Генрих Бёлль "Бильярд в половине десятого"

История вполне в духе Белля. Совершенно дивная манера писать романы, которую мне никак не удается кратко сформулировать. У Белля почти всегда есть призраки прошлого, которые не дают спокойно жить героям в настоящем, и кажется, что все попытки героев от них избавиться, жить нормально, простить друг друга и себя, обречены на провал. А с другой стороны, есть не освобождение от этих призраков, не начало новой, счастливой и спокойной жизни - но легчайший намек на него. "Дом без хозяина" в этом плане очень показательный. "Это длилось лишь одно мгновение, но он знал теперь, что лишь одно мгновение может все изменить". В этом - весь Белль. Напоследок он дает героям и читателю совсем чуть-чуть надежды - и это дорогого стоит. Дороже, чем многие хэппи-энды.
Не то чтобы я воспринимаю Белля эмоционально - скорее, наоборот, логически. Его романы упрочивают мою мысль, что все можно изменить усилием воли, что можно разорвать опутывающую тебя паутину плохого прошлого, сделанных и несделанных ошибок, испорченных и зря сохраненных отношений. Это очень тонкая механика, не приемлющая громких жестов и громких слов, действующая исподволь. Однако она единственная, кажется, эффективна в описываемых Беллям ситуациях. Герои запутались, но ни им самим, ни читателю толком не сформулировать, как и почему они запутались, и что можно с этим сделать, чтобы было лучше.

"Бильярд" вполне соответствует вышесказанному. Маленький лучик надежды непонятно на что. Подкрепленный одним-единственным довольно глупым действием одного из героев, который производит ни с того ни с сего просто магическое влияние...
Начнем сначала. История семьи, Германия, год 58. Все хлебнули от фашистского режима, кто сколько успел, кого-то расстреляли, кто-то пошел служить фашистам и сгинул на войне, кто-то сошел с ума - все это было почти двадцать лет назад. С тех пор прошло почти двадцать лет. Сейчас вроде бы все хорошо, но это только видимость, потому что все члены семьи продолжают жить прошлым и не могут смириться с тем, что оно прошло и закончилось, а никто не отмщен, и никто не наказан, и никого не воскресить. Глянцевый фасад более ли менее успешного и дружного семейства - а за ним слои-слои паутины прошлого. Текст открывает нам слой за слоем, как его видят герой, сумасшедшая мать, старик-отец, секретарша, сын, дочь, господин Шрелла. В тексте раз за разом повторяется, что год 58, но герои в это не верят, они живут в своем "почти двадцать лет назад", и им никак не выбраться в реальность. По сравнению с тем, что было тогда, реальность слишком банальна и пресна. А на новые сильные эмоции и действия они уже, кажется, не способны.

А потом почти внезапно происходит череда маленьких событий, которая дает надежду. Оказывает, как все просто - не нужно менять ничего, кроме точки зрения. Измени свой взгляд на мир - и сам мир для тебя изменится. Одно мелкое, глупое событие. "Но вдруг раздался не очень громкий сухой звук" - и будто прорвало плотину, и теперь они все будут жить по-настоящему, наверстывая то, что они упустили за эти годы.
Знаете, чем больше я думаю о Белле, тем больше мне кажется, что более жизнеутверждающего, по-умному, глубоко и серьезно жизнеутверждающего писателя я и не знаю))

@темы: бёлль

---

Дэн Симмонс "Падение Гипериона"

Классическая вариация на тему "продолжение удачного романа". "Гиперион" как текст практически безупречен, не только по содержанию, но и по форме. Открытий финал - тоже вполне достойный финал, между прочим.
В "Падении" Симмонс, видимо, задался целью финал "Гипериона" *закрыть*. Получилось неплохо, но не идеально - просто потому, что *закрыть* такое обширное полотно, сотканное из разных сюжетных нитей, очень-очень сложно. Свести все воедино, чтобы все сначала обрело смысл, а потом и логическое завершение. Пожалуй, Симмонс все равно нашел лучший выход, а именно - объявление тотальной космической войны. Если "Гиперион" был историей вполне частной, историей конкретных людей, то "Падение" - это история человеческой империи в эпоху глобального потрясения.

На протяжении всего "Падения" разворачивается война между Гегемонией и Бродягами, нарастает напряжение между Гегемонией и Техно-Центром. Неудивительно, что самая яркая и, пожалуй, главная героиня "Падения" - Мейна Гладстон, секретарь Сената и фактически глава всей Гегемонии. Мейна Гладстон дивно прекрасна. За нее можно простить все остальные недостатки, буде таковые найдутся. Просто потому, что на моей памяти Мейна - чуть ли не единственное изображение "правителя вселеной", просто могущественного правителя, который не кажется Мэри или Марти Стью, не вызывает ни малейшего отвращения или недоверия - и при этом не имеет видимых недостатков и слабостей, действует очень логично и эффективно и, действительно, на своем месте. Такой нездоровый фанатизм у меня до сих пор вызывали среди фантастических правителей только лорд Витинари и Эмгыр вар Эмрейс, но Мейна - куда мягче и куда глубже.

