к разным местам - потому что испытывала от текста в основном смутное раздражение. Но за неделю отпуска собственно текст почти полностью выветрился у меня из головы, так что и придраться ни к чему конкретному толком не получится. Если предыдущий роман был по крайней мере смешон своей пафосностью, неуместными стихами и невнятной мистикой, а также совершенно дурацким убийством Катарины и недостоверным освинением Дика, то этот просто никакой. Мне про него нечего сказать. В этом романе ни-че-го интересного или сколь-нибудь знаменательного для общего сюжета не случилось. От слова вообще.
Руппи пытается спасти своего Кальдмеера, и вроде бы спасает, но тоже неясно, чем все эта затея закончится - спасение обрывается ближе к середине. К тому же он спасал его так долго (тома три), что не фанаты уже забыли, кто такой Кальдмеер и зачем его было спасать.
Алва что-то делает в компании бакранцев и Марселя, убейте меня, не понимаю, что. Тусуется, пьет и слегка выпендривается, в общем. "Он ходил к обедне и даже к заутрене, немного толковал сны и мастерски осуждал ближнего", ага.
Жермон с Валентином воюют с Дриксен (? или с Гайифой?) под общим командованием фок Варзов, но тоже очень вяло. Дается невнятное описание нескольких мелких сражений, из которых (из описаний) все равно совершенно неясно, что происходит. Под конец романа будет одно большое сражение, которое начинается весьма интересно, и кажется даже, что будет приличная батальная сцена, логическое построение, внятное понимание того, какие войска куда пошли и тд. Я уже потирала лапки, что ну наконец-то хоть один заинтересовавший эпизод, и!.. В самом интересном месте на колдунью Гингему внезапно падает домик Элли. Нет, я не шучу, настал некий совершенно непонятный природный катаклизм (то ли ураган, то ли наводнение), и начавшееся за здравие сражение закончилось за упокой. Автор устал, что называется. Вообще, кажется мне, это не в пользу Камши говорит, что после ее батальных описаний остро хочется перечитать "Войну и мир" (притом, что я из тех людей, которые любят Достоевского, а не Толстого). Или мемуары Гудериана. Только не эту невнятицу с кучей незначительных деталей и полным отсутствием общей картины и внутренней логики.
По поводу Вырастет-из-сына-свин я даже как-то слегка загрустила. Так глупо и бездарно его слили. А ведь был самом-самом начале неплохой персонаж. В середине стал уже просто таким воплощением enfant terrible, бесячим, но хотя бы вызывающим интерес. А в этом томе уже совершенно недостоверен и как-то очень прозрачен - если раньше за ним еще угадывался какой-то человеческий характер, тот тут складывается впечатление, что он спятил перед смертью.
В итоге получается грустно. Мне очень нравилось самое начало саги, буквально первый роман. Очень нравились эпизоды с Валентином в середине. А в этом томе не понравилось и не заинтересовало вообще ничего - ни одно событие и ни один персонаж. Текст не вызывает ни малейшего отклика, даже не смешит - он совершенно пресный и ни о чем. Думаю, я, конечно, цикл дочитаю по инерции, но как-то жаль, что все заканчивается настолько слабо.

@темы: камша

---

Ф.М. Достоевский. Рассказы - повести

"Приговор" - серия очень этических рассуждений на тему "ах, зачем я на свет появился". Этика, прикрывающаяся маской логики, из-за которой все равно уши ФМ на полметра торчат) Чем-то неуловимо напоминает "Записки из подполья", хотя если там герой был отвратителен, то здесь скорее просто жалок. Логика, натурально, никуда не годится.

"Роман в девяти письмах" - довольно забавный, хоть и путанный, "анекдот" из помещичьей жизни. Кто кого одновременно перехитрит и обойдет в расшаркиваниях. Надо было внимательнее читать, как там зовут главных героев, а то я к середине их попутала, что несколько испортило эффект концовки.

"Чужая жена и муж под кроватью" - еще один житейский "анекдот", которые так любит живописать ФМ. Нагромождение бестолково мечущихся глуповатых и не особо привлекательных героев, волею дикого случая попадающих в странные ситуации. Начало, имхо, чрезмерно затянутое с этими бесконечными диалогами, а вот эпизод под кроватью и дальше дивен, определенно.
Забавно, вообще, талант ФМ проявляется, похоже, аккурат по выражению - в первый раз как трагедия, во второй как фарс. Потому что и в слезно-трагических, и в издевательски-комических вещах у него герои ведут себя в целом одинаково. Чрезмерно экзальтированно, подозрительно, много бегают и шумят, много мнутся и в целом совершенно неадекватны. Сдается мне, любую трагическую вещь ФМ вполне можно переписать в его же "комическом" стиле, и наоборот. Например, из "Преступления и наказания" вышел бы прекрасный трагифарс.
Усматриваю в этом отличную способность разбираться в человеческой психологии во всех ее проявлениях и смотреть на нее со всех точек зрения - и "жертвы", и "наблюдателя".

