Генри Лайон Олди "Гроза в Безначалье"

Самое начало романа было ваистену ужасно. У Олди обычно и так через пень-колоду понимаешь, что конкретно происходит с героями и кто такие вообще герои, не говоря уж о том, зачем оно все. Но тут они с моргающим громовержцем Индрой переплюнули самое себя - откровенно говоря, в эту часть в самом начале я совершенно не врубилась. Точнее, поняла, в чем там суть (да и то только в общих чертах и не факт, что правильно) только к самому концу. Признаться, мне это в фэнтезийном жанре слегка не нравится - учитывая, что я его и читаю для того, чтобы выключить мозг на некоторое время, чтобы не надо было вчитываться в каждую строчку и думать, что она значит (для этого у меня есть Кьеркегор, мухаха! ).
Дальше, когда началась история ребенка-ученика-престолонаследника-регента Гангеи, пошло полегче. Во всяком случае, к концу первой трети романа я поняла, кто у нас герой
С одной стороны, Олди выбрали совершенно зубодробительную тему - индийскую мифологию. Я грешным делом сама в ней разбираюсь из рук вон плохо, и весьма смутно понимаю, кто все эти суры-асуры, кто кого родил и кто чей брат. И даже "Махабхарату" целиком не читала, кажется. Так что с этой стороны у меня полный провал, увы. Думаю, тому, кто в сабже разбирается действительно хорошо, будет куда легче.
Но с другой стороны, не могу не признать, что под общую стилистику и манеру повествования Олдей именно индийская мифология подходит идеально. Она так же грешит нагромождением персонажей, каждый со своими специфическими и подчас сверхъестественными талантами. Персонажи так же бестолково на первый взгляд взаимодействуют, так что с первых же страниц начинается жуткая путаница. В общем, очень по-олдевски. И, разумеется, опираясь на столь обширный и плодотворный материал, они выжали все из своего фирстиля. Герои, которые беспрерывно сражаются на поле Куру - видимо, в мифологии объясняется, почему и зачем, но я этого как не знала, так и не узнаю. Обиженные персонажи, которые уходят в подвижники и за годы беспрерывного укрощения плоти накапливают такое количество жара-тапаса, что не только обидчику могут отомстить с лихвой, но и ненароком подвернувшемуся божеству изрядно нагадить. Боги, которые играют в собственные игры и ведут себя одновременно как маленькие капризные дети, а с другой - как хорошие расчетливые менеджеры. История мальчика Гангеи сама по себе весьма хороша и интересна, на мой вкус. В ней достаточно и действия, и в то же время она достаточно понятна и местами даже логична, что вообще редкое достижение. Не могу сказать, чтобы я сочувствовала герою - Олди вообще такие авторы, у которых никому не сочувствуешь. Но за перипетиями его жизни следить интересно - тем более что, как всегда у Олди, абсолютно невозможно предсказать, в какую сторону кинется сюжет в следующий раз - что и придает основную прелесть.
История бога Индры - собственно, более широкая, чем история Гангеи (которая представляет собой этакий рассказ в рассказе, но не вставную новеллу, а именно часть сюжета). И при этом куда более бестолковая и смутная. Имхо, бог у Олдей вышел, как Христос у Бездомного, совершенно ненатуральным. Не то чтобы я лучше знала, каким должен быть бог Индра. Но в данном случае у меня как-то не собирается мозаика, не получается единый складный персонаж, у которого были бы характер, биография, взаимосвязи с другими персонажами. Вопрос, что же, собственно, происходит, не оставлял меня в начале и в конце романа.
Имхо - далеко не лучшая вещь Олдей. Хотя, как всегда, на хорошем читабельном уровне.

@темы: олди

---

Генри Джеймс "Женский портрет"

Англо-американская литература второй половины 19-самого начала 20 века - такая, мне кажется, очень типичная штука. Во всяком случае, изрядное количество читанных мной авторов этого региона и периода попадают в общую струю - по тематике и изложению одновременно. Звездой, на мой вкус, является, безусловно, Голсуорси. Голсуорси, который местами так выкручивает мозг, твои представления о жизни, мире, отношениях и морали, как не снилось куда более общепризнанно-глубоким классикам. Следом за ним идет "Ярмарка тщеславия" - увы, все остальное у Теккерея куда слабее.
Генри Джеймс, судя по этому роману, тоже вполне попадает в струю. Он повествует о людях, принадлежащих к высшему свету своего общества и периода, но при этом не к самому высшему, а, скажем так, низовой ее прослойке. С одной стороны это обедневшая аристократия, которые никогда не работали и гордятся этим, с другой - нувориши, не в последнюю очередь за счет своих денег (которые перестают пахнуть финансовым сектором уже во втором поколении) получившие доступ в этот самый высший свет.
Сюжет романа прост и вполне укладывается в поговорку: если очень долго смотреть на девушку, можно увидеть, как она выходит замуж. В романе все так и есть: юная леди приезжает из Америки погостить в Англию к родственникам своей матери. Внезапно дядя умирает и, повинуясь душевному порыву и уговорам своего безнадежно влюбленного в юную леди сына оставляет ей изрядное состояние. К девушке сватается пэр Англии, но она отказывает ему, хотя он и молод, и богат, и хорош собой, и человек, в общем, неплохой. И вот с этого момента начинается какая-то странная чехарда: с одной стороны, девице было бы куда логичнее согласиться. Но у нее, увы, есть, как у Зоси, некие невнятные искания, так что что сорок шесть рублей, что огромное состояние ей погоды не делали. Вообще искания в данном случае - страшная штука и в итоге они же очень жестоко обернулись против самой героини. Потому что ее угораздило выйти замуж за нечто гораздо старше (почти взрослый ребенок), бесхарактерное, бедное, демонстративно никогда не работавшее, а исключительно витающее в облаках собственной утонченности. В общем, все как по учебнику, "Оля, я так несчастен!" Как очень правильно сказали, для наступления на эти грабли нужно очень высокое мнение о собственной персоне, некоторое количество альтруизма и полное отсутствие жизненного опыта. У девицы все симптомы присутствуют, и дальше мы наблюдаем продукт их не то чтобы ужасного, но весьма несчастливого брака, в котором оба супруга в равной степени пьют друг из друга кровь, но никто при этом не получает удовлетворения.
Собственно, вот и вся история. Она заканчивается примерно тогда, когда девица решается не то чтобы на разрыв, но на открытую конфронтацию со своим Васисуалием. Причем на мой современный взгляд ситуация за всякими нормами морали и здравого смысла: у девушки умирает двоюродный брат, которого она давно знает и любит. Муж отказывается отпустить ее к нему, мотивируя это тем, что брат ему не нравится. И она еще сомневается! ехать - или остаться, как хорошей жене. Нет, все-таки Клара Цеткин и Роза Люксембург не зря прожили свою жизнь, потому что подобного рода моральную проблему я даже представить себе не могу.
По общим ощущениям, роман очень большой и очень скучный. В нем достаточно много периодов авторского текста (из серии "герои говорили о том, о сем и об этом и в итоге она открыла ему всю свою душу"), которые в большинстве случаев, на мой взгляд, являются признаками авторского бессилия. Кроме того, он попросту затянут. Было от силы пару десятков страниц, когда мне действительно становилось интересно, что же произойдет дальше. Но увы, ожидания мои каждый раз не оправдывались. К примеру, от мадам Мертль - весьма неоднозначный персонаж, некая дама, которую все считают с ног до головы идеальной, но при этом у которой по сути совершенно не сложилась жизнь. С первого ее появления я была уверена, что надо ждать от нее фокусов в духе мадам де Мертей - даже сходство фамилий уже намекает. Но она оказалась каким-то очень бледным и викторизованным признаком моей любимой героини; не говоря уж о том, что Гилберт - муж юной леди - ну никак не тянет на Валмона, а куда больше походит на Карненина. И это еще - два самых ярких персонажа, да и они "на зуб" как пересоленная манная каша - вроде нейтрально, но с каким-то неуместным привкусом. Остальные - возможно, и живые, но совершенно неинтересные, увы. Всю дорогу так ждешь, что с ними наконец что-нибудь произойдет, хоть с кем-нибудь, а ничего не происходит. Между тем как в настоящей жизни если взять весь круг своих знакомых и посмотреть на них через пять лет, наверняка у кого-нибудь жизнь поменяется кардинально. Но мир романа Джеймса - мир исключительно статичен. Если пять лет назад герой был влюблен в героиню, то он влюблен в нее и до сих пор, несмотря на то, что они пять лет не виделись. Да, герой живет в лесу, в котором других женщин нет, очевидно. И все в таком духе. В общем, я не то чтобы мучала книгу - она довольно легко написана и неплохо переведена. Но уж точно не могу сказать, что получила удовольствие хоть в одном моменте, увы.

@темы: джеймс

---

Владимир Сорокин "Очередь" + пьесы

Я очень долго избегала читать Сорокина, не без оснований ожидая, что это окажется какая-нибудь мерзкая тупая чернуха, Паланик совкового разлива, короче. И совершенно зря, как оказалось. Собственно чернухи не увидела вообще (вряд ли стоит считать мат за таковую, правда? Тем более, оно у Сорокина настолько к месту, что понимаешь: ты и сам бы в подобной ситуации иначе не сказал). Но в остальном что поразило - отличные стилизации, довольно неожиданные, но очень уж здорово сделанные.
"Очередь" - весьма своеобразный роман: двести страниц реплик людей, стоящих в одной очереди за какой-то хренью. Очередь, как полагается, обла, огромна, стозевна, с перекличками, с обсуждениями, что и какое дают, с неизбежной мамашей с капризными ребенком, с неизбежными бухариками, с активистами, которые зачем-то записывают твои фамилии на листочек. В общем, кто жил в 90-х, тот поймет (да и сейчас можно такое найти, особенно в региональных отделениях всяких госорганов). Сначала поражаешься тому, настолько точно все это передано: да, люди говорят именно такие вещи и именно так себя ведут, когда стоят в очередях. Переругиваются, обсуждают другие очереди и другие товары, считаются, просят сказать, что они тут стояли, а они пока отбегут, заводят знакомства. Как стилизация это действительно очень здорово, если бы не одно но: объем.
Так и представляю себе, как Сорокин, взявшись за этот роман, устраивал сам себе своеобразный челлендж: сколько страниц в таком духе он сможет написать. Ну, еще десять! Ну, еще несколько реплик. И так выжимал из себя страницу за страницей - ведь надо же еще придать разговорам и некую осмысленность, и реалистичность (что отлично ему удалось). Вполне вероятно, что он даже бился на заклад с друзьями и родственниками, что сделает столько-то авторских листов. Единственная претензия к автору в этой связи: что он заставляет читателя вслед за собой проделать всю ту же работу, по сути. Имхо, для того, чтобы убедиться, что Сорокин *может* такое написать в большом объеме, достаточно было бы, как ни странно это звучит, меньшего объема. При всей легкости и естественности текста романа ни на секунду не забываешь, что перед тобой - результат большого авторского труда.

