Фридрих Ницше "По ту сторону добра и зла"

Очень сложно говорить о Ницше, потому что это моя любовь уже лет 10. Если кратко, то Ницше вызывает у меня прежде всего восторженный писк и безграничное восхищение. В основном кроме "боже, какой же умница, какая же язва!" я ничего и сказать не могу. С другой стороны, я бралась за эту книгу с некоторым опасением: обидно пережить разочарование в кумирах юности. Впрочем, зря, потому что Ницше по-прежнему просто немыслимо прекрасен!

Восхищение мое меньше не стало: меня по-прежнему восторгает и форма, и содержание. Содержание - потому что он невероятно точен, и в самых слабых своих выводах умудряется сформулировать то, о чем я только смутно догадывалась, а потом читаешь и думаешь: черт, ведь как же правильно! И безупречный литературный стиль, игривый, язвительный и очень изящный - что разительно отличает Ницше от всех остальных занудно-невнятных философов (за исключением, может быть, Розанова, да и то ему до Ницше далеко). Я знаю, что многим не нравится Ницше именно за это: как он смеет формулировать так точно, утверждать что-то так безапелляционно, не скрывая свой восторг или негодование. Увольте, но если постоянно оговариваться и сомневаться в своих словах - зачем же вообще слушать таких неуверенных философов?

На Ницше сложно писать рецензии, потому что только несколько его книг четко объединены одной темой, без отступлений. Можно говорить об общей концепции "Антихристианина" или "Рождения трагедии", но большинство книг - это по сути сборники различных заметок и наблюдений на самые разные темы, от женщин и немецкого характера до роли христианства или геополитики, в которых так или иначе отражается взгляд автора. Философия Ницше - дама скромная, она практически никогда не поднимает вуаль с лица. "По ту сторону добра и зла" относится как раз к таким книгам, в которых сложно выделить определенное логическое начало и конец, да и подбор отрывков по главам тоже довольно свободный. Плюс я бы не сказала, что это самая удачная - в смысле, самая умная и яркая из книг (не такая блистательная, как "Веселая наука", скажем). Но все равно, Ницше есть Ницше))

Я не могу его пересказывать, могу только цитировать. Впрочем, нет, мне ужасно нравится уже звучащая в первой главе мысль: все ищут истину, причем каждый философ торжественно объявляет конечной истиной что-то свое. Доказывая это с большим или меньшим успехом. На что Ницше задает логичный вопрос: не quod est veritas, а зачем нам обязательно сдалась эта пресловутая veritas и в чем ее польза? И стоит ли она того, чтобы за нее идти на костер? И правда, то, что я больше всего люблю в философии - игру ума, игру в бисер - меньше всего похоже на "истину" в традиционном понимании. "Что истина ценнее иллюзии, - это не более как моральный предрассудок; это даже хуже всего доказанное предположение из всех, какие только существуют".

К вопросу о Гитлере, Ницше и фашизме, компилированной "Воле к власти" и тд: "Есть книги, имеющие обратную ценность для души и здоровья, смотря по тому, пользуется ли мим низкая душа, низменная жизненная сила или высшая и мощная: в первом случае это опасные, разъедающие, разлагающие книги, во втором - клич герольда, призывающий самых доблестных к их доблести". Что к ним относятся книги самого Ницше, а также все *великие* книги, перевернувшие мир - не вызывает никаких сомнений.

Удивительное наблюдение про святых в религиозном смысле: "До сих пор могущественные люди все еще благоговейно преклонялись перед святым, как перед загадкой самообуздания и намеренного крайнего лишения: почему преклонялись они? Они чуяли в нем, как бы за вопросительным знаком его хилого и жалкого вида, превосходящую силу, которая хотела испробовать себя на таком обуздании, силу воли, в которой они опознавали собственную силу и желание владычества". Поняла, что я и сама видела в святых всегда и только это: невиданной силы контроль над собой. Поэтому никак не могла смириться с существованием юродивых, возводимых в ранг святых. Впрочем, такое отношение, разумеется, ошибочно, за редчайшими исключениями (митрополит Филарет - да, Сергий Радонежский - да).

Еще удивительное наблюдение: "есть мораль господ и мораль рабов". Мораль господ: "люди знатной породы чувствуют себя мерилом ценностей, они не нуждаются в одобрении, они говорят: "что вредно для меня, то вредно само по себе", они сознают себя тем, что вообще только и дает достоинство вещам, они созидают ценности". Мораль господ - вещь исключительно личная, персональная, и при этом она не утилитарна. То есть, сначала мораль, потом поступки на ее основе.
Мораль рабов: "положим, если морализировать начнут люди насилуемые, угнетенные, страдающие, несвободные, не уверенные в самих себе и усталые, - какова будет их моральная оценка?..Он окружает ореолом и выдвигает на первый план такие качества, которые служат для облегчения существования страждущих: таким образом входят в честь сострадание, услужливая, готовая на помощь рука, сердечная доброта, терпение, прилежание, кротость... Мораль рабов по существу своему есть мораль полезности". Скажете, ценности революции 17 года - не идеально укладываются в эту схему? Христианские, впрочем, тоже. И добро бы это заканчивалось только *личным* взглядом на мораль.
Увы, "моральное суждение и осуждение - это излюбленная месть умственно ограниченных людей людям менее ограниченным... в глубине души им очень приятно, что существует масштаб, перед которым им равны люди, богато одаренные умственными сокровищами и преимуществами, - они борются за "всеобщее равенство перед Богом".
Если оставить в стороне вопрос о *содержании* тех или иных моральных установок, и задуматься только об их *происхождении* - придется согласиться с Ницше)) Увы, период массовых примеров "морали господ" закончился где-то в античности, и дальше можно изобрести только единичные примеры людей, живущих по своей собственной морали, которая несколько расходилась бы с общепринятой.

И напоследок - просто две чудесные цитаты:
"Разъяснившаяся вещь перестает интересовать нас. - Что имел в виду тот бог, который давал совет: "познай самого себя"! Может быть, это значило: "перестань интересоваться собою, стань объективным"!

"Это не нравится мне". - "Почему?" - "Я не дорос до этого". - Ответил ли так когда-нибудь хоть один человек?"

@темы: ницше

---

Клайв Стейплз Льюис "Космическая трилогия"

"За пределы безмолвной планеты" - это самая "фантастическая" книга из всей трилогии, в смысле, по сюжету она ближе всего к классическому пониманию фантастического сюжета. Героя помимо его воли двое "злобных ученых" увозят на другую планету, чтобы сдать пришельцам для опытов. Герой от них сбегает, вступает в контакт с другим видом пришельцев, и быстро выясняет, что никакого зла против него не замышляли, скорее наоборот.
Не скажу, чтобы роман был очень интересным. В любом случае, учитывая год его написания (1938), современному читателю, избалованному традицией классической фантастики, он покажется, скорее всего, слишком наивным. Само описание полетов в космос явно грешит против науки и логики, и это очевидно даже такому гуманитарию, как я. Увозят героя не далее, чем на Марс, пресловутые "каналы" которого, как оказывается, являются вместилищем местой разумной жизни разных видов. Если от Льюиса ждать именно фантастики в традиционном понимании - некоторое разочарование ждет уже на первом томе трилогии.
Не говоря уж о том, что с первых глав постоянно проскальзывают чисто льюисовские мысли и идеи религиозного плана. Льюис не столько пытается создать собственную космогонию (в отличие от Толкина), сколько дает традиционным христианским высшим силам другие имена. С богом мы не столкнемся, но зато ангелов будет в избытке, и демоны тоже немного попадутся. С удивлением узнала, что, оказывается, Земля попала целиком под влияние "порченного эльдила" (читай: дьявола), и светлым силам на нее нет доступа, от того у нас и творятся войны, геноцид, генетически модифицированные продукты и прочие непотребства.
Если честно, мне не нравится все это потому, что я чувствую себя немного обманутой. Берясь читать фантастику, я вправе рассчитывать, что это окажется именно фантастика, с какой-никакой, но оригинальной идеей об устройстве этого мира. И что под маской фантастики мне не будут довольно невнятно читать мораль христианского толка. Для этого я лучше буду читать "Баламута" и публицистику, но фантастическая часть, имхо, очень страдает.

"Переландра" - это, по сути, не фантастика вовсе, а фантастическая притча, опять же, религиозного плана. Наш герой попадает на очередную планету, на этот раз нашу Венеру, и встречает там первую местную женщину, аналог Евы. Все происходит в фантастическом антураже, но самому описанию "рая" это фантастичности особенно не прибавляет. Увы, одновременно с героем на ту же планету таинственным образом попадает его знакомец по предыдущему роману, "злобный ученый", и начинает нашу еву соблазнять нарушить единственный данный богом запрет. Герой борется с ним за душу евы, пытаясь спасти не только ее, но и все грядущие поколения, от первородного греха.
Спасает, разумеется, у Льиса иначе не бывает. Вообще история очень сильно напоминает "Нарнию" с ее традиционными поверхностными нравственными метаниями героев, с ее идеями "короля и королевы", первых людей, с ее ручными зверями и прекрасной природой. Сюжет - проще некуда, не просто библейский, а архибиблейский, даже какая-нибудь "лестница Иакова" в переложении на НФ выглядела бы интереснее, увы.
Но есть один совершенно прекрасный момент. Это не очевидно сразу, но постепенно становится все яснее: наш "злобный ученый" - не сам по себе, а совершенно конкретно *одержим* демоном. Это проявляется не только в словах, но и во всех остальных повадках, в том, как он изводит главного героя. И написано это потрясающе, филигранно точно, так что создает вполне реальное впечатление жути и брезгливости одновременно.
Теологи и философы говорят, гораздо проще описать бога через отрицание. Так и у Льюиса: его "ангельские силы" не производят ни малейшего впечатления, зато демонические ему удались отлично, до физического отвращения. Извращенная логика одержимого сильно напоминает о Баламуте, но помимо этого есть и куча откровенных мерзостей другого плана, так что и мне, хоть я трижды агностик, было очень приятно, когда демона наконец победили.

"Мерзейшая мощь" не имеет ничего общего с приключениями в космосе. Первые сто страниц я читала про то, как молодой человек пытается сделать научную карьеру, как всегда и везде, бьется головой об собственную неуверенность, некомпетентность, всеобщую бюрократию, добрую традицию всех научных заведений всех стран не пускать в свой тесный кружок посторонних. В городе, где он работает, начинает действовать некий таинственный институт, куда его вроде бы и зовут, но как-то смутно. Не давая конкретных обещаний, не подписывая никаких бумаг.
Как все уже догадались, институт и есть главное средоточие мирового зла)) Несмотря на то, что на первый взгляд, в нем работают вполне обычные люди; единственное, чем они отличаются от всех остальных - про них нельзя сказать, что они добрые. Ну и что с того, казалось бы, есть куча не-добрых людей, рядом с которыми вполне можно прекрасно работать. Вообще описание института и пребывания в нем героя, имхо, изумительное. Кому приходится бывать по работе в гос.учреждениях, сразу это узнает. С одной стороны, никто не проявляет открытой недоброжелательности, если ты только сам не будешь сильно нарываться. С другой стороны, никому до тебя нет дела и все с удовольствием походя вытирают об тебя ноги. Герой мучительно пытается понять, берут его на работу или нет, кому он подчиняется, сколько ему будут платить и тд. И при этом не может даже разобраться, кто стоит во главе всей этой организации. Ни один человек не дает ему внятных ответов, но все, к кому он обращается, то предостерегают, то мягко угрожают, то улещевают. Самое отвратительное отношение из всех, с которым только можно столкнуться в новом месте - когда не можешь понять, кто ты здесь и что вообще происходит. Типичный бюрократический ад.
Параллельно с "институтом зла" существует другой маленький кружок по интересам, в который попадает жена нашего героя. Эти два кружка вроде бы противостоят в борьбе если не за жизнь на земле и мир во всем мире, то за благополучное существование конкретного региона - точно. В чем заключается суть противостояния, я не совсем поняла. С одной стороны, в него постоянно вмешиваются ангельские и демонические силы, с другой - их вмешательство как-то очень неявно. Более того, по ходу дела выясняется, что глава "кружка добра" - Пендрагон, прямой духовный наследник короля Артура, и в итоге встречается с Мерлином, который спал тут же в склепе на опушке все это время, и наконец проснулся. Упоминается также Нуминор, уже не помню, к чему. Также бегают ручные звери, а герои в особо торжественных случаях наряжаются в средневековые костюмы. В общем, взглянули звери на пейзаж и прошептали: ералаш. От такого смешения реальности, религии и мифологии у меня лично голова идет кругом, причем я не вижу никаких особых предпосылок для этого. Льюс свалил все в кучу, и не скажу, чтобы вышло хорошо. Текст как лоскутное одеяло, я лично одновременно с героем не понимала, какого хрена вообще вокруг происходит. Другое дело, что у героя-то были духовные откровения, во время которых ему открывалась истина, а вот у меня - увы.

