Марина и Сергей Дяченко "Шрам"

По большому счету, это всего лишь притча, растянутая до размеров романа. Притча, мораль которой сводится к тому, что не надо быть мудаком (эгоистом, жестоким, думать только о себе, хвастуном и тд). Не скажу, чтобы самая оригинальная идея всех времен и народов - поэтому мне роман не то чтобы совсем не понравился, но не был особо интересным. Боюсь, дело в том, что главный герой, Эгерт Солль, как был картонным в свою бытность бретером и забиякой, так и остался картонным, став хрестоматийным трусом. Ни в той, ни в другой ипостаси у него не было ни единой черты, отступающей от основного и главного в его образе - хотя даже у самых хрестоматийных злодеев и святош они все-таки должны быть. Но Эгерт это не личность в тексте, это функция. Когда второстепенные персонажи выведены в качестве функций, это еще можно простить, но главный герой - функция рушит весь роман. В несчастном Динаре, который появляется буквально на несколько страниц и обрисован краткими чертами, жизни и *настоящего* гораздо больше.
Про Торию, увы, тоже не могу сказать ничего хорошего. Картонная милая девушка из сказки, которая картонно красива, картонно злится, картонно от всей широты своего *доброго сердечка* прощает убийцу своего жениха и как ни в чем ни бывало ложится с ним в постель. Функция под названием "красивая и добрая девушка".
Сюжет романа построен вокруг простой истории: хронический, неизлечимый идиот храбрец случайно убивает на глупой дуэли ни в чем не повинного человека. За что некий мимо проходящий могущественный маг наказывает его такой же хронической трусостью, от которой дальше герой всю дорогу пытается избавиться. Очень сказочный сюжет, по большому счету, - герой как назло попадает в ситуации, скажем так, вызова, когда надо продемонстрировать не просто здравый смысл и порядочность, а именно что храбрость - и каждый раз позорно проваливает все дело. Но при этом четко ощущается, что героя к таким ситуациям подтаскивают сами авторы, раз за разом выстраивая обстоятельства так, чтобы требования к герою были повыше, а его позор в итоге - сильнейшим. При этом, по большому счету, в обыденной жизни раз за разом демонстрировать какую-то исключительную храбрость нет необходимости, ну согласитесь. И никто не упрекнет человека, который предпочтет убежать, а не вступить в драку с бандой гопников. Исходя из этого трагедия героя представляется, мягко скажем, надуманной. Есть люди, страдающие агорафобией, есть - боязнью толпы, вполне естественно бояться за свою физиологическую целостность, но по моим внутренним ощущениям это не является чем-то чудовищно постыдным, как раз за разом говорят Дяченко.
Что хорошо в романе - так это все *вне* основного сюжета и двух главных героев. Интересна и необычна линия одновременно жутковатых и забавных служителей привидения Лаш (хоть убейте, а я представляю его в виде Каспиана и никак иначе). Хороша линия старого декана Луаяна, его сомнений и воспоминаний, и хороша сюжетная связь через него с событиями "Привратника". Текст, как всегда, отлично написан, и сам процесс чтения доставляет удовольствие. Но в целом, увы, второй роман кажется мне даже слабее первого - и это притом, что "Привратник" тоже не был чем-то исключительным. Но в "Привратнике" были очень живые и симпатичные второстепенные персонажи - собственно, Ларт Легиар и Бальтазар Эст, да и герой не вызывал такого отторжения, как зловредно-плохой и сахарно-хороший Эгерт Солль. Ну и концовка в духе "и они взялись за руки и убежали навстречу закату/рассвету" тоже не украшает.

@темы: дяченко

---

Агота Кристоф "Толстая тетрадь", "Доказательство", "Третья ложь"

"Толстая тетрадь" заявлена на обложке как "самая безжалостная книга минувшего столетия". Признаться, я повелась на эту аннотацию и долго не хотела браться за нее - дети, задворки Второй мировой, впечатления от Ежи Косински до сих пор весьма сильны в моей памяти, а страшнее него я реально ничего не читала. Но увы, с "Тетрадью" все оказалось совершенно не так. Если она и безжалостна, то только безжалостно бездарна. Как в анекдоте про поддельные елочные игрушки - выглядят как настоящие, а радости от них нет. Так и с креативами Кристоф - вроде у нее описываются настоящие брошенные дети, настоящая Вторая мировая, настоящие гонения на евреев, насилие и извращения - а кроме скуки ничего не чувствуешь, ни ужаса, ни сострадания.
В целом, мне кажется, это вполне закономерно - чтобы получилась хорошая книга, недостаточно просто взять жесткую и болезненную тему. Надо еще и уметь писать. А текст "Толстой тетради" прямо противоположен выражению "уметь писать", увы. Кристоф пишет намеренно отстраненно, просто, не используя никаких художественных приемов, никаких тропов, все очень просто и без прикрас, практически как пишут в сочинениях совсем маленькие дети - "мы пошли туда-то и там сделали то-то". Только у маленьких детей это получается мило, в том числе за счет сочетания несочетаемых стилей, формулировок, словечек. А у Кристоф - натянуто и искусственно. Вообще эксплуатация "стиля без стиля" не приводит ни к чему хорошему, мне кажется, и если еще можно использовать его для выделения отдельных фрагментов, то на протяжении всего романа выглядит крайне печально. Как я понимаю, предполагается,что живое воображение читателя само дорисует все то, что нам *не написал* автор - но я лично очень осуждаю этот подход. Бёлль, скажем, умеет очень точно и ловко использовать этот инструмент, так что в итоге получается красиво и изящно, и достигается желаемый эмоциональный эффект. А творчество Кристоф - это все равно, что равномерно замазать картину серой краской вместо того, чтобы выписывать оттенки и полутона. Собственно, "Книжный вор" Зузака повторяет тот же прием, только в нем больше пафоса.
Описываемая история - история двух братьев-близнецов, которых Мать на время войны увозит из Большого Города в Маленький Город пожить к Бабушке (уже на этапе тупых названий с заглавной буквы текст начинает меня раздражать). Дети живут у этой самой бабушки, и жизнь их далеко не сахар, и вокруг происходят всякие ужасы, связанные с войной и общечеловеческим свинством. Собственно, это фабула и "Раскрашенной птицы" тоже (за тем исключением, что в "Птице" был один мальчик), только "Птица" была написана в 1965 году, а "Тетрадь" - в 1986, считайте сами, кто тут плагиатор.
"Доказательство" написано более по-человечески, и потому более интересно. Во всяком случае, не весь текст мелькает перед глазами, не оставляя впечатления, и не звучит как "бла-бла". Это история про одного из братьев-близнецов из "Тетради", уже выросшего и оставшегося в том же Маленьком Городе, в то время как другой брат перешел границу и исчез навсегда. Оставшийся брат ведет свой сад-огород, приводит в дом девицу, которая в порыве страсти родила от собственного отца ребенка-калеку, за что, натурально, была подвергнута остракизму добропорядочных горожан. Играет в шахматы с кюре, знакомиться и соблазняет библиотекаршу, выпивает с местным партийным деятелем, который тщательно скрывает свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. Хоть все это, по большому счету, ни к чему не ведет и вообще не укладывается в понятие "сюжета", в тексте происходит хоть что-то помимо бездумного выстраивания слов на бумаге.
"Третья ложь" - наш ответ "Лабиринту" Роб-Грийе. Я думала, зануднее "Лабиринта" в мировой литературе нет уже ничего, даже если считать таблицы Брайдиса - я ошибалась. По сути, текст сляпан по тому же принципу, что и "Лабиринт" - берутся некоторые исходные данные: близнецы, город, переход границы, расставание, жизнь у бабушки, бросившие детей родители. И начинают бесконечно тасоваться в разных вариантах. Вот три странички написано про то, как один из близнецов вырос в приюте, вот другой близнец всю жизнь прожил с полоумной старухой-матерью (или это был тот же?), вот еще на две странички какой-то другой вариант. Нет, оно было бы хорошо, если бы за этим калейдоскопом вариаций вырисовывалась какая-то общая картина, общий сюжет, который постепенно открывался бы, как при сброке пазла. Но нет, ничего подобного я не заметила, похоже, Кристоф просто нравится тасовать варианты. При этом каждому из возможных под-сюжетов она посвящает по несколько страниц, видимо, за леностью прорабатывать детали, - и тут же переходит к следующему. Страниц 30-40 это еще можно терпеть, но ближе к концу я начала читать по диагонали, потому что и так уже стало понятно, что текст не имеет никакого смысла.
В целом вполне согласна с мнением, что Кристоф - образчик классического графомана, который пишет ради процесса, а не ради того, чтобы рассказать какую-то историю.