Пьесы Сорокина в целом оказались гораздо веселее. Хотя они тоже не все хороши, ну или не все хороши в равной степени. Да, они все - блестящие стилизации, причем каждая по-своему, от советского производственного романа до старушичьих причитаний о прошедшей жизни.
Я не поклонник абсурда ради абсурда, и тем более не поклонник чернухи ни ради чего. Поэтому "Русская бабушка", "Дисморфомания" и "С Новым годом!" - это мимо. В части стилизации и реалистичности отдельных моментов - отлично, но как-то очень плохо во всем остальнм.
Зато другие гораздо веселее. К примеру, "Землянка" - солдаты сидят во время войны в землянке, едят кашу, рассуждают о бабах, читают газету. А в газете написан такой феерический бред, что аж зависть берет. С одной стороны, да, это чистая деконструкция, полное отрицание. С другой стороны, смысл того, что делает Сорокин - не только в том, чтобы "взять и сломать". Но еще и в том, чтобы очень четко показать не то чтобы бредовость - а, скажем так, полную ненужность "выломанных" частей. Солдаты читают бред - но ведь и так всем и каждому понятно, что можгло быть написано в тех газетах. В "Доверии" (дивный образчик производственного романа) обсуждают выявленный брак на производстве какой-то хрени - и тоже всем и каждому понятно содержание, и при желании сорокинский бред от первого до последнего слова можно "восстановить" в нормальный, хоть и безумно скучный, текст. Особенно "Доверие" этим хорошо - помните такой прикол, что перемена букв в словах не влияет на способность человека прочитать слово, если первая и последняя буквы не изменились. Фактически Сорокин применяет этот же прием, только не к одному слову, а ко всем репликам персонажей в пьесе, заменяя их на нечто бредовое. И на понимание содержания не только пьесы вообще, но и любого конкретного диалога это никак не влияет, оказывается. Волшебное устроство человеческого межушного пространства!
Отдельно доставили "Щи", которые представляют собой еще более глобальное баловство. Положим, "зеленые" таки победили, и в недалеком будущем убийство животных для еды под полным запретом. Нарушители попадают в тюрьму, и мы уже имеем дело в пьесе с развитой криминальной субкультурой, где славятся особые авторитеты - "повара-в-законе". Которые различаются по крутизне в зависимости от того, что знает больше рецептов и лучше умеет готовить и имеют гастрономические погоняла. Вот так, к примеру, выглядит встреча двух авторитетов на зоне:

"И немедленно выпил" (с)

"БОРЩ (с усмешкой). Мы в такой ухе полоскали носки.
УХА (угрожающе). А мы такой борщ спускаем в унитаз!
БОРЩ (встает). Ой, как страшно. Братва, я сейчас обоссусь от страха (сбрасывает с себя робу и резким движением разрывает майку на груди. Видны его татуировки).
УХА (срывает с себя майку. Он весь покрыт цветной гастрономической татуировкой). Устанешь обоссываться! Так устанешь, что не сможешь ни ссать, ни срать, ни жрать, блядь!
БОРЩ (притворно). Ой, как я охуительно испугался! Как мне страшно, братва! Дайте мне экологически чистой валерьяночки!
УХА (подходит вплотную к Борщу, затягивается и выпускает дым ему в лицо). Котлета по-киевски, блядь, с картофелем фри, блядь, и тарталетками, блядь, из гусиного паштета, блядь!
БОРЩ (затягивается и выпускает дым в лицо Царской Ухе). Седло барашка, на хуй, с рисом, на хуй, с черносливом, на хуй, фаршированным, на хуй, жареным миндалем!
УХА. Стерлядь паровая, блядь, под белым соусом, блядь, с каперсами, блядь, маслинами, блядь, креветками, блядь, раковыми шейками, блядь, и белыми грибами, блядь!
БОРЩ. Молодая индейка, на хуй, вымоченная три часа в белом вине, на хуй, фаршированная телячьей печенью, на хуй, шампиньонами, на хуй, говяжьими мозгами, на хуй, рубленым яйцом, на хуй, обмазанная сливочным маслом, на хуй, посыпанная толчеными сухарями, на хуй, запеченная в духовке, на хуй, в течение двух часов, на хуй, разрубленная на шестнадцать кусков, на хуй, политая клюквенным соком, на хуй, поданная на серебряном блюде, на хуй, с тушеной айвой, на хуй, сладким картофелем, на хуй, маринованными черешнями, на хуй, свежими персиками и абрикосовым вареньем, на хуй!"

Учитывая, насколько плотно криминальный жаргон и манеры вошли в нашу жизнь и вообще насколько все это близко русскому человеку - производит сногсшибательный комический эффект, правда? И стилизация отличная, и сама идея не сказать чтобы не злободневная, и эффект разрывающий)

@темы: сорокин

---

Пауль Маар "Господин Белло и волшебный эликсир"

Маар пишет милые детские книжки, и этим все сказано. "Господин Белло" - небольшая повесть про мальчика, его разведенного папу-аптекаря, случайно подвернувшегося бродячего пса и волшебное снадобье, которое превращет животных в людей. В России такое бы никогда не написали, потому что "Собачье сердце" не просто закрыло тему, а еще и придало ей несмываемый трагический оттенок. Маар, к счастью, про "Сердце", видимо, не знал, поэтому у него вышла очень милая, легкая развлекательная вещь для среднего школьного возраста. Впрочем, чем мне нравится Маар - и во взрослом состоянии его читать отлично. В нем нет совершенно той приторной слащавости и намеренного упрощения, чем зачастую грешат детские авторы (что делает их нечитабельными для взрослых).
Сложно сформулировать, чем мне нравится именно Маар из всего обилия детско-взрослой литературы. Пожалуй, легким градусом бытового безумия, который есть в его текстах. То есть помимо чисто фантастических элементов (исполняющий желания Субастик, волшебный эликсир) еще очень славно и интересно прописан весь окружающий мир. Забавным, но в то же время очень достоверными штрихами. К примеру, мальчика, героя этой книги, периодически задирает одноклассник - и это не трагедия и не краеугольный камень текста, это просто жизнь. Мама мальчика бросила их с отцом и уехала с другим - и это тоже не трагедия, а факт реальной действительности. Маар как-то умеет так повернуть события, что они воспринимаются легко и даже забавно, при этом не теряя своей реалистичности. И так - со всем, обыденные и даже не самые приятные вещи приобретают в изложении Маара некую полуфантастическую легкость - как и должно быть в хорошей детской книжке, мне кажется.

@темы: маар

---

Нил Гейман "Хрупкие вещи"

Собственно, я хотела прочитать две вещи - "Этюд в изумрудных тонах" и "Проблему Сьюзен". Особенно второе, потому что в детстве при чтении Нарнии Сью нравилась мене больше всех детей, и ее не-смерть действительно стала для меня некоторой неожиданностью и проблемой.
Увы, мои ожидания не оправдались - вместо интересного литературоведческого эссе (идеальный вариант) была обнаружена крайне пошлая и за счет этого тупая попытка поэксплуатировать классику. Создатели furry-порно должны гордиться, что в их ряды вошел сам Гейман, определенно. Имхо - лучше бы не брался.
"Этюд" оказался и вправду хорош, хотя ход с переворачиванием с ног на голову положительных и отрицательных героев нельзя назвать сильно оригинальным. Но во всяком случае, это было интересно, правда интересно. Правда, наполовину это заслуга Дойля (а на другую половину - Лавкрафта).
Внезапно симпатичной оказалась зарисовка "Другие люди" - еще одна вариация на тему "убить дракона", ничего нового, но хорошо. И "День, когда приземлились летающие тарелки" тоже понравился. Никакого сюжета, ничего фантастического, но очень уж жизненно))
А вот на этом, увы, все. Все остальные рассказы и зарисовки - какая-то мутная вода. Еще "Голиафа" было не так скучно читать, как остальное, хотя это, конечно, идея и сюжет "Матрицы", Гейман это не отрицает; мельком подумалось, что Лукьяненко и то написал бы лучше (и написал таки, хотя не уверена, что лучше по итогам). В общем, моя очередная попытка вкурить Геймана с треском провалилась.
И, кажется, я даже начала понимать, почему. Я - любитель, скажем так, чистых жанров и глубокой авторской проработки. Если уж скандинавская мифология, то сами Эдды. Если уж Ктулху, то сначала Лавкрафт, а потом сетевой юмор.
Гейман всегда создает нечто противоположное этому. У него нет ничего чистого и, по ощущениям, нет ничего доподлинно своего. Все интересное, что мелькает в его текстах - уже откуда-то сперто. И не надо говорить, что это современное переосмысление и тд. - вон у Джойса переосмысление, а у Геймана просто нахватано по верхам из разных классических источников и разбавлено традиционным американским мусором. В итоге получаем скандинавских богов, которые вместе с героями классики английской литературы занимаются онанизмом в грязном захолустном мотеле. И это не говорит нам ничего нового ни о богах, ни о героях, ни даже об онанизме. Все вышесказанное с тем же успехом распространяется также на зомби, вампиров, инопланетян и тд. Надо быть очень чистым душой, неиспорченным ребенком, чтобы вещи Геймана воспринимать в позитивном ключе, как нечто волшебное, фантастическое и завлекательное (когда ты ребенок, может быть весело играть на свалке, но со временем понимаешь, что что-то не то). Мне неизменно видится в текстах Геймана какой-то подвох, и чаще всего он оказывается оправданным, только-только зарождающееся впечатление разбивается вдребезги тем, что герой в придожном кафе заказывает себе жареную картошку с кетчупом и кока-колу.
Общее впечатление - мало того, что я все это уже когда-то ела. Сюда еще и добавлены совершенно неперевариваемые вещи вроде вызывающих отвращение бытовых и физиологических подробностей (не потому, что я нежная фиалка, а потому, что я не вижу, зачем они нужны) и несуразных литературных экспериментов.

