Gerald Durrel "A Zoo in My Luggage"

Так сложилось, что в детстве я избегала читать Даррелла. Вопреки расхожему мнению, что детям должны нравится рассказы про зверюшек, сама эта тема наводила на меня жуткую тоску. Да еще и в изложении Бианки (обычно) и Паустовского (если повезет), как обычно давали в школе.
Теперь я думаю, что это, наверное, к лучшему. Не в том плане, что рассказы Даррела плохи для детей - они, безусловно, прекрасны для любого возраста. Но дарреловский юмор настолько своеобразный, тонкий и взрослый, что, мне кажется, ребенок его просто не увидит. А значит - потеряет большую часть прелести книги. Мне кажется, в случае Даррела то, как написано, даже перевешивает саму тематику. Притом, что я в принципе не люблю беллетристику и не читаю ее без необходимости, такие тексты я в состоянии потреблять в неограниченных количествах - даже удивляешься, когда оно заканчивается.
"Зоопарк" - история о путешествии в Камерун, сборе (отлове и покупке у местных) тамошней фауны, вечерниках с Фоном из Бафута и возвращении в Англию с последующими мучительными попытками основать там зоопарк. Самое основное - это, разумеется, зверушки и всякие истории, с ними связанные. И тут чем мне ужасно нравится и просто подкупает Даррел - в его отношении нет никакого сюсюканья. Если зверушка забралась к тебе на постель и там нагадила, он реагирует как совершенно нормальный человек - со злостью, раздражением и с большим чувством юмора. Нет никакого "ах, какое бесценное существо, давайте все умрем ради него". В целом подход Даррела достаточно прагматичен. По собственной дурости оторвали мыши хвостик так, что мышь стала непригодна для экспонирования - тут же вернули ее обратно в природную среду, никакой пенсии по инвалидности. Животное заболело и умерло - жаль, но не трагедия, тем более, что их там множество болело и умирало, я так думаю. И жаль скорее собственного труда, чем животное как таковое. В чем-то Даррел более циничен в вопросе отношения к животным, чем обычные современные владельцы собак и кошек даже. Притом, что пользы от Дарреловского отношения животным, безусловно, больше, а вреда меньше. Откровенно говоря, я даже была приятно удивлена, встретив совершенно разумное и даже несколько насмешливое отношение к предмету авторской увлеченности)

@темы: даррелл

---

Давид Флуссер "Иисус"

Честно говоря, о Флуссере как о теологе я раньше не слышала - я, конечно, не спец в предмете, но и он не самый известный товарищ, честно говоря. К тому же Флуссер - это, подчеркиваю, еврейский историк и теолог. Не в смысле, что он смотрит на христианство и НЗ с позиций иудаизма, естественно, а в смысле культурной традиции и страны. При этом комментатор отмечает, что Флуссер в целом более склонен доверять НЗ как историческому источнику, чем это принято у современных христианских теологов.
Работа довольно интересная и при этом совершенно простая для понимания. Написана очень понятным языком, со всеми необходимыми сопутствующими объяснениями. К примеру, идет речь о Филоне Александрийском - и тут же в отдельной рамочке краткая историческая справка его жизни и литературной деятельности, как в некоторых учебниках. В конце - историческая справка с краткой периодизацией (учитываются в основном, разумеется, события и персонажи, так или иначе упомянутые в работе) - в целом получается достаточно большой охваченный период, от 300 г. до н.э. и захвата Палестины Александром до 70 г. н.э. и разрушения Храма. Это очень удобно, чтобы освежить в памяти историческую картину - а то я лично например, всегда путалась в тех же Иродах.
Сама книга - это достаточно краткое, но емкое исследование жизни и деятельности Иисуса с учетом имеющихся исторических источников, их сопоставления, а также общей огромной работы с материалом. В этом плане очень интересно, и жаль, что я недостаточно владею материалом, чтобы оценить проделанную работу. К примеру, Флуссер в качестве подготовительной и оставшейся за кадром работы оценивает позицию, период и источники каждого из евангелистов - и основываясь на этих оценках определенным образом подходит к пониманию расходящихся у них мест. Точно так же слова евангелистов сопоставляются с другими источниками того времени и чуть позже, от Иосифа Флавия до кумранских рукописей. В целом Флуссер пытается на основании максимальной совокупности доступных исторических источников воссоздать некую картину, близкую к реальной. У него практически нет собственно теологических толкований или подходов, это скорее чисто историческая работа, результат анализа первоисточников с последующими выводами.
Интересна работа Флуссера тем, что она направлена не на воссоздание всей биографии Иисуса (что очень занудно и исторически сомнительно получается, все читали Ренана), а на воспроизведение ключевых для христианства моментов и концепций. Таких как его понимание собственного мессианства, его моральные идеи, обстоятельства рождения, крещения и смерти. Упор делается именно на события и детали, приобретшие в итоге сакральный оттенок. Про казнь, к примеру, Флуссер делает по совокупности весьма интересный вывод, что казнь Иисуса не была злостной местью римских властей, которые опасались его могущества. Более того, Пилат, который исторически был далеко не самым приятным человеком, и не собирался его казнить. Просто так уж совпало, что на Пилата надавила в этом вопросе узкая группка фарисеев, а тому надо было казнить кого-нибудь, чтобы продемонстрировать незыблемость римской власти. В итоге, делает вывод Флуссер, Иисус погиб не за свои проповеди и убеждения, а скорее потому, что толпе на Иисуса было наплевать, а вот за, говоря современным языком, террористического борца с оккупационными властями Варраву она могла бы устроить восстание - поэтому Пилат предпочел Варраву в итоге амнистировать, но зато отыграться на другом подсудимом более жестоко, чем он того заслуживал. Выводы Флуссера, разумеется, основаны на совокупности разных источников и ссылок, с оценкой их достоверности и аутентичности.
Такой анализ дает новый взгляд на некоторые библейские события, к тому же позволяет ответить на ряд возникающих при чтении НЗ вопросов относительно того, почему персонажи временами ведут себя настолько нелогично - Флуссер, где возможно, умеет объяснить это, ссылаясь на другие источники того периода.

@темы: теология

---

Чайна Мьевиль "Шрам"

Мне давно не было ТАК интересно
Нет, я, конечно, уже по первому роману поняла, что фантазия у Мьевиля работает так, как ни у кого больше из всех, кого я могу припомнить из создателей своих миров. И при этом сами его миры получаются необычайно наполненные, живые, многообразные, но ничуть не фантастические по сути - ни в одном моменте нельзя сказать, что здесь "очень сильное колдунство", а не объективное действие неких законов реальности. То есть да, мир наполнен разной степени невероятности фантастическими существами - но при этом описаны они не как нечто волшебное, а как еще один биологический вид, со своими физическими и психическими особенностями, сильными и слабыми сторонами. Да, помимо Нью-Кробюзона есть еще множество неизведанных, полулегендарных городов и стран - но все они расположены в рамках существующей географии, связаны торговыми и политическими взаимоотношениями.
"Шрам" сюжетно - это отчасти продолжение "Вокзала". Главная героиня, Белис Хладовин - бывшая любовница и друг дер Гримнебулина, которая вынуждена уехать из Нью-Кробюзна в колонию, опасаясь преследования нью-кробюзонских властей после событий "Вокзала", для которых надо было найти виноватых. Но добраться до колонии, спокойно там поселиться и тихо-мирно сидеть несколько лет, пока все не уляжется, Беллис не суждено. Потому что на пути у нее встречается сначала странный пассажир, заявляющий от имени Нью-Кробюзонских властей права на судно, а потом и вовсе пираты. В результате Беллис оказывается пленницей-гражданкой плавучего пиратского города, который, в свою очередь, направляется по морю с вполне определенной целью.
"Вокзал", если угодно, был более детективным романом. Вся цель сюжета сводилась к тому, чтобы найти и обезвредить преступников, в данном случае - жутких мотыльков. "Шрам" по своей сути роман приключенческий. Сюжет движется небольшими рывками, очередное приключение (очередная цель путешествия) - небольшое затишье, подготовительная стадия. И так далее.
Чем ближе к концу романа, тем чаще я вспоминала, как ни странно, христианско-романтическое "Повелитель зари, или Плавание на край света" Льюиса. Пиратский плавучий город, Армада, тоже по сути движется на край света. Точнее - к загадочному разлому в реальности, оставленном столь же загадочными пришельцами из иной вселенной. Выясняется, это, конечно, не сразу, вожди проекта открывают гражданам ровно столько информации, сколько нужно, чтобы не допустить бунта. Есть в городе и ученые, готовые жизнь положить во имя удовлетворения своего любопытства, и преданные сторонники вождей, и оппозиция, b и рядовое население, которому вроде не все равно, но которое ничего не понимает. Героиня, как ни странно, относится именно к такому населению - она не глупа, не эгоистка, но не выделяется ничем настолько особенным, чтобы сыграть некую собственную роль, не случайную. При этом Мьевиль так ловко прописал ее линию, что она не вызывает никаких эмоций, кроме абсолютного приятия - ее глазами смотришь, как собственными. Ее поступки безупречно логичны из ее шкуры. При этом с точки зрения сюжета в целом она совершает иногда фатальные ошибки, но четко осознаешь, что будучи собой, она не могла бы их не совершить.
Зато перед глазами героини проходит целая плеяда великолепных характеров и образов. Увлеченный ученый, хитрый шпион, простой парень из работяг, фанатики-правители и их идеальный телохранитель, который по какой-то загадочной причине решил сделать ее своим конфидентом. Самое потрясающее в романе - что все фигуры, от главной героини до второстепенных - очень живые, очень разные и очень понятно (применительно к своему статусу и ситуации) действуют. Понятно, в смысле, логично и по-человечески естественно. При этом, как ни странно, большинство действующих лиц вызывает огромный, буквально нездоровый интерес - большинство как раз из тех, кто решает судьбы остальных армадовцев. Утер Доул, к примеру, который при первом появлении кажется бессмысленным рубакой, а в итоге оказывается чуть ли не главным специалистам по полумистическим-полунаучным тайнам, на которого персонально и завязана вся экспедиция. Корбюзонский прокуратор, сумевший похитить у враждебной расы некие секреты и не постеснявшийся устроить в Армаде войну, чтобы передать их своему городу. Любовник и Любовница, безымянные правители Армады, одержимые друг другом и сумасшедшей идеей. Мы знаем о них едва-едва больше, чем видит Беллис, а это слишком мало, чтобы понять, что это за люди и что ими движет. Все они - очень яркие и сильные характеры, и их взаимодействие производит как раз необходимый детонирующий эффект, который, собственно, и двигает сюжет. При этом каждый поворот событий, каждый их шаг с одной стороны вполне логичен, а с другой - совершенно неожиданен для читателя. Поэтому все время сидишь и гадаешь, что же будет дальше.
Никого не слушайте. Это просто невероятно интересно.