@темы: кристоф

---

Жозе Сарамаго "Странствие слона"

Обычно мне нравится то, что делает Сарамаго, и как он это делает - и его стиль сам по себе, и, самое главное, безостановочная игра слов, каламбуры, шуточки, авторская речь в тексте. В общем, все, что так блестяще передает в своих переводах Богдановский. Но "Слон" в данном случае - это большой промах, потому что текст слишком простой и гладкий, никаких украшательств и почти никаких лирических отступлений. Слон идет медленно, лениво и плавно, но без особых забегов в стороны - так же следует и повествование. Временами, конечно, Сарамаго пускается в небольшие рассуждения о природе слоновьего понимания этого мира, биографии генерального секретаря Португалии или географии Кастилии. Однако их никак нельзя назвать сколь-либо глубокими, или смешными, или оригинальными, - так, замечания между делом.
Сюжет романа, с другой стороны, весьма замечателен тем, что его нет. То есть, формально-то, конечно, есть - слон идет из пункта А в пункт Б, из Лиссабона в Вену, скоростью передвижения и расстроянием между пунктами пренебрежем. Причина пути проста: португальский король подарил слона австрийскому, самоходом, так сказать. Слон пошел с кортежем, шел-шел, и благополучно добрался до Вены. В пути у них, конечно, была пара встреч и приключений, но настолько мелкие и неинтересные, что и упоминать о них не стоит. И - ничего больше. Ну то есть буквально. И это Сарамаго, у которого в половине романов забываешь и про стиль, и про каламбуры - настолько захватывает и ужасает сюжет. А тут - пустынная равнина просто.
К тому же не могу невольно не сравнивать этот роман с "Носорогом для папы римского", где тоже дарят экзотическое животное и тоже пытаются доставить его из точки А в точку Б. Но выходит все гораздо интереснее и очень непросто. У Сарамаго я с волнением ждала, когда же странствие слона обернется, скажем, локальной войнушкой, или трешем, или маленькой личной трагедией кого-то из участников - к счастью или к сожалению, ничего такого не произошло. Встает вопрос, к чему это было написано, на которой я лично не могу внутри себя найти ответа. Текст все еще хорош сам по себе, и перевод все еще отличный, но отсутствие содержания его не украшает, dixi.

@темы: сарамаго

---

Павел Крусанов "Укус ангела"

Вещь на любителя, но я лично прочитала ее на одном дыхании и осталась в совершенном восторге. Очень жаль, что текст так быстро закончился - кажется, тексты подобного рода я готова читать бесконечно. Крусанов пишет одновременно красиво *и* интересно, что редко встречается вместе. К примеру, прекрасные магреалисты в духе Павича и Петровича - они пишут красиво, с этим не поспоришь, но красота слога подчас подменяет сюжет, и уж точно не имеют никакого значения и характера персонажи и их поступки - они не действуют самостоятельно, а являются лишь дополнительными "средствами художественной выразительности". Напротив, у Крусанова есть одновременно и "средства", и герои - пусть они полуреальны, а полумифичны, все равно их можно различить по характерам и лицам, от каждого можно ждать своих поступков и речей.
В этом романе объединено все, что я люблю в литературе в принципе - прекрасный слог, необычный, быстрый и жесткий сюжет и (да, мне стыдно) альтернативная история Великой России. Ну то есть там не так называется, конечно, но общая идея соответствует. Что из себя представляет текст, очень сложно внятно объяснить, на самом деле. Если отойти на максимальное расстояние и попытаться кратко описать, о чем эта история - то это будет история о становлении героя и обретении им верховной власти. Что, конечно, передает только один из аспектов текста - это еще и, если можно так выразиться, исторический магреализм, в котором описывается судьба империи, ее прошлые и будущие властители, каждый из которых велик и ужасен по-своему. Впрочем, и величие, и ужасность определяются, по сути, как раз стилистическими надстройками, метафорами, образами, гиперболизацией ("сто тысяч голов под ноги революции" в изложении Крусанова: привлеченные на сторону властителей мистические силы, знамения природы, сверхъестественные способности). С другой стороны, чисто литературное баловство - многочисленные периоды "чистого текста" различных жанров и форм, но больше всего напоминающих достопамятный гон Курехина и Шолохова про "Ленин - гриб" - так же проникновенно и так же смешно. В целом становится понятно, что автор стебется и гонит, не знаю, как выразить это более литературными терминами. Но делает это настолько здорово, что невольно проникаешься; тот, кто не смог проникнуться тонким издевательством над Гумилевским пафосом, потерял половину удовольствия от романа.
Чем мне еще нравится Крусанов - в отличие от плюшевых магреалистов типа Петровича (которого я нежно люблю, но все равно он плюшевый), автор - не кисейная барышня, и у него где война, там жестокость. Детальная, хоть и не очень продолжительная, и не очень задевающая за живое - как не задевает за живое информация из старых летописей о том, как монголо-татары пировали в 1224 на помосте, установленном на еще живых (в начале пира) русских пленниках. Жестокость Крусанова - примерно такого типа, он констатирует факты, не смакуя их, но придавая им некую литературно-историческую окраску. И не скажу, что у него смертей и крови на единицу текста больше, чем, скажем, в отдельных вещах Борхеса. В целом "Укус ангела" похож чем-то на "Титуса" Теймор - жутковатый, красивый и отчаянно яркий, только Крусанов менее пафосен и еще находит отдельные страницы для невинных литературных игр.
По итогам - это едва ли не лучший пример фантасмагоричного от и до романа, что я читала - идеален по замыслу и по исполнению. Мало что так привлекает меня лично, как сочетание привычного быта и истории с совершенно необычными или нелогичными деталями - "в Байкале крокодилы", а у Крусанова это отлично получилось сделать.

@темы: крусанов

---

Эмили Дикинсон "Стихи из комода"

Не зря, мне кажется, Дикинсон связывают с Мариной Цветаевой - их обеих довольно сложно воспринимать, если нет соответствующей подготовки и "погружения" в умонастроения автора. Притом, что они совершенно разные по эмоциональному уровню - Дикинсон такой робкий философ, спокойный наблюдатель явлений, людей, Бога. Спокойный и по ритмике, и по темам, и по страстности их изложения. И при этом очень чуткий, конечно, - отлично улавливающий некоторые вещи и закономерности.

"Hope" is the thing with feathers -
That perches in the soul -
And sings the songs without the words -
And never stops - at all -

При всей внешней краткости письма Дикинсон содержание ее стихов подчас довольно "темно" - потому что краткость строфы достигается именно сокращением "объяснительной" части, максимальной концентрацией смысла на единицу текста, более того, на единицу слова. Именно поэтому она так часто пишет важные слова с заглавной буквы, как в немецком - потому что они воплощают не "какую-нибудь там" дорогу, а Дорогу почти в эзотерическом смысле, с максимальной смысловой наполненностью. Как раз тот случай, когда нельзя убрать ни слова, ни строфы без фатального результата для общего смысла.

Our journey had advanced -
Our feet were almost come
To that odd Fork in Being's Road -
Eternity - by Term -

Our pace took sudden awe -
Out feet - reluctant - led -
Before - were Cities - but Between -
The Forest of the Dead -

Retreat - was out of Hope -
Behind - a Sealed Route -
Eternity's Cool Flag - in front -
And God - at every Gate -

Что еще своеобразно в Дикинсон - это ее истинно философский взгляд не только на мир вообще, но и на людей и отношения людей, любовь и ненависть в частности. Знаете, как взгляд священника, который сам всю жизнь придерживался целибата, но при этом выслушал бессчетное количество чужих исповедей на тему отношений, и разбирается в них получше реальных участников.

We outgrow love, like other things
And put it in the Drawer -
Till it an Antique fashion shows -
Like Costumes Grandsires wore.

В целом, признаться, большая часть философии Дикинсон прошла мимо меня, не задевая разум и чувства - для меня она слишком отвлеченна и холодна, что ли. Слишком правильна при всей своей *непрактичности*. Но отдельные вещи, тем не менее, совершенно прекрасны.

No ladder needs the bird but skies
To sutiate it's wings,
Not any leader's grim baton
Arraigns it as it signs,

The implements of bliss are few -
As Jesus says of Him,
"Come unto me" the moiety
That wafts the cherubim.

@темы: стихи

---

Лариса Романовская "Московские сторожевые"

Необычный текст. Очень, очень женский. Не в каком-то плохом или хорошем смысле, а просто как факт. Мне кажется, сравнивая "Сторожевых" и похожие по идее, но совершенно другие по стилю и динамике "Дозоры", можно очень четко определить, где проходит граница между женскими и мужскими текстами.
В "Сторожевых", по сути, базовая идея чем-то похожа, хоть и отличается качественно. Есть обычные люди, не наделенные магическими способностями, "мирские". Есть колдуны и ведьмы - живущие по четыре сотни лет, владеющие силой внушения, умеющие превращаться в животных, читать мысли и надежно желать удачи или неудачи. Только, в отличие от большинства подобных историй, в романе нет идейного противостояния кого-то с кем-то. Некоей глобальной древней борьбы, во имя которой уже проливалось и еще прольется немало крови. Напротив, наши колдуны и ведьмы - со времен подписания некоего акта в семнадцатом веке - творят "мирским" только и исключительно добро. У них есть даже план по благодеяниям, и регулярная отчетность - все как в НИИЧАВО. И от самой ведьминской организацией, признаться, веет таким же духом старины. Не винтажа, а именно совковым, что делает ее похожей на гуманитарную кафедру провинциального института - вроде как и не совсем загнулась уже, но и не то чтобы были молодые гении, перспективные разработки и хорошее финансирование. Так, старые корифеи тянут лямку, отчасти по привычке, отчасти с осознанием своего долга перед, скажем, классической филологией. И внутри в организации все так же - вся сотни лет в буквальном смысле этого слова друг с другом знакомы и знают друг друга, как облупленных. У кого-то, конечно, скелеты в шкафу припрятаны, в виде незакрытого любовного гештальта, но и об этом тоже всем остальным известно, просто вежливо молчат.
Правда, описываемые в романе события как раз и взбаламутят этот тихий, очень закрытый и узкий мирок столичных колдунов-ведьм. Потому что некие "мирские" объявляют на них охоту. Но и тут все будет совсем не так, как это обычно описывается в "мужской" прозе подобного толка. Никаких погонь по крышам и сражений на лазерных мечах. Только разговоры на кухне, и облитое бензином пальто на живом человеке, и семейные ценности против корпоративной солидарности. У Романовской вся история выглядит куда более сглаженной, плавной, как мехом обитой. И при этом где-то в глубине остается такой осадочек жути, какого не достичь пространным описанием страданий главного героя в битве со вражескими ордами. Потому что она пишет как-то гораздо ближе к реальности в данном случае, которая как раз такой и бывает - внезапно жуткой посреди уютной обыденности.
Особо хочу сказать про то, как написано. Это совершенно отдельная песня. Признаюсь, мне местами было тяжело читать, потому что за бесконечными диалогами, деталями, разговорами героев с самими собой и разными уменьшительно-ласкательными именами я попросту теряла нить повествования. В принципе, мне кажется, это как раз квинтэссенция женского взгляда на мир именно. Помнится, как-то один мужчина говорил мне, что в этом состоит принципиальная разница между мальчиками и девочками: мальчики видят, замечают, оценивают что-то в одном направлении, но видят очень четко. Девочки видят, замечают и оценивают сразу всю совокупность окружающего мира, но при этом не настолько детально. Так и текст - как огромный ворох всего, что окружает героев: обрывки мыслей, обрывки разговоров, детали одежды, тут же воспоминания, тут же мечты. Иногда создается четкое ощущение, что читаешь монолог Молли Блум. Другое дело, что тут не одна Молли, а несколько таких женских персонажей, и они вместе создают очень сильный уровень "белого шума". В нем, как под толстым одеялом - с одной стороны, тепло и уютно, а с другой, немного задыхаешься. С третьей стороны, такой же примерно белый шум, только с другими сюжетами и большей проработкой характеров, наполняет книги Улицкой и Рубиной. Думаю, что девочкам должно нравиться, а мальчикам может быть интересно посмотреть, "из чего же сделаны девочки" ))