@темы: гейман

---

Анджей Сапковский "Башня шутов"

Сразу оговорюсь: я очень люблю всю сагу С ведьмаке. Даже несмотря на ее длину. Даже несмотря на то, что она так безбожно слита. Я прочитала ее впервые лет в 14-15 - самый возраст для восприятия таких вещей, короче, и очень долго оставалась под впечатлением. Собственно, и сейчас остаюсь, обожаю и мир, и героев. Возможно, отсюда, мягко скажем, завышенные ожидания к Саге о Рейнване.
Но увы, Рейнван - это совсем не то. В Ведьмаке был какой-то очень уместный пафос, местами переходящий в трагизм, - ровно столько, сколько надо для хорошего фэнтезийного романа. Четырнадцатая с Холма, Дитя Предназначения, пресловутый педантизм Тиссаи де Врийе. То ли я постарела и зачерствела, то ли Сапковский потерял хватку - в "Башне шутов" нет ни одного такого момента, который, скажем так, затронул бы какие-то струны в моей душе. Именно на уровне осознания драматизма и высоты ситуации - а то, знаете, пугать инквизицией, кострами и раздробленными черепами-то особых способностей не нужно. Да и не скажу, что меня сильно это впечатляет - приметы эпохи, ничего не поделаешь.
Рейнван по сравнению с Ведьмаком написан, на мой взгляд, в более юмористическом ключе. Изрядную часть книги мне казалось, что я читаю не Сапковского (у которого в Ведьмаке юмор прекрасно перемежается с трагизмом, как сказать, низкий и высокий штили), а вовсе даже "Шмагию" Олдей. Почему-то на Шмагию с ее недо-мистикой и недо-магией, но обилием имен, названий, университетской и церковной латыни, это похоже больше всего. Только Олди все-таки написали стеб, и это очевидно, и читать его весело. У Сапковского же получился стеб по форме, но не по содержанию, да и то далеко не такой смешной, как Олди. Язык Олди вызывает смех, местами переходящий в валяние пацталом; язык Сапковского заставляет улыбнуться, но не более того. Нужно, кстати, похвалить переводчика за это - перевод действительно очень хорош, и больше половины прелести книги заключается в том, каким языком она написана и переведена.
Первое, что бросается в глаза, когда открываешь "Башню шутов" - обилие церковной латыни. На церковной латыни говорят все, начиная от епископов, которым сам бог велел, и заканчивая последними деревенскими дурачками. Буквально подавальщицы в захолустном трактире и всякие разбойники и голодранцы цитируют "De civitas dei" Августина и "Summa teologica" Аквината, причем в оригинале и как бы между делом, как у нас иные вставляют матерные слова. От этого создается впечатление, что Сапковский хотел то ли перещеголять, то ли обстебать "Баудолино" Эко - причем неясно, что именно, поскольку обстебать Эко прекрасно успел сам себя, а перещеголять его в знании всяких заковыристых средневековых текстов вряд ли кто может. И только единственный особо одаренный персонаж, Самсон, который по случаю оказывается существом из другого мира (и которого я про себя иначе как "пришелец Константин" не могу называть) цитирует Данте на итальянском, что, очевидно, должно свидетельствовать о принадлежности к более высокому культурному уровню. Хотя бы Аверроэоса не цитируют в оригинале, и то спасибо. В общем, текст набит всяческими заковыристыми цитатами, средневековыми теологическими авторитетами и прочими радостями историка и фиолога под завязку. Это момент на любителя, конечно, но по мне - приятнейшая черта романа, которая его очень сильно украшает.
Увы, на этом достоинства романа и заканчиваются. Потому что про сюжет и персонажей не могу сказать ничего хорошего. Они не то чтобы слишком ужасны - но и ничем выдающимся не отличаются. Главный герой - классический шалопай, такой человек-функция приключенческих романов; функция состоит в том, чтобы влипать в различные неприятности, кое-как выпутываться из них - и немедленно влипать в новые. То есть все, что делает герой, так или иначе направлено исключительно на достижение вышеозвученных результатов. Сопровождают героя deus ex machina - таинственный монах и убивец Шарлей и упомянутый уже пришелец Константин. При этом ни один их трех главных героев как-то не вызывает интереса и симпатии именно как личность; несмотря на то, что у них у всех есть какое-то прошлое, убеждения, идеалы и тд, они все равно не производят впечатления живых людей и *настоящих* характеров.
То же самое - с сюжетом, который, собственно, состоит в том, что герои влипают в неприятности и вылезают из них, влипают - вылезают, и так - пока автору не надоест. Концовка - сразу проспойлерю - очень неожиданная не том плане, что такого конца не ожидаешь; а в том, что не ожидаешь, что это уже конец. Иные главы посреди романа куда более законченными выглядят. А тут просто идут титры по экрану tbc, и тянет пролистать обратно и посмотреть, может, ты упустила нечто судьбоносное, что свидетельствовало бы о явном намерении автора свернуть сюжет, логическом окончании приключений и тд. Но нет, ничего подобного, увы. В общем, от концовки впечатление остается еще более печальное.

@темы: сапковский

---

Хорхе Луис Борхес. Собрание сочинений, том 3

В свое время - в старших классах школы - Борхес оказал на меня сильнейшее не то чтобы воспитательное, но образовательное воздействие. Четко помню, что в какое-то время я читала переписку Розанова и Гершензона (и успела к сейчас забыть, кто такой Гершензон, что, безусловно, делает мне честь и вселяет надежду, что лет через десять я таки перестану быть *настолько* червем). В общем, Борхес со своими обширными литературными отсылками и цитатами пришелся как раз ко двору. Я не то чтобы много перечитывала Борхеса, но читала единственный сборничек настолько тщательно, что долго еще помнила не то что сюжеты некоторых рассказов, а использованные в них слова и выражения. Потом при случае я прочла трехтомное собрание сочинений Борхеса, причем едва ли не подряд. И сейчас заполучила новое четырехтомное, которое благополучно растягиваю. Автор, как было замечено по другому поводу, больше не пишет. Увы.
Перечитывание одних и тех же вещей несколько раз на протяжении почти пятнадцати лет имеет свои плюсы и минусы, минусов, на мой вкус, больше. Во-первых, некоторое разочарование - не в качестве, а в том, что вещи, тогда казавшиеся сложными и практически недоступными твоему разуму, эрудиции, вкусу и тд, вовсе не таковы. Во-вторых, печально было убедиться, что Борхес далеко не идеален. Точнее будет сказать, идеален, но далеко не всегда. Впрочем, мои с детства любимые вещи вроде "Лотереи", "Поисков Аверроэоса" и "Истории воина" это не испортило - я их читаю, как читают свои собственные тексты, видя не то, что, собственно, написано, а то, что представляешь себе написанным.
Большая (если не по реальному объему, то по моему ощущению усталости от этой темы) часть рассказов третьего тома посвящена теме гаучо, поножовщиков с окраин Буэнос-Айреса, "настоящих мужчин" и их нехитрых сражений, судеб, тревог и трусостей. В исполнении архи-книжного-червя Борхеса выглядит это забавно, ненатурально и совершенно не вдохновляюще. Во-1, увы культурной среде, когда Борхес пишет про поножовщиков из квартала Хунин, я четко представляю себе пацанов из Южного Бутово. Во-2, нужно очень стараться и смотреть через ну очень розовые очки, чтобы видеть в бытовых разборках криминальных элементов и просто придурков местного значения какую-то романтику, или нечто по-настоящему звериное и жестокое, или какой-то смысл. Буковски с его "американский школьный двор опять победил меня" заставляет вздрагивать и оборачиваться, потому что это реально, а у Борхеса - скорее фантазии чисто "домашнего" ребенка. Я говорю про "Сообщение Броуди", хотя эта тема неизменно поднимается и в других книгах.
В третий том, впрочем, входит наиболее, пожалуй, известная вещь Борхеса - "Книга вымышленных существ", своего рода недо-словарик всякой мифологической и вообще воображаемой живности. Недо - потому что она не претендует и не может претендовать ни на какую полноту, само собой. Зато с избытком окрашена мировосприятием самого Борхеса, и это действительно интересно.
Пожалуй, самый лучший сборник тома - "Книга песка", в которой выступает тот самый Борхес, которого мы все любим - игрок со словами, вымыслами, мифологией, культурой, в общем, sophisticated эстет. Двумя лапами голосую за рассказ "Зеркало и маска" как типичный образчик всего, что люблю в ХЛБ лично я.
Симпатичен и небезынтересен сборник "Предисловия" - хоть на привычные предисловия они никак не тянут, и зачастую Борхес говорит в них о чем угодно, только не о заявленном литературном произведении. Опять же, ничто так не способствует расширению кругозора, как чтение Борхеса - потому что я сначала читала его эссе о Данте, Джойсе и Уитмене, Касаресе, а потом уже сабжей. И если я когда-нибудь асилю целиком "Дон Кихота", это будет сделано исключительно из почтения к Борхесу, который постоянно поминает его к месту и не к месту.
Про стихи Борхеса традиционно не могу сказать ничего хорошего. На мой вкус, он вообще не поэт. Его стихи для меня слишком рассудочны и немузыкальны. От них остается ощущение придумывания, что, наверное, выдает как раз недостаточную, а не чрезмерную работу над текстом. Единственное стихотворение, которое мне у него нравится - "Генерал Кирога едет на смерть в карете" - относится, если не ошибаюсь, к ранней прозе.
Автобиографические статьи и эссе Борхеса скучны и по форме, и по содержанию. Если вы, упаси боже, не пишете по Борхесу диссертацию, их и читать не стоит, к тому же он постоянно повторяется.