@темы: мьевиль

---

Г.К. Честертон "Человек, который был Четвергом"

Откровенно говоря, я ожидала чего-то жутковатого, сложного и неизбежно кровавого. И, безусловно, реалистического. В духе лучших мистических романов Агаты Кристи. А получила нечто совершенно невообразимое. Гротескные сыщики, которые борятся за добро и справедливость и чуть ли не несут возмездие во имя луны. Гротескные анархисты-динамитчики, которые больше увлечены всякими таинственными и сложными ритуалами, чем делом. Сдается мне, наши анархисты во многом списаны с вполне реальных масонов, всяких любителей различных тайных обществ со сложными иерархиями, ритуалами и полным отсутствием смысла, не говоря уж о действии. Словом, СПГС, хотя в данном случае, мне кажется, это тот уникальный раз, когда СПГС уместен и только украшает текст.
Честертон очень ловко и практически незаметно наращивает градус безумия по тексту. Поначалу все кажется несколько странным, но не более того. Ну, собрались эксцентричные люди, ну, поговорили о мировой революции. Причем поговорили, заметьте, как джентльмены, несмотря на полную несхожесть во взглядах.
А чем дальше - тем глубже читатель погружается в пучину авторской фантазии, а герой, видимо - в пучину великолепного, красочного сна. Красочные и совершенно не реалистичные по духу своему картинки следуют одна за другой. Вот наш герой, чудом оказавшийся на заседании анархистов, внезапно попадает в ближний круг этого тайного сообщества, благодаря странному стечение обстоятельств и собственной прихоти. Вот один за другим выясняется, что все анархисты, которые казались ему один другого жутче - и не анархисты вовсе, а милые хорошие люди. Не считая, разумеется, их таинственного босса, называемого Воскресеньем.
Изрядная часть книги - это погоня-преследование. Причем сначала гонятся герои, потом за ними, потом опять они. Причем и то, и другое, носит совершенно безумный, фантасмагорический характер. Меняются местами преследователи и преследуемые, меняются местами добро и зло. Причем все описано настолько изящным, необычным и прекрасным языком, что действительно создает почти зримую картинку. Откровенно говоря, будучи знакома с Честертоном только по отцу Брауну, и не подозревала раньше, насколько поэтичен и прекрасен с чисто эстетической точки зрения он может быть. Русский перевод, впрочем, тоже очень хорош. Не знаю, чем я больше наслаждалась - сюжетом или тем, как написан текст, пожалуй, все-таки больше вторым.
Что до сюжета, Честертону удалось выполнить довольно сложную задачу: написать совершенно фантасмагироческое противостояние сыщиков и анархистов, густо замешанное на всяком месмеризме, эзотерике, масонской ерунде и прочем, и при этом создать совершенно чистый и легкий текст. Я не знаю, как это описать, но концовка оставляет ощущение, что ты прочитал давно ставшую классической детскую сказку, в которой много героев и сюжетных поворотов, но несмотря на это сюжет наделен свойством неизбежности: он приходит именно туда, куда должен был прийти, и потом оказывается, что выбранный путь как раз и был самым кратким. Ощущения - не столько как от романа, сколько как от поэмы. Очень легко и красиво, совершенно неожиданно.

@темы: честертон

---

Евгений Лукин "Щелк!"

Это был мой первый опыт чтения Лукина, и мне понравилось.
При этом не соглашусь, что это "ровный" сборник - напротив, на мой вкус, качество рассказов от начала к концу заметно улучшается. Во всяком случае, они становятся менее банальны и куда более интересны. Первые рассказы сборника похожи на нечто среднее между притчей и бытовым "анекдотом" - в том значении, в котором это слово употребляли в 19 веке. Этакий бытовой анекдот с моралью. Мораль, опять же, строго бытового свойства, про то, как строить отношения с коллегами, друзьями, второй половиной и человеками вообще. Это можно написать и очень весело и интересно, и ужасающе скучно.
У Лукина по большей части получается первое. Не в последнюю очередь - за счет великолепного прописывания деталей, речевых характеристик, мелочей. Его действительно приятно читать, вроде и нет никаких особых вычурностей и красот слога, но встречаются удивительно точно подогнанные эпитеты и ловкие обороты. И герои говорят у него, как живые, и ведут себя, как живые. Ну, в основном) Даже те, которые пришельцы, как ни странно.
При этом нельзя сказать, чтобы все до единой вещи были с особо глубокой идеей или моральной подоплекой - скорее, они на уровне повседневных проблем лежат. Хотя попалась мне и пара откровенно раздражающих вещей из серии "ути-пути, здесь котиков налепим", а здесь туману напустим. Но это - действительно исключение.
Чем дальше к концу сборника, тем интереснее становились рассказы. Собственно, начиная с "Пятеро в лодке", где-то. "Пятеро" - это вообще маленький шедевр, и на мой вкус, лучший из рассказов. Очень остроумная пародия на весь жанр попаданчества, выполненная в духе "Сказки о Тройке" АБС. Про то, как пятеро таких совковых функционеров угодили в Древнюю Русь времен Ордынского нашествия. Ужасно смешно и крайне поучительно.
Еще очень понравилось несколько рассказов, где очень точно проведена грань между бытовой историей и легким морализаторством. "Монумент", к примеру, или "Астроцерковь". Рассказы как раз такого типа проходят в школе и тщательно разбирают, что же нам хотел сказать автор. И в данном случае их "школьность" - это своего рода знак качества, потому что автору, действительно, было что сказать, и при этом он очень ловко и изящно облек это в необычайно интересную форму, не говоря уж об оригинальности идеи.
Отдельно хочу сказать про "А все остальное - не в счет", точнее, про читателей, который активно жалеют героя. Народ, але! Герой не в Освенциме сидит, и жизнь его так трагична не потому, что ее кто-то такой сделал насильно - он сам последовательно лишил себя жизненного пространства и времени. Никто никого не заставляет работать на нелюбимой работе и жениться на нелюбимой женщине. Бывают, конечно, исключения, но в основном людей до того плачевного состояния, когда у них в жизни нет буквально ни одной хорошей вещи, доводит сочетание собственной лености, глупости и трусости.
В целом - очень симпатичный сборник, и рассказы в большинстве своем действительно интересно почитать. Пожалуй, буду читать Лукина и дальше.

@темы: лукин

---

Н.М. Карамзин "Предания веков", 1-3

Это не неизвестное произведение Карамзина, а всего лишь выдержки из "Истории государства Российского" - из 11 томов. Я осилила за один прием выдержки из первых трех.
Что тут сказать, любите ли вы Карамзина так, как я его люблю я? Историки (нормальные историки, в смысле, а не фрики от истории, верящие только Гумилеву) обычно предпочитают Ключевского, и с точки зрения логики, они вполне правы. Ключевский пишет куда более по делу, давая не только перечень сухих фактов, но и их анализ, причем анализирует заодно и экономическую ситуацию, и развитие культуры - в общем, делает срез эпохи в целом. В придачу к этому Ключевский очень легко читается - чего не скажешь, к примеру, о Соловьеве. Любителей Костомарова тоже могу понять - хотя на мой вкус временами он сильно передергивает про великодержавность и самостийность. Но это по крайней мере получается ехидно и забавно.
А Карамзин. Ну, это Карамзин. Оставив в стороне излияния Лотмана про "Дон Кихота, потерявшего надежду" - Карамзин и как писатель, и тем более как историк неподражаем. Так описать достаточно скудные и бесславный события нашей ранней истории, основываясь только и исключительно на древних текстах (других-то не было) мог только он. Перо Карамзина придает всем историческим героям не скажу что живость, но некоторую литературность в лучших традициях сентиментализма. При этом сентиментализм не означает тупой пафос, напротив, в нем есть место и легкой насмешке. Временами очень сложно понять, всерьез Карамзин награждает наших князей возвышенными эпитетами или он так стебется. Некоторые его выражения и формулировки вызывают у меня такие приступы хохота.
Чего стоит, например, волшебная басня про то, как княгиня Ольга, которую "предание нарекло Хитрою, церковь Святою, а народ Мудрою" отомстила древлянам за убийство Игоря. Это песня, товарищи.
После убийства Игоря древляне решили женить своего князя на Ольге (Святослав был еще мал) и таким образом занять киевский престол. Двенадцать послов приплыли в ладье к Киеву. Ольга велела выкопать в тюремном дворе огромную яму. А послам сказала, что поскольку они такие важные гости, то пусть их де русские прямо в ладье несут на руках к ней, и тогда она за их князя выйдет. Ну что, принесли, бросили с ладьей в глубокую яму, да живых еще засыпали.
Потом через гонца Ольга объявила древлянам, что послов ей маловато, и пусть пришлют побольше знатных послов, только тогда киевский народ ее отпустит. Вторую партию послов сожгли заживо в бане (по древнему славянскому обычаю). На этом послы у древлян закончились.
Тогда Ольга велела сказать древлянам, чтобы они валили мед в Коростене, что она идет уже к ним, желая прежде второго брака совершить тризну над могилой мертвого супруга. Ольга пришла с дружиной, древляне радостно напились, и Ольгина дружина, по Карамзину, положила вокруг Игоревой могилы 5000 голов.
Но и это еще не все, как говорят в телемагазинах. Вернувшись в Киев, Ольга собрала войско и пошла на древлян уже в открытую. Те бежали с поля боя и затворились в городах, предлагая ей большую дань в обмен на мир. Сделав доброе лицо, Ольга попросила с каждого двора по три воробья и голубя. Потом велела привязать зажженный трут с серою ко всем взятым птицам и пустить на волю; они возвратились к свои гнезда с огнем и пожгли нафиг все древлянские города. Кучку древлян, которые спаслись, Ольга осудила "некоторых старейшин на смерть, других на рабство, обложив прочих тяжкой данью".
Бой-баба была Ольга, в общем. Из всей русской истории это чуть ли не мой любимый женский персонаж, пожалуй, наравне с Коллонтайкой. Про Ольгу же Карамзин (у других историков ее, кажется, и нет) рассказывает байку о первом в истории классическом динамо. Хоть и вранье, поскольку по хронологии и здравому смыслу сильно не складывается, но забавно.

