Шпенглер & Инститорис
"Пнин" чудеснейший и душевный роман в лучших традициях. По-своему - совершенно не набоковский. Очень спокойный и теплый, все напряжения и страхи - такие маленькие и нелепые, не больше, чем страх, что разобьется подаренная сыном ваза. Сам дурацкий Пнин, путешествующий из романа в роман - удивительно и неожиданно приятный спутник.
"Пнин" в моем воображении пролегает по оси где-то между "Подвигом" и старостью автора. В нем есть тепло из "Подвига", совершенно фолкнеровский свет-в-августе, как бы автор не чернил своего американского собрата. Приятнейшее и затягивающее чтение.
"Пнин", еще повторюсь, замечателен тем, что в нем практически нет напряжения. Практически нет интриги, какой-либо особо ощутимой завязки или развязки. Это внешнее наблюдение. Внутреннее же состоит в том, что когда роман кончается, становится обидно - будто закончилась коробка конфет. О жизни неуклюжего русского профессора хочется читать и читать. Помню, был у меня случай, когда я зачиталась, возвращаясь из налоговой в офис, два раза перешла не там, приехала не туда, в недоумении вышла на улицу вместе с толпой, обнаружила себя перед Казанским собором, спустилась в метро опять, приехала не туда, повернула обратно, усилием воли закрыла книгу и торжественно и напряженно доехала таки до места. Вывод: Набоков - плохой автор для метро, он слишком затягивает. Я перестаю слышать станции и вообще осознавать происходящее.
Рассказы меня особо не впечатлили - ни один, пожалуй. В этих рассказах американского периода есть что-то неприятно желчное, едкое и мелочное. В принципе автору не свойственное. Какая-то особо выраженная нелюбовь ко всему - и персонажам, и местам. Порадовала только история о герое, незадачливо потерявшим свою жену, выйдя из поезда во время остановки в магазин. Замечаю, что у Набокова вообще удивительно много дурацких и странных историй связано с регулярными средствами передвижения, ошибками, блужданиями и потерями. Я его вполне понимаю: никогда человек не чувствует себя настолько потерянным, как оказавшись в незнакомом месте и не зная, как из него выбраться.
"Бледное пламя", в отличие от старика-Пнина, потрясает. Картина совершенно эпическая, удивительно *большая* для Набокова. Но он ужасно ловко подходит к делу, воссоздавая ее по кусочкам, как паззл. Это роман-паззл. Примерно до середины читатель может разглядеть здесь и там осколочки чего-то красивого и, возможно, даже величественного, но что в целом изображено на рисунке - не представляет. Отгадка появляется только в комментарии к 600-какой-то строе поэмы (ближе к 700). Я лично догадалась на 345. Правда, не столько гордилась собой, сколько насторожилась, потому что с Набокова станется устроить какой-нибудь дурацкий розыгрыш под конец либо объявить героев сумасшедшими. Второе разочарование: что "волшебная северная страна", прекрасная Зембла, отнюдь не есть Россия. И не тоска это автора по родине, как обязательно заявила бы школьная училка. Но роман прекрасен. И стихи прекрасны, кстати.
[цитата] КИНБОТ. Как сказал Блаженный Августин: "Человек может понять, что не есть Бог, но не способен понят, что Он есть". Думается, я знаю, что Он не есть: Он не есть отчаяние, Он не есть страх, Он не есть земля в хрипящем горле, ни черный гул в наших ушах, сходящий на нет в пустоте. Я знаю также, что так или этак а Разум участвовал в сотворении мира и был главной движущей силой. И пытаясь найти верное имя для этого Вселенского Разума, для Первопричины, или Абсолюта, или Природы, я признаю, что первенство принадлежит имени Божию". В устах антирелигиозного Набокова это, пожалуй, лучшее, что я читала на тему. Я сказала антирелигиозного, а не неверующего, обратите внимание.
Интервью на удивление жутко интересны. Ну, вы представляете себе обычные интервью с авторами: во-1, спасибо моим спонсорам таким-то, а еще читателям таким-то, а еще маме, бабушке и троюродной тетки из Мариуполя. Во-2, я несу свет и добро, не то что иные прочие. В-3, я был необычайно одаренным ребенком. В-4, кланяемся коллегам по перу: от нашего столика вашему. И понеслось, и понеслось тоскливое слово за слово.