В целом романы "Космической трилогии" очень разнородные. Складывается впечатление, что Льюис хотел одновременно убить нескольких зайцев. С одной стороны, написать фантастику. С другой, написать про недостатки и пороки современного общества. С третьей, проповедовать столь любимую им христианскую мораль. В первом романе больше фантастики, во втором - притч, в третьем - порицания в сторону нашей действительности. Притом ни чистой фантастикой, ни чистой притчей ни одно из произведений назвать нельзя. На мой взгляд, такое смешение тем и жанров - весьма неудачно. Начнем с того, что использовать фантастику как трибуну для провозглашения своих религиозных взглядов - это немного обман читателей, потому что хотели бы про религию - читали бы Бультмана. Не говоря уж и о том, что фантастическая часть очень сильно страдает, так как оказывается полностью подчинена тому, что читатель в конце должен вынести некий моральный урок, плохие должы быть наказаны, хорошие награждены.
По сути, в "Нарнии" происходит то же самое смешение, сказка+мораль, но в "Нарнии" оно удалось куда лучше. Прежде всего потому, что детям вроде как не стыдно читать мораль, да и в формат сказки она куда лучше вписывается, потому что сказка сама по себе куда проще.
Вообще чем дальше в лес, тем больше мне кажется, что ни в коем случае не стоит смешивать художественную и не-художественную литературу. В смысле, пытаться в рамках фантастики изложить детально свои взгляды на политику и религию - выходит ни рыба, ни мясо. В том числе потому, что художественная литература предполагает существование какого-никакого сюжета, а сюжеты притч в ней смотрятся очень уж куцо и жалко. Нельзя взять историю о первородном грехе и растянуть ее на двести страниц приключенческого романа (а вот пятьдесят страниц детской сказки-притчи - пожалуй) - что нисколько не помешает написать на ту же тему прекрасную публицистическую книгу, скажем. Но за счет того, что Льюис попытался сделать все одновременно - на мой взгляд, трилогия не удалась ни как фантастика, ни как религиозная вещь. Я не имею ничего против рассуждений на религиозные темы, но здесь их явственно *не хватает*, если уж на то пошло, им не хватает глубины (которая в фантастический роман вообще бы не вписалась, естественно).
Так что трилогия - очень на любителя. Я предпочитаю читать эти жанры по отдельности, пожалуй.

@темы: льюис

---

Александр Грин "Золотая цепь"

Меня неожиданно осенило: романы Грина больше всего напоминают сны. Знаете, такие снятся, особенно в юности, длинные интересные, почти сюжетные сны, в которых происходит нечто обыденное, и в то же время точно знаешь, что за этим скрывается некая тайна, нечто волшебное и необычное. Потом просыпаешься и жалеешь, что это сделал - так там было здорово.
Романы Грина именно таковы: на первый взгляд, его мир вполне реалистичен, герои работают, устраивают личную жизнь, страдают от безденежья и слишком юного возраста и тд. И в то же время все окрашено в какие-то фантастические тона, и, кажется, вот сейчас, за поворотом, откроется тот самый блистающий мир.

"Золотая цепь" вполне подпадает под это определение. Я знаю, откуда вырос роман, из сна о чудесном доме, в котором наполненные диковинами роскошные комнаты соединяются длиннейшими потайными коридорами. Доме, в тайной комнате которого скрывается небывалое сокровище, которое дано увидеть не каждому. Именно в такой дом попадает наш юный герой.

От сна романы отличаются лишь тем, что волшебное сновидческое место внезапно наполняется реальными людьми, которые жестого разрушают магическую реальность. Хозяин волшебного дома тяжно болен, на душе у него незаживающая рана. Сам того не понимая поначалу, наш юный герой принимает участие в плане по его спасению - от собственных тараканов и банды заезжих мошенников. Но тут-то волшебство и наталкивается на реальность; волшебный, блистающий мир мелькает в мгновение высочайшего напряжения - и исчезает. Остается память на всю жизнь, которой достаточно, чтобы написать эту историю. Короткую, но пронизанную морем, солнцем и фирменной гриновской сновидческой магией))

@темы: грин

---

Харпер Ли "Убить пересмешника"

Замечательная книга из серии "Детям - о жизни" (а также, шепотом, из серии "читали все, кроме меня"). Если у меня вдруг случайно появятся дети, я им это обязательно впихну. Впрочем, отлично идет в любом возрасте, и, как многие классические романы в этом жанре, считается подростковой только и исключительно потому, что герои - подростки.
Брат и сестра, лет около 10, которые живут с одиноким отцом-адвокатом в классическом сонном американском городке, где выращивают азалии и леди надевают шляпы, когда идут через два дома друг к другу попить чаю. Южный штат, жара и скука, детские игры.

И при этом их мир выписан так точно, так верно, что, кажется, автор усиленно пыталась вспомнить собственное детство, и потому сумела так детально восстановить его, восстановить эти ощущения. Мгновенные переходы от веселья к страху и отчаянию, огромная тревога за взрослых, расстройство от невозможности повлиять на что-либо. За описаниями детских игр и будней раскрывается на протяжении всего романа одна главная линия: как их отец взялся защищать негра, которого несправедливо обвинили в изнасиловании белой девушки. Южный штат, повторюсь, и хоть ничего толком не объясняется, чувствуется скрытое напряжение, угроза. Дети же воспринимают ситуацию, вероятно, еще острее, чем отец, потому что во-1, им ничего толком не объясняют и они не понимают, почему сверстники и взрослые ни с того ни с сего стали к ним плохо относиться. И во-2, у них такое в первый раз, они до конца не могут поверить, что все будет так, как будет.

В ответ на вопрос кого-то из родственников, зачем позволять детям узнать обо всей человеческой мерзости, которая отлично себя проявляет в спорной ситуации, отец говорит: "Им в этом мире жить". И он очень прав, между прочим. Вообще отец у детей совершенно замечательный, и именно благодаря его воспитанию, похоже, они вырастут нормальными людьми.

Вторая - совершенно чудесная, более скрытая линия - о затворнике, живущем в соседнем доме. Как дети представляют его ужасным страшилой, как пытаются что-то узнать о нем - обычные детские игры и фантазии, в общем, я себя сама на подобном помню)) Причем все маленькие моменты из детской-подростковой жизни описаны очень верно, в смысле, похоже на правду. Это и не сахарные детишки в бархатных костюмчиках и не сорви-головы из традиционных романов. Это очень *настоящие* дети, которые умеют думать и умеют быть ответственными, правда, получается у них не всегда, но исключительно из-за недостатка опыта.

Отлично написано и мастерски переведено. На весь текст не встретила ни одной фальшиво звучащей фразы. Кто вдруг не читал в юности - рекомендую сделать это сейчас, книжка из тех, которые не устаревают по мере роста читателя))

@темы: ли

---

Питер Хёг "Смилла и ее чувство снега"

Роман поначалу сбил меня с толку: учитывая начало и его славу, я ожидала, что меня ожидает некая занудно-интеллектуальная рассуждалка о жизни людей, волей-неволей оказавшихся за бортом современного среднего класса Европы. Нечто, от чего получаешь удовольствие скорее моральное, в духе: я это асилил, я подумал вместе с автором обо всех этих проблемах, я молодец. Как от эссе Кутзее, знаете.
Ничего подобного)) "Смилла" - это совершенно классический детектив, даже скорее на грани с боевиком. Действия там побольше, чем можно себе представить исходя из первой половины книги. Страниц 200 вы будете слегка скучать и удивляться, какого черта надо главной героине. Потом и сами втянетесь) Я примерно так реагировала, во всяком случае.
Я так и не решила, как относиться к этому роману, в смысле, понравился он мне или нет. В процессе было интересно, но при этом я испытывала не то чтобы разочарование - скорее, очень явное ощущение отдаленности от всего происходящего. Расследование, развернувшееся ни с того ни с сего вокруг якобы несчастного случая с маленьким мальчиком, выглядит настолько надуманным, что и все остальные поступки героев не будешь принимать на веру. Мне не хочется спойлерить, но несчастный случай окажется не то чтобы не несчастным случаем - а лишь одной мельчайшей деталью в огромной цепи событий, которая приведет нас к чему-то большому и важному. Надо отдать должное автору, впрочем, с его научной подкованностью не поспорить, и большую часть его выкладок относительно биологии, гляциологии и тд. я понимала очень слабо. Видимо, на то и расчет. В конечном итоге читатель остается с носом, потому что - о страшный спойлер! - нас подводят не к раскрытию тайны.
Ловкий и жестокий автор только в конце сообщает нам, в чем же, собственно, состоит тайна. Постепенно открываются незримые пути, и несвязаные друг с другом на первый взгляд люди и событий становятся ее соучастниками. Тайна - вот она, наконец читатель хоть что-то понял, ура! На этом роман подло заканчивается, делайте со своей тайной, что хотите. Куча незавершенных сюжетных линий, и каждый может додумать продолжение в меру своей испорченности.

Написано очень необычно, и необычность связана прежде всего с персоной главной героини. Ей 37 лет. Она одинока. Она мизантроп и достаточно жесткая натура, но при этом не лишена обычной человеческой доброты и понимания. Она родом из Гренландии, по матери - инуит, живет в Дании. Не имеет в жизни ничего неопределенного и стабильного. Безумно любит Гренландию не как место, но как дух, дикую жизнь на природе, как ее научили в свое время, понимает это место, его природу и энергетику, как никто. Гренландия, прежде всего, лед, снег и все такое прочее. У нашей Смиллы есть чувство снега, и в этом плане название подходит роману безукоризненно.

А вот чего у Смиллы нет, так это чувства самосохранения. Она не боится за себя. Она себя не жалеет. Терять ей нечего. Именно поэтому она - одна против серьезной бандитской группировки - все-таки выигрывает. Мне кажется, здесь есть скрытая параллель: природа, такая дикая, всегда сильнее человека. И человек сможет выжить, только если постоянно будет на пределе сил и нервов, "через не могу". Наши бандиты, сколь бы они ни были закалены, все-таки избалованные европейцы, они так не умеют. Не умеют действовать вопреки боли, часами ждать в засаде, не отступать, не считаясь с потерями. А Смилла умеет.

Говорят, это роман о столкновении культур, европейской - и всех, кого европейцы колонизировали. Но - странное дело. В обычной жизни, в которой надо ходит на работу по часам и платить по счетам, Смилла, безусловно, аутсайдер, неудачница. И лишь только жизнь из обычной становится экстремальной, она одна находит силы и волю, чтобы удержаться на плаву, когда все остальные тонут. Интересный вывод, и если подумать, не такой уж неожиданный))

@темы: хёг

---

Рэй Брэдбери "451 градус по Фаренгейту"

В моем представлении классика (то есть книги, которые традиционно принято считать "столпами" и "мастрид") делится на две категории. Во-первых - классика, не подвластная времени. Это тексты, которые производят на современного читателя тот же ошеломляющий эффект, который они производили на читателей сто лет назад. Когда ты читаешь нечто и понимаешь, что оно не просто актуально - оно лично тебе бьет по мозгам и по сердцу, как ничто другое. Очень *близкое*. Правда, тут возникает большая проблема, потому что набор такой классики - у каждого свой и очень личный. Например, для меня Достоевский - это безусловно личное переживание, а для кого-то - просто глава в истории русской литературы.
Вторая категория - классики-первопроходцы. Основная ценность которых заключается не в том, *как* они написали, а в том, *что* написали. Впервые подняли какие-то темы, изобрели какие-то жанры. Авторы, которые сделали одновременно меньше и больше.
Такие книги всегда очень сложно оценивать. Потому что, с одной стороны, прекрасно знаешь, что они первые, их место в ряду "классиков" никем не оспаривается. А с другой, на них наросло уже столько дополнительного материала, столько последователей и подражателей, придуманные ими темы так развиты, что зачастую эти самые последователи оказываются куда лучше именно в литературном плане. Глубже, оригинальнее, проработаннее. И довольно часто испытываешь нечто вроде разочарования, когда, прочитав гору таких последователей, приходишь к первоисточнику и выясняешь, что он куда плоше и проще. Стивенсон совсем не страшный. Над "Дракулой" Стокера я чуть не вывихнула челюсть. "Обрученных" Мандзони я сдалась и ниасилила.