@темы: романовская

---

Лев Николаевич Толстой "Воскресение"

Не читала Толстого со школы, хотя в то время вполне успешно, хоть и без особых восторгов продралась через "Войну и мир" и "АК". А тут взяла по случаю не столько духовного очищения ради, сколько потому, что больше на электронной книге не было ничего симпатичнее. И поразилась. Серьезно, первые страниц сто не переставала удивляться, что это *действительно* интересно. И даже персонажам слегка сопереживала. Мне кажется, начало романа - самое сильное, что в нем есть, или я просто от манера письма Толстого так отвыкла, а потом привыкла опять. Во всяком случае, я начала понимаю, почему в 10 классе меня так безумно раздражал "мир" и так нравилась "война" - по банальнейшей причине, что до мира в тот момент я еще не доросла. Тогда казалось, что персонажи зря тратят драгоценное время своей жизни на бесконечное обмусоливание, кто, с кем и как, построение, выяснение и прекращение отношений. Прошло больше десяти лет - и тут-то до меня наконец дошло, что не зря И что вообще интересней этой темы мало что можно придумать.
Начало, первая четверть "Воскресения" - именно что очень *отношенческий* текст. Думаю, не открою никому великой тайны сюжета: барин, богатый наследник, при случае совратил воспитанницу своих тетушек "из простых", сделал ей ребенка да и думать забыл. Прошли годы, воспитанница пошла с того момента по наклонной и дошла сначала до проституции, а потом и до скамьи подсудимых по обвинению в убийстве. И вот этот барин в составе присяжных рассматривает ее дело - и узнает.
Отлично прописаны все детали характера и барина, и окружающих его персонажей - небольшим количеством черт, но очень четко. При этом Толстой не уходит ни в преувеличение, ни в преуменьшение добродетелей и пороков, разве что общее ворчливое неодобрение всего окружающего мира у него постоянно слышится. Но при этом - в отличие от того же Достоевского - в его персонажах и их действиях нет никакой "фантастичности", невротичности, все они, от последнего каторжника до высших чинов очень твердо стоят на грешной земле. Их поведение, поступки, характеры, даже порывы души настолько логичны, что кажутся не просто естественными, а единственно возможными. И при этом всем персонажи не вызывают ни сочувствия, ни симпатии. Забавно, возможно, это как раз издержки слишком внимательного авторского взгляда на их характеры и мотивы, который "снимает все покровы", в том числе те, которые лучше бы не снимать. Если где и есть героические герои, то только не в "Воскресение".
Увы, с развитием сюжета становится все занудней и занудней. Толстой по доброй своей традиции не доверяет читателю и не пытается донести до него хоть одну мысль или идею исподволь, через поведение или разговоры персонажей. Нет, об этом обязательно должно быть пятьдесят страниц авторского текста. На извечные темы "как нам обустроить Россию", "учи дурака богу молиться" и "а если вы не поняли, я еще раз повторю". При этом у меня лично острейшую антипатию вызывают два момента: наезды на христианство, причем совершенно нелогичные (в свете концовки) и необоснованные как таковые и "красная зараза". Прямо выраженные симпатии к революционерам и террористам, то бишь. Учитывая, что тему русской революции я воспринимала и воспринимаю весьма болезненно и в целом эмоционально отношусь к ней ровно так, как изложено в "Бесах". Толстовские же идеи, пусть и не прямо революционные, но весьма сочувствующие, учитывая, что дело происходит уже в 1899, понять и оправдать не могу. Нужно быть чудовищно слепым, чтобы продолжать думать, что из всех этих маньяков и садистов составится некая очищенная и просветленная Россия.
Впрочем, чем хорош Толстой - он может сколько угодно абстрактно рассуждать о добре и зле, но в деталях он предельно честен, а детали говорят сами за себя. Чудовищные, звериные отношения в сообществе каторжников - особенно по сравнению с "высшим обществом", которое вначале так противно, а потом так приятно Нехлюдову. Революционеры, которые преследуют вовсе не общественное благо, а ищут личного самоутверждения (Новодворов) или оправдания бессмысленного своего существования (Вера Ефремовна и прочие). Толстой может ставить какие угодно высокие этические планки, но при этом постоянно спускает героев с небес на землю (Наташа Ростова в молодости и зрелости). Это забавно, и с одной стороны, хорошо, потому что честно, а с другой плохо, потому что разочаровывает.
Подумала, кстати, что концовка достраивается по тому же принципу. Нехлюдов открывает для себя Новый Завет, и на этом мы с ним расстаемся (опустим вопрос, что будет, когда он откроет для себя ВЗ и искренне удивится тамошней жестокости и бессмысленности). Что с ним будет дальше? Логика Толстого предполагает, что он спокойно вернется в свое общество, поездив, возможно, некоторое время по заграницам, и будет в нем жить, и *ничего* глобально в нем не изменится. Ну разве что будет меньшей свиньей - но он и так ей особо не был. Что в нем воскресло, или в Катерине, вот вопрос.
В общем, начали за здравие, середина прошла под знаком хождения Нехлюдова по инстанциям, а закончили, как обычно, за упокой, Евангелием от Матвея в толстовской обработке. Читала легко, но после первой трети уже без особого интереса.

@темы: лн-толстой

---

Вальтер Моэрс "13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь"

Эта книга Моэрса - практически идеальна именно как детская книга, в возрасте, скажем, от 5 до 13. И уже не совсем идеальна, если читать ее, будучи взрослым человеком. Дело в том, что в "Медведе" нет связного сюжета и развития оного, а есть обилие разнообразных приключений героя с разными персонажами и в разных местах. Поэтому он отлично подходит для того, чтобы читать его ребенку по ночам порциями: один вечер - одно приключение.
Приключения, надо отдать автору должное, совершенно удивительные. Чем в первую очередь прекрасен Моэрс в данной книге, так это бешеной фантазией! Такого обилия фантастических зверушек, мест, вещей и правил я нигде и ни у кого не видела. При этом в них не путаешься, в отличие от "взрослых" аналогов перумовского толка, потому что все вещи очень тщательно и забавно разъясняются в постоянно цитируемом в книге "Лексиконе" - это что-то вроде словаря волшебных вещей и существ. Нельзя даже сказать, чтобы Моэрс использовал особо достижения мифологии народов мира - на одного заимствованного йети у него три сотни собственных оригинальных существ, вполне логично внутри себя прорисованных. А также собственных забавных и внезапных локаций, вроде Сладкой пустыни, состоящей из сахарного песка, и головы великана-боллога, внутри которой можно путешествовать.
Под конец появляется даже некое подобие зла, правда, это недолго и не страшно. Оригинально - да, потому что больше ни у кого я химических элементов в роли Мирового зла не припомню. В целом, конечно, борьба с этим злом не является темой книги, а всего лишь одним из приключений Синего Медведя.
Кстати, что еще мне очень нравится в приключениях - в них нет сахарности, как обычно бывает в детских книжках. И окружающие персонажи, и сам герой периодически бывают удивительно противный, с той разницей, что герой рано или поздно это осознает и пытается исправиться. А сами приключения, что очень ценно, не имеют никакого морализаторского оттенка от слова вообще - чистый полет фантазии, необремененный абстрактными оценками происходящего.
Отдельно хочу отметить то, что книга шикарно сделана, и на русском в том числе. Во-1, прекрасный перевод, сохранением всей игры слов, говорящих имен и тд. Во-2, текст изобилует рисунками самого Моэрса к повествованию. В целом это как раз тот случай, когда надо читать с бумаги.
Чтение доставляет удовольствие и абсолютно не напрягает. Для детей в любом состоянии - идеально, для взрослых отлично в качестве легкого чтения.

@темы: моэрс

---

John Maxwell Coetzee "The Life and Times of Michael K."