В целом первые три тома посвящены истории разнообразных племен, обитавших на территории нынешней Центральной России и южнее, становлении русского государства (начиная от Кия сотоварищи) к Рюрику (у Карамзина еще использован тот очаровательный перевод, где Рюрик с братьями, которых звали Дом и Дружина). Дальше - короткий период расцвета, закончившийся на том, что чадолюбивый Владимир Мономах делит свое единое княжество между четырьмя сыновьями. Второй и третий тома - это сплошь период удельной раздробленности. И учитывая манеру Карамзина почти никогда не ставить даты (не говоря уже про составление генеалогических древ), мгновенно начинаешь путаться во всем многообразии князей, каждого из которых зовут Чего-то-слав Чего-то-славович и каждый из которых имеет честь называться Великим аж года по два максимум. С точки зрения установления достоверного научного фактажа по этому периоду Карамзин, пожалуй, не слишком удобен. Но никакой другой автор так четко не дает понять, что в государственном, с позволения сказать, устройстве того периода происходит такой же дикий хаос, как и тот, что образуется в голове у читателя. В целом очень гармонично выходит.
Третий том заканчивается появлением сначала Чингисхана, а потом и Батыя, битвой на Калке, татарским пиршеством на еще живых (в начале пира) Мстиславе Романовиче Киевском и его зятьях Андрее и Александре Дубровецком (а вовсе не на всех участвовавших в битве русских князьях, как принято считать. Мстислав вообще проспал основное сражение, его уже потом добивали).
Еще милая история из Батыева нашествия, между прочим - "злой город" Козельск, Брестская крепость 13 века, совершенно никчемушный маленький городок, в котором даже князя приличного не было и который 7 недель (!) сдерживал нашествие татар. Притом, что куда более крупные и хорошо защищаемые Рязань, Суздаль и Владимир просто смели.
В общем, за что я люблю Карамзина - так это за полное отсутствие "официального текста" при опоре исключительно на исторические (не историографические) источники. Что не в последнюю очередь продиктовано самими источниками, наверное. И в целом получается куда живее и интереснее, чем самые объективные статистические данные или самая логичная аналитика.

@темы: карамзин

---

С.Г. Пепеляев "Компенсация расходов на правовую помощь в арбитражных судах"

По-моему, первая большая работа по этому вопросу, обобщающая десятилетнюю арбитражную практику. Не то чтобы я узнала что-то новое, но в целом очень интересно и полезно (в первую очередь огромным объемом переработанной российской практики). Некоторые дела просто забываешь, а потом думаешь, о, надо было бы на них сослаться.
Рекомендуется всем, кто взыскивает в арбитражном суде расходы на юристов или подумывает этим заняться. Заняться стоит, учитывая, что буквально в последние пару лет практика повернулась достаточно круто, и есть реальная возможность взыскать хотя бы треть, а иногда и полную сумму судебных расходов. В том числе с гос.органов.
Пепеляев приводит очень полезные доводы в обоснование правовой позиции взыскателя, которые можно прямо брать и вставлять в заявление. Этим книга очень полезна и хороша - она совершенно практическая. Только для развлечения приведено немного статистики и иностранной практики. А в остальном - крайне полезная вещь в работе, потому что в ней обобщено все, что можно сказать по сабжу.
В конце приведена судебная практика по сабжу, тоже всячески рекомендую, учитывая ее судьбоносность для нижестоящих судов:
Определение КС РФ от 20.02.2002 г. № 22-О по жалобе ОАО "Большевик"
Определение КС РФ от 21.12.2004 г. № 454-О по жалобе ООО "Траст"
Определение КС РФ от 20.10.2005 г. № 355-О
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 13.08.2004 г. № 82
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 г. № 99, п.12
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 05.12.2007 г. № 121
Постановление Президиума ВАС РФ от 20.05.2008 г. № 18118/07
Постановление Президиума ВАС РФ от 18.03.2008 г. № 14616/07

- специально выписала, чтобы не потерять.
Вообще рекомендую творчество Пепеляева: он пишет очень легко и интересно, без всякой воды и исключительно научных заворотов, и при этом от и до - по делу.

@темы: право

---

Аркадий и Борис Стругацкие "Далекая Радуга"

На самом деле, это старая как мир и совершенно не фантастическая тема: как ведут себя люди в преддверье катастрофы. Люди, которые почти наверняка знают, что обречены, но все-таки на что-то надеются. Люди, которые пытаются спасти максимум из того, что составляет их жизнь.
А как хорошо и интересно, захватывающе все начиналось. Стругацкие умеют создавать удивительные миры, буквально несколькими черточками набрасывая здесь и там отдельные детали. Общая картина вроде бы и видна, но совсем не до конца - и от этого не создается ощущения, что все уже понятно и неинтересно. Наоборот, белые пятные и необъясненные места как раз и придают самое большое очарование. Когда начали осваивать Радугу и как вообще сложилось то общество, которое там сейчас есть? Что за таинственные спортсмены-смертники, в любую минуту готовые из потенциальной подопытной крысы превратится в кучку дымящихся кишок? И, наконец, что же такое эта таинственная Волна - а равно все "физические" термины, с ней связанные. Что такое Камилл, человек-машина, который умирает и возрождается? Море вопросов, относящихся к принципиальному устройству мира. И при этом никак нельзя сказать, что мир не прописан - напротив, все честно, мы знаем ровно столько, сколько знает большинство героев. Не самые "продвинутые" из них, но pov Ламондуа и не приводится. Все же создается ощущение, что совсем незадолго до катастрофы мир как-то стабилен, система взаимодействия в нем вполне понятна и реализуема, и не требует от героев безумных подвигов.
А потом случается нечто страшное, что разрушает привычную картину мира. И с одной стороны, это страшное привлекательно именно своей необычностью, тем, что оно выходит из ряда вон - но АБС не были бы социальными фантастами, если бы живописали историю именно с этой стороны. Потому что катастрофа показана ровно настолько, насколько она отражается в людях, населяющих Радугу. Ведь к концу действия повести погиб-то всего один Камилл, да и то он потом оказался жив, а остальные только находятся в преддверьи гибели. Еще *ничего не случилось* - но в сердце у героев и у читателя уже все произошло. Душа положена на весы, измерена, описана и убрана. Все решения приняты, дальше уже не важно. Сгорят ли все оставшиеся в подходящей Волне нового типа и останется ли один Камилл на засыпанной черным снегом планете - по сути, не так и важно. Образно говоря, они уже сгорели.
В этом "Радуга" - вещь совершенно нефантастическая. Объяснюсь, все поведение, и подвиги, и трусость и предательства, и склоки, и попытки спасти себя, и невозможность решить, кому жить, а кому умирать, совершенно идеально укладывается в рамки всех похожих конфликтов. Это осажденный город, который идет на сделку с осаждающими с тем, чтобы позволили выпустить женщин и детей, а мужчины остались там умирать. Это вообще вся история войн, по большому счету, когда надо чем-то пожертвовать, или кем-то. Вот народ говорит, дались им эти ульмотроны, глупые люди, не ценят свою жизнь. Не согласна, что вы. У Ницше есть отличная идея по поводу подобных жертв: он говорит, что человек, жертвующий жизнью во имя чего-то другого, будь то наука, отечество, ребенок - просто ценит одну часть себя выше другой. Ставит себя как ученого, патриота, родителя выше, чем себя биологическое существо. Не вижу в этом ничего ненормального, в общем. Никто не упрекал Бруно за то, что "она все-таки вертится" - хотя, казалось бы, ну какая разница, кто это признает, и стоит ли из-за этого идти на костер?
А проблема с тем, кого спасать - на самом деле не проблема. И нет там никакого специфического морального решения - оно лежит на поверхности, дело лишь в том, чтобы описать, как люди к нему приходят и его исполняют.
Очень сложно объяснить, почему "Радуга" кажется настолько потрясающей вещью. Это захватывающе интересный и грозный мир, в котором одновременно есть и нечто, граничащее с магией, и страшный риск. И все выписано настолько живо и достоверно, что в какой-то момент обитателям Радуги начинаешь завидовать - и продолжаешь до последнего.

@темы: стругацкие

---

Лион Фейхтвангер "Гойя, или Тяжкий путь познания"

По большому счету, это такая "программная" вещь, что давно стоило ее прочитать, и хорошо, что книжная рулетка меня на это сподвигла. Интересна и сама тема (люблю Гойю, да, особенно Капричос), и то, как она раскрыта. Я тысячу лет назад читала "Безобразную герцогиню", и с того времени успела подзабыть стиль Фейхтвангера. У меня в голове он почему-то четко ассоциировался с тяжеловесностью и медлительностью Томаса Манна - но, как выяснилось, ничего подобного.
Фейхтвангер пишет, как бы это поточнее сформулировать, "по делу". В нем нет никакого растекания мысию по древу, и при этом он умудряется охватить очень широкий круг. Описывая события из жизни Гойи, Фейхтвангер не ограничивается им одним как героем, а периодически посвящает читателя в жизни других второстепенных героев, фактически вставая на их pov, которого Гойя, конечно, знать не мог. Помимо этого Фейхтвангер делает периодически (но не настолько часто, чтобы это надоело) своего рода срезы эпохи, упоминая происходящие в остальном мире исторические события - так, что становится понятно, о какой эпохе, собственно, шла речь.
Что касается изображения самого Гойи, его жизни, характера, мотивации, то тут, мне кажется, автору можно только апплодировать. Потому что он умудрился создать портрет человека, безусловно, очень талантливого, даже гения, но ни в одно мгновение у читателя не возникает ощущения, что между его любовными мелкими приключениями и созданиями шедевров расположена "магия-магия", которую не сумел объяснить автор. Напротив, Фейхтвангер строит повествование, опираясь во многом на историю создания отдельных картин (как, например, семья короля Карла), а в других случаях - придумывая эту историю и вписывая ее очень ловко в основной сюжет (как маха одетая и маха обнаженная). Отчасти поэтому лучше заранее более ли менее представлять себе картины Гойи, когда начинаешь читать - иначе изрядная часть будет неинтересна.
Биография Гойи, насколько я могу судить в меру скудных знаний, воссоздана настолько, насколько ее можно воссоздать. И при этом в романе нет ни одного белого пятна - напротив, Фейхтвангер очень четко, логично и достоверно изобразил не только характер Гойи, мотивацию его поступков, его мысли, но также характеры и мысли всех остальных участвующих лиц. Мои любимые герои, к слову, вовсе не Гойя, а стареющая королева Мария-Луиза, умница, которая не хочет выпускать из своих рук ничего. И неизменный друг и ученик Гойи Агустин Эстеве, на котором просто хочется немедленно жениться - настолько удивительный образец преданности он демонстрирует.
Все остальные герои и характеры (весьма многочисленные) в совокупности прекрасно отражают срез страны и эпохи в целом. Поэтому роман не просто биографический, но еще и вполне исторический. Понятны и общие направления испанской политики (особенно внешней, осложненной ВФР и Наполеоном), и подводные течения в ней, и отношения с церковью (последние ужасы инквизиции), и устройство верхов и низов испанского общества того времени. Получается очень красочная и объемная картина. По-моему, это идеальная форма таких исторических биографий, потому что для понимания мотивов действий и эмоций героя нужно еще и понимание эпохи, в которую он жил, и места, которое он занимал в обществе. Фейхтвангер отлично облегчает весь этот довольно тяжеловесный исторический объем легкостью подачи, разбивая текст, описывая происходящее с точки зрения разных героев и вставляя стихи послей главки. Получается легко и ненавязчиво.