"451" в моем представлении относится как раз ко второй категории классики. Такое чувство, что появись эта повесть сейчас - она мало кого бы затронула, и уж точно не стала бы "романом на века", потому что таких антиутопий вагон и маленькая тележка, и ничего особенного помимо этого в ней нет. Да, отличная фантастическая повесть, очень умная, очень изящно написанная. Но постоянно приходится вспоминать, что она написана в 1953 году. И вот тут наступает удивление. 53 - смерть Сталина, в СССР телевизоры были настоящим чудом, шла холодная война, и, кажется, в мире не было места отстраненности и безразличию к судьбе мира и государства, не то что сейчас. Однако Брэдбери сумел не то чтобы предсказать в прямом смысле слова - скорее предвидеть масштабы этой глобальной отстраненности.

Именно по этому основанию книжка актуальна сейчас, читала и просто узнавала окружающий мир. Среди моих знакомых - замечательных умных людей - довольно много таких, которые не читают вообще, никогда и ничего. Не думаю, что само по себе это фатально. Проблема в том, что как точно подметил Брэдбери, делают это не от лени, а из нежелания напрягаться, думать и испытывать эмоции. Лучше посмотреть тупую телевизионную программу (каждый раз при упоминании "родственников" вспоминала пресловутый "Дом2"). А еще говорят: хочу что-нибудь легкое, чтобы "расслабить мозг". Ок, никто не спорит, встает только вопрос: а ты его напрягал? Особенно если ты выполняешь работу совершенно механически и никаких сложных задач она перед тобой не ставит.
Ситуация имеет место быть, в общем. И "диктатура толпы", про которую столько писали в 20 веке. И очень потемкинская демократия. Самое страшное, что брандмейстер-то был прав, именно этого и хочет большинство, именно это всех устраивает. Брандмейстер, на мой взгляд, самая интересная фигура, и его судьба более чем показательна. Если тебя что-то не устравает, ты можешь попытаться подстроиться под систему, но сам не заметишь, как она тебя сломает. Надежды на то, что в один прекрасный момент она рухнет благодаря внешним силам, очень мало, да и вряд ли это доставит кому-то радость.

@темы: брэдбери

---

Орхан Памук "Черная книга"

Давно не читала таких красивых вещей)) На текст можно любоваться, как на произведение искусства. При том, что содержание, сюжет как таковой, занимает очень мало, и вообще имеет третьестепенное значение. Зато *как* написано - автором остается только восхищаться.
Знаете, его не зря сравнивают с Павичем в первую очередь - они действительно очень похожи. Похожи не на первичном уровне текста, а на вторичном, на уровне способа обработки лингвистического материала, простите за неловкую формулировку. Текст Памука - такое же переплетение деталей, лиц, скрытых и явных цитат из истории, реальных и выдуманных авторов, как и у Павича. Магический реализм, паразитирующий на национальной культуре. У Павича, понятно, на культуре Балкан, у Памука - на культуре всего арабского Востока.
Удивительный феномен в современной литературе, на самом деле: как, взяв за первоисточник всю совокупность своей национальной культуры, автор создает на ее базе совершенно магический текст. И местами узнаешь вещи, которые раньше казались совершенно обычными, а тут внезапно обрели и художественную ценность, и какой-то тайный смысл. Задумалась о том, есть ли авторы, которым удавалось сделать подобное, в русской культуре. Пожалуй, лучший пример - это "Очарованный странник" + "Запечатленный ангел" Лескова. И еще Гоголь с "Вечерами...", пожалуй.

Это очень красиво, правда. Переплетение слов, длинные периоды одних перечислений, как в знаменитом "Джон Донн уснул" - неясно, как автору хватает дыхания на целые страницы такого текста, а ведь хватает. В общем, на мой взгляд, Памука следует читать только за этим: чтобы увидеть современный Восток в его преломлении через литературу, через очень странный авторский взгляд, который, пожалуй, правильнее всего определить как взгляд влюбленный. Потому что только влюбленный человек умеет видеть в своем предмете - для всех остальных совершенно обычном и плоском - нечто удивительно таинственное и привлекательное, наслаждаться мельчайшими чертами своего возлюбленного, перебирать их, всматриваться снова и снова и каждый раз видеть нечто новое.
Это стиль очень легко полюбить и очень трудно описать. Так пишет Павич, так пишет Элиаде в своих фантастических рассказах, так пишет Эко про средневековье. Наслаждаясь деталями, вываливая их перед читателем целую цветастую груду: выбирай - не хочу. Как водится, очень много культурных аллюзий и референций, но они даны исподволь и в должной пропорции, к тому же часть процитированных источников Памук честно сам выдумал - так что многочисленные отсылки совершенно не напрягают, а только придают дополнительный шарм.

Причем по сути ничего особенно фантастичного в романе не происходит. Книга начинается с того, что от героя уходит жена, и продолжается ровно неделю - пока он мечется по Стамбулу, пытаясь найти ее или хотя бы понять, что могло произойти. Но ощущения - совершенно фантастические, все происходит как во сне, поражает своей нереальностью и нелогичностью. И при этом все время остается ощущение, что у поисков героя есть какое-то двойное дно, какой-то тайный смысл, который сам по себе от читателя (и героя) пока ускользает, но достоверно известно, что он есть) И - разумеется - все оказывается слегка не так, как нам кажется.

Ничего толком не объяснила, но рекомендую двумя лапами. Это очень здорово, это потрясающе красиво, это Мастерство. Немногие умеют из старых газетных вырезок, пустых телефонных разговоров, классических персидских авторов и ушедшей жены создать магическую реальность, а Памук умеет))

@темы: памук

---

Владимир Дудинцев "Белые одежды"

Начнем с традиционных дифирамбов)) Кажется, все уже все сказали про этот роман, но я тоже не могу промолчать, потому что по мере чтения я буквально пропустила его через себя - это такой текст, к которому невозможно остаться равнодушным. Кажется, дело отчасти - в самом его предмете, а отчасти - в его неровности. Знала я раньше и про дело генетиков, и про дело врачей, и про дело кибернетиков, но все они как-то сливались и бледнели на фоне остальных советских кошмаров. Солженицына вполне можно понять в этом плане: если уж писать социальные вещи, так сразу про ГУЛАГ, вроде бы. Но нет, от Солженицына и иже с ними с их тотальным отрицанием советского мира и системы веет соц.заказом, не столько надуманностью, сколько чересчур холодным и пристальным, предвзятым взглядом.

Дудинцев - совсем не то. Меня по-настоящему удивила та теплота, с которой он смотрит на свой мир и на своих героев. С первых же страниц они появляются все как чрезвычайно умные, интересные и обаятельные люди. Очень живые. Говорящие неожиданно умные и резкие вещи. Первый же подслушанных за фанерной перегородкой разговор, прекрасная фраза профессора Хейфеца "Каяться не буду. Санбенито не надену", которую временами ужасно хочется взять в автоподпись. И их реакция на разоблачение - не преувеличенная, а вполне спокойная реакция взрослых умных людей.

Странно все-таки, ужасно странно было читать про советскую действительность - самые страшные времена после войны, еще при Сталине - в таком тоне. Я как-то привыкла, что тексты об этом периоде обычно окрашены либо в черный (террор, голод, разруха, проклятый коммунизм), либо в розовый (взвейтесь да развейтесь, великие подвиги великого народа). "Белые одежды" - роман в "естественном освещении". Человек сам на себе белых одежд не видит, и на героев своих автор надевает их весьма осторожно, так, что нитки нигде не торчат. А ведь раньше я думала, что советский человек, вне зависимости от того, за какой он был лагерь - это был человек какого-то другого, совершенно неясного мне мышления и морали. Оказалось же, что самое странное, что люди - они точно такие же. Не глупее, а гораздо умнее нас с вами. Без шор и розовых очков. Нормальные люди, попавшие в ненормальные жизненные обстоятельства. Остаться нормальным человеком и при этом сохранить жизнь - вот главный квест. Текст порождает ощущение какого-то глобального социального эксперимента над этими - вполне нормальными - людьми, которых взяли и поместили в общество с извне навязанными и неестественными законами. Вот от этого становится по-настоящему страшно. Это не замятинские буквы алфавита, а действительно живые люди, у которых и помимо самого эксперимента есть куча обычных проблем и заморочек - от здоровья до личной жизни.

Признаться, первую половину романа я ужасно боялась, что он закончится так же, как "Гроздья гнева". Однако надо отдать должное автору, он не только не погрешил против истины, но и сумел вывести гораздо более тонкий и умный финал. Это ведь совершенно прекрасный образ: как зло, вполне утвердившееся на своих позициях, внезапно отступает. И чем больше осознает себя как зло, тем дальше отступает, давая другим путь. Взрыв - а потом медленное угасание, и вот костер, в котором не одна жизнь сгорела, уже потух. Ничего не потеряно, пока жизнь продолжается, все еще можно переиграть. Никто никого не будет добивать. Никто никому не будет мстить. Или жалеть. Что прошло, то прошло. И несмотря на вполне естественное читательское желание видеть лысенковцев поверженными в прахе, в тех же лагерях - надо признать, что автор был прав. Подставлять или нет вторую щеку или нет - это уже вопрос личного чувства морали, а вот мстить не нужно. Просто потому, что не стоит играть в эти игры.

Еще одна странность: чем больше читала, тем больше удивлялась. С одной стороны, написано очень-очень просто, не в том смысле, что язык автора простой, а в том, что в нем нет никаких искусственных красивостей. Либо описания, либо диалоги. И то, и другое – более чем естественно. Пожилому затравленному профессору вполне можно простить некоторую высокопарность. И в любви тоже люди обычно признаются не пафосными фразами, а неловкими междометиями и прочими глупостями. Диалог Федора Ивановича и Леночки во время их первой ночи (подслушанной, а не подсмотренной) – одна из таких вершин, он удивительно достоверен. Такое чувство, что автор посмотрел в зеркало на себя и на своих любимых – и написал. И все эти несвязные, оборванные реплики с многочисленными многоточиями, сочетание изящных фраз и помарок на письме – все это настолько живое, настолько чутко уловленное. Отчасти поэтому, кажется, текст производит такое впечатление: не составляет ни малейшего труда поверить, что эти люди были и жили, ведь так живут и говорят и сейчас.
И при всем при этом – они говорят удивительно мудрые вещи. Личный тяжелый опыт к этому вообще, кажется, располагает, но столько фраз, которые тянет записать, в этом романе даже не ждешь увидеть.
Не могу не процитировать многократно и везде процитированное, из предсмертного письма академика Посошкова: «Желание смерти – не есть желание смерти. Это только поиск лучшего состояния. Что в конечном счете является крайним выражением желания жить». Скажете, разве применительно к автору и его ситуации это не истина?

Все вышесказанное – это впечатления по мере чтения. А через пару часов после закрытия книги меня осенило: весь советский антураж, вся трагедия – только форма для выражения одной, главной идеи. О том, как внезапно поворачивается человеческая жизнь. Поворачивается медленно и незаметно, и кажется, человек на каждом этапе может контролировать процесс, может отказаться, может вернуться к старому. Может или нет – не столь уж важно, главное, что перемена все-таки произошла.
Вот так бывает: живешь себе, живешь, понемногу смиряешься с тем, что происходит вокруг тебя. В зависимости от силы и упрямства, с переменными успехом ползешь по жизни. Нелюбимая работа, нелюбимый город, нелюбимые люди – ну, говорят, стерпится-слюбится. И потом, пока не попробуешь другого, не узнаешь.
А потом исподволь, чередой мелких событий, происходит поворот в судьбе. Перемена, после которой герой становится совершенно другим человеком. Стоит только повернуться – и вот ты уже не ползешь против ветра, а летишь. Именно это с Дежкиным и происходит. И не только с ним. Там есть прекрасный монолог Жени Бабич, студентки-отличницы, когда она признается Дежкину в любви:
"Я вас люблю, Федор Иванович. Я серьезно... Но вам уже не опасно... Я опоздала, опоздала... Вижу все, вы уже давно летите куда-то. У вас глаза блестят. Ждете этого звонка, прислушиваетесь... А ведь если бы не было этого вейсманизма-морганизма... И академика Рядно, и всех этих... обстоятельств... Я могла бы и пропустить вас. И вы бы не летели куда-то, а тихонько преподавали что-нибудь. Что-нибудь спокойное. Биология ведь спокойная наука, правда же? А меня бы интересовал какой-нибудь лыжник со спортивным разрядом... Институтский чемпион..."И думается: а ведь действительно. Если бы не эта встреча, если бы не это мелкое событие – или даже не так, иногда и не установить, с какого момента началась перемена. Но все же есть четкое ощущение до и после.