Как ни странно, глобальная война производит куда меньше впечатления, чем рассказываемые в предыдущем томе личные истории героев. Война обезличена, и якобы главный герой, pov которого излагается - не более, чем информатор, он сам в событиях практически не участвует. За счет этого сама история воспринимается более отстраненно. Если "Гиперион" упирал на эмоции, то "Падение" - больше на логику, осознание фактов, выводы, которые и сам читатель вполне может сделать из сложившейся ситуации. Полное разрушение основ, на который строилась действующая система. С одной стороны - хаос, а с другой - новые горизонты, минус старые друзья, плюс новые. Brave new world.

"Гиперион" ставит вопросы и загадывает загадки, "Падение" дает на них ответы. К чести Симмонса, нельзя сказать, чтобы он "слил" хоть одну сюжетную линию, даже самую завалящую. Мы видим наших паломников, которые довольно бестолково мечутся по Гипериону то ли в поисках Шрайка, то ли в попытках спастись от него, видим Гегемонию - как правительство, так и переферию, видим непонятного главного героя в его странных отношениях с правительством и Техно-Центром. На мой вкус, всего этого уже как-то слишком, ориентироваться в сюжете можно, а вот проникнуться уже не успеваешь. Я как-то начисто пропустила все логику, связанную с поступками Техно-Центра - зачем они это устроили? Что за вереница ВР, которых я уже перестала различать? Можно, наверное, при желании разобраться, но уже не хочется.

"Гиперион" написан целиком на очень высокой ноте. Но эта высота - в первую очередь от непонятности, неразрешенности конфликтов, остановившийся на высокой ноте звук. "Падение" на этой ноте не удержалось как раз потому, что в нем конфликты находят свое разрешение. Это вполне логично. Неразгаданная тайна всегда интереснее разгаданной. Вот парадокс - обычно в большинстве подобных "эпических" фантастических историй авторам никак не удается свести все концы, и что начиналось за здравие, кончается за упокой (тут оборванные нити, там сюжетную линию просто слили, здесь забыли). "Падение" - приятное исключение в плане техники "сведения воедино" - все очень логично и изящно. И при этом "Гиперион" все равно сильнее...

@темы: симмонс

---

Сёрен Кьеркегор "Страх и трепет"

Мне кажется, большинство философов (в смысле их философии, естественно) можно подразделить на этиков и логиков. На уровень философии это не влияет, но влияет на ее поэтичность или занудность. Я лично как логик больше люблю философов этиков - вроде Ницше и Шопенгауэра - которые сначала придумали себе нечто безумное и ужасно поэтичное просто потому, что у них так душа лежит, а потом пытаются это логически обосновать всякими стройными концепциями и ссылками на греческих классиков. Но мы-то знаем, как все на самом деле!)) Зато вот Гегель или Хайдеггер, например, скорее логики, и потому безумно занудны со своими насквозь логичными и искусственными философскими системами.

Кьеркегор тоже этик, и он совершенно прекрасен. Я, признаюсь, полагаясь на слова Наталини, ожидала чего-то очень злобного, едкого и мизантропическое. А Кьеркегор необычайно поэтичен. По красоте отдельных мест его можно сравнить только с Ницше, но если Ницше - это Вагнер, то Кьеркегор - скорее романтичные шопеновские напевы. Он не звучит громко, но в нем есть удивительная тихая красота. Послушайте только:
"Ибо тот, кто любил самого себя, стал велик через себя, и тот, кто любил других людей, стал велик через свою преданность, но тот, кто любил Бога, стал самым великим из всех".

Правда, признаться, я не везде могла уследить за его логикой. Но все-таки "Страх и трепет" - скорее теология, чем философия, так что логика там изначально своеобразна. Кто не знает, СиТ - это рассуждение о "проблеме Авраама" и жертвоприношения Исаака, своего рода "авраамодицея".
"Но самым великим оказался Авраам: он был велик мощью, чья сила лежала в бессилии, велик в мудрости, чья тайна заключалась в глупости, велик в той надежде, что выглядела как безумие, велик в той любви, что является ненавистью к самому себе".
Собственно, это главный вопрос Кьеркегора: как могло такое было, что отец решился убить собственного долгожданного, вымоленного и богоданного сына, убить не ради чего-то, а по простой прихоти своего Бога? Неужели можно исполнить такое требование? Неужели жизнь своего ребенка может значить меньше, чем повеление своего божества? Достаточная причина разочароваться в своей вере, и тем более для человека чуткого и любящего.

Причем Кьеркегор не рассматривает проблему теодицеи (в смысле, как мог всеблагой любящий Бог такое потребовать и зачем), а только личность самого Авраама, его *человеческий* выбор. Бог Кьеркегора, в противоположность толкованию Гегеля, - изначально трансцендентен, нет никакого внутреннего Бога, а следовательно, нет и оправдания для Авраама, что "это только мое".
Первый вывод Кьеркегора - что вера есть не просто самоотречение, но "бесконечное самоотречение - это последняя стадия, непосредственно предшествующая вере". Другое дело, что посредством самоотречения верующий не отказывается от чего-то, а напротив, получает все, получает "абсолют" взамен своего маленького "единичного". Такой обмен имеет смысл. "В бесконечном самоотречении заложены мир и покой, и утешение в боли - правда, только если движение осуществлено правильно".

