Сейчас меня закидают камнями, но я все равно скажу, что чувствую в этом тексте предвосхищение "Матрицы". Разумеется, это не единственная трактовка, потому что с Набоковым их всегда не просто больше одной - а бесчисленное множество. Но все же лично для меня основная суть, главная мысль романа - в идее освобождении от внешнего мира. Осознание того, что внешний мир суть условность, что на самом деле все эти люди и вещи не могут ничего сделать тебе. Это и есть апофигей прекраснейшей "гносеологической гнусности": ты можешь увидеть их насквозь и пройти сквозь них, но сам ты для них - тайна за семью печатями.
Цинциннат приходит к этому постепенно, и путь занимает всю его жизнь, данную во флешбеках. Все началось, пожалуй, с хождения по воздуху. Говорят "ангелы летают, потому что не воспринимают себя всерьез". Но в контексте Набокова это скорее перефразируется как "ангелы летают, потому что не воспринимают гравитацию всерьез" То же самое - аналог противоестественной плотости воздуха - противоестественная бесплотность остальных людей в конце. Выход за физические пределы этого мира.
Вообще - вы заметили, это одна из любимейших тем Набокова: декорации, кругом одни декорации. Вот эти кустики, эти облачка, это чахлое дерево - они собрались здесь только для того, чтобы послужить фоном для разыгрываемого действия. Вне действия они расползаются "по своим местам" или вовсе тают, рассыпаются, перестают существовать. Вещи-декорации и люди-декорации.
В целом "Приглашение" до последних страниц подозрительно и страшно напоминает "Процесс" Кафки. Во-первых, все эти безумные действия, нелепые процедуры, глупейшие детали, связанные с осуждением и заключением. Во-вторых, и у Кафки, и у Набокова лейтмотивом проходящая фамильярность остальных сопричастных к процессу и казни, какая-то пародия на сочувствие и человечность. И читала и думала: неужели, ну неужели?
Разумеется, Набоков не разочаровал. Там, где у Кафки - крушение и страх, у Набокова - прозрачность, легкость и свобода, свобода, свобода. И новые люди, похожие на героя, непохожие на тех, кто осуждал его. Остается ощущение не то чтобы полета, а такого парения, как когда смотришь на долину с высокого холма.
Вообще Набоков подводит читателя к концовке зачастую довольно похоже: атмосфера нагнетается, нагнетается, и можно с равным успехом ждать и самого худшего, и самого лучшего. Есть у него плохие концы, после которых опускаются руки и становится тяжело на сердце (любимое мое "Облако, озеро, башня"), есть и хорошие. "Приглашение на казнь" - пример такого хорошего, оптимистичного конца))
Отдельный респект хочу выразить за аццкое стебалово над классикой. Там есть момент, где герой в заключении читает огромный модный роман, классику современности:
"Роман был знаменитый "Quercus" [*Дуб (лат.)], и Цинциннат прочел из него уже добрую треть: около тысячи страниц. Героем романа был дуб. Роман был биографией дуба. Там, где Цинциннат остановился, дубу шел третий век; простой расчет показывал, что к концу книги он достигнет по крайней мере возраста шестисотлетнего.
Идея романа считалась вершиной современного мышления. Пользуясь постепенным развитием дерева (одиноко и мощно росшего у спуска в горный дол, где вечно шумели воды), автор чередой разворачивал все те исторические события, - или тени событий, - коих дуб мог быть свидетелем; то это был диалог между воинами, сошедшими с коней - изабелловой масти и в яблоках, - дабы отдохнуть под свежей сенью благородной листвы; то привил разбойников и песнь простоволосой беглянки; то - под синим зигзагом грозы поспешный проезд вельможи, спасающегося от царского гнева; то на плаще труп, как будто еще трепещущий - от движения лиственной тени; то - мимолетная драма в среде поселян. Был в полторы страницы параграф, в котором все слова начинались на п.
Автор, казалось, сидит со своим аппаратом где-то в вышних ветвях Quercus'a - высматривая и ловя добычу. Приходили и уходили различные образы жизни, на миг задерживаясь среди зеленых бликов. Естественные же промежутки бездействия заполнялись учеными описаниями самого дуба, с точки зрения дендрологии, орнитологии, колеоптерологии, мифологии, - или описаниями популярными, с участием народного юмора. Приводился, между прочим, подробный список всех вензелей на коре с их толкованием. Наконец немало внимания уделялось музыке вод, палитре зорь и поведению погоды."
Более прекрасного пересказа "Улисса" я не видела, честное слово. Да и извечный школьный вопрос "О чем думал Андрей Болконский, глядя на дуб" тоже вспоминается
Набоков все-таки умница и язва)) за что и люблю больше всего)