Это какие-то издержки то ли уроков и олимпиад по литературе, то ли личных склонностей - мне бывает практически невозможно воспринимать что-то "как есть", в отрыве от предыдущего литературного опыта. Так и во время чтения "Михаэля" мне постоянно вспоминался "Избранник" Манна. Когда дошло до размышлений доктора о том, чем он там питался в прериях, уж не манной небесной ли, я буквально чуть не рассмеялась (в "Избраннике" будущий папа именно что питался манной, literally). Вообще забавно, как один и тот же сюжет о существе слегка не от мира сего может преломляться в зависимости от исторического контекста. Родись Михаэль лет на пятьсот раньше в Западной Европе - и его уже вполне могли бы причислить к лику святых за отшельничество и терпение, а если бы не повезло, то и за мученическую смерть. В любом случае, он мог бы не остаться незамеченным. Но в ЮАР времен апартеида, когда всем не было дела не то что до него, а до тысяч и сотен тысяч других граждан, у него не было другого варианта судьбы, кроме как скитаться где-то в безвестности, не оставляя следа почти ни в чьих душах. До Идиота ФМ ему все же слишком далеко, хотя, я бы сказала, они стоят на одной линии, пересекающейся с линией всего остального человечества под прямым углом.
Странно и мило, что судьба никому не нужного отшельника, молчуна, существа не от мира сего, так задела хоть кого-то - я имею в виду врача в лагере. Размышления врача придают истории совсем другие, чуть более тревожные тона - потому что, в отличие от Михаэля, он-то как раз и рефлексирует. "I alone cas see you as neither a soft case for a soft camp not a hard case for a hard camp but a human soul above and beneath classification, a soul blessedly untouched by doctrine, untouched by history, a soul stirring its wings within this stiff sarcophagus, murmuring behind that clonish mask". С другой стороны, они в большей степени делают честь самому врачу, чем предмету размышлений. Это как раз тот случай, когда красота в глазах смотрящего, а равно как святость, глубина, невинность и прочие анти-глобалистские добродетели.
Мне как любителю одновременно Кутзее и Достоевского очень нравится наблюдать, как Кутзее берет что-то у ФМ и преломляет это по-своему, пересказывает на свой лад так, что и не узнать сперва. Достоевский создал своего Иисуса в лице аж двух персонажей - князя и Алеши Карамазова. Кутзее создает своего Иисуса в лице Михаэля, если можно провести такую параллель - при этом идет не напрямую от Библии, а скорее от ФМ, который шел от Библии. Со всеми скидками на регион, время, реалистичность и сухость. Можно взять любую историю ФМ и посмотреть, как Кутзее перепишет ее: вместо ярких эмоциональных взрывов, постоянного напряжения и лихорадочности останется ощущение бумаги, ровного рассуждения и рационализации, вместо духовных откровений и порывов - полумысли не совсем разумного существа. Не менее ценные при этом, но именно на уровне рассуждений, наблюдений, логики, а не чистой эмоции.
Мне очень нравится вот этот пассаж и идея из мыслей Михаэля: "When my mother was dying in hospital, he thought, when she knew her end was coming, it was not me she looked to but someone who stood behind me: her mother or the ghost of her mother. To me she was a woman but to herself she was still a child calling to her mother to hold her hand and help her. And her own mother, in the secret life we do not see, was a child too. I come from a line of children without end. He tried to imagine a figure standing alone at the head of the line, a woman in a shapeless grey dress who came from no mother; but when he had to think of the silence in which she lived, the silence of time before the beginning, his mind baulked". По сути, это оправдание существование всех религий: испуганные дети хотят, чтобы существовал ну хоть кто-то взрослый, кто о них позаботится, придет и спасет, и вообще "следит за порядком". Классический образ Богоматери, заступницы и утешительницы. И страшная темнота, которую может выдержать только существо божественной сущности, но не человек.
Впрочем, Михаэль выдерживает эту страшную темноту полного одиночества без малейшего напряжения - но он и не несет ни за кого ответственности, даже за себя самого. Если в романе и есть что-то фантастическое, то это как он умудрился не умереть, год живя на улице на "подножном корму" - когда куда более здоровые и благополучные во всех отношениях люди умирают по сущим пустякам. Весь текст Михаэля, за исключением начала, попыток выбраться из Кейптауна в компании еще живой матери, - очень эмоционально спокойный, не вызывающий ни малейшего трепета. Странно, казалось бы, именно на середину романа и приходятся наиболее суровые, жесткие вещи из тех, что с ним происходили - бродяжничество, голод, лагерь для интернированных. Но на самом деле, вне связи, взаимоотношений и обязательств перед другими людьми читатель видит только одно - внутреннюю тишину, наполняющую героя. Эту тишину нарушала только его мать, в силу объективных и неизбежных причин, но больше Михаэль не позволяет делать этого никому - и так и остается в тишине.
Я испытываю нежные чувства к каждому появлению фигуры автора в собственных произведениях. У Набокова, например, получается обычно очень трогательно. И у Кутзее тоже вышло мило и трогательно, отсыпь мне немного твоей тишины, дорогой герой, и герой с радостью показывает, как именно это делается.

@темы: кутзее

---

Осип Мандельштам. Стихи

Притом, что Мандельштам в принципе относится к очень небольшому числу любимых мной русских поэтов, раньше я как-то у него все стихи не читала. А тут просто купила сборник "полное собрание поэзии и прозы в одном томе". И с удивлением обнаружила, что Мандельштам больше прозаик, эссеист и переводчик, чем поэт. По количеству, во всяком случае. Стихов - всего 200 страниц, а это, в общем, не слишком много.
Вообще у меня образ Мандельштама сформировался по чьим-то отрывочным воспоминаниям и дневникам, скорее всего, МЦ, которую я читала в бешеном количестве и все подряд в свое время. Такой забавный, немного смешной и неловкий еврейский мальчик с нечеловеческим, странным талантом, абсолютно не приспособленный к жизни и страшно, страшно умерший в 37 году. Не знаю, насколько это соответствует истине - но вполне вероятно. По стихам, по крайней мере, такое впечатление не опровергается. МЦ может быть пафосной, Ахматова эстетствующей, Маяковский громогласным, Есенин душевным, но Мандельштам больше и ярче всего - странен. Не могу даже ткнуть пальцем, где и чем именно, потому что - везде, во всем. Мне больше всего их всех стихов запало вот это:
А вам, в безвременьи летающим
Под хлыст войны за власть немногих, -
Хотя бы честь млекопитающих,
Хотя бы совесть - ластоногих,
И тем печальнее, тем горше нам,
Что люди-птицы хуже зверя,
И что стервятникам и коршунам
Мы поневоле больше верим.
Как шапка холода альпийского,
Из года в год, в жару и лето,
На лбу высоком человечества
Войны холодные ладони.
И это проходит в разделе "шуточные стихи". Впрочем, с сотого прочтения я даже начала понимать, что это, наверное, плюшевый стеб на того же Маяковского и иже с ним, вплоть до Библии - "итак, готовьтесь жить во времени, где нет ни волка, ни тапира". Но все же от звучащей в нем музыки никак не избавиться.

Еще одно стихотворение, которое меня поразило -
"Среди лесов, унылых и заброшенных,
Пусть остается хлеб в полях нескошенным!
Мы ждем гостей незванных и непрошенных,
Мы ждем гостей!

Пускай гниют колосья перезрелые!
Они придут на нивы пожелтелые,
И не сносить нам, честные и смелые,
Своих голов!"
и тд. Если я все правильно посчитала, автору 15 лет. Пятнадцать, даже странно, кто писал в пятнадцать лет настолько странные стихи, а не бесконечно сопливые и гладкорифмовые тексты про собственное одиночество и уникальность. Вообще очень забавно, когда читаешь подряд, в хронологическом порядке и большом количестве, чьи-то стихи, обычно видно, как поэт *растет*. Как меняется письмо, появляется голос. По МЦ очень видно, ее юношеские стихи - очень гладко-беспомощные в основном и совершенно никакие. А Мандельштам, кажется, уже родился сразу готовым поэтом, и написанное в 907 году не слишком отличается по тону, стилю и уровню от написанного в 37 - и даже не более позитивно.

Еще чудесный момент в перечитывании классиков - то, что узнаешь, откуда же цитаты, которые у тебя уже сто лет на слуху. Огромное количество таких в свое время почерпнула, когда читала подряд Есенина. И у Мандельштама их тоже есть, даже с учетом общей странности всех стихов и неразрывности его текстов:
"Лишь тот умеет похвалить,
Чье осуждение сурово".

"Бывает сердце так сурово,
Что и любя его не тронь!"

"Помоги, Господь, эту ночь прожить,
Я за жизнь боюсь - за твою рабу...
В Петербурге жить - словно спать в гробу".

При этом у Мандельштама огромное количество именно шуточных стихов, написанных в насмешку над кем-то из знакомых, ситуативных. Складывается впечатление, что большая часть из его текстов - именно ситуативна, не то чтобы особо тщательно обрабатывалась, а писалась именно на лету, мгновенно. Поэтому несмотря на перебивку ритма и рифмы они настолько легки. Забавно, я в принципе мало знаю Мандельштама, действительно, но что знаю у него давно, знаю в основном наизусть - притом, что никогда специально не учила, а просто иногда перечитывала. Удивительно странные слова странным образом очень ловко складываются, как пазл. "Я список кораблей прочел до середины" запоминается мгновенно, точно также как "Не веря воскресенья чуду на кладбище гуляли мы")

Отдельный момент, который меня очень цеплял и цепляет за живое - 37 год и все с ним связанное. У меня, может, слишком живое воображение, но мысль о данном конкретном персонаже, умирающем от голода в сталинских лагерях, вызывает у меня ужас, ужас. О других не вызывает, а о Мандельштаме - да. Может, дело в сложившемся в моей голове образе создания хрупкого и беспомощного, абсолютно не от мира сего. И стихи у Мандельштама на эту тему и вокруг нее - чудовищно страшные, по производимому эмоциональному впечатлению сравнимые только с "Бесами".
"Твоим узким плечам под бичами краснеть,
Под бичами краснеть, на морозе гореть.
Твоим детским рукам утюги поднимать,
Утюги поднимать да веревки вязать.
Твоим нежным ногам по стеклу босиком,
По стеклу босиком, да кровавым песком.
Ну, а мне за тебя черной свечкой гореть,
Черной свечкой гореть да молиться не сметь".

"Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца".

И самое-самое, просто квинтессенция Мандельштама и его судьбы:
"Куда как страшно нам с тобой,
Товарищ большеротый мой!
Ох, как крошится наш табак,
Щелкунчик, дружок, дурак!
А мог бы жизнь просвистать скворцом,
Заесть ореховым пирогом -
Да видно, нельзя никак..."
и действительно, не вышло.

Про стихи Мандельштама вообще сложно сходу что-то говорить, потому что они требуют либо интуитивного понимания и приятия, либо глубокого вдумчивого литературного анализа. Вторым заниматься применительно к стихотворчеству в целом - дело довольно неблагодарное, а интуитивное приятие сложно как-то логически объяснить. Вот ложатся мне странные строфы Мандельштама на душу, даже про волка и тапира, так, как мало чьи. Если я про себя кого-то тихо декламирую, то это с большой вероятностью оказывается именно Мандельштам.
А вот это - мой любимый стиш у него. Все на этом
"Когда, уничтожив набросок,
Ты держишь прилежно в уме
Период без тягостных сносок,
Единый во внутренней тьме,
И он лишь на собственной тяге,
Зажмурившись, держится сам,
Он так же отнесся к бумаге,
Как купол к пустым небесам".

@темы: стихи, мандельштам

---

Антология "Пиратское фэнтези"

Не спрашивайте, зачем я это читала - потому что книга почему-то оказалась в моем доме, а мой Апокалипсис в этом году предусматривает чтение тех бумажных книг, которые есть дома. Как она оказалась в моем доме - другой вопрос.
Нет. надо раз и навсегда заречься читать антологии рассказов современных авторов, что наших, что зарубежных. В обоих случаях - жалкое, душераздирающее зрелище. Любой фест фанфиков по малобюджетному сериалу даст такой антологии сто очков форы. В целом складывается ощущение, что в антологии пихают тех авторов, которые настолько бездарны, что не в состоянии продать ничего по отдельности и не в состоянии даже написать форму покрупнее. Притом, что технически вот есть классики малой формы, но что-то ни в одной антологии я не видела приближения даже к уровню, скажем, Борхеса.
Эта антология, как уже следует из названия, подобрана по принципу "взглянули звери на пейзаж и прошептали: ералаш". Причем принцип соблюдается не только в соотношении рассказов, но и внутри самих рассказов тоже, вот что печально. За всю дорогу мне попался только один более ли менее "чистый" текст, в котором отдельные моменты не вызвали отторжения, изумления или непонимания - "Ледяной ад". И тот настолько простой и наивный по сути и исполнению (мы пошли побеждать зло и победили оное, ура нам), что назвать его хорошим язык никак не повернется. Все остальное же - типичный ералаш в чистом виде. Такое впечаление, что авторы не ставили своей задачей написать добротный, интересный и захватывающий текст, а ставили своей задачей пооригинальней выпендриться и в целом, и в деталях. Не заботясь о том, чтобы читатель что-то понимал, чтобы складывалась картинка нарисованного ими мира, чтобы персонажи выглядели живыми существами, а не невнятными говорящими функциями. Временами остается впечатление, что читаешь новеллизацию чьего-то горячечного бреда - отовсюду торчат какие-то щупальца, крысиные рыла, брамсели, бутылки с ромом, воняет долхым китом недельной давности, женщины-капитаны превращаются в леопардов, хакеры тянут свои провода по песку и тд. И вездесущая "Месть королевы Анны", как будто употребление этого названия было обязательным условием челленджа. За всеми этими дровами совершенно не видно леса, то есть, собственно, ни пиратской романтики, ни фэнтези, ни вместе, ни по отдельности. Вообще мне кажется, что чрезмерное усложнение мира, сюжета, персонажей в рамках малой формы - роспись автора в собственном бессилии. Это если ты пишешь ВК, стоит потратить кучу времени и сил на создание и проработку мира, религий, рас и тд. Но в рассказе задача автора - рассказать историю, желательно так, чтобы новые для читателя имена и названия не занимали больше 50 % текста. В данном случае я не вижу, где бы это удалось сделать хорошо. Сами по себе истории, вне неуместо нагроможденного фантастического антуража - либо чрезмерно бредовы, либо чрезмерно банальны, либо их попросту нет.
Пришла к выводу, что лучшим образчиком темы и формы является "Вдова Чинга, пиратка" Борхеса, а приведенное в антологии подлежит публичному сожжению на главной площади.
Все ухудшается откровенно плохим переводом по большинству рассказов.
Испытываю теперь непреодолимое желание провести ритуальное очищение путем чления Льва Толстого или, на худой конец, Томаса Манна.

@темы: антология

---

Яков Шпренгер, Генрих Инститорис "Молот ведьм"

По соотношению структуры и содержания "Молот ведьм", как ни смешно, больше всего напоминает диссертацию средней руки. Классическая схема: первая часть - "обзор литературы по теме". Тут имею выразить большой респект авторам, потому что литературы по теме они, действительно, перекопали немало. От Аристотеля (гыгы) и Оригена - до Фомы Аквинского. Первая часть по сути представляет собой вопросы чисто теологического характера, которые необходимо разрешить, прежде чем приступать к практической части преследования и изничтожения ведьм. Католично ли утверждать, что колдовство в принципе существует и возможно? (ответ, разумеется, да, иначе книга теряет всякий смысл). Почему Бог, будучи всеблагим и всесильным, допустил существование такой мерзости, как колдуны и ведьмы? (ответ в духе классических теодицей - потому что Бог в придачу еще и непостижим, и то, что для нас зло, с точки зрения вечности может обернуться добром). Также решаются вопросы, стоящие, скажем так, на границе теории и практике - об оборотнях, суккубах и инкубах, о том, как становятся ведьмами и тд. Каждый вопрос - с многочисленными цитатами из различных источников и их толкованием, не оставляющим сомнений в том, как правильно с точки зрения доктрины. Например, со ссылками на Библию, Фому, Августина и Грациана рассматривается маленький вопросик, почему ведьмы зловредно действуют и на грешников, и на праведников. При этом наведение порчи на грешников по сути даже может дать позитивный результат - ведь естественная смерть по канону искупает только первородных грех, но не благоприобретенные при жизни другие грехи. "Однако насильственная смерть, является ли она заслуженной или незаслуженной, всегда искупает грех, если она встречена в терпении и с благодарностью".
Вторая часть - научно-практическая, рассматривающая отдельные способы околдования и то, как их снять. Чего бедные колдуны только не делают - насылают град, бури, болезни, смерть, неудачу в делах и разногласия в семействе, а также импотенцию, пожирают крещеных и некрещеных младенцев, в том числе еще нерожденных, вступают в половые отношения с дьяволом, летают, участвуют в шабашах и тд. На фоне средневекового безынтернетья интересная жизнь была у ведьм. Интересней, пожалуй, только у инквизиторов, которые весь этот бред начала слушали, а потом систематизировали. На фоне традиционных злодеяний ведьм, которые обычно приходят на ум, есть совершенно фееричные примеры. Например, длинный пассаж про различных святых мужей, которые мучались плотской похотью (коя, разумеется, есть результат ведьминских чар) и в итоге избавились от нее с помощью ангельских сил, в духе "и он к устам моим приник и вырвал грешный мой язык". Точнее, "и они отрезали у меня то, чем я нанес оскорбление их семье", как писал Абеляр Хороши ангельские силы, нечего сказать; зато сколько времени освобождается для работы, с другой стороны.
С другой стороны, утрата этого не-жизненного-важного органа далеко не всегда почему-то считается позитивным событием в жизни средневекового мужчины. Этому судьбоносному для мировой теологии вопросу даже посвящена отдельная глава - "О способе, коим ведьмы лишают мужчин полового члена". Казалось бы, лишили тебя, живи и радуйся, свободный от тягостей греха, ан нет. Приводимые Ш&И с примеры совершенно фееричны. "Наконец, что нужно думать о тех ведьмах, которые такие члены в большом количестве, до двадцати или тридцати зараз, скрывают в птичьем гнезде или ящике, где они движутся, как живые, и принимают пищу, что многие видели и повсеместно известно?" - вопрощают авторы. Ваш покорный слуга читатель, рыдая пацталом, тоже не знает, что он этом думать, но просит ему тоже отсыпать этой волшебной травы
Из всех многочисленных описанных видов колдовства при этом большая часть из них осуществляется только и исключительно женщинами. Мужчины-колдуны на арене практически не фигурируют. Единственное исключение Ш&И делают для так называемых "стрелков-колдунов" - мужчин-воинов, заключивших договор с дьяволом с тем, чтобы он гарантировал им самую меткую стрельбу. И Вильгельм Телль во главе адова воинства, короче. В остальном же главные подозреваемые во всех колдовских делах - только и исключительно женщины, причем независимо от возраста, социального и семейного положения.
Последнее в этой части - в раздел "изучить и применить" - 7 условий, которые должен соблюсти инквизитор, коль скоро он не хочет закончить дни свои, будучи выброшенным демоном из окна на асфальт. Гарантий, понятно, не дается)
Третья часть - собственно практическая, как начинать, вести и заканчивать процесс против ведьм. По стилистике больше всего напоминает "Административный регламент по исполнению государственной функции..." Приводятся примерные образцы того, как должен звучать приговор в различных случаях, какие вопросы нужно задавать подозреваемой при допросе, какие вопросы задаются свидетелям. Прообраз процессуального кодекса в условиях инквизиционного процесса, в общем). Учитывая, что для сожжения достаточно, чтобы о женщине просто шла дурная молва, без деталей преступления, все доказательства приобретают оттенок "человек, похожий на генерального прокурора, с женщинами, похожими на проституток, в месте, похожем на баню" С точки зрения законности, конечно, феерический бред, зато формально все вполне неплохо - на каждый чих оформляется письменный документ у нотариуса и тд.
По итогам - книга, действительно, интересна и всеобъемлюща. Ее продолжительный авторитет и многочисленные переиздания вполне понятны в этой связи - действительно, программный труд в своей области. И читать ее весьма забавно, особенно если стараться не думать, что реальных людей реально пытали и сжигали, основываясь на том, кто на кого посмотрел и у кого заболела корова.