По-моему, это не то чтобы большое счастье, но она из самых ценных вещей, которая может произойти в жизни. Потому что ценнее опыта нет ничего, а путем таких перемен создаешь себе новые личности и как бы проживаешь куда больше, чем прожил бы, если бы никуда не двигался. Так никогда бы и не узнал, что в тебе там дремлет. И в умении летать себя бы тоже не заподозрил. Эта одна идея стоила того, чтобы вокруг нее написать такой прекрасный роман – хотя я почти уверена, что она реализовалась почти случайно, почти ненамеренно – просто потому, что автор стремился показать естественное течение жизни. В которой – с учетом описываемой ситуации – без этого никуда

@темы: дудинцев

---

Александр Генис "Сладкая жизнь"

Беллетристика в ее классическом варианте: сборник автобиографических эссе, заметок, наблюдений. Весьма разношерстный по составу, но объединяемый единственной точкой зрения автора, которая прослеживается очень четко и вполне сойдет на "гражданскую позицию", впрочем, высказанную в привычном шутливом тоне.
Признаться, я люблю Гениса только периода Вайль&Генис, отточенного литературного стеба. Что касается самого Гениса и его, гм, отдельных (от Вайля) сочинений - тут сложнее. При чтении испытывала одновременно восхищение и раздражение. Восхищение - потому что Генис и пишет восхитительно, в этом ему не откажешь. Каждая фраза - изумительно отточена и, скорее всего, ловкий каламбур. Можно читать и наслаждаться, казалось бы. Если бы мое личное мнение хоть немного совпадало с мнением автора (которое, разумеется, подается как истина в последней инстанции - в этом стиле по-другому и нельзя). Но нет, ни одного пересечения, то, что нравится Генису (например, песатель Сорокин), я терпеть не могу, и наоборот. Да и вообще этот взгляд свысока, из эмигратской Америки - притупившаяся ненависть к нашей общей родине переродилась в это желчное высокомерие.
Эссе в сборнике объединены в четыре раздела, по темам:

"Кожа времени" - эссе об эмиграции, о русских в эмиграции, о гостеприимной Америке и тд. С наглядным подтверждением, что русский человек нигде не пропадет и везде, паскуда такая, пролезет Такая ностальгическая задорновщина.
Одно меня смущает: и почему они думают, что им из-за границы виднее? Любая эмиграция (если она продиктована именно желанием уехать из этой страны в специальную другую, а не внешними обстоятельствами вроде семьи и работы) - это вид эскапизма, в некотором роде - признание своей слабости. И уж не этим убежавшим эмигрантам судить свысока тех, кто в России остался. Хочешь начать новую жизнь в новом месте - начинай, но не стоит выносить сор из избы.

"Колобок" - подборка эссе, пардон, о жрачке) Если культурно - то о кухнях и специфических блюдах разных стран, а также общие размышления о еде как элементе культуры. Возможно, гурманы и оценят, но мне, признаюсь, было безумно скучно. Я терпеть не могу готовить и мне почти все равно, что есть, лишь бы еда была невредной и не требовала особых усилий. Генис в отличие от меня, как говорится, пожрать не дурак, ну, значит, ему повезло не иметь кучи болячек, которые делают употребление сложносочиненной пищи насилием над личностью)

"Глаз и буква" - самая интересная часть, эссе о литературе. Но и тут читателя (то есть меня) постигает разочарование - из-за фатального несовпадения мнений, о котором я уже говорила выше. "Гарри Поттер", оказывается, плохая книга, потому что описывает школу в светлых красках, а мы-то (то есть автор) из советской действительности знаем, что школа - оплот отвратительного насилия над ребенком, бессмысленной тирании, скуки и феноменального невежества. Ну что сказать, если автору, бедняжке, так не повезло - остается его только пожалеть и пойти дальше.
С остальным, правда, не лучше. Двоих восхваляемых Генисом авторов - Сорокина и Беккета - я вообще не отношу к литературе в классическом понимании этого слова (Сорокина я готова отнести прямо на помойку, чего уж там). Рассуждения Толстого про предопределенность и роль личности в истории - самая беспросветно занудная часть "Войны и мира", а не наоборот. И тд.
Единственное наблюдение, с которым я готова согласиться - по поводу фантастики. А именно, что НФ сейчас в упадке, так как научный прогресс круче самых смелых фантазий авторов. С этим трудно поспорить, но с другоей стороны, дело ведь не в фантазиях, а в авторах. Само собой, времена Жюля Верна прошли, но это не значит, что современная фантастика хуже - все равно, что мерить все романы о любви по Мандзони и говорить, что они хуже, потому что объем недотягивает

"Любовь к географии" - это не столько путевые заметки, сколько сильно постфактум собранные самые общие впечатления и ассоциации от отельных стран и регионов. Их достоинство как путеводителя стремится к нулю. Литературные достоинства - к *лучшим* статьям в GEO. Впрочем, тут я пристрастна, потому что очень не люблю жанр путевых заметок как таковой, и не потому, что мне неинтересно. Напротив, меня охватывает такая жуткая зависть, что она переносится на самого автора, который, зараза, побывал там, где мне и не светит. Ну и что мне толку с его указаний, что где продается на конкретных улицах Рио! Написано, впрочем, действительно интересно. Хотя еще интереснее читать про те места, где ты бывал сам - иначе остается впечатление, как от веллеровского "Хочу в Париж", такой горький привкус.

@темы: генис

---

Генри Лайон Олди "Шмагия"

В последний раз я так смотрела "Залечь на дно в Брюгге": от восторга не только попискивая, но и временами подпрыгивая на стуле. "Шмагия" производит именно такое же впечатление: текст сам по себе, даже в отрыве от героев и сюжета, практически любое предложение - просто немыслимо прекрасны! В "Шмагии" собрано едва ли не больше скрытых и не очень аллюзий, цитат и откровенного стеба, чем в романах Эко - другое дело, что они прелестны не только узнаванием, но еще и тем, что ужасно смешны. Причем используются они не только для сюжета, но и просто походя, для совершенно случайных характеристик третьестепенных мест и персонажей. Представить реальный объем работы авторов над текстом даже немного страшно: чтобы собрать столько всего, найти ему самое место и время в повествовании, да еще и сделать это так, чтобы было смешно - авторам респект!

Текст настолько *плотный*, настолько под завязку набит этим бесконечным заигрыванием с читателем ("а ты угадай, а ты вспомни, откуда и зачем!"), что я просто теряюсь, что же цитировать. Глаза разбегаются, потому что там столько всего вкусного! Там есть "памятник Конному Варвару", есть бард "Адальберт Меморандум" (на этом месте я пустила скупую слезу. жаль, "Франсуа Лигалопиньона" не было ), есть "дочь короля-чернокнижника Бенциона-Штефана", есть два закадычных друга - великих мага, в описаниях подозрительно похожие на Федора Симеоновича и Кристобаля Хозевича.
По мере чтения я периодически вспоминала двух других любимых мной авторов-воришек, Успенского с его циклом про Жихаря и Ван Зайчика )) Но в итоге вынуждена признать, что Олди круче обоих вместе взятых. Если даже брать в расчет именно "слог", то есть объем скрытого и не очень цитирования на единицу текста. За Олди я, признаюсь, сама не поспеваю временами, а один раз не опознала цитату аж из Гауфа, позор мне! В общем, все, кто любит тексты такого рода, тексты-обманки с чередой цитат, - вам сюда, вам здесь будет очень хорошо, обещаю! Я не то что сотой - я стотысячной части не в состоянии рассказать, это правда надо читать))

Огромный плюс с учетом всего вышесказанного - наличие совершенно независимого, интересного и необычного сюжета. Увы, с книгами-пародиями, написанными подобным слогом, это основная беда: автору обычно приходится чем-нибудь, да жертвовать. Потому что написать полноценный фэнтазийный сюжет, не стебный по своей сути и оригинальный по содержанию, - это и само по себе достаточно сложно. Написать его, полностью выдерживая подобный стиль во всех мелочах - признак мастерства. Если честно, до сих пор единственным идеальным примером мне казался Пратчетт, у которого вполне серьезные сюжеты прекрасно увязываются с героями, которых зовут "Шельма Задранец" Если брать остальных: Успенский отказался от сюжета в пользу стилю, отчего сюжеты у него изрядно бредовые, и захватывающими сами по себе их никак не назовешь. "Порри Гаттер" - то же самое, отличная пародия и никакой сюжет. Ван Зайчик, как мне кажется, временами отказывается таки от стилистики, уходя именно в детектив - правда, потом отчасти "добирает" за счет гениальных примечаний и комментариев.
А вот Олди вполне отлично умудрились совместить и то, и другое. Сюжет "Шмагии" интересен сам по себе, а уж оригинален - без меры. В одном романе - отлично прописанный волшебный мир, с деталями и бэкраундом, так что можно заглянуть по времени и пространству и вперед, и назад - карта более ли менее цельная. Что, на мой взгляд, самый большой плюс для авторов фэнтези.
Еще очень важное замечание: "Шмагия" - это ни в коем случае не славянская фэнтези. И вообще, спасибо авторам, не "национальная", то есть не эксплуатирует фольклор (или обывательское представление об оном) какой-то одной страны или региона. Пожалуй, в именах и названиях авторы слоняются к Западной Европе, но детают это настолько изящно, что это совершенно не утомляет. В любом случае, русский человек, имеющий энное количество "начитанного", должен все опознать и прийти в безграничное восхищение))

Знаете, пожалуй, из русскоязычного фэнтези это лучшее, что я читала за последние годы. Считайте рекомендацией))

@темы: олди

---

John Maxwell Coetzee "Diary of a bad year"

Остается ощущение полнейшего покоя и легкости. Так забавно, Кутзее сам говорит, что он пишет сплошь о мятущихся душах - вот они к нему и тянутся, в виде читателей и фанатов. А этот текст в самом конце создает вокруг себя некую умиротворенную тишину, чувство правильности происходящего. Все очень красиво и логично. Так спокойно и правильно, что не сразу приходит в голову, что же именно спокойно и правильно, а как приходит - будто молния ударила. Спокойно и правильно автор пишет о собственной смерти, проводим до двери, говорим до свидания, все так и бывает всегда, нечего беспокоиться, действительно.

Этот роман - в гораздо большей степени автобиография и беллетристика, чем все остальные. Кутзее хитрый автор: он выводит главного героя, известного старого писателя родом из ЮАР, мизантропа и одиночку, который пишет серию размышлений о современном мире и жизни в нем под названием "Strong opinions". Strong в прямом смысле, имею мнение хрен откажусь. Темы opinions мало отходят от такого general concern человека его возраста и кругозора: политика, политика, войны и насилие, вездесущая Америка, апартеид, немного искусства и совсем никакой любви. Ничего личного, за исключением того, что личное - все.
Как говаривал Эко, слепой + библиотека = Борхес. Точно так же мизантропия + ЮАР = Кутзее. То, что он высказывает, безусловно, его собственное, человеческое, мнение, сдобренное фактами его же биографии (весьма немногочисленными, но узнаваемыми). Мнение, с которым легко поспорить, но не хочется, потому что оно очень естественно, очень логично, его можно понять. Как любое более ли менее устоявшееся мнение любого человека: куча своих за и против, а в результате - каков человек, таково и мнение. Кутзее видно сразу, во-первых, по привычной жесткости и прямоте. Он не боится давить на болевые точки, но не затем, чтобы действительно воздействовать на эмоции читателя, а только в качестве маргинального примера.

Параллельно с воспроизведением этих самых мнений идет сюжет романа: писатель нанимает молодую привлекательную девушку, соседку сверху, в качестве секретарши - чтобы печатала за ним. His segretaria, his secret aria, his secret fairy, как она говорит, мне очень нравится этот пассаж Она думает, что польстившись на ее красивую задницу, что думает он - черт его знает) Девушка отчитывается своему бойфренду, и в какой-то момент эта парочка начинает ужасно бесить, потому что ведут они себя как классические быдлогопники, обсуждая, как писатель дрочит на девушку в душе и когда же он даст повод набить ему морду. Такое чувство, что эти персонажи существуют в параллельных вселенных: днем она печатает его размышления о геноциде евреев, а ночью они размышляют с бойфрендом, какие фрейдистские извращения скрываются за этими словами.
Признаться, первую половину книги я испытывала скорее неприятные ощущения: с одной стороны, довольно занудные strong opinions, занудные не по изложению, а по самому предмету изучения. Увы, тут я согласна с этой девицей: "What he sais about politics sends me to sleep. Politics is all around us, it's like air, it's like pollution. You can't fight pollution. Best to ingore it, or just get used to it, adapt".