@темы: борхес

---

Дафна Дю Морье "Прощай, молодость"

Стандартный роман-воспитание, очень простой, но в то же время очень хороший и, как бы сказать, честный. В том плане, что герой не достигает никаких особых высот, печальные события не разрушают его жизнь, и, как и в реальности, после каждого периода безумного увлечения чем-то или кем-то спустя время это постепенно сглаживается, оставляя только воспоминания. В этом роман куда более реалистичен, чем большая часть подобных историй с описанием сколь-либо длительных и близких отношений между героями (интимные или нет, не суть). Самые острые и болезненные опыты юности со временем утрачивают яркость, их заслоняют более поздние впечатления. У Дафны отлично удалось показать, мне кажется, как меняется характер юноши-героя под влиянием разных людей и обстоятельств, с которыми ему приходится встречаться. Двадцатилетний человек - как глина, из которого встречный, стоит ему подойти поближе, может вылепить практически все, что угодно. И как в итоге этот характер формируется - совсем не в то, чего можно было ожидать в начале.
Роман состоит из двух больших частей, двух вех в этапе становления героя - периода его друга Джейка и периода его подруги Хесты.
Джейк - практически первый встретившийся юному герою человек после того, как он сбежал из дома, от холодного равнодушного отца-гения и зашуганной матери. И, появившись, натурально, спасает наивного юноша от самоубийства, просто вовремя положив ему руку на плечо. А потом как-то незаметно, но очень легко становится тем старшим другом, который должен в свое время быть у каждого человека. Тем, кто ненавязчиво, легко и исподволь научит тому, что есть мир и, самое главное, что есть ты. Именно с Джейком они плавают матросами на разных судах по северным морям, потом путешествуют по горам Норвегии. Опять же Джейк оказывается рядом, когда герой переживает первое (недолгое) любовное разочарование. При этом по диалогам и описаниям между героями отношения такой высоты и глубины, которые не снились никаким ромео и джульеттам. Не буду оскорблять текст шуточками про геев, на самом деле, это образец очень хорошего жанра bromance в лучшем своем проявлении. Про них действительно приятно читать, хотя временами обидно, что юный герой не ценит своего старшего друга и воспринимает все то, что он для него делает, for granted. Так длится до тех пор, пока они не попадают матросами на очень неудачное судно...
Хеста - это следующий период в жизни. Герой вырос до такой степени, чтобы завести себе девушку. Вообще эта часть тоже очень милая и весьма достоверная история про то, как складываются отношения между полами, единство и борьба противоположностей на фоне Парижа, отчаянных попыток "найти себя", тяги к развлечениям, безденежья и юношеской беспечности. За что я люблю Дафну - у нее получается писать такие вещи очень психологически достоверно. И герой, и его еще более юная девушка ведут себя, думают, чувствуют и поступают настолько естественное, что каждое их действие и решение натурально кажется необходимым. И по сути, с возрастом ничего особо не меняется в этом плане, так люди и ведут себя в романах. Сначала - забывают обо всем остальном, потом расплачиваются, потом чувства постепенно начинают остывать, и начинаешь задумываться, а стоило ли оно таких жертв с твоей стороны. Отношения полов, опять же, отлично показаны: в определенный момент жизни девушка, как и положено женщинам, начинает говорить о браке, ребенке и тд. Герой, который еще вовсю юный придурок, совершенно не готовый ни к ответственности, ни к решениям, отговаривает ее какими-то дебильными аргументами о том, что брак - это по-мещански и разрушает чувства. Проходит время, девушка находит другого, и тут уже герой начинает уговаривать ее остаться чуть ли не теми же фразами. "Поезд ушел" - такая типичная отношенческая ситуация, когда участники в разное время проходят разные эмоциональные стадии, смешно и грустно одновременно. Ничего особенного в этой части романа нет, но она мила, забавна и очень, очень жизненна.
Отдельно хочется сказать про еще одну затронутую в романе тему, тоже очень болезненную и очень жизненную - отношения героя с отцом. Забавно, что на протяжении текста герой с ним, собственно, ни разу не встречается, отец остался в доме, из которого он сбежал. Но тень отца есть во всем романе, вот они, детские травмы в действии. Возможно, отец героя действительно нехорош - мы этого не знаем, поскольку видим его только глазами героя. С одной стороны, отец - признанный гениальный поэт, и в конце это признает даже сам герой. С другой - холодный, равнодушный и совершенно не родной герою человек. И вся жизнь бедного мальчика в итоге проходит под знаком борьбы с отцом, попыток ему что-то доказать, попыток добиться его внимания и одобрения хоть каким-нибудь способом. Все бесполезно, разумеется. И если с равнодушием посторонних людей во взрослом возрасте, ушедшими женщинами и друзьями еще можно смириться, то равнодушие собственных родителей всегда фатально. Наблюдала это много раз на практике, печальная и болезненная тема, и у Дафны раскрыта отлично.

@темы: дю морье

---

Мишель Турнье "Каспар, Мельхиор и Бальтазар"

Знать не знала этого автора, а он внезапно оказался совершенно потрясающим. С одной стороны, роман обладает всеми типичными признаками современной интеллектуальной классики: псевдоисторический, полумифологический антураж, медленное неспешное повествование с изрядным количеством лирических отступлений, почти аллегорических изображений царей и рабов Древнего мира, с упором на мелкие детали, опять же имеющие аллегорическое значение (сладости, ладан и мирра, белоснежная слониха). Турнье как-то очень хорошо вписался в ряд тех современных классиков, которых я люблю. Если считать Кутзее за 1, а Сарамаго за 10, Турнье будет где-то в районе 7.
Роман, по сути, ровно о том, о чем заявлено в названии - это персональная история каждого из волхвов. Причем факт встречи на определенном отрезке пути на эту персональную историю уже не сильно влияет - она состоялась практически вся до, во время путешествия за звездой. И только встреча с младенцем Иисусом выступает своеобразным катарсисом истории каждого из трех волхвов.
"- И что же ты нашел в Вифлееме?
- Младенца на соломе в хлеву, как мы уже тебе сказали; и мои спутники, и все прочие свидетели этой ночи, самой длинной в году, не устанут это свидетельствовать. Но это стойло в то же время храм, и плотник, отец Младенца, - патриарх, мать его - девственница, а сам Младенец - Бог, воплотившийся в самой гуще обездоленного человечества, и соломенную крышу этого убогого приюта пронизывал столп света. Все это наделено для меня глубоким смыслом, это был ответ на главный вопрос моей жизни, и ответ этот состоял в небывалом сочетании несовместимых противоположностей".
Это так забавно, когда Турнье говорит о "несовместимых противоположностях", я слышу за ним голос Кьеркегора: несозревшая вера, которая всегда спотыкается на одной точке - парадоксе. Младенец и бог - это и есть парадокс, и волхвам, которые во всех остальных отношениях люди весьма разумные, повидавшие жизнь, причем совершенно другую, никак не в рамках иудаизма, нужна личная встреча с младенцем, личный опыт, чтобы это осознать. Царь Ирод, который точно так же повидал и пережил многое и страшное и сам натворил еще больше, этого опыта не получает, и спокойствия и просветления в конце не обретает. История волхвов у Турнье есть по сути история обретения совершенно разными людьми внутренней свободы и гармонии, как бы глупо это не звучало в пересказе. Разумеется, в тексте и слов-то таких нет, каждый просто уходит своей дорогой после встречи с Иисусом, и с одной стороны, в жизни каждого из них произошел серьезный перелом, а с другой - ничто не свидетельствует о том, что именно встреча с новорожденным богом была причиной этого перелома - просто так все совпало.
Причем совпало только у трех волхвов, но был еще и четвертый - который также двигался по направлению к Иисусу, за звездой, но не успел тогда, вместе со всеми. И если для трех волхвов встреча с Иисусом стала лишь одним из событий их бурной жизни, то для четвертого само движение по направлению к - по сути, составило содержание всей жизни. Можно рассуждать об этих 3+1 сколько угодно, оценивая историю с разных точек зрения - благо, текст Турнье настолько одновременно простой и сложный, что поддается практически бесчисленному количеству толкований. Мне, пожалуй, наиболее интересно то, в соответствии с которым к каждому событию своей жизни надо подойти готовым - и пока ты не готов, ничего не случится, бог родится в нескольких часах пути от тебя, но ты встретишь его только через тридцать лет, когда пройдешь все круги ада и достигнешь необходимой степени просветления. По сути, тогда и бог тебе будет не нужен, и эта встреча не станет каким-то глобальным переворотом, потому что переворот в тебе уже давно случился, а возможность наконец увидеть бога лишь подтверждает этот факт. "Бог", разумеется, заменяется на любой другой сходный по наполнению ноумен. Аналогичный пример, только наоборот, - с царем Иродом, который, несмотря на все усилия, всю свою жизнь оставался лишь одним собой, не меняясь и не изменяя себе - и потому к месту и времени рандеву с богом не попал, хотя мог бы.
Чем больше начинаю раздумывать об очень простом на первый взгляд тексте Турнье, тем больше осознаю, что в нем, с одной стороны, все неслучайно, а со второй, все очень непросто. Пожалуй, это будет сомнительный комплимент и сравнение, но все же скажу: Турнье - это Коэльо, помноженный на бездну таланта. Подход, по большому счету, один: простая история, наполненая глубоким притчевым смыслом, как деревянный колодец на селе, у которого на проверку не оказывается дна. С той разницей, что простые истории есть у них обоих, а вот смысл - только у Турнье.
Большая заслуга автора, кстати, и, имхо, признак таланта: Турнье почти не использует оценочных понятий и критериев. Он не пытается объяснить "общими словами", что герои чувствуют - но заставляет их поступать и рассуждать таким образом, что это становится ясно. Точно так же он не говорит общими словами о взрослении, самопознании, внутренней перемене, милосердии, сопереживании, - но в тексте это все есть, и настолько ярко и четко прописано, что кажется совершенно нормальным слегка сопереживать даже царю Ироду.
В целом Турнье - это вопрос плана восприятия, и редкий автор, который отлично читается на нескольких уровнях. Он хорош и как легкая, отлично написанная, развлекательная с легким оттенком притчевости история про волхвов. И остается хорош, если закопаться глубже и выискивать не то чтобы тайные смысл, но смыслы ненаписанные, общую мораль.