@темы: средневековье, шпренгер & инститорис

---

Чайна Мьевиль "Вокзал потерянных снов"

Мьевиль страдает тем же пороком, что и, пардон, некоторые мужчины - периодически сбивается с ритма Я не знаю, как еще это описать: у него встречаются отличные, очень динамичные страницы, полные мгновенно меняющихся событий, напряжений и тд, когда действительно *интересно* и не хочется отрываться от книги. Но они сменяются длинными, скучными и никчемушными периодами - двадцать страниц про то, как тянут по городу пресловутый кабель, на что не пожаловался только ленивый. Пафосные и скучные излияния Ягарека (зачем они там вообще)? Все это очень сбивает достигнутый за счет этапажности текста и стремительности сюжета уровень напряжения практически до нуля. Дорогие читатели, кагбэ говорит автор, я сейчас остановлюсь, подышу, а потом мы продолжим. Ок, продолжим, но необязательно в момент восстановления дыхания безостановочно нудеть - даже Дюма с построчной оплатой так не делал. Собственно, это основной минус романа, по моим ощущениям.
Со всем остальным, пожалуй, можно вполне смириться - если подходить к тексту без предвзятости. Я счастливый читатель, не имеющий привычки и не умеющий визуализировать - поэтому обилие грязи, кишков, крови и прочих физиологических жидкостей, а также насилия и паразитов меня не сильно смущает. Тем более, что в отличие от Паланика, они все же существуют не сами по себе, но как часть антуража, оригинального мира Нью-Кробюзона. Который, к слову, именно этим-то и отличается приятно от большинства остальных фантастических миров, в которых все мостовые чисто помыты, волшебники почтенны, крестьяне довольны, правители мудры, кумачи пламенны и дальше по тексту. В таких мирах тоже могут происходить очень интересные события, точно так же, как театральная постановка может полностью увлечь - но все равно ты четко осознаешь, что вон та гора нарисована на полотне, дверца в замке ведет всего лишь за кулисы, и все декорации колышутся ветром. Мьевиль же выдает на-гора огромный объем ненужной, в общем, для сюжета информаци об окружающем мире (и зачастую довольно нелицеприятной), но именно эта информация в сочетании с ее нелицеприятностью создают эффект если не достоверности, то присутствия. Мир Нью-Кробюзона огромен, это ощущается, и герои в своих похождениях захватывают лишь небольшую его часть. Именно этим он, собственно, и интересен - как мир, существующий в том числе там, где, фигурально выражаясь, не ступала нога ни одного из героев. Я такие миры очень люблю, ценю и про Нью-Кробюзон по этому поводу еще с удовольствием почитаю.
Собственно, к сюжету этого романа - не знаю, то ли это плюс автору, то ли минус, то, что сначала побежали в одну сторону, потом в другую и, наконец, в третью. Первую половину текста нельзя даже близко предположить не то, чем все закончится, а куда все пойдет в целом. При этом начатые сюжетные линии (которые в начале кажутся основными) тоже не остаются в подвешенном состоянии, но просто отходят на второй план как менее важные и срочные. Сюжетные линии, к слову, весьма разнообразны: тут и проект помощи несчастному птицеобразному созданию, в результате наказания за таинственное преступление лишившемуся крыльев; и скульпторша, ваяющая в полный рост жуткого мафиозного босса; и, наконец, ловля зловредных созданий из другой реальности, терроризирующих город. В принципе, они интересны не сами по себе даже, а через то, каким образом они поданы: по ходу действия текста появляется множество новых персонажей, мест, информации и мире, и вся она очень логично и аккуратно укладывается вокруг предыдущей, нарастая этаким культурным слоем. Именно в создании культурного слоя и его проработки, по-моему, Мьевилю в фантастике мало равных.
Некая схематичность персонажей и их психологии в этой связи - не то чтобы большой недостаток. Тут уж либо антураж, либо психология, совместить то и другое удавалось мало кому из бессмертных классегов. При этом к логичности действий героев, а также их человеческим слабостям, недостаткам и достоинствам как раз нет претензий. Просто суть отношений между героями не расписана особо - но за скоростью движения сюжета на нее и нет времени. Да, никто из главных героев (а таковыми можно считать, пожалуй, Айзека, Дерхан, Лин и Ягарека) не вызывает особой симпатии и сочувствия. К тому же у Мьевиля герои вокруг мрут, как мухи, с ними периодически случаются такие жуткие, но сюжетно логичные вещи, что подсознательно и не тянет ни к кому привязываться. Бывают романы о характерах и романы об обстоятельствах. Где-то я увидела фразу о том, что вся классическая литература - это литература о противоборстве характера и обстоятельств, или даже исключительно о противоборстве характеров. В этом плане Мьевиль - чистый анти-классик, поскольку "Вокзал" - роман исключительно об обстоятельствах, а характеры там дело десятое. Что не делает его лучше или хуже с точки зрения вечности, конечно. Впрочем, нет, один персонаж все-таки вызывает во мне нежную симпатию и интерес - это Ткач. Ткач is love. С другой стороны, он тут как раз deus ex machina, и в меньшей степени, чем остальные, подвержен риску "внезапной смертности" - нему испытывать читательскую симпатию как-то надежнее. В остальном же злоключения героев вызывают интерес ровно постольку, поскольку они связаны с движением сюжета, а в остальном оставляют равнодушными (поэтому самый конец так скучен и вял).
Напоследок хочу похвалить перевод, он действительно хорош, и адекватно перевести многочисленные имена, названия, топонимы и термины (которые как раз и придают тексту особую прелесть) - это большой труд.

@темы: мьевиль

---

Джеймс Джойс "Джакомо Джойс"

"Джакомо" - какой-то очень неуловимый текст. Еще более неуловимый, чем отдельные, самые легковесные вещи Набокова (та же "Лаура"). Одна поездка в метро, я прочитала его на одном дыхании и даже близко не смогу рассказать, о чем он. Это даже не импрессионизм уже, а мозаика из импрессионизма - там отрывок впечаления, здесь пара фраз, тут цитатка.
Сдается мне, чтобы целиком его понять, осознать, прочувствовать и тд, вероятно, нужно не просто честно прочитать все примечания (мне лень, да и несподручно это делать в электронной книге), но также некоторое количество толковательной литературы "вокруг". Не знаю, стоит ли оно того, может быть, еще как-нибудь вернусь к этому.
С другой стороны, "Джакомо" очень непохоже на все остальные вещи, что я у Джойса читала - это самое легкое и самое воздушное. Особенно если брать для сравнения "импрессионизм наоборот", тяжкую приземленность "Художника", или наполненность, аж через край переливающуюся "Улисса", или отточенный язык и мрачный юмор "Дублинцев". К слову, никакого потока сознания в общепринятом понимании этого термина в "Джакомо" нет - напротив, это обывки впечатлений из разных моментов, размышлений, аллюзий. Несомненно, красивых, но очень закрытых и для полного понимания нуждающихся в тщательной дешифровке.

@темы: джойс

---

Orson Scott Card "Shadow of the Hegemon"