@темы: фейхтвангер

---

Ф.М. Достоевский. Повести, рассказы, роман

"Пушкинская речь" состоит из двух больших частей - собственно речи, посвященной творчеству Пушкина, и своего рода послесловия, посвященного тому, как эта речь была воспринята современниками. Послесловие интересно скорее для литературоведов и историков: ФМ клеймит западников (даже тех, которые поздравили его с отличной речью) и поддерживает славянофилов. А также рассуждает в целом и обще о том, куда мы катимся. Это не слишком интересно, на мой взгляд.
Часть про Пушкина и его творчество гораздо интереснее. Во-1, ФМ выводит свою собственную периодизацию творчества Пушкина - не то чтобы особо упирая на ее научную часть, а так, между делом. Но по здравому размышлению, я местами склонна с ним согласиться. Из разборов отдельных вещей мне больше всего, как ни банально, понравилось сказанное про "ЕО". Про финальный отказ Татьяны, например, "но я другому отдана и буду век ему верна". Пушкин умалчивает, что она в этот момент думала и чувствовала, ФМ препарирует возможные причины и делает это, как всегда, с филигранной психологической точностью. Но в целом - не могу сказать, чтобы это была какая-то особо глубокая научная работа - суть речи этого, собственно, и не предполагает, хотя не сомневаюсь, что как речь она была значительно лучше.

"Дядюшкин сон" - очаровательная вещица, по стилистике и содержанию очень похожая на "Село Степанчиково", которое я нежно люблю. Такой уже ужасно едкий юмор, едва прикрытый традиционной вежливостью повествователя, который, разумеется, ни на секунду не вмешивается, а лишь беспристрастно излагает события. Имеем некий провинциальный городок, в котором все друг друга знает. В городке существует свое маленькое "высшее общество" - узкий гадюшник, в котором местные дамы пытаются, сохраняя внешние приличия, побольнее уколоть друг друга. При этом делят, разумеется, не корову, а некое формальное общее одобрение. Есть местная "статс-дама" Марья Александровна, которая по положению, разумеется, ничуть не выше остальных, но сумела ловко себя поставить; впрочем, ее права первенства постоянно оспариваются другими дамами городка, которые считают себя не менее достойными. Между ними идет очень веселая холодная война, в которой стороны используют любые возможности, чтобы насолить друг другу. И тут как раз повод - в городок приезжает совершенно выживший из ума, но по местным меркам довольно богатый старичок-князь. Вокруг него начинается феерическая кутерьма, разбиваются судьбы, портятся репутации, разрываются помолвки, в результате бедный старичок сходит в могилу, а город обсуждает происшествие еще пару лет. Все это ужасно весело, как обычно ФМ пишет такие вещи - балансируя на тонкой грани между реалистичностью и сатирой. Смотря со стороны, осознаешь, насколько вся их кутерьма вокруг князя смешна, бестолкова и нелепа. А с другой стороны, читая, как Марья Александровна уговаривает свою своевольную красавицу-дочь выгодно выйти замуж, я просто узнаю свое семейство. И так - во многом, в этом особая прелесть ФМ, кажется, в его сатирических вещах зачастую очень много того, что смешно только на бумаге и весьма грустно в жизни.
Что отдельно забавно - так эта концовка, представляющая собой чистой воды пародию на "Онегина". И "какой-то важный генерал" тоже присутствует, хоть малинового берета нет.

"Столетняя" - милейшая зарисовочка очень в духе ФМ про некую милейшую древнюю старушку. Которая, натурально, жила-жила, да и померла. Про такую вещь сложно что-то сказать или как-то охарактеризовать ее. Да, житейская ситуация, да, чем-то неуловимо умлияющая - начинаешь задумываться о бренности человеческой жизни и тонкости грани между.

"Кроткая" - вот только ФМ умеет создавать таких персонажей, как этот муж-вдовец! Некое невообразимое существо, нечто среднее между Раскольниковым и героем "Записок из подполья". С одной стороны, он пытается все рассчитывать, в том числе чужие чувства, эмоции и поступки, пытается манипулировать. С другой стороны, жизнь показывает, что ему это не удается от слова совсем, и манипулируют в итоге им. Точнее, не манипулируют, но он становится заложником чужих тараканов в голове, плавно переходящих в безумие и суицид. Сначала герой, немолодой уже человек, женится на 16-летней девочке с мыслью о том, как будет ее "строить" и воспитывать в духе патриотизма. А потом внезапно оказывается так, что он влюбляется в эту девочку по уши (при всем этом будучи совершенно неромантичной и довольно неприятной натурой). И любовь его - это именно любовь неромантичного и неприятного человека, любовь невротика, который, очевидно, нечасто такое в своей жизни испытывал и не знает, как с этим совладать, кидается из крайности в крайность, то ноги ей целует, то в квартире запирает. Что все это время происходит в голове у девушки - нам не раскрывают. Но и так понятно, что ничего хорошего, раз она в итоге решает выйти в окно. А герой, видимо, не понимает, что это его вина по большей части, результат его внуреннего безумия, и все перебирает разные факты их совместной жизни, пытаясь найти в них очевидный ответ.

"Бедные люди". Начну с главного. От слова "маточка" у меня каждый раз наступают корчи. Все остальное сюсюканье и разливание соплей, так, что на страницу текста нет ни одного слова в полной его форме, а сплошь уменьшительно-ласкательные и pejorative, я еще могу худо-бедно пережить. Хотя даже для ФМ их концентрация превышает все допустимые пределы. Но от одного взгляда на слово "маточка" мне решительно становится дурно и хочется пойти перечитать таблицы Брайдиса.
C другой стороны, такая лексика в итоге достигает своего эффекта - в сочетании с абсолютно ничтожными темами и общим жутким мещанством героев она, действительно, создает совершенно нарицательный портрет этих бедных, лишних людей. У которых вся высота любовного чувства проявляется в том, что немолодой нищий чиновник покупает нищей же барышне "полметра шелчку" (не сразу соображаешь, что речь идет о шелке). Герои не вызывают приязни, да и сострадания тоже, на них смотришь с каким-то странным выражением, как на представителей другого вида. Хочется сказать, что, и это - все? Увы, да. Рубашоночка новенькая, посылаю вам тридцать копеек серебром, геранчики на окошечке, сюсюсю.
Забавно, кстати, как реагирует пресловутый "маленький человек" на повесть о нем же - на гоголевскую "Шинель", из которой вышли все эти, простигосподи, нищебродики. Воспринимая ее как пасквиль и издевательство, унижение его "гордой бедности" или "бедной гордости". Хотя казалось бы, оглянись вокруг и трезво содрогнись. И перестань уже быть таким жалким ничтожеством - потому что пресловутая гордая бедность происходит одновременно от пьянства (которым страдает Макар Девушкин за кадром) и от тупоумия, от совершенно неадекватного восприятия окружающего мира. Не знаю, как можно над этим умиляться, меня раздражает.
Забавна, с другой стороны, Варвара. Она, конечно, тоже поддерживает это сюсюканье и блаженненькое отношение к миру, но стоит только на горизонте появиться человеку, который улучшит ее финансовое положение - и тут же она принимает решение, ни у кого не спрашивая советов. Из них двоих более твердо стоит на грешной земле именно Варвара, получается - еще родит своему Быкову шесть детей, несмотря на безостановочные причитания и жалобы на слабое здоровье.
В общем, не могу четко сформулировать, чем же, но роман меня ужасно раздражает. Не выношу, когда люди начинают прибедняться, а герои безостановочно занимаются этим и больше ничем вообще.