@темы: турнье

---

Дубравка Угрешич "Снесла Баба Яга яичко"

Люблю читать современных братьев-славян - они подчас пишут совершенно фееричные вещи. Правда, хорватских авторов как-то еще, кажется, и не попалось, Угрешич будет первой.
Вообще история очень странная - роман, состоящий из трех не связанных между собой частей, объединенных общей темой - собственно Бабы Яги. Причем части эти сделаны совершенно неожиданно - первые две как житейские истории (с возрастающим градусом безумия по мере перехода ко второй), а третья - как научная работа по фольклористике, якобы посвященная литературному анализу двух первых. Несмотря на то, что звучит слегка мозговыносяще, воспринимается очень легко.
По большому счету, первые две истории не имеют ни к какой фантастике, мистике или фольклористике ни малейшего отношения. И к сказочной Бабе Яге относятся исключительно тем, что их героини - старушки. В первой истории девушка рассказывает про свою очень пожилую мать с Альцгеймером, старческими капризами, полузабытыми, но не до конца прощенными детскими обидами, семейными историями и байками. Во второй - история трех старушек, решивших шикануть "напоследок" и поехавших на отдых в дорогой отель за границей. Там с ними, как водится, происходят разные странные, забавные и не очень происшествия, в результате одна умирает, зато вторая находит давно потерянную родственницу. В целом эти две части - образец того, что называется "хорошая женская проза". И не надо говорить, что хорошая проза не может иметь гендерного признака - еще как может, хотя и не обязана. А хорошую женскую прозу отличает, прежде всего, особое внимание к самым незначительным бытовым деталям - одежда, вещи, особенности чьей-то фигуры, еще какая-то ерунда, которой мужчина-классик никогда не будет заморачиваться. У мужчин на весь роман две подобных детали, у женщины - двести двадцать две. Угрешич не исключение, и у нее многочисленные детали мира и быта ее старушек как раз и придают тексту с одной стороны реалистичность, а с другой - фантастичность. Героини одновременно необычайно милые и слегка раздражающие.
Текст читается очень легко, несмотря на обилие диалогов и местами - шутки на нескольких славянских языках, причем разом (есть даже русский транслитом). Отдельное спасибо, видимо, Ларисе Савельевой, известной прекрасными переводами Павича. В общем, и за счет первых двух частей роман был бы хорош - хоть их связь осталась бы неясна.
Но третья часть несколько меняет восприятие первых двух. Она не просто написана в стиле научного исследования по фольклору - она им и является. Автор честно перекопал все, что можно сказать балканскому и славянскому вообще фольклору на тему Бабы Яги, различных ее атрибутов, символики, нелегкой женской доли и тд. Отличный шанс убедиться в фатальных пробелах в своем образовании - я лично и десятой части не знала. Причем это исследование по сути представляет собой разбор первых двух частей с точки зрения наличия в них фольклорной тематики - а кто ищет, тот всегда найдет. Самоанализ получился очень забавным - особенно смешно видеть, как совершенно невинные и незначительные детали из первых частей вдруг приобретают едва ли не сакральный смысл. При этом авторские трактовки мифов местами бывают, скажем так, традиционными, а местами - совершенно мозговыносящими (особенно под конец, на феминистическом гимне, я аж слегка испугалась). Однако они в обоих случаях равно забавны и очень, очень информативны, практически краткая энциклопедия.

@темы: угрешич

---

Умберто Эко "Пражское кладбище"

Несмотря на всю мою любовь к Эко, я сразу поняла, что с этим романом что-то не так. И потом долго пыталась разобраться, что же именно не так - и предмет интересен (как и любые исторические изыскания, в общем), и написано хорошо, и переведено отлично. И только потом до меня дошло:
В хороших, скажем так, удачных исторических романах (именно романах, не исследованиях) действие всегда происходит чуть в стороне от основной канвы истории. Исторические события и персонажи присутствуют, но скорее где-то на втором плане. А то, что составляет канву повествования, основной сюжет, может, конечно, быть связано с общеизвестными историческими событиями, но исторические события все же служат фоном, а не содержанием сюжета. "Война и мир" - хороший пример сочетания истории мира и истории героев, мне кажется.
Огрех Эко в том, что ему не хватает одной важной для писателя вещи - умеренности. В результате получился и не исторический текст, и не художественный. Собственной истории героя, строго говоря, нет - она состоит из череды общеизвестных исторических событий, в которых Эко заставляет героя так или иначе участвовать. Причем событие это не одно, а множество - и поход Гарибальди, и Лео Таксиль с его смешными антирелигиозными памфлетами (забавная история с ним, в СССР его знает каждый школьник, а во Франции-Италии - только эрудиты уровня Эко, видимо), и Диана Воган, и дело Дрейфуса. Ко всему добавляются еще разведки и контрразведки ряда государств, не исключая наше родное Третье отделение. В результате герой вынужден безостановочно мотаться по Европе, чтобы успеть везде "отметиться". Мало того, осознавая, что одного человека, пусть он даже воплощение зла, на такое все равно не хватит, Эко вынужден создать своему герою Симонини двойника, вторую личность, аббата Далла Пиккола. Когда мозг Симонини, измученный потоком мистической билиберды, секретных сведений и антисемитских бредней, уходит в астрал, его подменяет личность аббата, по счастью, ничего не помняещего о происходящем с Симонини. Общаются они при помощи дневника. Разумеется, во всем этом многообразии у героя, как у Сонечки Мармеладовой, нет никакой личной жизни, поскольку живет он искючительно для общества, и в те моменты, когда не занимается подделкой каких-либо "исторических" документов, шпионажем, мистификациями и убийствами, просто не существует. Это не личность, а историческая функция. Эко отчаянно, правда, пытался доказать нам обратное, описывая в деталях, как и что именно герой любит пожрать - читать это так же мучительно, как избранные места из Макса Фрая, но психологической достоверности персонажу не прибавляет.
В этом основной трабл. Эко попытался совместить в судьбе одной личности множество исторических событий, касающихся одной темы - антисемитизма. Но для одной личности этого оказалось слишком много, и личность за событиями потерялась. По этой причине к герою не испытываешь никакой антипатии - он может сколько угодно утверждать о своей ненависти, демонстрировать примеры исключительной моральной нечистоплотности и сочинять пасквили, из-за которых потом миллионы пойдут в газовые камеры - ну и что, он же все равно ненастоящий человек. Нет, я вполне допускаю, что и такие личности могли существовать, и еще не такие - но Эко как-то не раскрывает тех деталей, которые нужны, чтобы поверить в существование человека, эмоций и рефлексии, к примеру.
Что касается самой темы книги - нарастания антисемитизма в обществе конца 19 века и различных мистификаций вокруг этого - мне скорее больше нравился вариант "Баудолино". По сути, "Кладбище", как и "Баудолино" и "Маятник", глобально раскрывает одну ту же тему: как одни люди шутки ради выдумывают всякую ерунду, а другие не просто в нее верят, но готовы ради нее положить свою и много чужих жизней. Как выдумка постепенно переходит в реальность за счет того, что в нее поверили и начали действовать в соответствии с ней. Тема, я считаю, отличная. Но в "Баудолино" ее воплощение наиболее идеально: с иронией и практически без моральных оценок; мы сами придумали - и сами поверили, и почти никто не пострадал. В "Маятнике Фуко" та же тема развивается в мрачную сторону: придумывают и верят почти одни и те же, но без жертв в этот раз не обошлось. А вот с "Кладбищем" вышло совсем плохо: придумывают одни, да еще и не из любви к искусству, а за деньги, верят другие, а пострадали в итоге третии. Исторический факт, разумеется, но слишком уж мрачная картина на мой вкус получается - и отсутствие очаровательного юмора Эко сильно чувствуется, хотя как бы ясно, что про газовые камеры шутить не бонтонно.
Еще момент, который меня поражает и в этом романе, и вообще каждый раз, если всерьез задуматься: как, черт возьми, люди могут всерьез верить в *такой бред*?! В ахинею просто за гранью добра и зла - мировой жидо-масонский заговор, к примеру. Что у них, опилки в голове? Увы и ах, если не жидомасонский заговор (мода меняется), то в что-нибудь другое подобное верят всегда. В мировую революцию, к примеру. Или что гомосексуализм заразен. И это, если вдуматься, очень печально.
Сомневаюсь, что Эко преследовал цели, описанные в предисловии Еленой Костюкович - заклеймить агрессивных придурков-антисемитов, грубо говоря. Вторая мировая все расставила на свои места без него. Но вот посмотреть, смоделировать, откуда растут ноги у подобных глобальных бредовых идей - и интересно, и поучительно. По большому счету, получилась хорошая публицистика под видом романа. Пожалуй, в форме чистой публицистики я бы ее даже с большим удовольствием прочитала.

@темы: эко

---

Пауль Маар "И в субботу Субастик вернулся"

Сложно оценивать продолжение тех книжек, которые ты очень любил в детстве. Уж не помню, сколько мне лет было, когда я впервые прочитала "Семь суббот на неделе", но явно мало, и история Субастика так и осталась сильным детским впечатлением. Мы до сих пор ту книгу всей семьей цитируем.
"И в субботу Субастик вернулся" - это, собственно, продолжение той же истории с теми же персонажами. Про милого недотепу - господина Понедельникуса, к которому однажды заявляется странное существо в рыжей шерсти, веснушках и с поросячим носом, которое умеет исполнять желание. А помимо этого, отличается исключительно нахальным и проказливым, но в общем не злобым нравом. Антураж - тихий немецкий городок, добропорядочные бюргеры в хорошем своем проявлении.
Замечательного немецкого сказочника Маара позорно мало у нас переводят, хотя по-моему, он очень хорош и отлично подходит и детям, и взрослым для легкого чтения. В этой повестушке Субастик и Понедельникус жестко тролят некоего господина со смешной фамилией, попадают на необитаемый остров и укрощают попугая. Ну в общем, милые такие безалаберные приключения, ничего глобального. Перевод тоже очень симпатичный. В общем, если кто-то ищет для себя хорошего детского автора, без морализаторства, без занудства, с легкой иронией и приключениями, рекомендую Маара про Субастика.