Первая книга из цикла про Эндера и вокруг него, которая однозначно не понравилась и почти ничем не зацепила. Я так любила Карда именно за то, что он мягко проходится по моим не то чтобы болевым точкам - точкам психологичекого воздействия. Моральным ценностям и жизненным установкам, что ли. Потому его морализаторство оставляет такое ощущение *правильности*.
В "Тени Гегемона" этого нет - не в смысле, правильности, а в смысле, вообще психологии. Что случилось с автором и почему он решил сыграть совершенно не на своем поле, начисто убрав из романа именно то, что ему лучше всего удавалось - не знаю. В конце концов, описания стратегии войн и политических интриг всегда были самым слабым местом и в предыдущих романах. В "Ксеноциде" и всей линии китайской планеты, как ее там, неизменно подчеркивается, что текстовые консультации по неким общеполитическим вопросам, данные мыслителями, далекими от практической реализации этих вопросов, оказывают решающее влияние на политическую ситуацию в мире, чуть ли не изменяя баланс сил. Аналогично - работы Локи и Демосфена ака Питера и Валентины, о которых пишут все газеты в мире и к которым прислушивается правительство. Мне кажется, придавая такое чрезмерное значение силе слова и мысли, Кард уходит от научной фантастике уже к ненаучной. Забывая, насколько остра конкуренция на этом поприще и насколько оно мало значит с практической точки зрения.
В этом томе "Теней" данная ошибка еще больше увеличивается, поскольку помимо логически недостоверной части про влияние печатного слова на мировую политику раскрывается также тема самой этой мировой политики. Того, как страны взаимодействуют друг с другом, как воюют, как и почему договариваются, как делят сферы влияния. Причем уровень проработки материала и глубины уровня "Хеталии", как ни печально. Не знаю, осознает ли это сам Кард, похоже, что нет. Но все его политические объяснялки выглядят даже не надуманными, а натурально высосанными из пальца. И ладно бы еще речь шла о неких абстраных государствах в дальнем краю галактики - кто знает, какие там у них времена и нравы. Но нет, это Земля недалекого будущего, и на политической арене выступают привычные нам страны (со скидкой на время написания романа, когда коммунистическая Россия еще была империей мрака, а Китай - не самой многонаселенной страной планеты). В итоге притом, что Кард использует общеизвестные топонимы - Индия, Китай, Россия, Бирма, Тайланд - все равно это "Петя и Вася", идеальные сферические страны в вакууме, специально заточенные под раскрытие потенциала наших гениальных детей. Увы, в данном случае и раскрытие этого потенциала не впечатляет - от текста не создается ощущения, что герои как-то особенно умны или придумывают что-то необычайное. При этом к тексту, посвященному политики, подход изначально совсем другой, чем к войне с пришельцами - и спрос с него другой, по логике и обоснованности событий в том числе, а также по просчету возможных вариантов. Эту планку, Кард, увы, не держит.
Гениальные дети из прошлых книг - а в этой играют Bean, Ахиллес и Питер Виггин - ни все вместе, ни каждый по отдельности не производят сколь-либо внушительного впечатления. Мало того, что их ходы и решения, объявляемые автором гениальными, таковыми не являются, - они по сути ничего не решают, кроме собственных отношений. Игры детей в большую политику выглядят наивно, слабо и недостоверно.
Единственное, что есть в книге хорошего - пара моментов конкретно про отношения людей, в данном случае Петры и Ахиллеса и Bean'а и Петры. Умные тонкие вещи, отлично прописанная психология. Мне очень нравится пассаж, размышления Петры о ее отношениях с Bean: "Just a sense of complete acceptance. She belonged with Bean, not a way a wife belonged with a husband or, God forbid, a girlfriend with a boyfriend, but rather the way a left hand belonged with the right. They simply fit. Nothing exciting about it, nothing to write home about. But it could be counted on". Счастлив тот, у кого есть такая дружба, но она приходит с годами и с опытом. Только применительно к описанным ситуациям и отношениям, это уже никак не отношения детей и даже не подростков, а скорее - людей лет 35, у которых уже прошли все гормональные бури и которые никаким словам и действиям *в отдельности* не придают слишком большое значение, а умеют посмотреть на ситуацию в целом и со стороны.
В целом роман был скучный, скучный и никчемный, особенно в сравнении с ожиданиями. Да, любимые и интерсные герои, но в совершенно неинтересных ситуациях, да и характеры их как-то смазаны (где хваленая агрессивность Питера, например?) Дочитала из чистого упрямства, уже жалею, что пообещала себе прочитать "Shadow Puppets" в этом году.

@темы: кард

---

Умберто Эко "Картонки Минервы"

Не знаю, чего точно я ожидала от Эко - что его серия его газетных статей (бложик по сути) окажется похожей на лучшие вещи Борхеса или Кафки. Но увы, в данном случае бложик не вышел за пределы именно что бложика. Даже несмотря на отбор статей и редактуру. Нет, вполне допускаю, что применительно к конкретному месту и времени они были очень хороши, оригинальны, умны и актуальны. Но увы, с ними случилось ровно то, что случается с большинством хороших злободневных статей - людям из другой страны, немного другого периода и реалий они уже совершенно неинтересны. Все эти современные (десятилетней давности) итальянские политики, итальянские журналисты и телеведущие, имен которых я никогда не слышала и не собираюсь слышать. Тоска-тоска.
Тут, конечно, сложно обвинять Эко. К примеру, мне очень нравятся и вообще кажутся образцом хорошей журналистики редакторские статьи в питерских "Ведомостях" - но оформить их спустя много лет в виде книжной подборки, и я же первая буду читать и плеваться, потому что сто раз успею забыть, о чем шла речь. Эко чуть более абстрактен только потому, что рассуждает на большее количество тем - но эти темы все как на подбор общие. Типичный уровень хорошей газеты, никаких деталей, никакой, гм, специализации. Равно малоинтересно любому читателю, что историку, что специалисту по беспозвоночным. Читается, впрочем, на ура, если не вглядываться в примечания - какой очередной боец за свободу Италии чем знаменит.
Более ли менее интересны только немногочисленные статьи на общегуманитарные темы: историю, филологию, образование и науку в целом. Мой лично топ занимают две. "Какая гадость эта Пятая симфония" - про то, какие негативные отзывы редакторов, критиков и современников изначально получали произведения искусства, сейчас уже считающиеся бессмертной классикой и образцом для подражания. И "Ты ненормальный, Де Мауро" - шутливый призыв подвергнуть остракизму итальянского филолога, чье исследование показало, что больше всего читает как раз молодежь - вопреки отчаянному желанию общества услышать об упадке наук и искусств (вечно актуальная тема, лол). Некоторые другие статьи представляют интерес, но увы, далеко не все. В целом, как бложик, это очень хорошо - но не более того, и на книгу, даже публицистику, все же не тянет.

@темы: эко

---

Орхан Памук "Имя мне - красный"

Действительно, очень яркий роман. Даже с учетом того, что Памук в принципе неторопливый писатель, склонный на полстраницы перечислять, что было нарисовано на картинках в одной книге или какие ткани были в узле у торговки. Этот текст какой-то неожиданно яркий, живой и агрессивный, как в плане сюжета, так и ритма повествования. В нем много секса, убийств и насилия, много банального страха - за героев, причем Памук так ловко поворачивает текст, что начинаешь бояться за всех участников одного конфликта - как бы они друг друга не...
Сюжетно роман представляет собой развитие трех основных тем, или линий. Первая - проблемы развития искусства исламской книжной миниатюры в 16 веке в Турции. Да, вы не ослышались, именно книжной и именно исламской. И если эта тема заранее кажется занудной до сведенных челюстей, лучше книгу не открывать. С другой стороны, Памук очень изящно и очень близко к жизни подает ее, так что начинаешь не только понимать, а даже несколько проникаться - хотя собственное мнение на этот счет мне так и не удалось составить, из-за отчаянного невежества в предмете. Дело в том, что большая часть персонажей романа - придворные художники, которые потихоньку плетут интриги, с одной стороны пытаясь отстоять старые традиции vs новые веянья, а с другой - упрочить свое положение в сообществе и перед лицом власти. Собственно, с глобальной точки зрения интрига как раз разворачивается вокруг манеры рисования и художественной школы, хотя и не прямо "в лоб".
Другая линия - это уже почти детектив. Роман открывается появлением трупа, и заканчивается наказанием убийцы, что несколько роднит его с "Преступлением и наказанием")) Впрочем, убийца у нас - второстепенный, хотя и важный персонаж. Несмотря на то, что убийца является одним из репортеров, его личность не раскрывается до последнего, и герои всю дорогу гадают, с какой же стороны им ждать подвоха. Детективная сторона - нечто вроде побочной линии, которая придает остроты основным.
И наконец, главная в плане места в романе и движения сюжета - разумеется, любовная линия. Некий юноша, Кара, возвращается после длительного отсутствия, и обнаруживает, что любовь его юности овдовела и наконец ее можно добиваться. Что он и делает весь текст, довольно мучительно и с переменным успехом. С другой стороны, именно переменный успех придает истории реалистичность. В ней нет ничего псевдо-исторического, ничего притчевого. Несмотря на то, что реалии Турции 16 века не имеют с нашими практически ничего общего, точно так же, как нравы и проблемы, они описаны настолько детально и четко, что происходящее совершенно не ощущается как "дела давно минувших дней". Напротив, логика персонажей и их действий полностью ясна, все события прекрасно укладываются в общую картину мира, что создает ощущение не просто очень реалистичного, а еще и очень близкого современности по духу романа. В целом я всегда считала, что это правильный подход. Население других эпох могло вести себя, как угодно, подчиняясь общепринятым социальным нормам. Но думают люди с тех пор, как вышли из пещеры, все-таки одинаково. А поскольку текст подается от лица разных репортеров, мы видим именно то, что они думают, и уже через призму этого - их поведение. При этом ни у одного из персонажей жизнь не стоит на месте, нет репортеров, которые тихо сидели бы в обозе и слышали далекий шум битвы - битва идет вокруг каждого из них. Что придает тексту интерес и *событийность*, каких я не видела в других романах Памука. Увы, живость "любовной" линией несколько портится ее общей скукой - наши влюбленные хоть и не самые плохие люди, но и не Ромео и Джульетта. Особенно когда детективная линия и линия искусства начинают подходить к точке катарсиса, навязчиво топчущаяся на переднем плане любовная линия все больше раздражает.
А впрочем, это не особо портит роман - главное правильный настрой. Возможно, он слегка затянут, но в целом мне понравилось и было интересно. Пойти посмотреть на пресловутую миниатюру, что ли))

@темы: памук

---

Марина и Сергей Дяченко "Привратник"