@темы: достоевский

---

Габриэле Д'Аннуцио "Невинный"

Откровенно говоря, я даже не знаю, как комментрировать эту книгу. Со мной довольно редко случается такое, чтобы вещь с достаточными, скажем так, литературными достоинствами, вызвала у меня такое бешеное не то что неприятие - отвращение. Никакие изыски Паланика и прочих, простите, говно-авторов не сравнятся с тем шизофеническим слезливым потоком, который изливает на читателей Д'Аннуцио на протяжении почти трехсот страниц. Собственно, первого абзаца уже хватает, чтобы составить себе впечатление - и если кто думает, что дальше будет лучше, жестоко ошибается. В этом романе, натурально, чем дальше, тем только хуже.
Извольте посмотреть на сюжет: некий скучающий аристократ, сроду не работавший, разумеется, от нечего делать изменяет своей жене. Жена со своей стороны тоже успела сходить налево и на свою беду забеременела от любовника (что достоверно известно только им двоим, поскольку муж с ней не спит). Ну и что, казалось бы. Два не слишком чистоплотных с моральной точки зрения человека. Не слишком приятная ситуация, но не конец света. И уж тем более бедный младенец совершенно ни в чем не виноват. Вот, собственно, мировосприятие нормального человека. Ну сходил кто-то налево, да, неприятно, но поскольку ни один из супругов не собирается разрушать семью или делать другие безумные вещи, и о любви там речь тоже не идет - ну, бывает, это жизнь.
Но у Д'Аннуцио все нормальные и вполне естественные моральные оценки будто переворачиваются с ног на голову. Муж-изменник, еще когда он не знает о "встречной" измене жены, видите ли, страдает. Нет, не так, он СТРАДАЕТ!
"Бурная волна жалости, нежности и сострадания нахлынула на меня. Я отдал бы все, чтобы она могла читать в моей душе, чтобы ей понятно стало мое волнение, неуловимое, невыразимое и потому тщетное. «Прости, прости меня. Скажи, что сделать мне, чтобы ты простила меня, чтобы ты забыла все зло… Я вернусь к тебе и буду только твоим, навсегда. Только тебя одну в жизни любил я настоящей любовью; и только тебя одну люблю. Всегда душа моя возвращается к тебе, ищет тебя, тоскует по тебе. Клянусь тебе: вдали от тебя я никогда не испытывал истинной радости, ни на один миг не доходил до полного забвения; никогда, никогда; клянусь тебе в том. Ты одна на свете – воплощение доброты и нежности. Ты – самое доброе и самое нежное существо, которое я мог когда-либо представить себе; ты – Единственная. И я мог оскорблять тебя, мог причинять тебе страдания, мог довести тебя до мысли о смерти, как о чем-то желанном! Ах, ты простишь меня, но я никогда не смогу простить себе; ты забудешь, но я не забуду. Мне всегда будет казаться, что я недостоин тебя; и также будет казаться мне, что преклонение перед тобой в течение всей моей жизни не вознаградит тебя. И с этих пор, как когда-то, ты будешь моей возлюбленной, моим другом, моей сестрой; как прежде, ты будешь моим хранителем и руководительницей. Я все скажу тебе, все открою. Ты будешь моей душой. И ты выздоровеешь. Я исцелю тебя. Ты увидишь, на какую нежность я буду способен, чтобы вылечить тебя… Ах, ты знаешь это. Вспомни! Вспомни!"
Создатели сериалов "Рабыня Изаура" и "Богатые тоже плачут", а также передачи "Ищу тебя" вместе с читателем умываются горючими слезами, осознавая, что таких высот в бессмысленной сопливости им не достичь никогда.
Впрочем, не переставая СТРАДАТЬ, муж-изменник преспокойно продолжает обстраивать свои дела с любовницей. Поминутно восхищаясь, какая же у него тонкая чувствительная натура, насколько он исключительная личность, способная так чутко переживать.
Впрочем, жена ему под стать. Мало того, что она сходила налево и вдобавок забеременела - она тоже СТРАДАЕТ! Причем у нее получается еще круче, чем у него, потому что она постоянно бледнеет, шатается,блюет, норовит упасть в обморок, безостановочно шантажирует его и остальных своей немедленной скорой смертью. В духе "ах, какое ужасное положение, я беременна не от тебя, но ничего, вот я сейчас усилием воли умру, и все наладится". Количество фейспалмов, которые я сделала во время чтения этого романа, составляет просто астрономическую величину. Да, конечно, дорогая, ты здоровая корова решила умереть, и умрешь, пацан сказал - пацан сделал. Увы, ей не удается это даже в родах.
Потом психопат-муж решает извести новорожденного ребенка, и это уже вообще за гранью добра и зла. Тут мне даже сказать нечего про его мотивацию: "ребенок напоминает моей жене о ее измене, если ребенок умрет, жене станет гораздо лучше". Ну разумеется! На фоне всех этих ухищрений с ребенком химическая кастрация и прочие интересные изобретения нашего законодателя приобретают даже некоторую привлекательность.
В общем, у меня стойкое ощущение, что это роман про семью шизофреников. Причем муж и жена вроде не прямые родственники, наследственным у них это не может быть, а вот поди ж ты - обоим место как минимум на учете в специализированном учреждении. Мало того, что они безостановочно СТРАДАЮТ, видимо, даже сидя на горшке. Они еще СТРАДАЮТ от того, от чего все нормальные люди должны испытывать максимум чувство вины - но уж никак не ощущать *себя* невинной жертвой. Глядя на этих придурков, начинаешь думать, что концлагеря в какой-то степени были полезны, позволяя изолировать отдельных членов общества от остальных. И желательно не позволить им размножаться, потому что озвученное, от первого до последнего абзаца - "Ад и Израиль" (с). Даже не углубляясь так далеко - очень хочется каждую секудну чтения книги хорошенько уебать обоих героев веслом. И отправить к станку на 12-часовой рабочий день, авось и здоровья бы прибавилось, и ума тоже. Очень, очень зла, стоит только вспомнить.

@темы: д'аннуцио

---

Кэнко-хоси "Записки от скуки"

Признаться, я с большим подозрением отношусь к восточной литературе вообще и японской в частности. Не то чтобы она мне вся поголовно не нравилась - хотя, признаться, не нравилось большинство из читанного, за редким исключением отдельных вещей Кавабаты, пожалуй. Но при этом она вся поголовно кажется мне... очень странной, что ли. Все-таки у этих людей абсолютно другое мировосприятие, система ценностей и идей. Причем как было другим в десятом веке, так и сейчас осталось, несмотря на всю глобализацию. Видимо, это как раз таинственная хрень под названием ментальность.
Чтение восточных авторов, особенно японцев (китайцев - куда в меньшей степени) оставляет какое-то смутное ощущение неудобства и легкого раздражения. Будто по коже ползет какое-то маленькое насекомое, вроде и не страшно, и ты его прогнал уже, но это чувство неловкости осталось. Такое чувство неловкости вызывают бытовые подробности у Кобо Абэ, древние американские хиты у Х-Мураками, мелкие омерзительности у Р-Мураками, описание чьих-то родимых пятен у Кавабаты, страдания у Оэ. Вроде бы это мелочи, но в то же время четко осознаешь, что европейский автор никогда не стал бы заострять внимание на чем-то подобном - а если бы и стал, то сделал бы это куда более глобально и гротескно.

Правда, Кэнко-хоси очень сильно отличается от остальных известных мне японских авторов. Во-1, это бог весть какой, а точнее, 13-14 век. Во-2, это образчик дзуйхицу, бессюжетного жанра в духе "что вижу, то пою". Ну или точнее, пою, о чем в голову придет прямо сейчас. В таком жанре можно написать и нечто совершенно очаровательное, и нечто совершенно бессмысленное и бездарное. В зависимости исключительно от персональных достоинств автора и его способности думать и формулировать.
У Кэнко-хоси, буддистского монаха, получилось очаровательно. Пожалуй, из всей японской литературы жанр дзуйхицу нравится мне больше всего - общая очаровательность и легкость (маленькие заметочки от одного предложения до пары страниц) вполне компенсируют абсолютную чуждость менталитета. Будучи изложенными в качестве отдельных наблюдений, мыслей, историй, своего рода "анекдотов" в прежнем понимании этого слова, они создают некий особый шарм. Как острая приправа, которую есть отдельно невозможно, но в небольшом количестве она прекрасна. К примеру:

"Карп очень благороден, так как из всех рыб одного только карпа можно разделывать в высочайшем присутствии".
"Однажды Китаяма-нюдо П обратил внимание на то, что на полке для снеди над августейшей купальней в покоях императрицы виднеется дикий гусь. По возвращении домой он тут же написал письмо, где указывал: «Мы не привыкли видеть, чтобы подобные вещи открыто хранились на августейшей полке. Это неприлично. И все оттого, что у вас нет надежного слуги».

Есть и другие, вызывающие, как метко выразился публикатор знаменитой перфонтаны, "легкий клин левого полушария":
"Раньше прежде чем виновного высечь розгами, его подводили к станку для порки и привязывали. В наше время уже никто не разбирается ни в этих станках, ни в том, как привязывать к ним". Действительно, o-tempora-o-mores! Никто не разбирается в стане для порки, куда катится наша культура!

C другой стороны, некоторые из сказанных Кэнко-хоси вещей актуальны, видимо, во все времена и в любых культурах. О взаимоотношениях полов прежде всего
"Говорят, что вообще мужчину надо специально воспитывать, чтобы над ним не смеялись женщины". (Жизнь неоднократно подтверждает абсолютную верность этих слов).
"Если бы не было на свете женщин, мужчины не стали бы следить ни за одеждой, ни за шляпами, какими бы они ни были".

В общем, Кэнко-хоси очарователен и при этом совершенно не скучен - не в последнюю очередь за счет по-настоящему странной логики, этики и тд.

@темы: дзуйхицу

---

Леонид Андреев "Дневник Сатаны"

"Большой шлем" - достаточно стандартный рассказ для этого периода русской литературы, такой злобно-бытовой. Про неких провинциальных картежников, один из которых все мечтал сыграть Большой шлем, и как только спустя много лет ему повезло, не выдержал, бедняжка, и помер. Рассказик вполне чеховского толка, я бы сказала, разве что у Андреева чуть больше яда или надрыва, даже не знаю, как определить. Недостает чеховской легкости.
"Он" - ужасно интересная и странная штука. Некий таинственный дом, в который приглашается репетитором бедный студент, и поначалу эта работа кажется ему манна небесной. Но старшая, давно утонувшая дочь хозяина (ее вынесло на берег "сюда головой, туда ногами") все не дает ему покоя. А затем за студентом и вовсе приходит "черный человек". Ничего особенного в рассказе, кроме разговоров и переживаний, не происходит, но это очень атмосферно и интересно. Оставляет ощущение такой тоскливой жути с легкой примесью безумия, и вообще чувство подкрадывающейся шизофрении. Здорово.
"Дневник Сатаны" - очень наивный роман, на мой взгляд. Не значит, что плохой, но наивный. Знаете, это как в 13 лет все написали хоть одно стихотворение. И идеи приходят людям в голову одни и те же в определенном возрасте и историческом периоде. Так же и с Дневником - нет ничего логичнее и естественней того, что именно в 20-е годы в России Андреев задумался написать дневник воплотившегося в человеческое обличье Сатаны. Это мило, но... очень наивно, что ли. Революция, развенчание православия и религии вообще с одной стороны (попробуй такое напиши в 19 веке при самодержавии-православии-народности), и при этом общие эсхатологические настроения из-за происходящего вокруг ужаса. Бедный Сатана у Андреева оказывается жалким слабым неудачником по сравнению с первыми попавшимися ему человеками, которые его жестоко облапошивают. Ах, куда катится этот мир, если сам Сатана не может их переплюнуть! И всетакое. В наше время такого уже не напишут. Да и вообще роман, несмотря на очевидные художественные достоинства, производит впечатление, будто его написал человек очень молодой. Лет примерно пятнадцати (притом, что Андрееву на самом деле было под пятьдесят). И это не критика, а констатация факта; текст пафосен не по содержанию, а по сути, по самой своей идее. К тому же увы, это ни разу не уровень Булгакова, и Сатана у Андреева скорее под стать нежным трепетным тургеневским юношам, которые так и мечтают "погрязнуть в бездне порока", однако теряют дар речи, увидев скромную дочку соседей в белом платье. Это мило, но разочаровывает, потому что абсолютно не оправдывает ожиданий.