"Маленький герой" - очень эмоциональная вещь, по-достоевски эмоциональная, не говоря уж о том, что герой - одиннадцатилетний мальчик. Вообще мне очень интересно, что сказал бы доктор Фрейд о подобных историях у ФМ - об этом и о "Неточке Незвановой", например. 10-11-летние дети без памяти влюбляются в сверстников и взрослых, целуют им руки, бьются в истерике и периодически "делаются больны" на нервной почве. Сдается мне, вот где доктор порылся) Меня в этом плане всегда как-то очень смущал возраст, потому что 10 - это еще время, когда откровенно рано. В 13-14 уже можно понять, гормональные бури, нормальное развитие человека, в общем, я помню себя в 14 лет, но в 14 все подобные эмоции и интересы имеют уже более четкую сексуальную направленность, даже в подавленном и несознаваемом виде. А вот в 10 - не знаю, меня кроме игр и школы ничего не интересовало, кажется. А у ФМ с одной стороны герои ведут себя как подростки в период тягчайших гормональных бурь, помноженных на невроз, а с другой, им 10 лет, и это как-то обескураживает.
В рассказе маленький мальчик "влюблен" в некую прекрасную даму, ходит за ней хвостом и случайно становится свидетелем ее прощания с любовником. А потом оказывает ей втихомолку важную услугу, за что получает поцелуй. Если смотреть с позиции взрослого человека, совершенно банальная ситуация. Но повествование ведется от лица мальчика, и у него каждое мелкое событие - драма всей жизни.
Слегка ошарашила еще концовка, после того самого поцелуя. Да, я знаю, что я испорченная и достойна побивания камнями, и что человек, любящий ФМ, вообще не должен даже на секунду помыслить такое, но... "И вдруг грудь моя заколебалась, заныла, словно от чего-то пронзившего ее, и слезы, сладкие слезы брызнули из глаз моих. Я закрыл руками лицо и, весь трепеща, как былинка, невозбранно отдался первому сознанию и откровению сердца, первому, еще неясному прозрению природы моей... Первое детство мое кончилось с этим мгновением..." э-э, чему он там отдался? Каждый может понимать в меру своей испорченности, в общем.

"Двойник" Вполне себе представляю, что можно читать что-то до глубокой ночи, когда уже глаза закрываются, просто потому, что интересно узнать, чем там кончится. Но вот чтобы Достоевского А вышло именно так, и мне кажется, дело в том, что ФМ очень ловко всю повесть балансировал на грани реальности и нереальности происходящего. Не знаю, может, конечно, я одна купилась. Но все злобные проделки и мелкие пакости "двойника" нашего героя выглядели настолько натуральными, естественными и вообще достоевскими, что мне поначалу и в голову не приходило усомниться в его существовании. Хотя с точки зрения логики, конечно, надо бы.
Ситуация, в целом, проста. "Маленький человек", чиновник "самого среднего звена" после большого публичного конфуза внезапно встречает на улице полного своего двойника, как физически, так и по имени. Потом выясняется, что двойник служит в том же присутствии, что и он. А дальше начинают происходить странности - этот злобный двойник начинает по мелочи изводить и третировать героя, причем не лично, а через третьих лиц. Отбивает у него симпатии ценных для него людей, выставляет его на посмешище, обманывает по мелочи в деньгах (заставляя героя платить за съеденное им в ресторане) и тд. В общем, ведет себя совершенно невыносимо, а герой расхлебывает. В принципе, я могу много подобных ситуаций представить и даже вспомнить, где ничуть не двойники, а просто посторонние недоброжелатели вели себя с другими людьми совершенно так же - не вступая в открытые конфронтации, а гадя по мелочи. И каждая такая ситуация имеет невыносимый привкус унизительности - никто не умеет передать подобные ощущения, смесь стыда и замешательства, так, как ФМ. Вообще каждый раз, как его читаю, вспоминаю свой детский-подростковый возраст - вот тогда я эти события ощущала и воспринимала примерно так же остро как раз, а потом выросла, "заматерела" и перестала принимать все так близко к сердцу. Но воспоминания остались, и ФМ отлично давит на старые мозоли.
В целом повесть очень не то чтобы фрейдистская, а просто из серии психологических отклонений. Герой не в состоянии признать, что он сам по себе ничтожество, никто его не любит, потому что он того не заслуживает. Нет, что вы, я то хороший, а все негативное отношение ко мне - это происки "врагов". И тут же изобретается персонификация врага - некое зловредное второе я, которое под моей же личиной специально делает все мне во вред. А я не виноват! Все мои неудачи происходят исключительно из внешних источников, само собой. Вычитала в критике, что сам ФМ называл двойника, этого мелкого беса, своим "главным подпольным типом". Подумалось, что если хорошо покопаться, можно, наверное, найти следы подобного двойничества, того же героя, только вывернутого наизнанку, и в других романах ФМ (Мышкин и Рогожин, скажем, или Раскольников и Свидригайлов).
Сама идея воображаемого зловредного двойника, созданного психическим расстройством, очень страшная вообще. Говорят, что на некоторые реальные психические расстройства это очень похоже.