От романа осталось стойкое ощущение затянутого вступления к чему-то большому и интересному. Как вступление оно более чем хорошо - по аналогии с малоизвестными и не очень хорошими группами, которые выпускают на разогрев перед выступлением классиков. Не могу даже ткнуть пальцем, что не так с "Привратником" - вроде на месте и герой, и второй план, и худо-бедно конфликт, и детали, и психология. Наверное, проблема с последним - больно уж психология доморощенная, борьба бобра с козлом. Потому что в итоге всех странных приключений двух героев, из которых всю дорогу непонятно, кто главный - просто пшик. Та самая Третья Сила, о которой так много говорили и которую все так боялись, обернулась ночным кошмаром пятилетнего ребенка о "нехорошей бяке за дверью". Моральный выбор, перед которым оказывается герой, удивляет своей наивностью - "вот я стану властелином зла и отомщу вам всем, ха-ха". И прольются реки крови, и молоко пропадет у матерей, и младенцы возрыдают, и иные проявления полного и всеобъемлющего апокалипсиса тоже будут иметь место. Как же это все скучно. Чем апокалипсис менее конкретен, тем он скучнее и выдает начинающего автора - а у Дяченок в данном случае кроме общего понятия о том, что настанет царство зла и мир погрязнет во мраке, ничего и нет. Уж на что герой не производит впечатление выдающегося ума, но поскольку каплей разума и каплей совести его авторы все-таки наградили, выбор его, прямо скажем, очевиден с самого начала, и потому не создает интриги.
Что хорошо в романе - все, что не попадает так или иначе в сферу одного из главных героев - то есть ни относится непосредственно ни к недалекому мальчику-подмастерье, ни к недо-магу Маррану. Хороши детали, третьестепенные герои, хороши все "клиенты", обманутые Марраном. Дивно хороши "старые враги" Ларт Легиар и Бальтазар Эст, которые переругиваются и вообще общаются, как старые супруги По необъяснимой причине эта парочка магов, которая так жестоко наказала нашего героя, Маррана, за неуместную наглость, вызывает у меня больше всего симпатии и интереса. Они оба производят впечатление одновременно живых и неглупых. Взрослых неидельных людей, у которых, тем не менее, есть четкие "тормоза", есть чувство ответственности и понимание того, где проходит граница.
Про мальчика и недо-мага последнего сказать, увы, нельзя. У меня ни один из этих героев не вызвал не то, что сочувствия - даже банального интереса. Недалекий прислужник мага, которого все принимают за его ученика, но на самом деле это не так, и сам он, пусть слегка завидует и раздражается, четко осознает, где его место. Некогда сильный маг, которого собственное нахальство довело до беды (когда он довел до ручки двух более сильных и опытных коллег), а беда ничему не научила, и он продолжает нарываться на каждом шагу. По-своему это тоже очень живые типажи - и как всякие слишком настоящие люди, малопривлекательные и, простите, неоригинальные. То, что у Маррана хватило не начать мстить всему миру за то, в чем он по большому счету сам был виноват - честь ему и хвала, но учитывая гиперболизированное зло с большой буквы, это так себе достижение. На то, чтобы по-человечески вести себя со старой подругой, его уже не хватило.
В целом роман быстро читается и не оставляет после себя никакого особого впечатления. Мне больше всего запали в память не при- и злоключения героев - что мальчишки, что недомага, а обрывки разговоров между Лартом и Эстом из серии "помолчи, и без тебя тошно"

@темы: дяченко

---

Ф.М. Достоевский. Повести. Рассказы

"Петербургские сновидения в стихах и прозе" - странная вещь, без четкой структуры и какого-либо определенного - пусть не сюжета, но хотя бы логического развития некой темы. Скорее это нечто вроде отвлеченной болтовни фельетониста в приступе прокрастинации, который готов нести чушь на любую тему, лишь бы не работать. Темы известные и не неожиданные - с одной стороны, треп о коллегах по перу и работе вообще, с другой, любимые Достоевским "мальчики-попрошайки, шейка тоненькая и замотана каким-то тряпьем, голосочек нежненький, будто стеснительный", с третьей стороны, любимые Достоевским "жители углов", мелькает прообраз миллионера Корейкина, мелькают неизменные грязные кухни. По большому счету - поток сознания как есть, пусть и оформленный более ли менее с соблюдением правил пунктуации (в отличие от общепризнанных классиков этого жанра). Есть пара внезапных и очень точных характеристик, подмеченных деталей для отдельных персонажей, но в целом - просто треп ни о чем.
"Хозяйка" - очень странный для Достоевского текст. На самом деле, фабула довольно классичная для ФМ - некий одинокий, скромный, тихий вьюнош внезапно встречает на улице красивую молодую женщину в компании неприятного старика - и пропадает. Сказать, что он влюбился, было бы недооценить Достоевского - там такая буря эмоций в стакане, что назвать это просто любовью значило бы преуменшить. Правильнее будет, что и так не слишком уравновешенный человек слегка спятил, иначе объяснить его последующие поступки не получается. Как-то странно выходит, что в итоге он нанимает у этой странной парочки комнату - и начинается самое интересное. Представьте себе классические русские сказки, ну там, серый волк, темный лес, "ой ты гой еси, добрый молодец" - положенные на сюжеты Достоевского, которые сплошь состоят из того, кто на кого как посмотрел или не посмотрел. Девица, хозяйка, между делом рассказывает вьюношу "всю свою жизнь" именно в таком, очень сказочном стиле, и непонятно, то ли это было на самом деле, то ли это плод чьего-то больного воображения. Потому что по всему выходит натуральная мистика, и в придачу к сказкам является еще неясный злобный старик, которые просто олицетворяет собой мировое зло, при этом неизвестно, кем приходится девице. И весь странный кошмар продолжается некоторое время, пока не наступает эмоциональный (но не сюжетный) пик, а потом сходит на нет.
"Ползунков" - напротив, весьма типичная история "про чиновников", которые ходят "в должность" и носят шинели)) Из серии "кто кого переподличает". Сначала одни персонаж, который вроде бы и неплохой, но какой-то весь верткий и, что называется, без стержня, не сдержавшись, решает сделать ближнему гадость, чтобы получить выгоду. Потом раскаивается, как принято у ФМ, с обильными слезами и клятвами вечной любви, подпускает ближнего поближе и получает в ответ такую же гадость. Очень жизненно, что тут скажешь. При этом забавно, без тени трагедии, скорее дурацкая комедийная история.
"Мальчик у Христа на ёлке" - рассказик - просто квинтессенция Достоевского. Бедный замерзающий и умирающий от голода ребеночек из темного угла, который ходит по Невскому и с восторгом (даже без зависти) рассматривает красивые рождественские елки в витринах. Потом, разумеется, у Господа становится одним ангелочком больше. В целом очень характеризует мораль ФМ как она есть и взгляд на мир - судя по воспоминаниям, так и в жизни относился. Анна Григорьевна мягко троллила мужа за то, что когда и у них самих особо не было денег, ФМ подавал всем нищим, сама с детьми одевалась в тряпки и выходила на паперть.
А рассказ - очень мягкий и хороший, без "грязи" во всех проявлениях, которой обычно у ФМ предостаточно.
"Сон смешного человека" - морализаторская вещь формата чуть ли не Льюиса Стейплза. По уровню морализаторства, в смысле. С другой стороны, у ФМ идеи грехопадения и идеального общества до него гораздо органичнее воспринимаются, будучи дважды смягчены - с одной стороны, сном, а с другой, самой забавной персоной рассказчика. Впрочем, любое размышление о потерянном рае, как его ни смягчай, уже сто лет как набило оскомину. Поэтому хорошо все, что не входит в описание самого сна - самопрезентация "смешного человека", момент с мокрой девочкой. А вот то, как описывается "рай", все эти пять страниц деталей, читаются как "бла-бла", да и грехопадение по большому счету не лучше. Лучше б написал, чем там все с девочкой закончилось.

@темы: достоевский

---

Макс Фрай "Дар Шаванахолы"

Хроники Ехо № 7. История, рассказанная Максом
Все-таки голос Макса очень явно отличается от всех остальных репортеров Хроник. У Макса есть качество, полностью отсутствующее поголовно у остального населения Ехо и окрестных миров. Он пиздострадалец. Нет, я вполне понимаю страдания в рамках "нашего мира" - ну там, дети, теща, ипотека. Но даже в такой идеальной, волшебной и сказочной реальности, о которой можно было только мечтать, в которой есть в буквальном смысле все, что пожелаешь - магия, новый мир, интересная работа, безграничное могущество - он все равно умудряется пиздострадать! Для чего, согласитесь, нужно обладать недюженным талантом. Впрочем, страдает он не то чтобы долго, так что не успеваешь от этого толком устать и взбеситься. Нормальные такие двух-трехдневные страдания, вполне объясняемые соответствующими фазами луны
А если их убрать - остается очень интересный сюжет книги. Все-таки за время Лабиринтов привыкаешь видеть мир глазами именно Макса, и это как-то сподручней получается - с одной стороны, успевать следить за логикой повествования, с другой, не успевать удивляться его поворотам. Прелесть Макса как репортера в том, что он догоняет и не догоняет одновременно, и читатель вместе с ним.
"Дар Савонаролы Шаванахолы" в этом плане - образец хорошего и закрученного сюжета, где все совершенно не связанные между собой, как кажется большую часть книги, сюжетные линии в итоге оказываются сплетены и приводят к совсем уж неожиданному знаменателю. Ей-богу, талант Макса Фрая по связыванию сюжетных линий бы какому-нибудь автору огромных фантастических саг, который никак не может в итоге разобраться, зачем же он столько наворотил)) Впрочем, мне всегда казалось, что если уж выискивать самое интересное в и без того интересном мире Ехо, от это дела недавнего прошлого, Мятежные Магистры и Ордена со смешными названиями. Цитируемые "Притчи про Великих Магистров" (или как там) жгут напалмом и напоминают сетевой юмор про Чака Норриса и иже с ним. Живых Великих Магистров тоже хватает. Единственное но - неприятно удивили странности поведения нежно любимого мной сэра Кофы, но понятно, что надо было сделать кого-то мировым злом; впрочем, ему быть мировым злом не идет совершенно, и это заметно. В остальном же - типичный пример *хорошей* истории про Ехо, пожалуй, вполне на уровне Лабиринтов (если не считать традиционно занудное преди- и послесловие про Город).

@темы: м-фрай