@темы: андреев

---

Генри Лайон Олди "Гроза в Безначалье"

Самое начало романа было ваистену ужасно. У Олди обычно и так через пень-колоду понимаешь, что конкретно происходит с героями и кто такие вообще герои, не говоря уж о том, зачем оно все. Но тут они с моргающим громовержцем Индрой переплюнули самое себя - откровенно говоря, в эту часть в самом начале я совершенно не врубилась. Точнее, поняла, в чем там суть (да и то только в общих чертах и не факт, что правильно) только к самому концу. Признаться, мне это в фэнтезийном жанре слегка не нравится - учитывая, что я его и читаю для того, чтобы выключить мозг на некоторое время, чтобы не надо было вчитываться в каждую строчку и думать, что она значит (для этого у меня есть Кьеркегор, мухаха! ).
Дальше, когда началась история ребенка-ученика-престолонаследника-регента Гангеи, пошло полегче. Во всяком случае, к концу первой трети романа я поняла, кто у нас герой
С одной стороны, Олди выбрали совершенно зубодробительную тему - индийскую мифологию. Я грешным делом сама в ней разбираюсь из рук вон плохо, и весьма смутно понимаю, кто все эти суры-асуры, кто кого родил и кто чей брат. И даже "Махабхарату" целиком не читала, кажется. Так что с этой стороны у меня полный провал, увы. Думаю, тому, кто в сабже разбирается действительно хорошо, будет куда легче.
Но с другой стороны, не могу не признать, что под общую стилистику и манеру повествования Олдей именно индийская мифология подходит идеально. Она так же грешит нагромождением персонажей, каждый со своими специфическими и подчас сверхъестественными талантами. Персонажи так же бестолково на первый взгляд взаимодействуют, так что с первых же страниц начинается жуткая путаница. В общем, очень по-олдевски. И, разумеется, опираясь на столь обширный и плодотворный материал, они выжали все из своего фирстиля. Герои, которые беспрерывно сражаются на поле Куру - видимо, в мифологии объясняется, почему и зачем, но я этого как не знала, так и не узнаю. Обиженные персонажи, которые уходят в подвижники и за годы беспрерывного укрощения плоти накапливают такое количество жара-тапаса, что не только обидчику могут отомстить с лихвой, но и ненароком подвернувшемуся божеству изрядно нагадить. Боги, которые играют в собственные игры и ведут себя одновременно как маленькие капризные дети, а с другой - как хорошие расчетливые менеджеры. История мальчика Гангеи сама по себе весьма хороша и интересна, на мой вкус. В ней достаточно и действия, и в то же время она достаточно понятна и местами даже логична, что вообще редкое достижение. Не могу сказать, чтобы я сочувствовала герою - Олди вообще такие авторы, у которых никому не сочувствуешь. Но за перипетиями его жизни следить интересно - тем более что, как всегда у Олди, абсолютно невозможно предсказать, в какую сторону кинется сюжет в следующий раз - что и придает основную прелесть.
История бога Индры - собственно, более широкая, чем история Гангеи (которая представляет собой этакий рассказ в рассказе, но не вставную новеллу, а именно часть сюжета). И при этом куда более бестолковая и смутная. Имхо, бог у Олдей вышел, как Христос у Бездомного, совершенно ненатуральным. Не то чтобы я лучше знала, каким должен быть бог Индра. Но в данном случае у меня как-то не собирается мозаика, не получается единый складный персонаж, у которого были бы характер, биография, взаимосвязи с другими персонажами. Вопрос, что же, собственно, происходит, не оставлял меня в начале и в конце романа.
Имхо - далеко не лучшая вещь Олдей. Хотя, как всегда, на хорошем читабельном уровне.

@темы: олди

---

Генри Джеймс "Женский портрет"

Англо-американская литература второй половины 19-самого начала 20 века - такая, мне кажется, очень типичная штука. Во всяком случае, изрядное количество читанных мной авторов этого региона и периода попадают в общую струю - по тематике и изложению одновременно. Звездой, на мой вкус, является, безусловно, Голсуорси. Голсуорси, который местами так выкручивает мозг, твои представления о жизни, мире, отношениях и морали, как не снилось куда более общепризнанно-глубоким классикам. Следом за ним идет "Ярмарка тщеславия" - увы, все остальное у Теккерея куда слабее.
Генри Джеймс, судя по этому роману, тоже вполне попадает в струю. Он повествует о людях, принадлежащих к высшему свету своего общества и периода, но при этом не к самому высшему, а, скажем так, низовой ее прослойке. С одной стороны это обедневшая аристократия, которые никогда не работали и гордятся этим, с другой - нувориши, не в последнюю очередь за счет своих денег (которые перестают пахнуть финансовым сектором уже во втором поколении) получившие доступ в этот самый высший свет.
Сюжет романа прост и вполне укладывается в поговорку: если очень долго смотреть на девушку, можно увидеть, как она выходит замуж. В романе все так и есть: юная леди приезжает из Америки погостить в Англию к родственникам своей матери. Внезапно дядя умирает и, повинуясь душевному порыву и уговорам своего безнадежно влюбленного в юную леди сына оставляет ей изрядное состояние. К девушке сватается пэр Англии, но она отказывает ему, хотя он и молод, и богат, и хорош собой, и человек, в общем, неплохой. И вот с этого момента начинается какая-то странная чехарда: с одной стороны, девице было бы куда логичнее согласиться. Но у нее, увы, есть, как у Зоси, некие невнятные искания, так что что сорок шесть рублей, что огромное состояние ей погоды не делали. Вообще искания в данном случае - страшная штука и в итоге они же очень жестоко обернулись против самой героини. Потому что ее угораздило выйти замуж за нечто гораздо старше (почти взрослый ребенок), бесхарактерное, бедное, демонстративно никогда не работавшее, а исключительно витающее в облаках собственной утонченности. В общем, все как по учебнику, "Оля, я так несчастен!" Как очень правильно сказали, для наступления на эти грабли нужно очень высокое мнение о собственной персоне, некоторое количество альтруизма и полное отсутствие жизненного опыта. У девицы все симптомы присутствуют, и дальше мы наблюдаем продукт их не то чтобы ужасного, но весьма несчастливого брака, в котором оба супруга в равной степени пьют друг из друга кровь, но никто при этом не получает удовлетворения.
Собственно, вот и вся история. Она заканчивается примерно тогда, когда девица решается не то чтобы на разрыв, но на открытую конфронтацию со своим Васисуалием. Причем на мой современный взгляд ситуация за всякими нормами морали и здравого смысла: у девушки умирает двоюродный брат, которого она давно знает и любит. Муж отказывается отпустить ее к нему, мотивируя это тем, что брат ему не нравится. И она еще сомневается! ехать - или остаться, как хорошей жене. Нет, все-таки Клара Цеткин и Роза Люксембург не зря прожили свою жизнь, потому что подобного рода моральную проблему я даже представить себе не могу.
По общим ощущениям, роман очень большой и очень скучный. В нем достаточно много периодов авторского текста (из серии "герои говорили о том, о сем и об этом и в итоге она открыла ему всю свою душу"), которые в большинстве случаев, на мой взгляд, являются признаками авторского бессилия. Кроме того, он попросту затянут. Было от силы пару десятков страниц, когда мне действительно становилось интересно, что же произойдет дальше. Но увы, ожидания мои каждый раз не оправдывались. К примеру, от мадам Мертль - весьма неоднозначный персонаж, некая дама, которую все считают с ног до головы идеальной, но при этом у которой по сути совершенно не сложилась жизнь. С первого ее появления я была уверена, что надо ждать от нее фокусов в духе мадам де Мертей - даже сходство фамилий уже намекает. Но она оказалась каким-то очень бледным и викторизованным признаком моей любимой героини; не говоря уж о том, что Гилберт - муж юной леди - ну никак не тянет на Валмона, а куда больше походит на Карненина. И это еще - два самых ярких персонажа, да и они "на зуб" как пересоленная манная каша - вроде нейтрально, но с каким-то неуместным привкусом. Остальные - возможно, и живые, но совершенно неинтересные, увы. Всю дорогу так ждешь, что с ними наконец что-нибудь произойдет, хоть с кем-нибудь, а ничего не происходит. Между тем как в настоящей жизни если взять весь круг своих знакомых и посмотреть на них через пять лет, наверняка у кого-нибудь жизнь поменяется кардинально. Но мир романа Джеймса - мир исключительно статичен. Если пять лет назад герой был влюблен в героиню, то он влюблен в нее и до сих пор, несмотря на то, что они пять лет не виделись. Да, герой живет в лесу, в котором других женщин нет, очевидно. И все в таком духе. В общем, я не то чтобы мучала книгу - она довольно легко написана и неплохо переведена. Но уж точно не могу сказать, что получила удовольствие хоть в одном моменте, увы.