Но потом все меняется, и происходит этот так исподволь, так незаметно, что нельзя показать пальцем на то действие. Сначала девушка начинает защищать писателя от своего чересчур агрессивного бойфренда, которому все равно, за чей счет самоутверждаться. Это идет все дальше и дальше, и приводит - нет, не к роману, разумеется, что вы. И начинает меняться писатель, не то чтобы пересматривать свои мнения - скорее, пересматривать объекты. Вторая часть, Second diary - по сути то же самое, но там уже нет геноцида и политики, зато есть Бах, Достоевский и птицы. Очаровательные очень личные и очень человеческие впечатления в духе "в целом я одобряю детей. дети наше будущее. только все время забываю, что они вопят как резаные" Все это гораздо more personal, и потому куда интереснее.
Кутзее о себе: “As a young man I never for a moment allowed myself to doubt that only from a self disentanglement from the mass and critical of the mass could true art emerge… But what sort of art has than been, in the end? Art that is not great-souled, as the Russians would say, that lacks generosity, fails to celebrate life, lacks love”. Как ни странно, а ведь очень точно характеризует все, что он пишет.

Вообще мне кажется, что эта последняя книга – самая большая уступка самому себе. Кутзее реализует сразу две авторские мечты. Во-1, наконец изложить на бумаге и рассказать всему миру то свое личное, что приходит в голову первым делом, когда речь заходит о деколонизации или об Элиоте. Во-2, - и эта тема гораздо тоньше и важнее – кого-то изменить своим творчеством, изменить чью-то жизнь, заставить кого-то задуматься, чувствовать тоньше, стать более compassionate и более вдумчивым. Иметь такой живой пример перед глазами, чтобы хоть немного почувствовать себя богом. Оба опыта удались.

@темы: кутзее

---

Майя Кучерская "бог дождя"

Странное скомканное впечатление. Начала читать в метро по дороге на работу, прониклась на первых тридцати страницах. Ах, это практически моя история, молодая девушка, каких на самом деле много, очень много, немного слишком замкнутая, книжный червь, немного не умеющая общаться со сверстниками. Поступает на филфак в надежде приблизиться к какой-то почти волшебной *культурности*, почти другому миру Гельдерлина и античных классиков, обитающие в котором люди лучше, умнее, добрее и, что самое главное, понимают все ее "движения души". Ехала в метро и убалась на том месте, где девушка случайно натыкается на "Степного волка", а потом цитирует Новалиса: "всякая боль есть память о нашем высоком предназначении". Ах, мне тоже было 17 лет, я тоже читала "Степного волка" и выписала оттуда именно эту цитату! И эта тяга не столько к конкретной культуре, сколько к культурности как качеству - девочка пошла на филфак, я на истфак.
Дальше тоже все было одинаково: разочарование. Волшебный мир оказался не таким уж волшебным, да, это интересно и замечательно, но вместе с тем - вполне реально. Не школа Мерлина в Кармартене, а обычный вуз, в котором и преподают, и учатся обычные люди. И все совсем не так хорошо, как мечталось. На этом месте наши пути с героиней, слав Богу, расходятся. Потому что девочка ухает в черное отчаяние, как в колодец, переживает несколько действительно жутких минут или часов - на даче, в темноте, в одиночестве - а наутро приходит прямиком к Богу.

Весь текст дальше - все ее пять вузовских лет - это путь девочки Ани в РПЦ. Как она приходит раз за разом, сначала ничего не понимая, потом все дальше и дальше, потом знакомится со своим духовником. И постоянно ее кидает из стороны в сторону: то полная апатия, отчаяние, упадок, то божественное присутствие и ангельская музыка вокруг. Девочка начинает поститься, бить поклоны, бросает курить, почти перестает общаться с одногруппниками, читает "Декамерон" с жутким отвращением, осуждает окружающий "блуд" и "разврат". Если честно, я читала и у меня волосы дыбом вставали. Мне совершенно непонятно было, куда смотрели окружающие, куда смотрели ее родители (Кучерская вообще эту тему просто замалчивает, есть какие-то родители - и есть. Еду готовят, вопросов никогда не задают). Человек же на твоих глазах падает в страшную пропасть и теряет человеческий облик! Да лучше бы ребенок кололся, от этого хотя бы лечат, а от нашего кликушеского православия, которое записывает тебя в геену огненную за юбку выше колен, не лечит ничего. Одно слово - мракобесие, простите меня, дорогие верующие. Дело ведь не в вере как таковой, а в том, как это делается. В православии, традиционно, все - слишком, люди не видят никаких границ, отрекаться так отрекаться. Любовь к Богу такого размера, что на окружающих людей уже ничего не остается, а уж на себя и подавно.
Я даже не могу точно сформулировать, как это, но вы наверняка в таким сталкивались: таких православных довольно много в интернете. Это те самые люди, которые поносят "Гарри Поттера" за бесовство, те самые люди, которые говорят, что "Достоевский многое понял, но далеко не все". Я искала другие рецензии на эту книгу и случайно попала на форум Кураева, почитала совершенно отвратительный срач, какие и в фандоме-то нечасто бывают. И все это - заметьте - под прикрытием нашей, самой правильной, веры, самого правильного понимания, что есть Бог и как надо жить. Единственно верного. Ортодоксия все-таки неизменно накладывает свой отпечаток.
Наверное, я слишком эмоционально реагирую, но такая увлеченность именно православием, приводящая не только к полному самоотречению, но и к активному неприятию всего окружающего мира, всегда очень сильно пугала меня.

В целом вся книга - это минимум событий (поход в церковь, исповедь, разговор на духовные темы) и максимум эмоций. Бесконечный поток эмоций героини, ощущений, всех изгибов и переломов личности. Причем это написано совершенно гениально, и язык, и манера изложения - немного "поток сознания", но ровно настолько, чтобы это не мешало читать. Я пришла в тот же вечер домой, села на подоконник и читала, пока книга не закончилась. Оторваться было просто невозможно, и за это автору низкий поклон.

Вообще, знаете, я подумала, что количество эмоций - вещь постоянная, и мало зависит от событий внешнего мира. Можно, конечно, провоцировать собственные эмоциональные взрывы, можно забивать их физической усталостью - но в целом человек будет испытывать все тот же, положенный ему объем эмоций, вне зависимости от того, что у него происходит. У обычных людей эмоции связаны с общением. А вот когда человек "закрывает" свою жизнь подобным образом, ограничивает ее рамками веры и непонятными молитвами - туда направляются те же эмоции. Отсюда и связанные с религией эмоциональные взрывы и падения, у которых вроде бы нет причины - ведь реальная причина и не нужна, нужен просто некий сосуд, куда ты все это направишь, нерастраченное. Ну и склонность направлять именно "туда", конечно. Я честно читала и пыталась проникнуться тем, что ощущает героиня, и у меня упорно не получалось. Какие бы внутренние усилия я ни предпринимала - я все равно махровый агностик, мне этого не дано и мне это не интересно.

Но время идет, и возраст исканий и метаний подходит к концу. К своему четвертому курсу девочка делает открытие в самой себе, которое заставляет ее все изменить. Во всяком случае, изменить внешне, потому что с эмоциями она сделать ничего не в состоянии. И дело не в религии, может быть, религия была только предлогом для... Хороший конец, очень логичный, похоронная песня по юности и юношеским бурям. Да и вообще книга хорошая, хотя, наверное, верующим людям она понравится больше - некоторые вещи в ней именно в части церковной жизни кажутся мне все-таки слишком чужими, сликшком дикими.

И напоследок - вы же понимаете, что я не могла этого не сказать. Про "Даниэля Штайна". От книги Улицкой остается потрясающее ощущение близости, сочувствия, ощущение, что ты *под крылом*. Самое близкое к Богу в моем скромном понимании. Но "Бог дождя" - это совсем другое, это человеческое и даже сликшом человеческое. Там нет бога, там есть метания человека в поисках то ли бога, то ли себя. *Чувства присутствия* книжка Кучерской не оставляет.

@темы: кучерская

---

Урсула Ле Гуин "Роза ветров"

Это сборник рассказов, причем очень разношерстных. Признаться, я к своему стыду так и не смогла понять, каким образом осуществлено деление по сторонам света - ни в одной стороне я не увидела сколь-нибудь похожих историй, объединенных хотя бы даже направлением. Зато рассказы, действительно, на любой вкус - и классические образчики НФ, и страшные истории про тоталитарные миры, и истории про сумасшествие, и истории про "контакт", и про "контакт" с другой стороны, и про "неопределенное средневековье". Есть очень сильные, есть довольно посредственные - не только для Ле Гуин, но и вообще. Я лично, пожалуй, больше всего полюбила "Дневник Розы", "Изменить взгляд" и "Новая Атлантида".

Восток
2. "Дневник Розы" - потрясающая и жуткая история. Совершенно классическая в своем стиле: обычные люди в тоталитарном государстве. Они просто живут, работают, любят свою работу и своих друзей, и не видят в окружающей жизни ничего особенно страшного. Считают, что все что ни делает государство - все к лучшему. И доверяют системе до последнего, разочаровываются в ней и понимают, что так быть не должно, когда уже поздно.
История - дневник женщины - психиатора, наблюдающей за "неблагонадежным" пациентом. Общей картины тоталитарного мира практически не видно, она складывается очень постепенно, из отдельных моментов и фраз, и только под конец становится кристально ясной, и понимаешь, чем все закончится. Очень правильная история, жизнь за жизнь.
3. "Белый ослик" - очень милая наивная зарисовка про деревенскую девушку, которая пасет коз на опушке леса. Пасет себе и пасет. И однажды встречает странного дикого ослика, белого и с витым рогом изо лба. Встречает раз за разом, кормит его цветами и гладит по шерстке. И он даже не кажется ей особенно странным - в конце концов, она всего лишь глупая милая деревенская девочка, и даже не задумывается о том, кого она встретила))
4. "Феникс" - странная история, мне показалась слишком путанной и невнятной. Эпизод чего-то большего, эпизод без начала и конца. То ли маленькая гражданская война, то ли просто заварушка в городе. Женщина неопределенного возраста ухаживает за библиотекарем, пострадавшим от устроенного революционерами пожара. Ухаживает и думает, но не о том, что происходит в мире, а о том, что происходит в их маленьком сумасшедшем мирке на двоих. Текст оставляет ужасно чувство неудовлетворенности своей непонятностью, если честно.

Надир
1. "Автор "записок на семенах акации". Ad absurdum. История начинается с рафшифровки записок, сделанных муравьем-отщепенцем, весьма оппозиционного содержания. Отлично. Но дальше идет речь о языке пингвинов, а еще дальше - о языке растений. Причем в интерпретации Ле Гуин, в псевдо-научной форме подачи текста это выглядит вполне логично хотя бы с формальной точки зрения. Но при этом упорно наводит на мысли, что это стеб - хотя с Ле Гуин станется и всерьез говорить так. Другое дело, что тогда считать языком и что считать искусством. Странная история, но весьма забавная.
2. "Новая Атлантида". Пробирает холодком по спине. Знаете, как бывает, когда слышишь увертюры к каким-нибудь великим вещам, самые первые звуки, постепенно становящиеся все громче и громче. Так же и перемены в - как обычно - тоталитарном мире - становятся все громче и громче, все ближе и ближе. Но они пока не начались, еще играет увертюра. И во время увертюры герои имеют все шансы погибнуть под колесами государственной машины, так и не увидев основной темы. Но какие-то звуки они уже слышат, и эти звуки вселяют одновременно надежду, ужас и восторг. Именно такие ощущения оставляет рассказ.
3. "Волновой кот". Какое восхитительное описание сумасшествия. Легкое-легкое, плавное-плавное, нет в нем ничего столь ужасного, томительного и жутко-неопределенного, что обычно приписывают этому состоянию. Да, неопределенность, но это ведь не так уж и плохо. Очень изящно, хотя и ужасно путанно и непонятно, ну так на то и сумасшедствие))

Север
1. "Две задержки на Северной линии". Вторая часть рассказа понравилась несравнимо больше. Но все же они в целом образуют прекрасный гармоничный тандем: две простые истории о том, как герои движутся (в буквальном смысле - едут в другой город) по направлению к чужой смерти. Ничего сверхъестественного, истории из обычной жизни. Только в первой герой что-то теряет, а во второй - что-то обретает. И дело не в обстоятельствах, а скорее в способности так или иначе истолковать их для себя.

