Шпенглер & Инститорис
Ш., как всегда, прекрасен, и глаголет безостановочно одни истины. О том, что все умрут куда катится этот мир. Что сейчас (то есть в начале 19 века) появилось безумное количество бездарных авторов, кропающих не из любви к искусству, а только ради денег. Что у публики совершенно нет вкуса. Что надо писать так и так.
В общем, под всем, что он говорит, можно смело подписаться двумя лапами
И экстраполировать это на любую эпоху. Что, скажете, не был 19 век расцветом русской литературы? А сейчас зато что имеем - Донцову, Громыко и иже с ними
Обычно Ш. меня забавляет своим ярым пессимизмом, и сейчас, конечно, тоже. Но самое смешное, что сейчас я с ним по большинству абстрактных тезисов согласна.
Вот например, Ш. говорит, что сейчас (в 1/2 19 века) среди *серьезно мыслящих* писателей очень мало таких, которые мыслят о самом предмете. Другие же "думают только о книгах, о том, что говорили другие", и потому никогда не бывают по-настоящему оригинальны. На этом основании вполне можно вынести приговор Умберто Эко и прочим интеллектуалам, но в этом случае в сухом остатке рискуем получить одного Аристотеля).
Или вот "заслуга писателя, которого стоит читать, тем больше, чем меньше он обязан материи, чем более известна и избита эта материя. Так, например, три великие греческие трагика все обрабатывали ту же материю". Кто поспорит, что книг на тему "они встретили друг друга и убежали вместе в закат/рассвет" огромные кипы, и большинство жуткий хлам) Но найдется среди них и "МиМ", например.
Один момент кажется мне очень точно подмеченным, хоть и не очевидным с первого взгляда. "Для того, чтобы быть бессмертным, произведение должно иметь так много достоинств, что не легко встретить человека, способного понять и оценить их все; и все-таки эти достоинства, взятые порознь, всегда познаются и ценятся то тем, то другим, благодаря чему кредит доверия поддерживается в течение столетий". Я тут задумалась о паре признанных классическими вещей, которые я сама очень люблю, и вспомнила, что другие люди хвалят их обычно совершенно не за то!
Помимо всего прочего, Ш. очень прекрасно обличает, гм, анонимные каменты. Поливая анонимный рецензентов отборнейшей грязью - благо они и возразить не могут.
Кроме того, обличается общеизвестный принцип "кукушка хвалит соловья", то есть полное единодушие среди писательской братии относительно взаимной оценки талантов. "Вообще вежливость, возникшая из общественных отношений, в литературе, - чуждый и часто вредный предмет, так как она требует, чтобы плохое называли хорошим, и потому противоречит целям науки".
Разумеется, Гегель в этой работе тоже не обойден вниманием. Думаю, если бы Ш. взялся писать кулинарную книгу, он и там нашел бы способ плюнуть в Гегеля. Скажем, "жареные на тюленьем жире потроха собаки настолько отвратительны, что по эффекту, производимому на желудок, сравнимы с тем, какой эффект оказывают сочинения Гегеля на разум"
Кстати о Гегеле) "В сущности нет ничего легче, как писать так, чтобы никто не мог понять написанного, и наоборот, нет ничего труднее, как выразить многочисленные мысли так, чтобы они были понятны каждому" (и это говорит автор "Парерги" 
)
Напоследок Ш. печалится о безграмотности и отвратительном стиле современных немецких авторов (если я не ошибаюсь, Ницше потом повторяет что-то в этом роде). За немецких авторов ничего не скажу, но в остальном Ш. удивительно точно озвучивает именно то, что говорят представители "старого поколения" о каждом времени в истории литературы
В общем, под всем, что он говорит, можно смело подписаться двумя лапами
И экстраполировать это на любую эпоху. Что, скажете, не был 19 век расцветом русской литературы? А сейчас зато что имеем - Донцову, Громыко и иже с ними Обычно Ш. меня забавляет своим ярым пессимизмом, и сейчас, конечно, тоже. Но самое смешное, что сейчас я с ним по большинству абстрактных тезисов согласна. Вот например, Ш. говорит, что сейчас (в 1/2 19 века) среди *серьезно мыслящих* писателей очень мало таких, которые мыслят о самом предмете. Другие же "думают только о книгах, о том, что говорили другие", и потому никогда не бывают по-настоящему оригинальны. На этом основании вполне можно вынести приговор Умберто Эко и прочим интеллектуалам, но в этом случае в сухом остатке рискуем получить одного Аристотеля).