@темы: маар

---

Дэн Симмонс "Друд, или Человек в черном"

Взявшись за такой сюжет и таких персонажей (Чарльз Диккенс и Уилки Коллинз в роли главных героев, ни много ни мало), Симмонс сам себя загнал в патовую ситуацию. С одной стороны, *правильно* было бы написать текст именно так, как он это сделал - со стилизацией если не под Диккенса, то под Коллинза, в любом случае, в лучших традициях викторианских романов. То есть обло, огромно, стозевно; очень широкий, как полноводная река, текст, в котором периодические важные для сюжета события слегка теряются в описании меню рождественских обедов, переписке с многочисленными расшаркиваниями, никому не интересными подробностями личной жизни троюродной тетушки деверя второстепенного героя и так далее. Такая форма подачи, как ни крути, вполне соответствует и эпохе, и персонажам, - их текстам, во всяком случае. Потому что приводимые цитаты из переписки, судя по тому, насколько не в лад они звучат с остальным авторским текстом, являются реальными (исторические Диккенс и Коллинз таки поживее нарисованных вышли).
С другой стороны, именно эта форма подачи начисто убивает все то в романе, что идет не от Диккенса и Коллинза, а от самого Симмонса. То есть собственно загадочную фигуру Друда, человека в черном без носа и век, египтянина, убийцы, месмериста, с которым Диккенс оказался странным образом связан. Сама по себе идея совместить наших (ладно, не наших, не суть) бессмертных классиков с такой забавной штукой, как зловредное-порождение-сознания-опиомама по сути своей - та же самая, что и в "Гордости и предубеждении и зомби". Разумеется, уровень исполнения совсем другой: то, что у автора "Адроид Карениной" дешевый трешак, у Симмонса - викторианская мистификация в духе Стивенсона и Стокера.
Роман был бы дивно хорош, будь он написан сто - сто пятьдесят лет назад. Но читая его с позиций подхода к современному фантастическому писателю, автору "Гипериона", я понимаю, что мне скучно, скучно. Потому что, увы, у Симмонса вышло забавно: за деревьями не видно леса. Видно, что автор очень старался, проделал огромную архивную работу и, возможно, перечитал всего Диккенса, чтобы настолько живо и объемно воссоздать эпоху: времена, нравы, характеры членов семьи, друзей и любовниц Диккенса и Коллинза, бытовые подробности, какие-то мелкие детали. И эта часть получилась у него настолько отлично, что совершенно заслоняет собой довольно невнятную и уж совсем точно не страшную фигуру Друда. Если хотите, в романе чувствуется легкая ненормальность, но ничего сверъестественного, ничего такого, чтобы держать читателя в напряжении, не давать спать, пугать, в конце концов.
И Диккенс, и Коллинз (повествование ведется от лица Коллинза) выписаны совершенно филигранно. Уж не знаю, что из себя представляли эти персонажи исторически, но как герои романа они прекрасны: их отношение к жизни, к другим людям, капризы и достоинства, и их взаимоотношения, что самое главное. Для меня лично это самый интересный аспект "Друда", куда интереснее, чем подземный Лондон, убийца-египтянин и прочая мистическая чепуха. Отношения старшего и младшего друга, в которых причудливо смешались искренняя дружба, любовь с элементами ревности и собственничества (а у Коллинза это ну очень сильно видно, в наши дни его заподозрили бы в скрытой содомии), зависть, покровительственное отношение, снисхождение, совместная работа, ненависть, а в целом - невозможность существовать друг без друга. Во всяком случае, все, что ни думает и ни делает Коллинз в романе, он делает с оглядкой на Диккенса, на его мнение и реакцию. Даже бестоково планируемое убийство своего друга и кумира. И пусть кто-то попробует сказать, что это не есть любовь.
Впрочем, возможно, я зря осуждаю Симмонса, говоря, что у него *не получилось* написать настоящий викторианский роман ужасов. Вполне вероятно, что *задуманное* у него получилось написать отлично: роман о сложных отношениях двух великих писателей в интересную эпоху. А вся мистика играет только служебную роль: с одной стороны, заставить людей это купить и прочитать, а с другой, заставить характеры раскрыться, как возможно только в неких экстремальных обстоятельствах. Поспекулировать на тему "как вел бы себя Уилки Коллинз, если бы у него в мозгу поселился огромный скарабей". И в данном случае уже не важно, был скарабей или нет, является жуткий Друд реальностью или же порождением больного воображения наркомана Коллинза (с подачи злобного шутника Диккенса). В итоге все равно все выворачивается с ног на голову. Поначалу кажется, что отношения Диккенса и Коллинза, бытовые детали, общая атмосфера эпохи не более чем фон, на котором будет развиваться основная линия египетского чудища Друда. А в конце романа понимаешь, что нет, линия Друда то как раз и была специальным контрастным фоном, чтобы на нем получше изобразить отношения Диккенса и Коллинза. Читателей, которые ждали захватывающего мистического триллера, ждет разочарование. Для читателей, которых вполне устравает развитие отношений писателей в качестве основного сюжета, линия Друда будет лишь приятным довеском, вроде приправы.

@темы: симмонс

---

Жоржи Амаду "Дона Флор и два ее мужа"

Наконец добралась до Амаду, было весело. С одной стороны, Амаду вроде как вполне и по стилистике, и по цветастому и изящному языку, и по легкому налету мистики и толстому - национального колорита - вполне относится к плеяде латиноамериканских классиков магреализма 20 века (Маркесы, Борхесы, Казаресы там всякие). Но с другой, у Амаду как-то одновременно более реалистично и более живо. По большому счету, весь роман за исключением последних 50 страниц - чистой воды реализм, бытовуха, можно сказать. И только в конце Амаду оторвался по полной - тут тебе и дух первого мужа, с которым Флор изменяет второму. И негритянские странные боги, каждый со своими гастрономическими предпочтениями. И общество бессмертных перерождающихся душ (кто бывший инквизитор, кто Жанна Д'Арк, кто нынешний владелец игорных притонов), собирающееся на перекрестке.
По большому счету, название романа отображает не только его содержание, но даже и сюжет. Более ли менее последовательно нам повествую о том, как некая дона Флор (на момент действия - около тридцати лет) жила сначала с первым мужем, а потом со вторым. С краткими и не очень экскурсами в историю юности, знакомства и эпизодов жизни с первым супругом, незначительных происшествий между ними и знакомства и жизни со вторым. Первый (Гуляка) был редкий повеса, игрок, весельчак и бабник, который изменял бедной героине, бил, отбирал у нее деньги и вообще вел себя на редкость неподобающим образом. За что и был без памяти любим своей женой, так, что даже после смерти она никак не могла его забыть. Второй (аптекарь) являл из себя полную противоположность, был исключительно приличен, благовоспитан, обожал жену и не смотрел на других женщин, исполнял супружеские обязанности строго по расписанию, к тому же играл на фаготе. За что и заслужил уважение и виртуальные рога. Про саму дону Флор сложно сказать что-то кроме того, что она женщина. Пожалуй, даже идеальная персонификация всех архиженских качеств в одном человеке, к тому же держит собственную кулинарную школу и прекрасно готовит. Я бы на такой тоже женилась
По сути, в романе кроме смерти первого мужа и появления второго ничего не происходит, во всяком случае, глобального. Если смотреть с точки зрения событийности, то более "ровный" сюжет сложно еще придумать. Другое дело, что текст написан так, что глобальные события в нем совершенно теряются на фоне многочисленных мелочей, событий, произошедших у друзей, родственников, дальних знакомых, чьи-то мнений, чаепитий, везения в рулетку, кулинарных рецептов, перемежаемых плачем Ярославны в исполнении овдовевшей доны Флор, экскурсов в детство и юность основных, второстепенных героев и еще бог знает кого. В результате получается очень пестрая мешанина, совершенно в карнавальном духе. И вроде бы ничего не происходит, но каждый раз происходит что-то мелкое и забавно, что хочется посмотреть, чем там оно закончится. В общем, респект Амаду, потому что так написать, по сути, ни о чем - это большой талант, на самом деле. Не скажу, конечно, что мне ни один момент не было скучно - бывало, признаться, но в том числе и потому, что такой текст тяжело потреблять в больших количествах, он как ирландское рагу - вкусно, но если переешь, будет несварение. К тому же иногда автор начинает кружить вокруг одной какой-нибудь незначительной детали, персонажа или эпизода, и это немного надоедает.
В остальном же Амаду очарователен. Яркий, ироничный, очень тонко пойманный текст. Вначале сложновато привыкнуть к обширному "культурному слою" маленького бразильского городка, но потом настолько вживаешься в него, что он кажется естественным. И персонажи, точно так же - все очень живые, каждый с характером, но бог весть каким, но обычным таким, человеческим, достоверным. Здорово, в общем.

@темы: амаду

---

Orson Scott Card "Shadow Puppets"

Откровенно говоря, не знаю, зачем я погрызаю этот кактус - он уже давно стал совершенно невкусным. Мои надежды, что из Саги Теней только второй роман будет случайно-неудачным, не оправдались. Третий еще хуже, причем значительно хуже. И тут дело даже не в том, что роман плох чем-то конкретным, а в том, что он ничем не хорош. Былые яркие персонажи, неожиданные сюжетные повороты, *правильное* морализаторство - всего этого нет. Читать равно скучно и бессмысленно.
Карду хорошо удавались сюжеты, построенные на человеческой психологии, развитии личности и ее взаимодействии с окружающим миром. Собственно, это любимая моя тематика, потому мне так и нравится Кард. Но в "Shadow Puppets" ничего подобного нет, а сам сюжет крутится вокруг двух равно занудных тем - геополитика и "плодитесь и размножайтесь". Раскрытие обеих тем - безостановочный фейспалм. Во-первых, автор ни черта не смыслит в реальной геополитике, а если и смыслит, в романе этого не показывает. Якобы взаимодействие реальных стран в недалеком будущем у него основано на каких-то совершенно дурацких и беспомощных предпосылках. А это, между прочим, не 11 век, чтобы воевать "за идею", но у Карда страны воюют, вступают в конфликты и образуют альянсы именно что за идею, потому что какой-то гениальный ребенок из Battle School объяснил локальному правительству, что надо так и так. Выглядит это все очень слабо и недостоверно и абсолютно не создает ощущения реальности происходящего.
Еще одна проблема - и, наверное, основная, - это способ подачи. Потому что роман на 90% состоит из диалогов и переписки героев, и только по диалогам и переписке понятно, что же в итоге происходит. Описательная часть, авторский текст практически отсутствуют. Само по себе это, может, и неплохо, но реализовано так, что создается впечатление, будто все интересное происходит где-то в другом месте, а тут неинтересные герои обсуждают неинтересные вопросы. Герои, увы, все меньше походят на реальных личностей и все больше - на картонных персонажей, произносящих авторский текст все в одной тональности. Может, дело как раз в том, что героев не видно со стороны, не видно особо их поступков и реакций - только слова. Тем не менее, Bean, Петра, Питер и (оужас!) родители Питера все поголовно говорят одним и тем же языком и больше практически ни в чем не проявляют себя как личности со своими особенностями характера и тд. Что случилось с яркими прежде характерами этих персонажей - крайне агрессивным и обаятельным Питером в первую очередь - вот вопрос. Такое чувство, что в первых книгах эти роли играли хорошие актеры, а здесь их заменили на бездарных статистов, которые честно заучили свой текст, но не знают, что еще с ним сделать.
Отдельный феерический фейспалм - это бесконечные заходы Bean'а и Петры на тему "семейных ценностей", плодитесь и размножайтесь. Великая жертвенная любовь к эмбрионам, декларирование размножения и создания семьи как высшей ценности. ОМФГ просто, откуда взялся весь этот бред? Описанное до такой степени не соответствует характерам персонажей, ситуации и здравому смыслу, что я даже не знаю, что тут сказать. Выпилите.
В общем, феерически бездарный и бессмысленный роман. Единственное, что вообще в нем есть хорошего - три абзаца про Virlomi и Walls of India, в которых слышится голос прежнего умного и слегка пафосного Карда.