Зенит
1. "Проблемы внутренней связи". Этому рассказу место в творчестве не Ле Гуин, а Беккета. Отличная комедия абсурда! Экипаж звездолета, почти полностью состоящий из женщин и уже без оговорок — сумасшедший. Ле Гуин изящно поиздевалась и над своим феминизмом, и над классическими идеями с «проникновением пришельца». Впрочем, бред, он и есть бред.
2. "Изменить взгляд". Очень напоминает "Были они смуглые и золотоглазые". Давняя тема: колонизаторы с Земли в ином мире - обживают его, казалось бы, приспосабливают под себя - ан нет, на самом деле, сами приспосабливаются под него. Замечают или не замечают, как меняются. Что лишний раз доказывает, что человек, он такая тварь, ко всему привыкнет. Решение Ле Гуин - очень красивое и изящное, и сам рассказ, по-моему, как образчик НФ просто безупречен.
3. "Лабиринты" - изумительная история! Казалось бы, такой подход в связи с извечной темой контакта просится сам - и тем не менее, про это очень редко пишут. Контакт с человеком - глазами инопланетян. Кто сказал, что они обязательно сильные, грозные, агрессивные и опасные? Вовсе нет, ведь с той же вероятностью это человек может быть непонятным, агрессивным и опасным, в конечном итоге - губительным. По-моему, инопланетная точка зрения прописана отлично, с одной стороны, она действительно *другая*, а с другой - в ней столько внутренней логики и правильности, что текст напоминает фантазии Борхеса.

Запад
1. "Арфа Гвилан". Очень красивая и нежная история, этакая философская притча. Столь любимое мной (и многими, думаю), неопределенное средневековье Ле Гуин, деревни и поселения, простая кочевая жизнь. И на фоне этого - маленькие открытия, совершаемые героями не столько в окружающем мире, сколько в себе. Множество уютных деталей, которые делают мир совершенно живым и близким, в такой мир верится. И поэтому открытие, совершенное героиней в самом конце, тоже кажется очень логичным и правильным))
2. "Округ Мэлхью".Тягостная история, мне показалась какой-то слишком затянутой и тяжелой. Ничего особенного не происходит, двое людей переживают общее горе от потери жены и дочери. Пытаются помочь друг другу в этом. И что самое печальное, если помочь все-таки удастся - они друг друга неизбежно потеряют.
3. "Вода широка". Бессменная тема сумасшествия. Вообще вода и легкое сумасшествие - излюбленные темы Ле Гуин, кажется. Вода как добро и как зло, вода как преграда и как защита. В данном случае - темные воды безумия, вот они, на пороге. Это красиво, но не скажу, что слишком интересно.

Юг
1. "Рассказ жены". История в пару к "Лабиринтам - о том, что точка зрения может и меняться)) сказать больше означало бы наспойлерить. Одновременно - история об оборотничестве и ксенофобии. Изящная игра с сознанием читателя, не то чтобы безумно оригинальная, но все равно интересная. Кажется, подобных историй именно об оборотнях я не видела)
2. "Некоторые подходы к проблеме недостатка времени". Уж очень наболевшая тема, даже странно, что Урсула предвидела ее еще сто лет назад. А ведь действительно, времени катастрофически не хватает, причем современному человеку, как мне кажется, не хватает куда больше, чем древним грекам. Причем всем людям без исключений. Пока мы говорим, что это вопросы личного тайм-менеджмента, ну в самом крайнем случае - психологии. Урсула пошла дальше, заявив, что это проблема физического характера, поскольку время, как и пространство - физическая категория, один из столпов вселенной. Так что недостаток времени - всемирная катастрофа, почище глобального потепления. Отличный псевдонаучный дискурс.
3. "Sur" - рассказ про путешествие экспедиции нескольких жещин на Южный полюс. Не за славой, а просто так, из жажды приключений. Якобы первое открытие, в начале нашего века, но еще до Амудсена. Собсвенно, бытовые подробности путешествия, тяжесть, холод, лед и слепота. По ощущениям очень сильно напоминает путешествие Аи и Эстравена через Ледник Гобрин, на самом деле. Хорошо))

@темы: ле гуин

---

Анна Гавальда "Просто вместе"

Мама подсунула книжку сто лет назад, с комментарием, что это так же хорошо, как Януш Вишневский. Сомнительная рекомендация, прямо скажем
Нет, это не так же хорошо, точнее, плохо. По сравнению с этим Вишневский - просто Лев Толстой. Рецензия одним словом: bullshit. Читаешь и не понимаешь: что это и вообще зачем?
Начнем с героев. Есть такая аббревиатура, по аналогии с бомжом - бич, т.е. бывший интеллигентный человек. Вот они, наши персонажи, у которых не хватило силенок элементарно поддерживать себя на нормальном человеческом уровне и они окончательно опустились, начали бомжевать, пить, принимать наркотики. В идеале они, наверное, должны вызывать у читателя сочувствие в духе: ах, бедные-несчастные, как же жесток этот мир! Но не вызывают никаких чувств, кроме брезгливого отвращения. От таких людей отодвигаешься в метро подальше - а ну как их животные перепрыгнут и на тебя. В общем, несколько таких недотыкомок встречаются и начинают сквоттерствовать вместе. Не верьте рецензиям, где написано, что это "добрая история про любовь, одиночество и еще какую-то хрень". Ничего этого в ней нет, а есть какая-то бесконечная пустота. Отчасти - от бессмысленности сюжета и непривлекательности персонажей.

Отчасти - от весьма специфического, гм, авторского стиля. Во-1, я не помню у Гавальды предложений длиннее пяти слов. Видимо, для нее и ее аудитории это уже слишком сложно. В основном текст состоит из диалогов следующего типа:
"- Кофе будешь?
- Не-а.
- Да пошел ты."
Кто покажет мне тут пальцем на любовь, одиночество, доброту, et cetera, тому обещаю послать шоколадку бандеролью. Нет, все люди, конечно, тоже ведут иногда подобные диалоги - например, выползая утром на кухню после ужасной пьянки за аспирином. Но герои Гавальды *всегда* так разговаривают, что наводит на мысль, что бомжовский образ жизни не мог не сказаться на их умственных способностях.
Еще одна особенность - лексика не просто бульварная, а откровенно быдловская. Встретила в тексте фразу "хоть жопой ешь", моргнула. Я, конечно, не борец за литературный язык всегда и везде - но вот так не выражаюсь даже в аське, не говоря уже о том, чтобы в художественной книге написать.

В общем, вторую попытку погрызть кактус будем считать еще более провальной, чем первую. И на этом Гавальду закроем. Всем категорически не рекомендую даже пытаться.

@темы: гавальда

---

Освальд Шпенглер "Годы решений. Германия и всемирно-историческое развитие"

Это проблема всех крупных исторических событий: перефразируя Ключевского, история не только не убирает за собой своих последствий, уходя, но еще и меняет наше отношение к тому, что было раньше. Революции 17 года, коллективизации и сталинских лагерей вполне достаточно, чтобы воспринимать "темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа" с жесткой издевкой. Да-а, встретит. Знали бы вы, юные аристократы-мечтатели, декабристы и свободолюбцы, чего добиваетесь и добились. Вот вам за это "окаянные дни" и проклятие столь же аристократических потомков, вот вам "хождение в народ"! Немедленно усыпите Герцена обратно!
Та же история - с фашизмом и германским национализмом. Фашисткой Германии, какой она была в реальности, Освенцима, Холокоста и Великой отечественной войны достаточно, чтобы бросить тень не только на непосредственно эти события и их участников, но и на тех, кто прямо или косвенно был тому предтечей. Вот уж воистину, нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Наглядно иллюстирует пословицу: обжегшись на молоке, на воду дуют.
И поэтому, прекрасно зная, что было после, что из этого выросло, с чем это было связано - мы изначально относимся ко многим вещам, людям, книгам с предубеждением. Более того, пытаемся выискать в них истоки последующего кошмара - и находим. И бог с ним, что Ницше был всего лишь безобиднейшим философом, который говорил о личностном развитии, о чем-то настолько анти-коллективном, что по меньшей мере глупо было строить на его идеях какие-то общественные институты. Если даже не упоминать о злобной редактуре сестры Элизабет. И что Шпенглер всего лишь любил свою страну, и как патриот, хотел верить и верил, что она особенная, что у нее может быть некая особенная цель. И того, и другого довольно часто ругают за пропаганду нацизма в худшем смысле этого слова, в смысле костедробилок и истребления недо-рас. Не принимая во внимание оправдания по поводу совсем другого исторического контекста.

Шпенглеру в этом плане повезло меньше, потому что по времени он был куда ближе - собственно, "Годы решений" написаны в 1930 году и слегка отредактированы и изданы как книга в 1933. Уже после прихода Гитлера к власти, но еще до начала всего самого ужасного. Разумеется, если смотреть с точки зрения России - его слова более чем неоднозначны, и явно недружественны - но с чего бы ему быть дружественным, собственно? А на самом деле Шпенглер умный и вообще замечательный человек, попавший в тяжелое время, когда нельзя жить так, чтобы не быть оплеванным хоть кем-то из современников или потомков.

Книга разделяется на три блока - по ним и пройдусь.
"Мировые войны и мировые державы" - это обзор политической ситуации, расстановки сил и самые общие прогнозы. Шпенглер - явно фанат сильного государства, нацеленного на войну, в нем есть даже что-то империалистическое. Впрочем, довольно смутно. Но он рассматривает только существующие империи (Англию, США, Россию), Германию практически не берет расчет - только упоминает под конец, что его родине тоже неплохо бы поучаствовать в дележе большого пирога, то есть большой политике.
Ужасно интересно про большевистскую Россию, между прочим, слушайте: "Большевистская власть не является государством в нашем смысле, каким была петровская Русь. Она состоит, как Золотая Орда времен монгольского владычества, из правящей орды, называемой коммунистической партией, с главарями и всемогущим ханоми почти в сто раз большей угнетенной, безоружной массы. От настоящего марксизма, кроме названия и программ, здесь осталось очень мало. На самом деле это татарский абсолютизм".
И позже: "Более всего от этого белого большевизма свободна Россия, в которой больше нет никакой "партии" - под этим именем правит орда на манер Чингисхана. Здесь больше нет никакой веры в программу, а только страх перед смертью, которая может наступить, если лишат продовольственных карточек, паспорта, сошлют в трудовой лагерь, пустят пулю или накинут веревку". Напомню, 1930 год, сразу после коллективизации.
Простим Шпенглеру некоторые ошибки с именами и названиями - в целом он может быть очень и очень прав. Во всяком случае, я не вижу в его словах явных логических ошибок. Хотя и безумно странно читать, что "европейский большевизм жив везде, кроме России".
Все время, пока читала, я вспоминала две другие известные книжки - "Истоки и смысл русского коммунизма" Бердяева и "Восстание масс" Ортеги. Все, сказанное Шпеглером про Россию, как-то очень логично сочетается с Бердяевым, даже странно.