@темы: джеймс

---

Владимир Сорокин "Очередь" + пьесы

Я очень долго избегала читать Сорокина, не без оснований ожидая, что это окажется какая-нибудь мерзкая тупая чернуха, Паланик совкового разлива, короче. И совершенно зря, как оказалось. Собственно чернухи не увидела вообще (вряд ли стоит считать мат за таковую, правда? Тем более, оно у Сорокина настолько к месту, что понимаешь: ты и сам бы в подобной ситуации иначе не сказал). Но в остальном что поразило - отличные стилизации, довольно неожиданные, но очень уж здорово сделанные.
"Очередь" - весьма своеобразный роман: двести страниц реплик людей, стоящих в одной очереди за какой-то хренью. Очередь, как полагается, обла, огромна, стозевна, с перекличками, с обсуждениями, что и какое дают, с неизбежной мамашей с капризными ребенком, с неизбежными бухариками, с активистами, которые зачем-то записывают твои фамилии на листочек. В общем, кто жил в 90-х, тот поймет (да и сейчас можно такое найти, особенно в региональных отделениях всяких госорганов). Сначала поражаешься тому, настолько точно все это передано: да, люди говорят именно такие вещи и именно так себя ведут, когда стоят в очередях. Переругиваются, обсуждают другие очереди и другие товары, считаются, просят сказать, что они тут стояли, а они пока отбегут, заводят знакомства. Как стилизация это действительно очень здорово, если бы не одно но: объем.
Так и представляю себе, как Сорокин, взявшись за этот роман, устраивал сам себе своеобразный челлендж: сколько страниц в таком духе он сможет написать. Ну, еще десять! Ну, еще несколько реплик. И так выжимал из себя страницу за страницей - ведь надо же еще придать разговорам и некую осмысленность, и реалистичность (что отлично ему удалось). Вполне вероятно, что он даже бился на заклад с друзьями и родственниками, что сделает столько-то авторских листов. Единственная претензия к автору в этой связи: что он заставляет читателя вслед за собой проделать всю ту же работу, по сути. Имхо, для того, чтобы убедиться, что Сорокин *может* такое написать в большом объеме, достаточно было бы, как ни странно это звучит, меньшего объема. При всей легкости и естественности текста романа ни на секунду не забываешь, что перед тобой - результат большого авторского труда.

Пьесы Сорокина в целом оказались гораздо веселее. Хотя они тоже не все хороши, ну или не все хороши в равной степени. Да, они все - блестящие стилизации, причем каждая по-своему, от советского производственного романа до старушичьих причитаний о прошедшей жизни.
Я не поклонник абсурда ради абсурда, и тем более не поклонник чернухи ни ради чего. Поэтому "Русская бабушка", "Дисморфомания" и "С Новым годом!" - это мимо. В части стилизации и реалистичности отдельных моментов - отлично, но как-то очень плохо во всем остальнм.
Зато другие гораздо веселее. К примеру, "Землянка" - солдаты сидят во время войны в землянке, едят кашу, рассуждают о бабах, читают газету. А в газете написан такой феерический бред, что аж зависть берет. С одной стороны, да, это чистая деконструкция, полное отрицание. С другой стороны, смысл того, что делает Сорокин - не только в том, чтобы "взять и сломать". Но еще и в том, чтобы очень четко показать не то чтобы бредовость - а, скажем так, полную ненужность "выломанных" частей. Солдаты читают бред - но ведь и так всем и каждому понятно, что можгло быть написано в тех газетах. В "Доверии" (дивный образчик производственного романа) обсуждают выявленный брак на производстве какой-то хрени - и тоже всем и каждому понятно содержание, и при желании сорокинский бред от первого до последнего слова можно "восстановить" в нормальный, хоть и безумно скучный, текст. Особенно "Доверие" этим хорошо - помните такой прикол, что перемена букв в словах не влияет на способность человека прочитать слово, если первая и последняя буквы не изменились. Фактически Сорокин применяет этот же прием, только не к одному слову, а ко всем репликам персонажей в пьесе, заменяя их на нечто бредовое. И на понимание содержания не только пьесы вообще, но и любого конкретного диалога это никак не влияет, оказывается. Волшебное устроство человеческого межушного пространства!
Отдельно доставили "Щи", которые представляют собой еще более глобальное баловство. Положим, "зеленые" таки победили, и в недалеком будущем убийство животных для еды под полным запретом. Нарушители попадают в тюрьму, и мы уже имеем дело в пьесе с развитой криминальной субкультурой, где славятся особые авторитеты - "повара-в-законе". Которые различаются по крутизне в зависимости от того, что знает больше рецептов и лучше умеет готовить и имеют гастрономические погоняла. Вот так, к примеру, выглядит встреча двух авторитетов на зоне:

"И немедленно выпил" (с)

"БОРЩ (с усмешкой). Мы в такой ухе полоскали носки.
УХА (угрожающе). А мы такой борщ спускаем в унитаз!
БОРЩ (встает). Ой, как страшно. Братва, я сейчас обоссусь от страха (сбрасывает с себя робу и резким движением разрывает майку на груди. Видны его татуировки).
УХА (срывает с себя майку. Он весь покрыт цветной гастрономической татуировкой). Устанешь обоссываться! Так устанешь, что не сможешь ни ссать, ни срать, ни жрать, блядь!
БОРЩ (притворно). Ой, как я охуительно испугался! Как мне страшно, братва! Дайте мне экологически чистой валерьяночки!
УХА (подходит вплотную к Борщу, затягивается и выпускает дым ему в лицо). Котлета по-киевски, блядь, с картофелем фри, блядь, и тарталетками, блядь, из гусиного паштета, блядь!
БОРЩ (затягивается и выпускает дым в лицо Царской Ухе). Седло барашка, на хуй, с рисом, на хуй, с черносливом, на хуй, фаршированным, на хуй, жареным миндалем!
УХА. Стерлядь паровая, блядь, под белым соусом, блядь, с каперсами, блядь, маслинами, блядь, креветками, блядь, раковыми шейками, блядь, и белыми грибами, блядь!
БОРЩ. Молодая индейка, на хуй, вымоченная три часа в белом вине, на хуй, фаршированная телячьей печенью, на хуй, шампиньонами, на хуй, говяжьими мозгами, на хуй, рубленым яйцом, на хуй, обмазанная сливочным маслом, на хуй, посыпанная толчеными сухарями, на хуй, запеченная в духовке, на хуй, в течение двух часов, на хуй, разрубленная на шестнадцать кусков, на хуй, политая клюквенным соком, на хуй, поданная на серебряном блюде, на хуй, с тушеной айвой, на хуй, сладким картофелем, на хуй, маринованными черешнями, на хуй, свежими персиками и абрикосовым вареньем, на хуй!"

Учитывая, насколько плотно криминальный жаргон и манеры вошли в нашу жизнь и вообще насколько все это близко русскому человеку - производит сногсшибательный комический эффект, правда? И стилизация отличная, и сама идея не сказать чтобы не злободневная, и эффект разрывающий)

@темы: сорокин

---

Пауль Маар "Господин Белло и волшебный эликсир"

Маар пишет милые детские книжки, и этим все сказано. "Господин Белло" - небольшая повесть про мальчика, его разведенного папу-аптекаря, случайно подвернувшегося бродячего пса и волшебное снадобье, которое превращет животных в людей. В России такое бы никогда не написали, потому что "Собачье сердце" не просто закрыло тему, а еще и придало ей несмываемый трагический оттенок. Маар, к счастью, про "Сердце", видимо, не знал, поэтому у него вышла очень милая, легкая развлекательная вещь для среднего школьного возраста. Впрочем, чем мне нравится Маар - и во взрослом состоянии его читать отлично. В нем нет совершенно той приторной слащавости и намеренного упрощения, чем зачастую грешат детские авторы (что делает их нечитабельными для взрослых).
Сложно сформулировать, чем мне нравится именно Маар из всего обилия детско-взрослой литературы. Пожалуй, легким градусом бытового безумия, который есть в его текстах. То есть помимо чисто фантастических элементов (исполняющий желания Субастик, волшебный эликсир) еще очень славно и интересно прописан весь окружающий мир. Забавным, но в то же время очень достоверными штрихами. К примеру, мальчика, героя этой книги, периодически задирает одноклассник - и это не трагедия и не краеугольный камень текста, это просто жизнь. Мама мальчика бросила их с отцом и уехала с другим - и это тоже не трагедия, а факт реальной действительности. Маар как-то умеет так повернуть события, что они воспринимаются легко и даже забавно, при этом не теряя своей реалистичности. И так - со всем, обыденные и даже не самые приятные вещи приобретают в изложении Маара некую полуфантастическую легкость - как и должно быть в хорошей детской книжке, мне кажется.

@темы: маар

---

Нил Гейман "Хрупкие вещи"

Собственно, я хотела прочитать две вещи - "Этюд в изумрудных тонах" и "Проблему Сьюзен". Особенно второе, потому что в детстве при чтении Нарнии Сью нравилась мене больше всех детей, и ее не-смерть действительно стала для меня некоторой неожиданностью и проблемой.
Увы, мои ожидания не оправдались - вместо интересного литературоведческого эссе (идеальный вариант) была обнаружена крайне пошлая и за счет этого тупая попытка поэксплуатировать классику. Создатели furry-порно должны гордиться, что в их ряды вошел сам Гейман, определенно. Имхо - лучше бы не брался.
"Этюд" оказался и вправду хорош, хотя ход с переворачиванием с ног на голову положительных и отрицательных героев нельзя назвать сильно оригинальным. Но во всяком случае, это было интересно, правда интересно. Правда, наполовину это заслуга Дойля (а на другую половину - Лавкрафта).
Внезапно симпатичной оказалась зарисовка "Другие люди" - еще одна вариация на тему "убить дракона", ничего нового, но хорошо. И "День, когда приземлились летающие тарелки" тоже понравился. Никакого сюжета, ничего фантастического, но очень уж жизненно))
А вот на этом, увы, все. Все остальные рассказы и зарисовки - какая-то мутная вода. Еще "Голиафа" было не так скучно читать, как остальное, хотя это, конечно, идея и сюжет "Матрицы", Гейман это не отрицает; мельком подумалось, что Лукьяненко и то написал бы лучше (и написал таки, хотя не уверена, что лучше по итогам). В общем, моя очередная попытка вкурить Геймана с треском провалилась.
И, кажется, я даже начала понимать, почему. Я - любитель, скажем так, чистых жанров и глубокой авторской проработки. Если уж скандинавская мифология, то сами Эдды. Если уж Ктулху, то сначала Лавкрафт, а потом сетевой юмор.
Гейман всегда создает нечто противоположное этому. У него нет ничего чистого и, по ощущениям, нет ничего доподлинно своего. Все интересное, что мелькает в его текстах - уже откуда-то сперто. И не надо говорить, что это современное переосмысление и тд. - вон у Джойса переосмысление, а у Геймана просто нахватано по верхам из разных классических источников и разбавлено традиционным американским мусором. В итоге получаем скандинавских богов, которые вместе с героями классики английской литературы занимаются онанизмом в грязном захолустном мотеле. И это не говорит нам ничего нового ни о богах, ни о героях, ни даже об онанизме. Все вышесказанное с тем же успехом распространяется также на зомби, вампиров, инопланетян и тд. Надо быть очень чистым душой, неиспорченным ребенком, чтобы вещи Геймана воспринимать в позитивном ключе, как нечто волшебное, фантастическое и завлекательное (когда ты ребенок, может быть весело играть на свалке, но со временем понимаешь, что что-то не то). Мне неизменно видится в текстах Геймана какой-то подвох, и чаще всего он оказывается оправданным, только-только зарождающееся впечатление разбивается вдребезги тем, что герой в придожном кафе заказывает себе жареную картошку с кетчупом и кока-колу.
Общее впечатление - мало того, что я все это уже когда-то ела. Сюда еще и добавлены совершенно неперевариваемые вещи вроде вызывающих отвращение бытовых и физиологических подробностей (не потому, что я нежная фиалка, а потому, что я не вижу, зачем они нужны) и несуразных литературных экспериментов.