@темы: достоевский

---

Хорхе Луис Борхес. Собрание сочинений, том 2

Не исключаю, что в большой степени прелесть Борхеса состоит в том, что другого такого нет. Есть множество прекрасных умных и глубоких романов, отличных литературоведческих и около-исторических произведений. А вот такого рассказчика-эссеиста, чтобы было *одновременно* умно и интересно - увы. При этом Борхес всегда ловко балансирует между литературой и литературоведением, хотя его заметки по этому поводу вряд ли можно назвать особо профессиональными.
Пожалуй, мне лично ХЛБ наиболее симпатичен одним своим качетсвом: он идеальный читатель, и заражает других своим энтузиазмом. Как многие, особенно классики, выводят литературу из жизни, так Борхес смотрит на жизнь сквозь призму литературы. В его оценках, компоновках событий и вообще работе с фактами всегда виден именно *литературный* сюжет - стройный и изящный. Такой взгляд позволят Борхесу проводить неожиданные параллели и усматривать четкую связь именно художественного характера там, где при обычном взгляде ее не заметишь. Приведу два примера.
Мой любимый рассказ Борхеса - "История воина и пленницы", не скажу, что чем-то особо выдающийся с литературной точки зрения, но очень зацепивший меня своей идеей - о том, чтобы отказаться от "своего" и выбрать нечто, противоположное тебе, всему для тебя привычному и родному. Борхес раскрывает эту вполне философскую идею двумя историческими - или псевдоисторическими, не суть важно - примерами, который вне контекста идеи противоречат друг другу, но вместе с ней образуют единое целое. Классическая схема теза-антитеза-синтез, в общем.
Еще из старых и любимых - "Поиски Аверроэоса", о попытках понять то, что тебе понять не суждено, потому что ты это ты, раскрытое через историю арабского толкователя Аристотеля. Что меня одновременно забавляет и восхищает в Борхесе - я никогда не могла понять, с чего на самом деле начинаются его рассказы - с факта (вокруг которого придумывается очень изящная идея) или с идеи (к которой подбирается факт). Эти два компонента сочетаются настолько гармонично, что некоторые вполне самостоятельные исторические факты я уже не могу воспринимать иначе, кроме как вспоминая их толкование у Борхеса.
Пожалуй, на многие не просто факты, а даже литературные произведения Борхес смотрит, гм, даже более художественно, чем их создатели. Находя такие подтексты и толкования, которые они туда и не закладывали (см. "Пьер Менар, автор "Дон Кихота"). Но с другой стороны, это тоже признак хорошего читателя))
Во второй том собрания сочинений включены два лучших сборника Борхеса - "Вымышленные истории" и "Алеф". По природе своей это в большинстве случаев именно рассказы, а не эссе или отзывы.
"Новые расследования" - большей частью отзывы на чужие книги или так или иначе размышления вокруг и около прочитанного. "Создатель" так вовсе микрорассказы (что на мой вкус получается у Борхеса так себе, и вообще мало у кого хорошо).
"Иной и прежний" и "Хвала тьме" - это в основном поэзия. Не поэт Борхес, что тут скажешь. Его стихи отличаются от его же рассказов по сути только тем, что они записаны в строчку и в них нет сносок и указаний на номера страниц цитируемых произведений)) Хотя вот "Фрагменты апокрифического Евангелия" мне нравятся, но большей частью из-за самой идеей. Все остальное, что не вошло в сборники - это сплошь и рядом буквормское, прочитал то, подумал это. Интересно, если вы тоже это читали (я в основном нет), да и аргентинская литература *помимо* Борхеса не представляет для меня особого интереса. Великой литературой ее никак не назовешь. Так что ХЛБ фактически один в своем роде.

@темы: борхес