Набоков точен, злобен и говорит так же красиво, как и пишет. Выберу просто отдельные цитатки наугад, потому что жутко хочется пересказать все.
О советской России: "И когда я читаю стихи Мандельштама, написанные при мерзостном правлении этих скотов, я испытываю подобие беспомощного стыда за то, что я волен жить, думать, писать и говорить в свободной части мира... Вот те единственные минуты, в которые свобода становится горькой". ППКС. Мы с вами тепличные звери, дорогие мои. Представьте только, как можно написать про сестры-тяжесть-и-нежность и умереть в концлагере.
О наболевшем: "Секс как институт, секс как общее понятие, секс как проблема, секс как общее место - все это кажется мне слишком скучным, чтобы расходоват на него слова. Давайте пропустим секс". Где была эта цитата, когда я писала про свою нелюбовь к NC, я вас спрашиваю, Владимир Владимирович?! Разрешите в знак уважения положить цветок на вашу могилу, раз уж ничего больше не остается, и не надо так ехидно усмехаться - уж что умею.
Оправдание Лолите: "Люди недооценивают силу моего воображения". Спасибо вам за эти слова. "Лолита" всегда была для меня *личной* проблемой и практически личным оскорблением. Потому что я *не могла* понять, как автор Дара и Подвига мог написать эту педофилическую эпопею: Лолита, Волшебник, Камера-обскура ака Смех в темноте. А стоило всего-таки оглянуться на себя, чтобы все понять. Еще к вопросу о том, что нельзя огульно судить о личности автора по его произведениям. Нельзя переносить на автора, как автоматически переносишь иногда на себя.
Ах, да. А еще мне хочется выкопать его и лично дать по морде за то, что он сказал про Достоевского и обожаемого моего Фолкнера. Я понимаю, что с поклонника "Евгения Онегина" взять нечего, но ведь это Набоков, Набоков!
Любите ли вы Набокова так, как люблю его я?))
"Пнин" в моем воображении пролегает по оси где-то между "Подвигом" и старостью автора. В нем есть тепло из "Подвига", совершенно фолкнеровский свет-в-августе, как бы автор не чернил своего американского собрата. Приятнейшее и затягивающее чтение.
"Пнин", еще повторюсь, замечателен тем, что в нем практически нет напряжения. Практически нет интриги, какой-либо особо ощутимой завязки или развязки. Это внешнее наблюдение. Внутреннее же состоит в том, что когда роман кончается, становится обидно - будто закончилась коробка конфет. О жизни неуклюжего русского профессора хочется читать и читать. Помню, был у меня случай, когда я зачиталась, возвращаясь из налоговой в офис, два раза перешла не там, приехала не туда, в недоумении вышла на улицу вместе с толпой, обнаружила себя перед Казанским собором, спустилась в метро опять, приехала не туда, повернула обратно, усилием воли закрыла книгу и торжественно и напряженно доехала таки до места. Вывод: Набоков - плохой автор для метро, он слишком затягивает. Я перестаю слышать станции и вообще осознавать происходящее.
Рассказы меня особо не впечатлили - ни один, пожалуй. В этих рассказах американского периода есть что-то неприятно желчное, едкое и мелочное. В принципе автору не свойственное. Какая-то особо выраженная нелюбовь ко всему - и персонажам, и местам. Порадовала только история о герое, незадачливо потерявшим свою жену, выйдя из поезда во время остановки в магазин. Замечаю, что у Набокова вообще удивительно много дурацких и странных историй связано с регулярными средствами передвижения, ошибками, блужданиями и потерями. Я его вполне понимаю: никогда человек не чувствует себя настолько потерянным, как оказавшись в незнакомом месте и не зная, как из него выбраться.