@темы: гейман

---

Анджей Сапковский "Башня шутов"

Сразу оговорюсь: я очень люблю всю сагу С ведьмаке. Даже несмотря на ее длину. Даже несмотря на то, что она так безбожно слита. Я прочитала ее впервые лет в 14-15 - самый возраст для восприятия таких вещей, короче, и очень долго оставалась под впечатлением. Собственно, и сейчас остаюсь, обожаю и мир, и героев. Возможно, отсюда, мягко скажем, завышенные ожидания к Саге о Рейнване.
Но увы, Рейнван - это совсем не то. В Ведьмаке был какой-то очень уместный пафос, местами переходящий в трагизм, - ровно столько, сколько надо для хорошего фэнтезийного романа. Четырнадцатая с Холма, Дитя Предназначения, пресловутый педантизм Тиссаи де Врийе. То ли я постарела и зачерствела, то ли Сапковский потерял хватку - в "Башне шутов" нет ни одного такого момента, который, скажем так, затронул бы какие-то струны в моей душе. Именно на уровне осознания драматизма и высоты ситуации - а то, знаете, пугать инквизицией, кострами и раздробленными черепами-то особых способностей не нужно. Да и не скажу, что меня сильно это впечатляет - приметы эпохи, ничего не поделаешь.
Рейнван по сравнению с Ведьмаком написан, на мой взгляд, в более юмористическом ключе. Изрядную часть книги мне казалось, что я читаю не Сапковского (у которого в Ведьмаке юмор прекрасно перемежается с трагизмом, как сказать, низкий и высокий штили), а вовсе даже "Шмагию" Олдей. Почему-то на Шмагию с ее недо-мистикой и недо-магией, но обилием имен, названий, университетской и церковной латыни, это похоже больше всего. Только Олди все-таки написали стеб, и это очевидно, и читать его весело. У Сапковского же получился стеб по форме, но не по содержанию, да и то далеко не такой смешной, как Олди. Язык Олди вызывает смех, местами переходящий в валяние пацталом; язык Сапковского заставляет улыбнуться, но не более того. Нужно, кстати, похвалить переводчика за это - перевод действительно очень хорош, и больше половины прелести книги заключается в том, каким языком она написана и переведена.
Первое, что бросается в глаза, когда открываешь "Башню шутов" - обилие церковной латыни. На церковной латыни говорят все, начиная от епископов, которым сам бог велел, и заканчивая последними деревенскими дурачками. Буквально подавальщицы в захолустном трактире и всякие разбойники и голодранцы цитируют "De civitas dei" Августина и "Summa teologica" Аквината, причем в оригинале и как бы между делом, как у нас иные вставляют матерные слова. От этого создается впечатление, что Сапковский хотел то ли перещеголять, то ли обстебать "Баудолино" Эко - причем неясно, что именно, поскольку обстебать Эко прекрасно успел сам себя, а перещеголять его в знании всяких заковыристых средневековых текстов вряд ли кто может. И только единственный особо одаренный персонаж, Самсон, который по случаю оказывается существом из другого мира (и которого я про себя иначе как "пришелец Константин" не могу называть) цитирует Данте на итальянском, что, очевидно, должно свидетельствовать о принадлежности к более высокому культурному уровню. Хотя бы Аверроэоса не цитируют в оригинале, и то спасибо. В общем, текст набит всяческими заковыристыми цитатами, средневековыми теологическими авторитетами и прочими радостями историка и фиолога под завязку. Это момент на любителя, конечно, но по мне - приятнейшая черта романа, которая его очень сильно украшает.
Увы, на этом достоинства романа и заканчиваются. Потому что про сюжет и персонажей не могу сказать ничего хорошего. Они не то чтобы слишком ужасны - но и ничем выдающимся не отличаются. Главный герой - классический шалопай, такой человек-функция приключенческих романов; функция состоит в том, чтобы влипать в различные неприятности, кое-как выпутываться из них - и немедленно влипать в новые. То есть все, что делает герой, так или иначе направлено исключительно на достижение вышеозвученных результатов. Сопровождают героя deus ex machina - таинственный монах и убивец Шарлей и упомянутый уже пришелец Константин. При этом ни один их трех главных героев как-то не вызывает интереса и симпатии именно как личность; несмотря на то, что у них у всех есть какое-то прошлое, убеждения, идеалы и тд, они все равно не производят впечатления живых людей и *настоящих* характеров.
То же самое - с сюжетом, который, собственно, состоит в том, что герои влипают в неприятности и вылезают из них, влипают - вылезают, и так - пока автору не надоест. Концовка - сразу проспойлерю - очень неожиданная не том плане, что такого конца не ожидаешь; а в том, что не ожидаешь, что это уже конец. Иные главы посреди романа куда более законченными выглядят. А тут просто идут титры по экрану tbc, и тянет пролистать обратно и посмотреть, может, ты упустила нечто судьбоносное, что свидетельствовало бы о явном намерении автора свернуть сюжет, логическом окончании приключений и тд. Но нет, ничего подобного, увы. В общем, от концовки впечатление остается еще более печальное.

@темы: сапковский

---

Хорхе Луис Борхес. Собрание сочинений, том 3

В свое время - в старших классах школы - Борхес оказал на меня сильнейшее не то чтобы воспитательное, но образовательное воздействие. Четко помню, что в какое-то время я читала переписку Розанова и Гершензона (и успела к сейчас забыть, кто такой Гершензон, что, безусловно, делает мне честь и вселяет надежду, что лет через десять я таки перестану быть *настолько* червем). В общем, Борхес со своими обширными литературными отсылками и цитатами пришелся как раз ко двору. Я не то чтобы много перечитывала Борхеса, но читала единственный сборничек настолько тщательно, что долго еще помнила не то что сюжеты некоторых рассказов, а использованные в них слова и выражения. Потом при случае я прочла трехтомное собрание сочинений Борхеса, причем едва ли не подряд. И сейчас заполучила новое четырехтомное, которое благополучно растягиваю. Автор, как было замечено по другому поводу, больше не пишет. Увы.
Перечитывание одних и тех же вещей несколько раз на протяжении почти пятнадцати лет имеет свои плюсы и минусы, минусов, на мой вкус, больше. Во-первых, некоторое разочарование - не в качестве, а в том, что вещи, тогда казавшиеся сложными и практически недоступными твоему разуму, эрудиции, вкусу и тд, вовсе не таковы. Во-вторых, печально было убедиться, что Борхес далеко не идеален. Точнее будет сказать, идеален, но далеко не всегда. Впрочем, мои с детства любимые вещи вроде "Лотереи", "Поисков Аверроэоса" и "Истории воина" это не испортило - я их читаю, как читают свои собственные тексты, видя не то, что, собственно, написано, а то, что представляешь себе написанным.
Большая (если не по реальному объему, то по моему ощущению усталости от этой темы) часть рассказов третьего тома посвящена теме гаучо, поножовщиков с окраин Буэнос-Айреса, "настоящих мужчин" и их нехитрых сражений, судеб, тревог и трусостей. В исполнении архи-книжного-червя Борхеса выглядит это забавно, ненатурально и совершенно не вдохновляюще. Во-1, увы культурной среде, когда Борхес пишет про поножовщиков из квартала Хунин, я четко представляю себе пацанов из Южного Бутово. Во-2, нужно очень стараться и смотреть через ну очень розовые очки, чтобы видеть в бытовых разборках криминальных элементов и просто придурков местного значения какую-то романтику, или нечто по-настоящему звериное и жестокое, или какой-то смысл. Буковски с его "американский школьный двор опять победил меня" заставляет вздрагивать и оборачиваться, потому что это реально, а у Борхеса - скорее фантазии чисто "домашнего" ребенка. Я говорю про "Сообщение Броуди", хотя эта тема неизменно поднимается и в других книгах.
В третий том, впрочем, входит наиболее, пожалуй, известная вещь Борхеса - "Книга вымышленных существ", своего рода недо-словарик всякой мифологической и вообще воображаемой живности. Недо - потому что она не претендует и не может претендовать ни на какую полноту, само собой. Зато с избытком окрашена мировосприятием самого Борхеса, и это действительно интересно.
Пожалуй, самый лучший сборник тома - "Книга песка", в которой выступает тот самый Борхес, которого мы все любим - игрок со словами, вымыслами, мифологией, культурой, в общем, sophisticated эстет. Двумя лапами голосую за рассказ "Зеркало и маска" как типичный образчик всего, что люблю в ХЛБ лично я.
Симпатичен и небезынтересен сборник "Предисловия" - хоть на привычные предисловия они никак не тянут, и зачастую Борхес говорит в них о чем угодно, только не о заявленном литературном произведении. Опять же, ничто так не способствует расширению кругозора, как чтение Борхеса - потому что я сначала читала его эссе о Данте, Джойсе и Уитмене, Касаресе, а потом уже сабжей. И если я когда-нибудь асилю целиком "Дон Кихота", это будет сделано исключительно из почтения к Борхесу, который постоянно поминает его к месту и не к месту.
Про стихи Борхеса традиционно не могу сказать ничего хорошего. На мой вкус, он вообще не поэт. Его стихи для меня слишком рассудочны и немузыкальны. От них остается ощущение придумывания, что, наверное, выдает как раз недостаточную, а не чрезмерную работу над текстом. Единственное стихотворение, которое мне у него нравится - "Генерал Кирога едет на смерть в карете" - относится, если не ошибаюсь, к ранней прозе.
Автобиографические статьи и эссе Борхеса скучны и по форме, и по содержанию. Если вы, упаси боже, не пишете по Борхесу диссертацию, их и читать не стоит, к тому же он постоянно повторяется.

@темы: борхес