Казалось бы, этого достаточно, человек отказался от себя, но получил взамен Бога - о чем еще говорить? Но ведь Авраам не собой лично жертвует, и даже не своим сыном - он жертвует еще самой моделью отношений отец-сын, счастьем своей жены и друзей, он совершает непростительный поступок с точки зрения общества. С этической стороны ему нет оправдания. И тут включается второй вывод Кьеркегора: существует абсолютный долг перед Богом. "Парадокс веры таков: единичный индивид выше, чем всеобщее, единичный индивид определяет свое отношение ко всеобщему через свое отношение к абсолюту, а не свое отношение к абсолюту через свое отношение ко всеобщему".
Когда есть я и есть Бог, все остальное и все остальные уже не существенны. Стандартная этика здесь не применима. Самоотречение по-кьеркегоровски потому бесконечно, что человек отрекается не только от себя, но и от всего мира заодно - и получает взамен не только абсолют, но и мир, преображенный в этом абсолюте. Что вполне выражается поговоркой "бог дал, бог и взял", как ни смешно.
Тут Кьеркегор вполне кстати вспоминает Евангелие от Луки: "Если кто приходит ко мне, и не возненавидит отца своего и мать свою... тот не может быть моим учеником". Новый завет! а жестокость та же. Бог всегда на первом месте. Отсюда и знаменитые слова Авраама про "Бог усмотрит себе ангца": Авраам не может говорить сам, потому что он уже не принадлежит себе, согласившись исполнить поручение и приведя Исаака на гору, он уже совершил это "движение самоотречения". Он может либо промолчать, либо солгать, и он молчит, пока сын не задает ему прямой вопрос. Единственное, что ему остается сделать в ответ - это сослаться на свое отношение с абсолютом, "Бог усмотрит". Наличие такого фактора, как Бог, является ответом на все вопросы.

Что сказать, безумная и прекрасная этика. Но она подходит только для "рыцарей веры", которые этот асболют признают. Секундные колебания - и из отца веры Авраам или любой другой на его месте превратился бы просто в безумного сыноубийцу. Прекрасная безумная этика, которая очень мало кому подходит, и даже сам Кьеркегор признает, что это не его высота.

ps не могу не похвастаться - замечательная Лита очень вовремя подарила мне обложку как раз под эту книгу:

@темы: кьеркегор

---

Дэн Симмонс "Гиперион"

Кажется, я открыла для себя (точнее, мне открыли) еще одного фантаста, которого я готова поставить на одну полку с моим любимым Кардом. И по уровню текста, и по силе психологического воздействия на читателя. Как ни странно звучит, "Гиперион" - это в большей степени философия и психология, а в меньшей - фантастика. И это при том, что фантастики в нем как раз на любой вкус - от милой "семейной истории" до боевика и киберпанка.
Семеро незнакомых друг с другом людей собираются в паломничество к какому-то крайне загадочному, жестокому и неуловимому божеству на захолустную планету. У каждого из них - свои причины, очень веские и очень личные, чтобы туда отправиться. Подразумевается, что каждый хочет чего-то добиться от этого божества - то ли милости, то ли наоборот, но явно это почти нигде не звучит.
Притом, что люди совершенно непохожи и цели у них тоже разные, некоторые конфликты и вообще напряженность между ними неизбежно. В то же время ситуация такова, что достижение *общей* цели требует хотя бы минимального сотрудничества, и они решают познакомиться поближе. Каждый рассказывает свою историю, свою главную тайну - что именно побудило его отправиться в паломничество к Шрайку.

А вот здесь начинается нечто дивное. "Гиперион" на самом деле не один роман, а семь. Семь историй, различных не только по сюжету и стилю, но и по общей морали. После каждой у читателя остается некое ощущение "правильности", своего рода морального урока на конкретном примере - и при этом после каждой оно отличается. Сколько людей, столько представлений о правильном, важном, о том, что имеет ценность. Симмонс волшебным образом ухитрился так влезть в шкуру каждого рассказчика, что с его позицией соглашаешься, ему сопереживаешь, и нельзя поспорить, что ни у кого из героев не было лучшего выхода. Каждый выбирает свою ценность, то религию, то защиту своей родины, то защиту родины чужой, то любовь, то семью. В изложении каждого его ценность выглядит, действительно, уникальной, ради которой можно пожертвовать всем остальным. Это мастерски написано, совершенно пронзительно, и после каждой почти истории просто трясет.
Все истории и всех героев объединяет, по большому счету, только одно - ремесло в том смысле, который вкладывала в него Марина Цветаева ("мое святое ремесло"). Ни у кого из них нет нормальной жизни, "мещанского счастья", домика с белым заборчиком и тд. Ремесло определяет сам их образ жизни. Ремесло дипломата, священника, военного, родителя. Именно из-за него они в конечном итоге оказались здесь все вместе.
Разумеется, одни истории производят больше впечатления, другие меньше. Скажи мне, какая история в "Гиперионе" тебе нравится больше, и я скажу, кто ты. Я лично выбираю историю священника - меня всегда завораживала способность любить то, что ты не можешь ни увидеть, ни узнать, да еще так любить.