"Белая мировая революция" - вторая и основная часть - это, безусловно, "Восстание масс" на новый, а точнее, на старый лад. Основная идея Шпенглера сводится к тому, что белая революция не просто будет - она уже идет полным ходом, прокатилась по всей Европе, все изменила и плавно сходит на нет, а современникам остается только пожинать ее плоды. Белая революция по Шпенглеру - это победа в Европе рабочего класса, рабочих правительств и настроений. Проявляется она в том, что рабочим делается все больше поблажек и льгот, а поскольку состояние экономики как таковой не улучшается, делается это за счет остальных классов. Прежде всего - за счет ущемления прав старой, сословной аристократии.
И в этом сходство с Ортегой: те же разговоры о серой бескультурной массе, об ее тирании против лучших, против аристократии во всех смыслах этого слова. Ну а дальше как водится: можно соглашаться или не соглашаться в этим, в зависимости от того, по какую сторону баррикад ты себя полагаешь. Все сугубо оценочно. С другой стороны, такие сильные перегибы неизбежно приводят к возмущению всех остальных классов, и в ряде случаев им нельзя отказать в правоте.
"Есть труд, на который способны очень немногие люди, и труд, вся ценность которого состоит в его длительности и количестве" - разве это не так? Убирая само понятие о качестве труда, уравнивая 8 часов управляющего фабрикой с 8 часами грузчика - что мы получим? Ничего хорошего, разумеется, причем Шпенглер говорит о влиянии не только на экономику, но через экономику и на политику, а потом - на культуру. У меня нет желания принимать мнения за и против таких доводов, потому что дело не в общей позиции, а именно в деталях, в сбалансированности. И тут уж каждый определяет для себя - по потребностям или по способностям.
Еще один забавный момент и очень меткое наблюдение - пожалуй, самое меткое во всей книге - о вождях всех рабочих движений и революций. Шпенглер замечает, что это как раз люди, которые сами не были рабочими никогда. Своего рода деклассированные элементы, люди, которым не хватило немного для того, чтобы принадлежать к высшим классам, и поэтому они умирают от зависти и поднимают покорных и глупых рабочих на восстание, чтобы эти высшие классы уничтожить как жанр. А ведь дейсвительно, кто у нас был истинным рабочим? Ленин с надувным бревном? Сталин, прямо из семинарии (Шпенглер отдельно говорит про опустившихся священников). На всю партийную верхушку немного наберется.
Что забавно, история доказала нам обратное: что "истинный большевизм" в Европе получил свои плоды в виде стабильной промышленности и обширного среднего класса (бывших рабочих!), на которых и покоится благополучие и благосостояние государства. Именно на идее обеспечения *всем* определенного минимума, пусть даже и за счет привилегий других. Акела промахнулся))

"Цветная мировая революция" - тут пока рано делать выводы, однако тенденции подтверждают, что Шпенглер был во многом прав. Потому что "цветная революция" - это революция цветных рас (к которым Шпенглер относит все страны, кроме Западной Европы и Америки, в том числе Россию) против белых. Борьба колоний за равенство, за свое место под солнцем. Все и правда идет к тому, знал бы Шпенглер про Китай как великую державу, про парад суверенитетов, про Японию, про Барака Обаму - ужаснулся бы, как сбываются его предсказания, наверное))
В частности, "цветная революция" проявляется в таком моменте, как рождаемость. Потому что белые расы сплошь и рядом отказываются от традиционных ценностях, семей, большого количества детей - а вот цветные продолжают размножаться, как кролики, и распространение европейской медицины этому еще более способствует. Плюс ко всему, культурные белые расы слишком высоко ценят свою жизнь и покой, цветные - куда меньше, а поэтому они намного опаснее - ведь в случае конфликта они готовы на жертвы. Разве это не то, что мы наблюдаем сейчас с исламским миром и террористами?
Под конец, немного не в тему, Шпенглер говорит, что Германия - наименее "уставшая" белая раса и, может, она еще в состоянии что-то изменить. Сами понимаете, он не имел в виду ничего плохого, но с учетом позднейшего контекста - лучше б он этого не говорил.

В целом "Годы решений" не представляют из себя ничего блистательного, нового и неожиданного, хотя их и интересно прочитать. Мы все это уже читали и слышали сто раз. Вообще мне кажется, что примерно в тот период переход от общества аристократического к обществу равных был настолько болезненным, что об этом писали и говорили все, кому не лень. Считая его, естественно, за переход от лучшего к худшему. Но современному человеку, который уже давным-давно привык к "обществу равных", эти проблемы кажутся немного надуманными, немного слишком эгоистичными.

@темы: шпенглер

---

Александр Грин "Дорога никуда"

От текстов Грина, во всяком случае, от романов, остается странное впечатление - моря и солнца. Я вполне понимаю, что это звучит безмерно банально и пафосно, и, более того, почти никакие детали ландшафта в самих текстах на это не указывают. Но в то же время представить какое-то другое место действия, с другим климатом, просто невозможно. В моем не слишком бурном на ландшафт воображении это всегда - поросшие лесом холмы на побережье теплого моря, всегда лето. Короче говоря, Крым, в котором я никогда не была. Причем такое благоприятное место не делает истории мягче и спокойнее; разве что яркий солнечный свет делает все более резким и отчетливым, все детали и движения. Место, где легко дышится, но при этом необязательно легко живется. Кажется даже, что все события, от традегий до самых мелочей, на этом пронзительном свете приобретают какую-то особую значительность. Будто, утрачивая тень, они приобретают второе дно, нечто аллегорическое, странное, и вроде бы не происходит ничего особенного - но при этом не покидает ощущения, что происходит нечто необычайно важное.

Про сам роман можно сказать то же, что и про предыдущий: изумительная гармония сюжета и формы, слияние этих двух в одно целое, направленное только на то, чтобы передать основную мысль автора, или даже не мысль, ощущение. Все говорит об этом: дорога никуда.

Географически - это дорога Тиррея из Покета и обратно в Покет. Он куда-нибудь пришел в итоге? Никуда, все эти годы, что мы знаем его - одно сплошное возвращение, простите за каламбур, почти вечное.
Точно так же - от и до - вся жизнь, закольцованный сюжет. В финале мы встречаем тех же, кого видели в начале, только они чуть изменились, стали другими? Впрочем, не более другими, чем можно естественно предположить исходя из прошедшего времени. Разве милые девочки Футроза стали именно хуже? Я бы сказала, что они просто наконец выросли, и, как и у многих взрослых после столкновения с "реальным миром", стали чуть жестче - иначе и быть не может. Разве и сам Тиррей, начавший свою "карьеру" несчастным брошенным ребенком, не закончил ее вполне логично для такой судьбы, умерев в тюрьме от воспаления? Как бы сильно ни любил и ни стремился он, как бы ни хотели ему помочь другие - никто ничего не изменил в итоге.

Грин честно предупреждает нас о том, что будет, историей Сайласа Гента, который отправился короткой нехоженой дорогой и погиб на ней. История проще некуда, классический вид страшилки, но такие притчи и не должны быть сложными. Что это была за дорога? Мы прекрасно знаем: дорога никуда. Тиррей шел по этой дороге все время: шел не в какое-то место, а то к определенным людям, то спасаясь, и наконец пришел. Quoth the Raven: nowhere.

Иногда жаль, что я не занимаюсь всерьез литературным анализом. По-моему, Грин для этого, как и Набоков - просто клад. Читаешь его, и кажется, что это просто несколько бессвязный полуфантастический текст, который непонятно почему оказывает такое воздействие на умы и души, и тревожит, и оставляет ощущение, что ты что-то опустил. Но стоит только начать разбирать, и становится видна почти идеальная задумка, идея, которая воплощена и в содержании, и в форме, причем и там, и там - не прямо, а иносказательно, как бы гадательно, как сквозь мутное зеркало. Смотри, что увидишь и какие выводы сумеешь сделать. Название - главная подсказка.

Что такое таинственное "никуда", куда пришли герои? Не смерть Нечто совсем другое. Иначе в дороге не было бы смысла, согласитесь, смерть-то можно прекрасно встретить, не выходя за порог своего дома. Иначе все мучительные усилия, которые препринимались последние две трети книги для спасения Давенанта, были бы напрасными - но разве остается такое ощущение, что они напрасны? Нет, наоборот, его друзья добились своего, хотя, может, и не в состоянии сформулировать, чего именно. Например, сумели вернуть ему утраченную жизнь, или даже дать нечто большее. И, может быть, не только ему.

@темы: грин

---

Урсула Ле Гуин "Ожерелье", "Роканнон", "Король планеты Зима"

"Ожерелье" - своего рода приквел к роману про Роканнона. Небольшая зарисовка про высокородную ангья, которая решила вернуть давным-давно принадлежащее их роду украшение. Краткий пересказ: за все надо платить, и цена может быть гораздо выше, чем ты даже мог себе представить. Красиво, но не задевает; очень в духе всех остальных "эндемических" историй Ле Гуин, в которых *контакт* не является основной темой.

После "Роканнона", по доброй традиции Ле Гуин, хочется плакать, причем непонятно, отчего. То ли от жалости (опять же, непонятно, к Роканнону или к Могиену, или к той тысячи людей, которые погибли в один миг), то ли от безысходности. Вообще мне кажется, прием для Ле Гуин очень характерный, я уже как-то говорила.

Своеобразное строение сюжета: история разворачивается, казалось бы, если не на пустом месте, то из событий весьма обыденных. Начнем с того, что у героев легкие неприятности. Или не легкие, но и не мировая катастрофа, просто жизнь, и надо что-то с этим делать. Дальше следует путь, тема дороги, как пишут в школьных сочинениях. Причем остается такое впечатление, что ты вместе с героями поднимаешься на гору: сначала проходишь равнину, и это легко и естественно. Дальше - предгорья, становится чуть сложнее, чуть больше препятствий, чуть больше боли, страха, разочарования, усталости. Наконец ужасно усталые, вымотанные, почти отчаявшиеся, вы подходите к перевалу. И перейти его героям удается скорее не потому, что они твердо знают, что им туда надо, видят цель, не замечают препятствий и т.д. - я бы сказала, что ими движет уже привычка, некая сила инерции, когда продолжать идти становится проще, чем взять и остановиться. Именно поэтому герои зачастую не замечают, в какой момент они проходят высшую точку, центр повествования.
А дальше идет не просто обрыв - пропасть. И только уже упав в нее, герои и читатель заодно понимают, как же высоко они забрались. И как больно им будет падать, потому что дальше, что бы ни случилось с героем - только пропасть. По сравнению с тем, как высоко они были до этого.
И "Роканнон", и "Левая рука тьмы" вполне вписываются в эту структуру. Медленное, не совсем плавное, но достаточно ровное развертывание сюжета - и пропасть, и смерть. Все. Этого больше никогда не повторится. Этой вершины, этого человека, который на ней так и остался, не смог спуститься с героем в долину по другую сторону хребта.
И только тогда читатель вместе с героем начинает задумываться: может, важна была не цель пути, и даже не сам путь, а спутник, который был рядом? опять категорический императив, что ты будешь делать!

Еще один типично ле гуиновский момент, который есть и в ЛРТ - схема сближения. Когда речь идет о контакте между представителями некой панкосмической организации и местным населением, именно местный житель первым проходит свою половину пути. Первым принимает решение и осознает, что вот, это загадочное существо рядом - не просто ужасный инопланетянин, а друг настолько близкий, что можно ради его дела отдать жизнь, и не только свою. Достигает со своей стороны максимальной степени сближения, я бы сказала.
Инопланетянин же, при всей своей развитости, куда более - если не слеп, то осторожен. Хотя я бы сказала, что слеп. Потому что от обоих текстов остается стойкое ощущение, что герой не отдает себе отчета в том, насколько важен для него спутник. И не ценит то, что у него есть в настоящий момент. Причем если разбирать отдельные события, вроде бы он ведет себя совершенно правильно, но по итогам все равно в голове настойчиво звучит: не ценил, не ценил. И сумел оценить только после того, как потерял. Впрочем, в "Роканноне" этого чуть меньше, а цели и сюжета - чуть больше. Там нет такого мучительного, медленного и робкого сближения, есть просто дружба изначально, как данность. Но тем не менее, драма "Роканнона" - все из-за той же потери.

Вечный сказочный сюжет, "отдай мне то, чего в своем доме не чаешь". А герой, который до сих пор не осознал ни своих чувств, ни того, чем же он рискует - соглашается, отдает. Получая взамен некий дар, возможность закончить войну, возможность заключить союз. И только потом узнает, что же отдал, но уже ничего не вернуть и не переиграть.

Единственное, о чем я жалею - притом, что структура романа, как всегда, идеальна - что не раскрыта тема этих таинственных слепых крылатых существ, которые строили идеальные города. Помню, еще при первом прочтении они заинтриговали меня ужасно. Понятно, что это никак не вписывалось бы в сюжет дальше, что сами по себе они неважны, но все же это момент слишком интересный, слишком загадочный, чтобы просто так расставаться с ним.

"Король планеты Зима" - действие происходит примерно через 200 лет после событий "Левой руки тьмы", но сюжетно с романом рассказ никак не связан. Герой - молодой король Аргавен (очередной), который в результате психологического воздействия, оказанного на него какой-то борющейся за власть партией, вынужден улететь лечиться на Оллюль, и возвращается на родину спустя много лет. Простая история, нечто подобное логически вытекает из самой идеи длительных космических путешествий. Но это отнюдь не делает ее плохой. История очень мягкая и плавная, сам стиль повествования нетороплив и рефлексичен, нет резких переходов, нет никаких неожиданностей. И при этом совершенно пронзительная. Драма воспринимается отвлеченно, скорее не сердцем, а разумом, что делает ее универсальной.

@темы: ле гуин

---

Умберто Эко "Сказать почти то же самое. Опыты о переводе"

Книжка замечательна прежде всего одним признанием. Говоря о своих бесконечных скрытых и не очень цитатах, отсылках к памятникам истории, литературы, культуры и тд, Эко внезапно говорит: "Иногда я задаюсь вопросом: не пишу ли я романы только для того, чтобы позволить себе эти отсылки, понятные лишь мне самому?" Гм, как будто в этом кто-то когда-то сомневался?