"Бледное пламя", в отличие от старика-Пнина, потрясает. Картина совершенно эпическая, удивительно *большая* для Набокова. Но он ужасно ловко подходит к делу, воссоздавая ее по кусочкам, как паззл. Это роман-паззл. Примерно до середины читатель может разглядеть здесь и там осколочки чего-то красивого и, возможно, даже величественного, но что в целом изображено на рисунке - не представляет. Отгадка появляется только в комментарии к 600-какой-то строе поэмы (ближе к 700). Я лично догадалась на 345. Правда, не столько гордилась собой, сколько насторожилась, потому что с Набокова станется устроить какой-нибудь дурацкий розыгрыш под конец либо объявить героев сумасшедшими. Второе разочарование: что "волшебная северная страна", прекрасная Зембла, отнюдь не есть Россия. И не тоска это автора по родине, как обязательно заявила бы школьная училка. Но роман прекрасен. И стихи прекрасны, кстати.
[цитата] КИНБОТ. Как сказал Блаженный Августин: "Человек может понять, что не есть Бог, но не способен понят, что Он есть". Думается, я знаю, что Он не есть: Он не есть отчаяние, Он не есть страх, Он не есть земля в хрипящем горле, ни черный гул в наших ушах, сходящий на нет в пустоте. Я знаю также, что так или этак а Разум участвовал в сотворении мира и был главной движущей силой. И пытаясь найти верное имя для этого Вселенского Разума, для Первопричины, или Абсолюта, или Природы, я признаю, что первенство принадлежит имени Божию". В устах антирелигиозного Набокова это, пожалуй, лучшее, что я читала на тему. Я сказала антирелигиозного, а не неверующего, обратите внимание.
Интервью на удивление жутко интересны. Ну, вы представляете себе обычные интервью с авторами: во-1, спасибо моим спонсорам таким-то, а еще читателям таким-то, а еще маме, бабушке и троюродной тетки из Мариуполя. Во-2, я несу свет и добро, не то что иные прочие. В-3, я был необычайно одаренным ребенком. В-4, кланяемся коллегам по перу: от нашего столика вашему. И понеслось, и понеслось тоскливое слово за слово.
Набоков точен, злобен и говорит так же красиво, как и пишет. Выберу просто отдельные цитатки наугад, потому что жутко хочется пересказать все.
О советской России: "И когда я читаю стихи Мандельштама, написанные при мерзостном правлении этих скотов, я испытываю подобие беспомощного стыда за то, что я волен жить, думать, писать и говорить в свободной части мира... Вот те единственные минуты, в которые свобода становится горькой". ППКС. Мы с вами тепличные звери, дорогие мои. Представьте только, как можно написать про сестры-тяжесть-и-нежность и умереть в концлагере.
О наболевшем: "Секс как институт, секс как общее понятие, секс как проблема, секс как общее место - все это кажется мне слишком скучным, чтобы расходоват на него слова. Давайте пропустим секс". Где была эта цитата, когда я писала про свою нелюбовь к NC, я вас спрашиваю, Владимир Владимирович?! Разрешите в знак уважения положить цветок на вашу могилу, раз уж ничего больше не остается, и не надо так ехидно усмехаться - уж что умею.
Оправдание Лолите: "Люди недооценивают силу моего воображения". Спасибо вам за эти слова. "Лолита" всегда была для меня *личной* проблемой и практически личным оскорблением. Потому что я *не могла* понять, как автор Дара и Подвига мог написать эту педофилическую эпопею: Лолита, Волшебник, Камера-обскура ака Смех в темноте. А стоило всего-таки оглянуться на себя, чтобы все понять. Еще к вопросу о том, что нельзя огульно судить о личности автора по его произведениям. Нельзя переносить на автора, как автоматически переносишь иногда на себя.
Ах, да. А еще мне хочется выкопать его и лично дать по морде за то, что он сказал про Достоевского и обожаемого моего Фолкнера. Я понимаю, что с поклонника "Евгения Онегина" взять нечего, но ведь это Набоков, Набоков!
Любите ли вы Набокова так, как люблю его я?))
-
-
10.08.2009 в 09:32На ютубе есть видео с Набоковым, его интервью. Любопытно.
-
-
10.08.2009 в 09:33-
-
18.08.2009 в 09:47а можно ссылку?
С другой стороны, видео с Набоковым - это не так уж страшно. Я вот видела биографический фильм про Бродского, с его личным участием - через полгода после его смерти примерно. Вот это было жутко.