Герои медленно продвигаются к месту своего назначения - заброшенному городу, в котором проявляется это кровожадное божество - и рассказывают истории. Истории заканчиваются как раз вовремя - они прибывают на место, им осталось пройти всего немного. На этом заканчивается роман.
Кажется, именно по этой причине не следует читать "Гиперион" до определенного возраста - помнится, при первом прочтении я была жутко разочарована, что основной конфликт - найдут ли они Шрайка и что тогда будет - собственно, не разрешен. Нужен некоторый опыт в таких делах, чтобы понять, что основной конфликт состоит не во "внешнем" сюжете, а во "внутреннем". Текст обрывается на очень высокой ноте, которая есть одновременно начало и конец. Возможно, они шли не для того, чтобы встретиться наконец со Шрайком, а только чтобы рассказать свою историю. Измениться, послушав истории чужие, объединиться.
Как там было у Борхеса, "они пускаются в почти бесконечный путь: преодолевают семь долин или морей... Многие из странников дезертируют, другие погибают. Пройдя очищение в трудностях, лишь тридцать вступают на гору Симурга. Наконец они его узрели, и тут им становится ясно, что они и есть Симург, и что Симург - это каждая из них и все они вместе". В романе это не так, конечно, но открытый финал - совершенно открытый - позволяет предположить все, что угодно. И учитывая, что истории различны, герои различны и цели у них различны, открытый финал в данном случае - единственный способ закончить текст, потому что любая другая концовка свела бы на нет все истории, кроме одной. А автор не отдает предпочтения никому из своих героев.

@темы: симмонс

---

Корней Чуковский "Высокое искусство. Принципы художественного перевода"

Не обманывайтесь названием: книжка очень полезна читателю, который хочет выбрать из сотни переводов классики самый лучший. А вот переводчику, даже не профессионалу, она вряд ли что даст - разве что общую идею, что не надо халтурить))
Читать очень легко, потому что текст не требует знания никаких иностранных языков - Чуковский так подбирает примеры и объясняет, что все понятно даже без оригинала. По большей части сравниваются различные переводы, а не перевод с оригиналом. Например, Чуковский разбирает несколько разных переводов "Гамлета" - и если брать конкретную строфу, сразу становится понятно, где перевод лучше.

Написано, к слову, очень забавно. Вот уж не ожидала от уважаемого автора "Мойдодыра", но яду Чуковскому не занимать. Даже совершенно классические переводчики, которые и так всем пример, его избежали его нападок - потому что невозможно хоть в одном тексте да не налажать немножно, а Чуковский придерется если не к смыслу, то к словарю, эквиритмии, рифмовке, слогу, наличию отсебятин - и тд. Смотреть, как раскатывают, например, Лозинского - это даже немного страшно, хотя совершенно со всеми замечаниями Чуковского в итоге соглашается - но все равно иногда тянет вступиться за бедного переводчика в духе "сначала добейся", то есть давай, переведи сам лучше!
Кажется, единственный из вошедших в примеры переводчиков, которого ни в чем не упрекнули - это Маршак. Ну, извините, еще бы! Причем Чуковский язвит так остро и жестко, что я бы на месте некоторых упомянутых переводчиков смертельно обиделась, но читателю смешно))

С другой стороны, было приятно его прочитать, потому что я нашла оправдание в том числе самой себе. Например, "Пиквика" я так и не асилила, потому что все вокруг говорили, что это очень смешно, а мне не было смешно ни разу на протяжении 200 страниц, а только ужасно, ужасно скучно! Пока Чуковский не написал про корявый перевод, я думала, что это со мной что-то не то.
Ведь действительно перевод имеет огромное значение, и очень жаль, что на имя переводчика и качество перевода обычно вообще не обращают внимания. И при этом "В сад! Все в сад!" цитируют люди, которые не только не знают имени переводчика, но и самого Джером-Джерома никогда не читали (к слову, я имени переводчика тоже не знаю, позор мне).

Буду дальше пользоваться этой книжкой, чтобы выбрать, какой из переводов классики читать.

@темы: чуковский

---

Мартин Макдонах "Череп из Коннемары"

Пожалуй, это будет моя любимая пьеса Махдонах, сцуко, злой гений! Но "Череп" из всех его вещей - пожалуй, самая милая и мягкая. Там даже никого не убивают (не считая зажаренного хомячка), и членовредительства почти нет. Зато она, пожалуй, самая ржачная.
Действие, как и водится, происходит на Аранских островах, и мы имеем дело с соседями ранее знакомых героев. В этот раз в центре внимания - пара утырков, которые за умеренную мзду способствуют препровождению душ человеческих на небеса. Только это не то, что вы подумали))
Знаете, бывает так, что размеры кладбища ограничены, вне его хоронить нельзя, а хоронить-то ведь надо! И вот наши герои выкапавают старые трупы, уничтожают их и освобождают таким образом место для новых. С полного благословления местного священника и полицейского. Потому что блин, хоронить-то надо!
Ну и дальше, как водится у Макдонаха, герои переругиваются, пьют, сбрасывают друг друга в свежераскопанные могилы и вообще веселятся как могут. Чернейший и жутко смешной юмор, все, что я люблю))
Вот, например, бывалый трупокопатель наставляет молодого:

"Мартин: Куда девается твоя штуковина?
Мик: А?
Мартин: Куда девается твоя штуковина? Ну, я имею в виду, когда умираешь. Ни у кого из них ее нет. А я смотрел.
Мик: Знаю, что смотрел. И у женщин тоже! Я полагаю, ты из-за этого и согласился на эту работу, чтобы как следует все разглядеть. Живые-то ты нечасто видишь.
Мартин: Мне хватает.
Мик: Чего, членов?
Мартин: Нет, и тебе это отлично известно.
Мик: Ты правда не знаешь, куда они деваются? Тебе никогда не рассказывали?
Мартин: Нет.
Мик: На религиоведении не рассказывали?
Мартин: Нет. Я вообще-то прогуливаю эти занятия. Ничего особенного – просто всякая всячина про Иисуса.
Мик: Поэтому и не знаешь. Разве ты не знал, что по законам католической веры нельзя хоронить тело с гениталиями? Что это грех в глазах Господа?
Мартин(недоверчиво): Нет…
Мик: Они ведь отрезают их с трупа и продают их коммивояжерам как собачий корм.
Мартин(в ужасе): Неправда!
Мик: А во время голода они переставали кормить ими собак и сами ими питались.
Мартин: Не может быть, Мик…
Мик: Их можно было видеть, разъезжающими по городу и жующими…
Мартин: Нет…
Мик: Это проблема нынешней молодежи – ничего не знают об истории Ирландии.
Мик тайком улыбается, глядя, как Мартину делается плохо. Мартин это замечает и начинает сомневаться.
Мартин: Это неправда.
Мик: Это так же верно, как и то, что я стою сейчас здесь.
Мартин: Тогда я пойду в церковь и спрошу этого Уолша, Уэлша. Ему ли не знать.
Мик: Ну так, валяй.
Мартин: А?
Мик: Иди и спроси.
Мартин: Вот схожу и спрошу.
Мик: Так иди.
Мартин(пауза): И спрошу, отрезают ли они эти штуки и продают ли торговцам.
Мик: Точно.
Мартин(пауза): Тогда я пошел.
Мик: Иди.
Мартин: Я пошел. И нечего мне указывать, когда мне идти."
И пошел. И спросил. Отгадайте реакцию священника

Макдонах, конечно, автор на любителя. Но если у вас есть хоть небольшая склонность к черному юмору - это мастрид! ))

@темы: макдонах

---

Джордж Оруэлл "1984"

Признаться, была разочарована концовкой. И что, и что нам хотели сказать? Да таких товарищей, идельно подходящих под опредление, прошу прощения, "унылое говно", полным-полно на улицах, и никакой тоталитарный режим для этого не нужен.
С другой стороны - я не то чтобы не верю, что человека нельзя сломать в принципе. Наверное, можно. Дай бог нам не жить в те времена, когда это можно увидеть воочию. Другое дело - я считаю, что постфактум уже нечего жалеть, и некого. Был человек - нет человека, и то обстоятельство, что он физически еще существует, мало что значит.

Опять же, для меня самое интересное - как раз вопрос, который мучает самого героя - не "как? а зачем?" Зачем организовано это общество и за счет чего оно существует, почему верхушка считает, что такая модель - самая лучшая? Если мне лично очевидно обратное - что вот такое общество, наоборот, неизбежно погибнет под грузом собственной тяжести, причем довольно быстро. И не говорите про СССР, в СССР все было куда не то что веселей - куда эффективнее. Наглядно были видны "наши достижения", от полета в космос до водородной бомбы. Ради этого в том числе тоталитаризм, все граждане в чем-то себе отказывают, и недополученное ими идет на нужны общегосударственные. Понятно, что большую часть составляют "потери в сети", но выхлоп все равно какой-то есть. А в мире 1984 - ни-че-го.
Скажете, в этом и суть, в этом и весь ужас, что настолько негуманная и неестественная система существует и при этом не служит никакой цели, кроме поддержания самой себя? Ну, это какой-то слабый аргумент. Ужас тоталитарных антиутопий - в том, что они возможны. Что они были, есть и будут. А если уже заранее понятно, что логически, экономически и психологически это невозможно - тогда уже и не страшно. Тогда это не про нас и не про наш мир, чего ужасаться?
Кажется, Оруэлл и не задавался целью прописать весь механизм существования такого государства, смоделировать его. В результате - мы видим героев только "в матрице", а что там на самом деле - можно только догадываться. Между тем, имхо, глобальное моделирование на общегосударственном уровне - это как раз самое интересное в подобных антиутопиях. А история одного человека, который попал под колеса системы - ну что, такие случаи и в самых раздемократических странах бывают.

У меня осталось в итоге какое-то тоскливое впечатление. Во-1 - потому что не разгадана основная тайна есть ли Бог кто и как всем управляет, и зачем? Во-2 - потому что все произосшедшее с героем после поимки - наиболее логичное и вероятное развитие событий, увы. А значит, наш герой - никакой не герой. Тогда, спрашивается, зачем он был нам вообще нужен?