Или вот "заслуга писателя, которого стоит читать, тем больше, чем меньше он обязан материи, чем более известна и избита эта материя. Так, например, три великие греческие трагика все обрабатывали ту же материю". Кто поспорит, что книг на тему "они встретили друг друга и убежали вместе в закат/рассвет" огромные кипы, и большинство жуткий хлам) Но найдется среди них и "МиМ", например.
Один момент кажется мне очень точно подмеченным, хоть и не очевидным с первого взгляда. "Для того, чтобы быть бессмертным, произведение должно иметь так много достоинств, что не легко встретить человека, способного понять и оценить их все; и все-таки эти достоинства, взятые порознь, всегда познаются и ценятся то тем, то другим, благодаря чему кредит доверия поддерживается в течение столетий". Я тут задумалась о паре признанных классическими вещей, которые я сама очень люблю, и вспомнила, что другие люди хвалят их обычно совершенно не за то!
Помимо всего прочего, Ш. очень прекрасно обличает, гм, анонимные каменты. Поливая анонимный рецензентов отборнейшей грязью - благо они и возразить не могут.
Кроме того, обличается общеизвестный принцип "кукушка хвалит соловья", то есть полное единодушие среди писательской братии относительно взаимной оценки талантов. "Вообще вежливость, возникшая из общественных отношений, в литературе, - чуждый и часто вредный предмет, так как она требует, чтобы плохое называли хорошим, и потому противоречит целям науки".
Разумеется, Гегель в этой работе тоже не обойден вниманием. Думаю, если бы Ш. взялся писать кулинарную книгу, он и там нашел бы способ плюнуть в Гегеля. Скажем, "жареные на тюленьем жире потроха собаки настолько отвратительны, что по эффекту, производимому на желудок, сравнимы с тем, какой эффект оказывают сочинения Гегеля на разум"
Кстати о Гегеле) "В сущности нет ничего легче, как писать так, чтобы никто не мог понять написанного, и наоборот, нет ничего труднее, как выразить многочисленные мысли так, чтобы они были понятны каждому" (и это говорит автор "Парерги" )Напоследок Ш. печалится о безграмотности и отвратительном стиле современных немецких авторов (если я не ошибаюсь, Ницше потом повторяет что-то в этом роде). За немецких авторов ничего не скажу, но в остальном Ш. удивительно точно озвучивает именно то, что говорят представители "старого поколения" о каждом времени в истории литературы
-
-
09.03.2011 в 21:35Закон "отрицания отрицания" в действии.
Когда о нём задумаешься, понимаешь, каким же благом для человечества является неизбежность физической смерти каждого его представителя. А то, может, от геоцентрической модели мы бы уже и отказались, но вот теория флогистона точно бы ещё работала.
-
-
09.03.2011 в 21:36-
-
09.03.2011 в 21:37Закон "отрицания отрицания" в действии.
я вот смотрю и думаю: мамадорогая, неужели я такой же стану?!
-
-
09.03.2011 в 21:41-
-
09.03.2011 в 21:42оужас!))
насчет Лукьяненко +1)
-
-
09.03.2011 в 21:49То есть когда ты таки начнёшь ругать молодёшшшЪ — знай, что жизнь удалась и ты не погибла безвременно под сосулей или по какой-нибудь другой нелепой причине.
-
-
09.03.2011 в 22:37гы, тоже верно))
-
-
19.02.2013 в 23:02Восхитительно
-
-
19.02.2013 в 23:03люблю я его, ничего не могу с собой сделать))
-
-
19.02.2013 в 23:14-
-
19.02.2013 в 23:16не могу такого припомнить, точно так называется в переводе?
-
-
19.02.2013 в 23:18У меня большое подозрение, что Эко, когда писал "Имя розы", использовал не только "Смерть и буссоль", но еще и этот рассказ.
-
-
19.02.2013 в 23:19ааа, нашла, пересмотрела, скорее нет, во всяком случае, меньше, чем многие другие его вещи, потому и не помню, видимо. Мне у Борхеса нравятся более притчевые, что ли, вещи.