@темы: кард

---

Хуан Рамон Хименес "Вечные мгновения"

На самом деле, у меня не один сборник "Вечных мгновений", а выдержки из сборников разных лет. Наконец-то я почитала Хименеса в хронологическом порядке и с удивлением обнаружила, что более ранние его стихи (нулевые и десятые годы 20 века) мне нравятся даже больше, чем более поздние (20-е и 30-е годы). Притом, что я обожаю Хименеса в принципе, пожалуй, даже больше, чем Лорку. У него есть нечто, чего Лорке не хватает, какая-то большая приземленность и серьезность, какая-то очень бытовая, реалистичная трагичность. Лорка с его игрой смыслов, образов и фантазий - нечто совсем другое. Хименес цепляет зачастую *не только* своей музыкой, но еще и очень близкими мне лично темами, удивительно просто выраженными, но от этого не менее мудро. Например:

Юность
Когда сказал ей в тот вечер,
что я уеду наутро,
она, взглянув, улыбнулась,
но как-то странно и смутно.

- Зачем ты едешь? - спросила.
- В долинах нашего края
такая тишь гробовая,
как будто сам умираю.

- Зачем ты едешь? - Я слышу,
что сердце крикнуть готово,
хочу кричать - и ни звука,
хочу сказать - и ни слова.

Когда я уезжала (сбегала) из Иркутска, я это как мантру повторяла: в долинах нашего края такая тишь гробовая (Гелескул все-таки великий переводчик, только у него строки могут одновременно шипеть и раскатываться, создавая ощущение далекой грозы).

А еще - мне ужасно нравятся у Хименеса все стихи о смерти. В них нет дикой, яркой трагичности Лорки, наоборот, они очень... успокаивающие. Как "Цветы и звезды", которые поет Сурганова и которые я уже, кажется, цитировала. Как это:
***
Конечный путь
... И я уйду. А птица будеть петь
как пела,
и будет сад, и дерево в саду,
и мой колодец белый.

***
Поэту
для ненаписанной книги
Да сотворим имена.

Нам недолгая жизнь дана.
Жизнь вещей - и та коротка.
Остаются навеки одни имена:
не любовь - о любви строка,
не цветок - названье цветка.

У любви и цветка
жизнь - бессмертье, когда им даны имена.
Да сотворим имена.

***
Мертвый
Остановились чаши на весах:
одна в земле,
другая в небесах

Кстати, увы, полное незнакомство с испанским мешает мне понять: вот этот завораживающий ритм, который приятно читать, но куда больше хочется петь - он есть в оригинале или его придумали наши прекрасные переводчики? Может быть, это персональное изобретение Гелескула, что скажете? Я не могу спокойно читать такие стихи, мне хочется их петь.

Летят золотые стрелы
с осеннего поля брани.
И в воздухе боль сочится,
как яд, растворенный в ране.

А свет, и цветы, и крылья -
как беженцы на причале.
И сердце выходит в море.
И столько вокруг печали!

Все жалобно окликает,
все тянется за ответом -
и слышно: - Куда вы?.. Где вы?..
Ответ никому не ведом...

–/– –/–/–
–/– –/–/–
–/– –/–/–
–/– –/–/–
Вот как назвать такой размер? Банальный трехстопный ямб с женской рифмой и цезурой после первой стопы? Или таки недо-амфибрахий? Помогите, если кто разбирается.
В любом случае, эффект потрясающий. Никакой другой размер не дает такой музыкальности, напевности - если не петь эти стихи, их можно читать только речитативом.

Из тех стихов, что не читала раньше, открыла вот этот - совершенно потрясающий. Он одновременно жутковатый, успокаивающий и тоже поется. По большому счету, мне все равно нечего нового сказать о Хименесе - это один из моих немногих любимых поэтов, и "Бродят души цветов под весенним дождем", пожалуй, мое любимое стихотворение.

Самый подлинный
Как голос самой судьбы,
зовут петух тоскливо,
и, сон раздвигая, люди
встают, как на край обрыва.

Когда обожгло зарею
разломы в сосновой кроне,
глаза он один не поднял,
далекий и посторонний.

Стихали слова вошедших,
и кротко сопели звери,
по-женски дохнуло дымом,
и даль распахнули двери.

И колос, вода и птица
яснели как на ладони,
но он не взглянул ни разу,
далекий и посторонний.

(Где видел теперь он воду
и птичий полет над нею,
откуда глядел он - навзничь,
как желтый сноп, цепенея?)

Но так и не подняв веки,
но так и не подав вести,
далекий и посторонний,
теперь на своем он месте.

(Он там начеку, простертый,
стоит, как река на шлюзе,
и жажда водою стала,
правдивейшей из иллюзий.)

Глаза он один не поднял
и, счеты сведя с судьбою,
навеки в себе остался
и стал наконец собою.

@темы: стихи

---

Даниэл Киз "Цветы для Элджернона"

Этот роман отвечает на один, но очень важный вопрос. А именно: почему из хорошего рассказа далеко не всегда может получиться хороший роман. Я вначале прочитала роман, а потом ради интереса пробежала глазами рассказ. Следовало, пожалуй, сделать наоборот, а по большому счету, вообще ограничиться только рассказом.
Рассказ хорош буквально всем - и вполне фантастической идеей, и исполнением. Некому молодому человеку с задержками умственного развития в порядке научного эксперимента, за короткое время достигает ненормальных высот (легкое изучение кучи языков, обширные знания во всех областях науки), а потом резко деградирует и возвращается в первоначальное состояние. Эксперимент, можно сказать, не удался, но в процессе было интересно.
Роман повторяет ту же фабулу, разница только в объемах и некоторых незначительных деталях. К примеру, первая часть - "атчоты" еще дауна-Чарли представляют собой не 5, а 50 страниц. Скажете, нет никакой разницы - еще как есть. Потому что суть этих атчотов - не в изложении каких-то событий, а по большому счету в том, чтобы показать читателям, как и настолько герой даун. 5 страниц для этого вполне достаточно, все уже понятно, а за 50 просто очень устаешь. Это тебе не поток сознания "Шума и ярости", увы. Точно так же в романе введена совершенно бестолковая линия соседки Чарли-нормального - эксцентричной художницы, суть которой сводится к тому, что герой должен как-то наконец потерять невинность! Довольно картонный персонаж, не говоря уж о том, что заиметь в соседях такую личность, а не нормальную семью с детьми или бабушку-божий одуванчик, весьма маловероятно. Аналогичное чувство внутреннего сопротивления вызывают многочисленные картины "чудовищного детства" Чарли, которые есть только в романе. И так его сестра не любила, и так над ним в школе издевались, и так мать пыталась заставить его учиться. Категория читателей, чье детство было исключительно безоблачным, кого никогда не ругали родители и у кого никогда не было конфликтов в классе, захлебываются слезами. Все остальные читатели с обычным детством, в котором были свои тараканы, умеренно или не очень пьющий отец, школьная травля в порядке нормы, пожимают плечами, кагбэ говоря нам "ну и чё?" В целом, имхо, все добавленное в роман, чего не было в рассказе, - совершенно бессмысленно и весьма бездарно. Отсюда и одна из двух основных проблем романа: автору не удалось никак развить свою идею, он сделал роман только за счет увеличения формы. А идея, отличная для размеров рассказа, для романа (даже маленького) оказалась недостаточна.
Второй трабл, который есть в романе и которого нет и не может быть в рассказе, - психология. В рассказе ее, по большому счету, нет, отношения Чарли с другими героями описаны несколькими штрихами, и нам нет нужды задумываться, как именно он общался, будучи дауном и будучи гением. В романе (за счет технического растягивания описанного периода гениальности) автор никак не мог уйти от необходимости раскрыть эту тему. И получилось довольно печально, потому что Чарли-гений вышел исключительно неприятным типом, высокомерным, эгоистичным и несдержанным. Что, по большому счету, довольно странно, потому что характер-то не должен был измениться в зависимости от ума, но ладно, спишем это на побочные эффекты эксперимента. Увы, наблюдая, как Чарли-гений общается со своими врачами, с бывшей учительницей Алисой, влюбленной в него, четко осознаешь, что по большому счету, Дауна всего лишь сменили на Аспергера - довольно сомнительное достижение. Персонаж получился, может, и умный, но крайне неприятный. Опять же, автор пытается упирать на психологическую и социальную сторону сюжета, потрясая как красной тряпкой злосчастными эпизодами из детства героя, периодически ударяющей в голову спермой и приступами осознания трагедии русского либерализма. На мой вкус, получилось вымученно и беспомощно. То, что было хорошим фантастическим рассказом, оказалось совершенно недостаточно для хорошей социальной прозы. Всё это нагнетание страданий и напряжения героя, броски в омут науки, порока и эмоций, страх перед грядущей деградацией. Теоретически мы должны с ужасом наблюдать, как мозги героя уменьшаются в размере, как шагреневая кожа. Только у Бальзака получилось гораздо лучше, при всей моей нелюбви к нему не могу не признать.
Еще забавный момент - пресловутая гениальность Чарли. Меня всю дорогу забавляло, если он так умен и перечитал столько книжек по психологии и тд, чего же он такой тупица? Тут можно, конечно, долго спорить на тему того, что знания, что надо, а что не надо говорить в обществе, приходят исключительно с практикой, которой он был лишен. Но и в остальных моментах, тот факт, что Чарли Гордон стал правильно писать, еще не достаточен для того, чтобы я поверила в его гениальность. А других доказательств особо не приводится - что в рамках более фантастического рассказа ок, а в рамках менее фантастического романа сильно снижает его эффект. В чем трагедия обратной деградации, если в герое и так не видно никаких интеллектуальных или моральных достоинств?
В общем, с этим романом я опять упираюсь в ту же стену, что и с "Осиной фабрикой", "Книжным вором" и иже с ними - стену полнейшего непонимания, чего все так носятся с абсолютно банальным exploitation и записывают в "вершины психологической прозы" вещи, которые даже близко не стоят к реальным отношениям человеков и их проблемам (самому интересному, о чем в принципе может говорить любое искусство).

