Шпенглер & Инститорис
Оказалась неожиданно веселая и легкая для чтения книга, даже легче Плутарха, но, пожалуй, не веселее Геродота все же. Отдельные эпизоды - просто блеск, особенно персы меня впечатляли.
Собственно, это классический исторический источник по истории Александра Македонского и его походам. Начинается повествование в сохранившейся части текста с войны с Дарием, и это сразу огонь. Персы выступают во всем своем блеске в прямом смысле слова, когда читаешь, как выглядела персидская армия и сколько левого народу ее сопровождало, удивительно, что они вообще умудрялись передвигаться. У нас в театр не ходят такие красивые, как персы ходили в битву, а немыслимый кортеж из родственников, проституток и служителей кажется даже каким-то преувеличенным. Эпизодов с персами много, и все шикарные, в духе "давайте строем ходить в боа". Забавно, кстати, что в глазах Руфа Дарий - персонаж скорее положительный в плане личных качеств, незлой, достаточно благородный и великодушный. А вот его окружение сплошь злобные вредители, которые так и норовят натворить пакостей у него за спиной.
Александр тоже представляется таким прекрасным благородным правителем (по крайней мере, когда трезвый), который отлично обращается с захваченной семьей противника, готов договариваться и в целом проявляет как правитель лучшие качества, по крайней мере, по отношению к тем, с кем он воюет. На этом фоне разительно видна подозрительность и жестокость по отношению к собственным соратникам. В тексте много эпизодов, похожих на русскую криминальную хронику: как на пиру кто-то что-то не так сказал царю, и "во время совместного распития алкогольных напитков, на почве внезапно вспыхнувших неприязненных отношений" тот велел подвергнуть бывшего друга и героя похода пыткам, а потом убить. Общеизвестно, что Александр был не в ладах с алкоголем, но проблема в том, что как во многих, алкоголь пробуждал в нем самые худшие качества. И, конечно, никто толком не решался ему перечить, даже когда спор был ерундовым, или упреки обоснованными.
По развитию истории от войны с Дарием и до индийского похода, кстати, заметно, насколько развращает власть (или успех). Не думаю, чтобы Руф пытался подчеркнуть это сознательно, но это читается, если сравнить отношения Александра с ближним окружением в начале и в конце. Изначально македонское войско и система управления была, как я понимаю, очень демократичной не формально, но по сути, царь был на дружеской ноге со своими военачальниками. Но постепенно, и отчасти от тех народов, с которыми он воевал, он перенял и тягу к роскоши, и недоверчивость, и все остальное вплоть до эпичного объявления себя божеством. Вот пример, как дистанция власти резко увеличилась за непродолжительный срок.
Чем дальше в Индию, тем более фантастическими представляются встреченные и завоеванные "царства" (подозреваю, что это скорее племена). Александр набирает новые войска уже из жителей тех стран, которые он завоевал раньше, и македонский костяк постепенно тает. Но кто остался, таки начинают понемногу бунтовать, потому что смысла уже кроме царя никто не видит. У меня было ощущение, что его смерть восприняли с некоторым облегчением - по крайней мере, никто из потенциальных преемников не ставил вопрос о необходимости завоевания Китая и Сибири. Руф подробно описывает распри по наследованию власти, которые начались еще до похорон, и это весьма поучительно. Становится понятно, до какой степени на одном Александре все держалось как по волшебству, и как с его смертью это волшебство развеялось, и пассионарность начала разваливаться, как и должна была.
Небольшая научно-популярная книжка рассказывает историю Галлы Плацидии, девушке из знатной семьи, сначала влюбившейся и вышедшей замуж за ветготского короля, а потом ставшей императрицей и много лет управлявшей Западной Римской Империей.