В целом - очень воодушевляет. Читала, ничего не понимала, не знала половины слов и чувствовала себя просто непроходимой тупицей, невеждой и неучью. Что вселяет надежду, что, может быть, еще не все потеряно и кто-нибудь все-таки возьмет меня замуж Если серьезно, то говоря, что это книга не по теории перевода, Эко, конечно, кокетничает. Может быть, она и не, но не зная теорию перевода и не имея соответствующего профессионального образования, понять ее полностью вряд ли возможно. То, что Эко пишет, выходит за рамки "общей эрудиции" и относится скорее к предметам сугубо *профессиональным*, к науке в чистом виде. Этим Эко очень сильно отличается от аналогичных креативов Норы Галь или Корнея Чуковского. И Галь, и Чуковского прекрасно и с пользой можно читать, если бы просто знаешь на определенном уровне два языка - или хотя бы только русский. Для чтения Эко этого совершенно недостаточно.

В книге много примеров, но много и теории. Если та же Галь рассматривает исключительно частные случаи, подводя их к некому общему, весьма простому выводу (думайте, не хальтурьте, прочитывайте вслух и тд), то Эко идет от обратного. Он исходит от теории, и подкрепляет ее практическими примерами. С одной стороны, это довольно полезно и интересно, и с большей частью того, что он говорит о том, как надо переводить, я согласна. Другое дело, что теория перевода как таковая, сотня трактовок, что есть перевод и какие бывают виды и уровни перевода - это меня лично интересует довольно мало. Это действительно темы, которые будут интересны только профессионалу - точно так же, как любой человек может прочитать и по большей части понять статью в "Хозяйстве и праве" - но только профессиональный юрист оценит тонкие оттенки смысла, связанные с использованием терминов, имеющимися тенденциями в теории и законодательстве и тд. Чтобы оценить по достоинству работу Эко, надо быть переводчиком не только по занятию, но и по профессии.

Еще один момент - недостаток языка и недостаток культуры. Все-таки культура, которой оперирует Эко, мне в достаточной степени чужда - и наоборот, естественно. Очень плохо читать это, не зная итальянского - потому что Эко, естественно, работает прежде всего с итальянским языком и переводами с и на итальянский. Помимо этого он приводит примеры на языках, которыми владеет: английский, французский, немецкий, испанский. Я лично, увы, знаю только английский и французский, а этого все-таки недостаточно.

Кстати, вынесла из книги ценную, но не относящуюся к предмету мысль: не стоит и пытаться читать Эко на других языках, кроме русского. Объяснюсь: разбирая переводы, он, разумеется, берет прежде всего собственные тексты в различных переводах. Описывает сначала скрытые метафоры и вообще что он хотел сказать и о чем он хотел, чтобы читатель догадался. Потом - как это передано в различных переводах. Во-первых, надо действительно блестяще знать иностранный язык, чтобы, не будучи носителем, суметь углядеть в иностранном переводе Эко подобные игры - в большинстве случаев оно ускользает от внимания, потому что слишком много сил уходит на простое понимание текста. В примечаниях дан подстрочный перевод других переводов, так что можно оценить все различия. Эко не цитирует русский перевод Елены Костюкович, но насколько я помню и насколько могу сравнить - он действительно очень классный. Английский мне показался едва ли не худшим. Так что читать Эко в иностранном переводе - это все равно, что делать из его сложнейшего, с двойным, а то и с тройным дном текста - просто детективную историю, скажем, то есть лишать себя большей доли удовольствия.

И вообще, вчитываясь в моменты, которые он разбирает и разъясняет в собственных переводах чужих текстов, я все больше убеждаюсь, что Эко - литература не просто не для всех, но и для определенного возраста. Потому что для понимания хотя бы половины его референций необходим огромный культурный багаж, а все понять вряд ли возможно, не будучи самим Умберто Эко. Причем нужно не просто знать о чем-то - нужно, чтобы какой-то культурный момент засел в тебе достаточно крепко и был узнаваем. Скажем, Эко где-то цитирует "Обрученных". Боже, я пыталась читать их сто лет назад, ниасилила и бросила, и естественно, я их не опознаю и цитату не оцению. Читать и не узнавать в данном случае равно читать и не понимать.

Возвращаясь к "Опытам о переводе" - высшего лингвистического образования не хватает очень и очень ощутимо, хоть предмет и безумно интересен. Не так непонятно, как читать монографию по биохимии, будучи кромешным гуманитарием, но тем не менее весьма ощутимо, что какие-то важные мысли и идеи ускользают от восприятия именно за счет незнания всей предыдущей теории.

@темы: эко

---

Мартин Макдонах "Человек-подушка и другие пьесы"

В черном-черном от смога Лондоне, в квартирке с видом на черную-черную Темзу, жил-был нереально красивый сын строительного рабочего и уборщицы, злой гений Мартин Макдонах и писал свои пьесы с черным-черным юмором. И был при этом нечеловечески прекрасен и вообще аццки крут.
На Макдонаха сложно писать отзывы: чувствую, пройдет еще совсем немного лет, и по нему будут кропать вполне серьезные литературные исследования, потому что он того стоит и это будет интересно: в нем есть глубина, множество слоев, множество способов понимания текстов. И при этом нет ни капли занудства.
Чем, собственно, Макдонах выгодно отличается от остальных "современных классиков". Беккет, Стоппард и иже с ними - это прежде всего (и зачастую только) форма, Паланик и иже с ними - это прежде всего (и зачастую только) грязь. А Макдонаха (притом, что и первого, и второго у него в достатке) все же упорно сравнивают с Шекспиром, и не зря.

Первые три пьесы - из ирландского цикла. "Королева красоты", "Сиротливый запад", "Лейтенант с острова Инишмор". Действие происходит на западе Ирландии и на островах, настолько в провинции, что от одного взгляда на карту можно умереть от скуки и клаустрофобии. Имеем маленький городок, который по русским меркам едва тянет на деревню. Но жители там, вместо того чтобы, как водится, наслаждаться покоем и гармонией с природой, потихоньку сходят с ума от скуки и безысходности. Жестокость и убийства стали обычным делом, и не потому, что люди более жестоки сами по себе - скорее они очень мало ценят жизнь, свою и чужую. Потому что эта жизнь, как она описана, действительно не имеет ни малейшей ценности. Перед нами настоящий парад уродов, happy tree friends, только про людей. Причем эти люди и сами не замечают, что с ними что-то не так, и во всем остальном продолжают вести себя как нормальные - например, смотрят телевизор, держат котов и любят их. И при этом продолжают быть редкостными выродками. Как точно заметил Павел Руднев, один из переводчиков, когда они убивают друг друга - это не страшно. Им не сочувствуешь. Но почему-то в самых жестких моментах внезапно становится смешно; и нельзя даже ткнуть пальцем в конкретную фразу и сказать: вот здесь шутка. Скорее, это смешно от гротеска, от преувеличения насилия; точно так же, как смеешься над South Park. Это очень странно звучит, понимаю, но на самом деле Макдонах -тот еще гуманист.
Но автор не останавливается на том, чтобы просто посмеяться над эскалацией насилия. Он идет куда дальше: во всех пьесах, кроме "Лейтенанта", виден какой-то просвет, или хотя бы иллюзия просвета. Во всяком случае, в определенный момент героям кажется, что просвет есть, что выход есть. Это ощущение у них быстро проходит, правда. И такого воздействия на их личности, как в "Человеке с бульвара Капуцинов", не оставляет, увы. Но все же. То ли это действительно просвет был, то ли такая остроумная издевка автора над героями - на читательский вкус.

"Человек-подушка" - история немного другого плана. Если ирландские пьесы подчеркнуто реалистичны (местами даже слишком, особенно в описании нелицеприятных деталей), то здесь гораздо больше сюра. Некий писатель пишет рассказы о том, как всякие нехорошие люди мучают и убивают детей. В итоге он попадает с этим в полицию. Казалось бы, чего уж проще, линейный сюжет, обвинить или оправдать. Но Макдонах вводит дополнительные переменные вроде брата-идита, полицейского, подвергшегося в детстве насилию, полицейского-писателя и тд. Каждую страницу кажется, что вот, еще этот сюжетный поворот - и дальше по прямой, я знаю, чем закончится и какой мы сделаем вывод. Нифига не по прямой) И заканчивается все не так, как вы думали до конца, и с выводом будет очень непросто. Но что поделаешь, такая жизнь и такие люди. Странная история, но несомненно интересная.

У Макдонаха исключительное черное чувство юмора. Местами доходящее до жесткого треша. Кто видел "Брюгге", тот поймет, пьесы - из той же оперы. Если вас это не пугает - вам сюда. Главное - не воспринимать все всерьез и буквально и позволять себе смеяться, когда хочется, даже если прямых причин для смеха в тексте не видно))

@темы: макдонах

---

Ф.М. Достоевский "Идиот"

Наконец восполнила этот пробел в образовании. Собственно, я начинала читать "Идиота" уже лет десять назад, но заскучала и бросила. Как оказалось, сделала почти правильно. И дело не в том, что это написано как-то хуже, чем остальные романы - ФМ прекрасен, как и всегда. Другое дело, что основная коллизия с Настасьей Филипповной меня не задевает совершенно.

В целом - роман оставляет впечатление скорее тягостное. Концовка очень правильная, более того, именно такого разрешения начинаешь ждать уже примерно с середины, и так и хочется толкнуть Рогожина под руку: "ну давай уже наконец!" Просто карандышевская драма, "так не доставайся же ты никому".
Сама Настасья Филипповна по ходу действия все больше начала напоминать мне Ирэн Эрон. Такая же, прости господи, пиздострадалица. Тоже наверняка оправдываемая и автором, и персонажами. Тоже умеющая ловко испортить жизнь не только себе, но и максимальному количеству окружающих людей, причем зачем - совершенно непонятно. Вообще к людям, которые никак не могут определиться, чего же они хотят, я не испытываю ни малейшего сострадания и уважения. Жесткие поступки и вообще "хождение по трупам" ради достижения личного счастья еще можно понять - но ведь Барашкова это делать просто из вредности и от мерзкого характера. В общем, мое быдломнение - поделом
Наверное, из-за этого вся история вокруг Настасьи Филипповны не задевает совершенно, а задевают другие, более мелкие кофликты. История того же Ипполита, который то самоубивается, то не самоубивается. Его окружают, воистину, святые люди, потому что так и хочется подтолкнуть.

Среди всей этой человеческой грязи фигура князя Мышкина выделяется особенно сильно. Можете бросить в меня, чем хотите, но я все равно скажу, что удивилась с самого начала и не избавлялась от этого впечатления почти до конца: речь и поступки князя удивительно напоминает мне манеру другого литературного персонажа - Иешуа Га-Ноцри. Кажется, Булгаков ненамеренно списал своего сына божьего именно с идиота Достоевского. Не такая уж и странная связь, если задуматься, учитывая прекрасное набоковское "если нищие духом входят в царствие небесное, представляю себе, как там весело". Но как бы там ни было, Достоевскому удалось нарисовать настолько исключительного, настолько выбивающегося из стандартных рамок персонажа, что эту бьющую в глаза инаковость нельзя не заметить. И что самое странное - Лев Николаевич до последнего не отдавал себе отчет в том, какое впечатление он производит на окружающих людей. Точнее, напротив, считал, что это впечатление, эта реакция как раз-таки и является нормальной.

Очень дизориентирует точка зрения, несобственно-прямая речь князя Мышкина почти все время. Для него, действительно, многие поступки и реакции других персонажей могли оказаться странными. Но если встать на точку зрения любого другого персонажа и посмотреть вот так, со стороны, на Мышкина, окажется, что он-то и есть центр, он и есть источник и причина всех драм. Потому что к нему влечет самых разных людей, как магнитом, и эти разные люди никак не могут договориться между собой, как делить это прекрасное чудо. Каждый, естественно, хочет заполучить его себе. Причем не отдавая себе отчета, а зачем, собственно. Разве что чтобы просто погреться в лучах этой святости, чтобы был человек, который всегда готов понять и простить. Раз за разом делают шаги навстречу, потому что притяжение сильнейшее, раз за разом пугаются собственных порывов и бегут прочь, в привычное болото, к мелким дрязгам, предательствам, разврату и тд. Это особенно видно с Рогожиным, чуть меньше - с Настасьей Филипповной.

Трагедия состоит в том, что он так и не сумел никого объединить, никого примирить, вселить покой в душу. А, напротив, растравил еще больше.

@темы: достоевский