Еще замечали забавный момент: Оруэлл моделирует на примере общества, ему не родного, а "как он себе представляет". И поэтому, несмотря на все ужасы-ужасы, некоторые моменты у него на удивление либеральны даже для средней советской действительности. Такое чувство, что для жутиков, которые были вполне реальны для советского человека, Оруэлл и додуматься не мог - как человек, выросший в обществе куда более либеральном. Не возьмусь даже ткнуть пальцем, но остается такое общее ощущение... от пролов, что ли, для которых вообще весь этот закон не писан. И это очень сильно снижает впечатление, оставляет ощущение надуманности происходящего.

ps Подумала еще: новояз - браво! Новояз - самая лучшая идея из всего, пожалуй. Во всяком случае, остальные антиутописты почему-то не подмечали этот момент, а Оруэлл прекрасно довел до абсурда.

@темы: оруэлл

---

Андрей Вознесенский "Стихотворения"

Это был невероятно приятный шок. Кажется, я открыла для себя еще одного любимого русского поэта, который очень гармонично впишется у меня как раз между Цветаевой и Бродским. В Вознесенском, действительно, есть что-то от них обоих. От Цветаевой - сама ритмика стиха, такие четкие, рубленые фразы, и вместе с тем - необычайно поэтичные, необычайно точные. От Бродского - едкость, мизантропичность и неожиданно прорывающаяся романтичность.
Пожалуй, больше таких, как эти трое, я не знаю. Причем если и МЦ, и Бродский уже достаточно "далеко", то Вознесенский мне кажется очень близким, очень современным. И из-за того, что он ближе, он чувствуется острее.

Не могу даже объяснить толком, но некоторые совершенно простые на первый взгляд фразы оказывают на меня очень сильное воздействие. Я не просто хожу и скандирую про себя - я начинаю думать на тему, на которую он писал, и понимаю, что он невероятно прав.
Когда ты была во мне точкой
(отец твой тогда настаивал),
мы думали о тебе, дочка, -
оставить или не оставить?
Рассыпчатые твои косы,
ясную твою память
и сегодняшние твои вопросы:
"оставить или не оставить?"
Это так просто - ну проще уже некуда, и ситуация простейшая - тоже проще некуда. Только, кажется, кроме Вознесенского никто не писал стихов на эту тему. И не писал так, чтобы их потом цитировали в качестве аргумента по этому спору (сама видела).

При этом Вознесенский - это и "Миллион алых роз", и "Юнона и Авось". Кстати, с "Юноной и Авосем" я была тоже приятно удивлена: поэма куда богаче, чем мюзикл на ее основе, за счет произаических и коротких поэтических вставок, которые, видимо, упускают. В ней не только бесконечные страдания, но еще и веселые издевки и подколки, и все очень живое, очень настоящее, совсем не "картинная" история любви. Совершенно дивная.
Спите, милые, на шкурах росомаховых.
Он погибнет
в Красноярске
через год.
Она выбросит в пучину мертвый плод,
станет первой сан-францисскою монахиней.

Что, пожалуй, задевает в нем больше всего - смешение высокой поэтичности и отсутствия рифм, смешение высоких и низких образов, приемов, словечек - все идет в дело, и нет никаких запретов "из-за того, что стихи". Эффект потрясающий - поэзия как-то бочком пробирается в жизнь, хоп - а она уже тут. И вытрясти из головы бесконечное "Встаньте" и "Россия воскресе" невозможно.
Кто целовал твое поле, Россия,
пока не выступят васильки?
Твои сорняки всемирно красивы,
хоть экспортируй их, сорняки.
С поезда выйдешь - как окликают!
По полю дрожь.
Поле пришпорено васильками,
как ни уходишь - все не уйдешь...
Я слышу здесь голос Цветаевой.

А голос Бродского - вот здесь:
"Критику"
Не верю я в твое
чувство к родному дому,
нельзя любить свое
из ненависти к чужому".

И дивно красивый голос самого Вознесенского, слегка "приземленная", но оттого еще более томительная, привлекательная любовь:
"Ну, что тебе надо еще от меня?
Икона прохладна. Часовня тесна.
Я музыка поля, ты музыка сада,
ну что тебе надо еще от меня?"

А еще - я не нашла в сборнике ни одного стихотворения ни о чем. Ни одного, в котором не было бы идеи, достойной романа. Только Вознесенский умудрился *все* сказать на эту тему, и так точно, что лучше не сформулируешь.
Погибли поэмы. Друзья мои в радостной панике -
"Вечная память!"
Министр, вы мечтали, чтоб юнгой в Антлантике плавать,
Вечная память,
Громовый Ливанов, ну, где ваш несыгранный Гамлет?
Вечная память,
где принц ваш, бабуся? А девственность можно хоть в рамку обрамить,
вечная память.

Из всех моих личных недавних открытий, Вознесенский - самое потрясающее. По сто раз перечитываю отдельные отрывки и не могу перестать восхищаться.

@темы: стихи

---

Рубен Давид Гонсалес Гальего "Белое на черном"

продолжаем публикацию на тему "позитивные книшки"
Во-1, я так и не поняла, чем "Белое на черном" отличается от "Черным по белому", которое есть на Либрусеке как отдельная вещь?
Во-2, я это, оказывается, уже читала

В-3, можете заранее считать меня жестокосердной бесчувственной скотиной, но я терпеть не могу соц.заказ в литературе (в силу чего терпеть не могу Солженицына). Давайте сразу договоримся: да, есть вещи, о которых можно и нужно рассказывать людям, в том числе в форме текстов. Есть инвалиды, есть концлагеря, есть голод в Африке, есть СПИД. И есть литература как искусство. Которая ко всему вышеперечисленному не имеет ни малейшего отношения. Называть тексты, в которых просто поднимаются эти проблемы, литературой и оценивать их как литературу - по меньшей мере нарушение правил. Потому что художественные достоинства всех этих остросоциальных вещей зачастую стремятся к нулю.