@темы: киз

---

Патрик Зюскинд, Хельмут Дитль "О поисках любви"

Вообще я очень люблю Зюскинда - практически все, что он написал из прозы. Не только "Парфюмера", но еще больше - очаровательную "Повесть о господине Зоммере" и гениальный от и до "Контрабас". Собственно, поэтому я и схватила не глядя эту книгу с его именем на обложке. И достаточно фатально ошиблась.
Это сборник киносценариев и эссе, посвященных теме кино - в той или иной степени. Откровенно говоря, вообще не понимаю, зачем было его издавать. Признаться, я и к пьесам-то питаю серьезные опасения - за полным отсутствием пространственного воображения и способности воспринять то, что называется гипотипосис, большая часть "речи за кадром" о том, что где на сцене расставлено и откуда куда проходят герои мной совершенно не воспринимается. Но пьесы - это еще куда ни шло, с ними хотя бы понятно, что место действия априори ограниченно и спецэффекты заканчиваются на свете. Киносценарии гораздо хуже, потому что у кино куда больше визуальных средств выразительности, которые нельзя внятно передать никакими словами. А если и можно, то выглядеть это будет глупо и фальшиво (из серии "по ее щеке скатилась слеза" [лицо крупным планом]). В общем, это был первый и последний раз, когда я читала сценарии, определенно.
Да и сами по себе сценарии эти, мне кажется, не стоят того, чтобы их читать, не то что экранизировать. Не то чтобы они были как-то особенно бездарны или пошлы - скорее наоборот. Авторы так старались избежать любых возможных штампов всех жанров, что зашли с другой стороны и сделали нечто совершенно аморфное, не укладывающееся ни в один из жанров - это не комедия (не смешно), не драма (не страшно), не трагифарс (не смешно и не страшно). Притом, что в отдельности ходы и персонажи вроде бы и ничего, в общей картине они выглядят как-то очень непристойно. Или дело в форме - реплики автора, комментарии по съемке все же очень мешают. "Россини, или Убийственный вопрос, кто с кем спал" показалось мне чуть повеселее, во всяком случае, примерно раз в пятьдесят страниц мне казалось, что действительно интересно, что будет дальше с героями. В сценарии даже есть одна удачная шутка - когда крутой банк называют "сберкассой", впрочем, ее явно надо записать на счет переводчика, а не автора. "О поисках любви" уныло от первого до последнего кадра - как только появляются флешбеки о том, как герои в период расцвета своей любви проводят время в койке - все, капец.
Следом идут эссе Зюскинда "Кино - это война, мой друг!" и интервью Дитля. Оба посвящены работе над "Россини". Оба чудовищно занудны и бессмысленны. Так молодая мамаша пытается заставить всех смотреть фотографии своего новорожденного чада (которое на вид непрофессионала абсолютно ничем не отличается от всех остальных чад в том же возрасте, и даже пол не установить) и требует восхищения. Точно так же авторы носятся со своим несчастным сценариям, как курица с яйцом. Никому абсолютно не интересно, как писалась эта скукотень. Даже с учетом того, что у Зюскинда отлично подвешен язык, и его приятно читать именно как процесс.
Замыкает круг эссе Зюскинда на совсем отвлеченные темы - "О любви и смерти". Что тут скажешь, прекрасное чувство юмора, тонкость и наблюдательность в этот раз как-то автору изменили. Притом, что, мне кажется, каждому человеку, особенно хорошо образованному, есть что сказать на эти темы. Не можешь ничего придумать сам - подними мировую культурку, найди в ней какие-нибудь закономерности в развитии данной темы и потряси ими. Зюскинд примерно так и делает, но, сдается мне, он поленился поработать с материалом. Во всяком случае, сравнение любви-смерти Орфея и любви-смерти Иисуса вызывает у меня скорее недоумение, чем интерес.

@темы: зюскинд

---

Аркадий и Борис Стругацкие "Попытка к бегству"

Большинство вещей АБС производят на меня совершенно уникальное эмоциональное впечатление, рождая смесь тревоги и любопытства. С таким ощущениям дети лазают по полуобвалившимся перекрытиям заброшенного здания. С таким ощущением читатель сопровождает жителей мира Полудня в таинственные, жутковатые и совершенно непонятные новые миры. "Попытка к бегству" - тоже из таких вещей. Текст как-то неуловимо захватывает и удерживает, создавая постоянное ощущение предвкушения - следующего шага, следующего поворота сюжета. Собственно, и концовка оставляет все то же ощущение, что *вся жизнь впереди*, ну, не жизнь, но нечто глобальное, может быть, страшное, может быть, прекрасное, но в любом случае - обязательно интересное, новое и совершенно необычное.
Сюжет "Попытки" предельно прост: к неким юным и неиспорченным юношам, живущим в счастливом коммунистическом будущем XXII века, напрашивается таинственный незнакомец и уговаривает их лететь в отпуск не на проверенную планету с хорошей охотой, а в на новую, неисследованную. И, разумеется, они встречают на новой планете нечто жутковатое и совершенно непонятное для себя. Полуфеодальное общество с почти рабским трудом, эксплуатацией человека человеком, вездесущей жестокостью и быссмысленностью, смертью, болезнями, голодом, - классический набор юного прогрессора, в общем. Некоторое время бьются об это все головами, как рыба об лед, пытаясь что-то сделать и не понимая, почему не получается, ведь это так просто, взять и договориться, потом улетают, планируя, как они вернутся с подмогой, врачами, учителями, и будут спасать, и лечить, и учить, и прививать разумное-доброе-вечное. АБС, разумеется, не были бы собой, если бы их герои выглядели настолько тупыми и наивными, как они получаются в кратком пересказе. Но дело в том, что каждый отдельный шаг написан полностью как необходимый и совершенно логичный в данной ситуации. Можно осознавать, что ты не спасешь весь мир - но попытаться подлечить хотя бы несколько раненых. В принципе, этого уже достаточно для милой, интересной приключенческой повестушки, где есть настоящее добро и зло, и нет победы, но есть надежда.
И опять же, АБС не были бы АБС, если бы у них все было так просто. Потому что помимо юных восторженных прогрессоров и замордованных жителей далекой планеты есть и третья, неизвестная переменная. Таинственный напросившийся пассажир, Саул Репнин. Неизвестный до своего последнего вздоха, гораздо более шокирующее по-своему открытие, чем целая планета, заполненная несчастными. На многие вопросы касательно него (да что там, собственно, на все, кроме одного) АБС не дают ответа. Как узник фашистского концлагеря очутился в счастливом XXII веке? Где раздобыл редкое и страшное оружие? Зачем пытался попасть на неизвестную, необитаемую планету? Этого мы не знаем и не узнаем. А вот почему в итоге, посмотрев на "другую жизнь" во всем ее многообразии - и счастье цивилизации, и ужасы цивилизованности - выбирает прожить свою, недолгую и страшную судьбу, - это как раз понятно. Собственно, он сам это говорит, когда ребята предлагают выбрать из населения новой планеты кого получше и отправить на Землю, учиться и лечиться. "Настоящий человек уехать не захочет. А ненастоящий… – Он снова поднял глаза и посмотрел прямо в лицо Антону. – А ненастоящему на Земле делать нечего. Кому он нужен, дезертир в коммунизм?" Сам Саул, случайно или неслучайно, тоже оказался таким дезертиром, и, четко осознав это (как раз благодаря столкновению с реальностью чужой планеты), вернулся в концлагерь.
Мне вообще кажется, что весь текст, по большому счету, писался ради этого финального coup de grace, ради финального шага Саула. Остальное - и прекрасные, добрые, умные и хорошие мальчики, и светлое будущее, и приключения на жутковатой планете, - только декорации, развернутое объяснение этому шагу.

@темы: стругацкие

---

Герман Мелвилл "Моби Дик, или Белый кит"

Берясь за книгу, я ждала чего-то очень размеренного, спокойного, равномерного и слегка занудного. В лучших традициях Жюля Верна и "Фрегата "Паллада". Так что текст и стиль "Моби Дика" оказался для меня полнейшим сюрпризом. Откровенно говоря, у меня даже в голову не укладывается, как в середине 19 века могла быть написана вещь настолько странная, сумасшедшая и сюрреалистическая. И тот факт, что "Моби Дик" оказался сделан в лучших традициях "Улисса", до сих пор приводит меня в полнейшее изумление. Знаете, есть определенные ожидания от определенного рода книг, и когда текст оказывается совершенно не таким, как думалось, меня это слегка ошеломляет и даже мешает его внятно воспринимать.
Чего в "Моби Дике" нет, так это трех китов классицизма - единства времени, места и действия. Вопреки ожиданиям, повествование бешено скачет, переходя от "сейчас" главного героя к классификации китов, от них - к перечню произведений, где упоминаются киты, от них - к историям разных третьестепенных персонажей, этаким вставным новеллам, от них - к сюрным диалогам пьяной команды корабля. И вся эта веселая и очень странная чехарда продолжается на протяжении всего романа. Не то чтобы развития сюжета нет вообще - во второй половине книги герои все-таки отплыли худо-бедно на китовую охоту и даже начали понемногу встречать и забивать китов. Но линия "настоящего" настолько часто прерывается лирическими и не очень отступлениями, длинными внутренними монологами членов команды, их же пафосными речами в духе Горького, а также танцами на столах и пальбой, что на китов как-то не остается особо внимания. Ну, кит. Ну, забили. "Пренебречь, вальсируем".
За всем этим остается вопрос, а как же легендарный и страшный Моби Дик, о котором столько говорят, о котором бредит полусумасшедший капитан Ахав. А Моби Дика нет и следа, он большую часть текста живет исключительно в горячечном бреду Ахава да пугает его помощников. Открывая роман, я наивно полагала, что он будет в большей своей части посвящен погоне за Моби Диком, но ничего подобного - от встречи с белым китом до конца текста всего ничего. Я уже начала было сомневаться, что Моби Дик окажется, в лучших сюрных традициях всего романа, всего лишь Годо и так и не придет. Хотя под конец он пришел, конечно, и задал им всем жару.
По итогам - я не знаю, как относиться к этому тексту. Меня смущает в нем буквально все: смущает отсутствие классицизма и ожидаемой эпичности, смущает стебный пафос, смущает даже псевдонаучная классификация китов по средневековым книжным форматам. Это было интересно и странно, но текст слишком разнообразный, слишком лоскутный, чтобы оставить какое-то четкое эмоциональное впечатление. Не могу сказать, что сама идея погони за китом особо меня задевает - она сама по себе достаточно детская, сразу приходят на ум пираты из нашего мульта "Остров сокровищ". Думаю, если бы "Моби Дика" экранизировали именно таким образом - с включением всех классификаций, лирических отступлений и самой схватки с китом - это было бы самым правильным подходом к тексту. Он интересен именно с точки зрения *как*, а не что. С другой стороны, с этой же точки зрения "Улисс" значительно круче.

@темы: мелвилл