С Гальего то же самое. Да, все знают, что инвалидам, особенно сиротам, очень и очень плохо. А в России, где для инвалидов не делается ничего в плане социализации и облегчения доступа ко всему - так вообще пиздец. При некоторой доли фантазии и общей непугливости вполне можно себе представить, *как именно* плохо и с какими проблемами, непонятными для полноценного человека, они сталкиваются.
Гальего об этом и пишет: как он ребенком-инвалидом рос по советским детдомам. Пишет, надо сказать, отлично, с запалом, злобно и отчаянно. Только это все равно не литература, потому что начисто отсутствуют такие классические признаки, как художественная ценность и художественный вымысел.
Пожалуй, так: ситуация слишком конкретная. При всем желании ее нельзя распространить на себя и других, как классические литературные ситуации, извлечь из этого какой-то урок, кроме прямо подразумеваемого (типа "люди, не будьте такими гнидами, помогайте слабым"). Чтобы быть художественной литературой, ей не хватает некой степени абстракции.

Книжка читается на одном дыхании, и в какие-то моменты остро напоминает "Республику ШкИД", но до "Республики" ей все же далеко. И мне кажется, смешивая такие вещи с "обычной" художкой, часто делают хуже не только художке, но и им. Читатели не различают, где честное изображение реальности, а где традиционный вымысел, и эффект сводится на нет. Почитали ужасов, отряхнулись, дальше пошли - если уж на Рубукере сравняли ее с той же Улицкой - что, имхо-имхо, совершенно неправильно.

@темы: гальего

---

Дневник Анны Франк

Текст вряд ли нуждается в каком-то представлении. Реальный дневник еврейской девочки-подростка, которая жила во вторую мировую войну в Голландии и погибла в фашистском концлагере незадолго до конца войны.
Я очень долго не хотела это читать, потому что боялась наткнуться на очередную ужасную слезовыжималку, каких у нас много писали про Великую Отечественную войну, в духе "все умерли. осталась одна Анна" (я не говорю, что это плохо. просто этого на мою долю как-то уже хватило, у меня столько сердца нет). Но - ничего подобного! Текст совершенно чудесный, очень-очень живой, и очень явно ощущается, что за ним скрывается живой человек, а не циничный автор, который хочет надавить читателю на больное.
Подробностей военных действий и прочих фашистских ужасов даже не так много. И, собственно, ничего нового не узнаешь из них.
"Дневник" берет другим: он лишний раз доказывает, что всюду жизнь, что в любой обстановке есть место и сложным отношениям с семьей, и первой любви, и прочим милым подрастковым глупостям. Знаете, я сама веду дневники уже очень давно, и временами (не без ужаса) их перечитываю. У меня было стойкое ощущение дежа вю. Вот мои 13 лет, чересчур книжные формулировки, обращения к воображаемому другу, восклицательные и воспросительные предложения. Анна Франк была очень книжная девочка, и я была такой же)) Вот мои ссоры с родителями на пустом месте, это бесконечное "они чересчур ко мне придираются" (может, и правда придираются, подростку еще не понять, что люди могут быть уставшими, в плохом настроении и что не нужно к ним лезть и нужно прощать). Влюбленности, в которые тебе самой очень хочется поверить.
Так забавно. Несмотря на периодически проскальзывающие сведенья о бомбежках, лагерях и тд. все остальное - ну совершенно как у всех. Каждый подросток думает, что его страдания и переживания уникальны; стоит почитать "Дневник", чтобы понять, что вот оно, такое же)) И ни время, ни обстановка это не в состоянии изменить.
Не страшно, но дикая ностальгия по юности)) И очень жалко ее именно потому, что это не какая-то абстрактная жертва войны, а совершенно живой и понятный человек, "такой же, как я".

@темы: WWII

---

Жозе Сарамаго "Каменный плот"

Роман не самый сильный у Сарамаго, и даже не самый красивый, на мой вкус. Но от всех остальных он резко отличается двумя моментами:
Сюжет - то, как и что изложено. И сама фабула, и общее отношение автора к своим героям и происходящим с ними событиям. Спойлеры все и так уже знают: Пиренейский полуостров ни с того ни с сего отделился от Европы и уплыл в Атлантику. По полуострову (ставшему теперь вполне полноценным островом) путешествуют трое мужчин, две женщины и пес - причем не столько с какой-то конкретной цели, сколько из невозможности оставаться на месте, когда вокруг такое происходит.
Такой сюжет можно изложить сотней разных способов и стилей. Сарамаго выбрал, пожалуй, самый беспроигрышный)) и чем дольше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в своей правоте: у каждого читавшего Библию хоть раз человека этот роман Сарамаго вызовет если не прямые ассоциации, то уж точно - какие-то импульсы в подкорке, смутное чувство родства. Потому что "Каменный плот" как притча о конкретных людях вполне мог бы послужить основой для очередной главы Ветхого Завета когда все еще не было предопределено окончательно. Я так и представляю себе, как это выглядит:

1:1 Шел Жоакин по прозванию Сесса по берегу моря, и поднял он камень, и бросил его в воду, как бросают дети.
1:2 И сделал Бог так, что пролетел тот камень свыше меры сил человеческих, и трижды столько.
1:3 И подивился Жоакин Сесса на невиданную силу свою, но никому не сказал об этом, ибо знал, что Бог испытывает его.
1:4 Был в одном селении в земле испанской один Пердо Орсе, и служил он аптекарем.
1:5 И было лет Педро Орсе шестьдесят, когда почувствовал он, что земля под ним дрожит.
1:6 Однако никто не поверил его словам, ибо Господь сделал так, что он один чувствовал земную дрожь, иные же вовсе не замечали ее.
1:7 Некто еще был Жозе Анайсо, родом из Португалии. И сделал Бог так, что повсюду Жозе Анайсо сопровождала стая скворцов, и чем бы он ни отгонял их, не улетали они.

2:1 Повелел Бог, чтобы Пиринейский полуостров, который зовется Иберией, отделился от остальной тверди и попыл в море, как корабль.
2:2 И прошла трещина по земле, и все жители собрались и дивились на нее, и не могли увидеть в этом промысла Божьего.
2:3 Когда же трещина стала велика, поднялся великий страх среди народов, и началось вселенское бегство, ибо убоялись они гнева Божьего.
2:4 И сказал Бог Жоакину Сесса: пойди в землю гранадскую, в город Орсе, и найди там человека, который чувствует сотрясение земли, ибо Я вас выбрал.
2:5 И сел Жоакин Сесса на старую машину свою Парагнедых, и поехал.
2:6 В пути же остановился он перекусить, и ангелы божьи указали ему на передачу по телевизору. И узнал Жоакин Сесса, что есть Жозе Анайсо, которого сопровождает везде стая скворцов.
2:7 Был Жоакин Сесса в том городе, где жил Жозе Анайсо, и встретил его, и сам убедился в этом.
2:8 Так призвал их обоих Господь, и отправились они в странствия, дабы найти Педро Орсе, который ощущает дрожь земли, а больше никто ее не ощущает.

3:1 Приехав на Парагнедых в землю гранадскую, искали они дом того Педро Орсе, и нашли его.
3:2 И убедились, что ощущает он дрожь земли, а сами они ее ощутить не могут.
3:3 Направились они все вместе на юг, чтобы увидеть, как Гибралтар проплывет мимо них.
3:4 Но многие толпы стекались к тому месту, где должен был проплыть Гибралтар, и ушли они оттуда.
3:5 Направились после этого в Лиссабон, в столицу страны Португальской.
3:6 И привел господь к ним Жоану Кадра, которая провела палкой по земле, и линию ту никак затереть и уничтожить нельзя было.
3:7 Стала Жоана Карда женой Жозе Анайсо спустя положенный срок.
3:8 И сказала Жоана Карда: поедем туда, где я провела линию палкой, чтобы вы сами убедились в моих словах.
3:9 Жоакин Сесса, Педро Орсе, Жозе Анайсо и Жоана Карда сели в Парагнедых и поехали туда, куда указывала Жоана Карда, и ангелы господние незримо сопровождали их.
и тд.

Это, конечно, все та еще чушь, но я вот к чему: весь сюжет "Каменного плота" можно легко изложить в таком ветхозаветном стиле, и ни один из первоисточников не будут посрамлены. "Каменный плот" идеально ложится под ВЗ по всем параметрам - и стилистика, и неспешный ход повествования (шаг вперед, два назад), и постоянное изменение "резкости" (то показываем политическую обстановку в мире, то герои готовят себе ужин), и общая "мифологичность", и самое главное - сюжет. В ВЗ еще нет обязательного требования насчет наличия "моральных уроков", так что путешествие на Иберийском острове, отделившемся от остальной Европы сугубо по велению Божьему и никак иначе, вполне сюда вписывается. Оживший, вполне реальный миф. Реальным его делают в первую очередь конкретные герои, имена и названия. А этим Сарамаго не злоупотребляет без специального намерения (например, в "Слепоте", если вы не заметили, ни у одного из героев нет имени, а у города и страны - названия). Такая очень детская, но вполне обычная для мифа попытка убедить читателя, что "все было взаправду"))
Сами отношения между героями, происходящие с ними события - у меня временами было не то чтобы дежа вю, но я узнавала общий стиль. Уж не знаю, ставил ли это Сарамаго своей задачей, хотя с него станется. В любом случае - вещь совершенно необычайная, и оставляющая, в целом, то же общее ощущение, что и ВЗ)

Язык - это совершенно отдельная песня. Сарамаго и так славен своей стилистикой, а "Каменный плот" с моей точки зрения - самый безупречный пример. Сказать, что автор любит каламбурить и выворачивать на изнанку пословицы и устойчивые выражения, будет преуменьшением; скорее, он по-другому и писать не может. А этот конкретный роман - самый насыщенный именно с точки зрения заигрываний с языком. Такого количества игры слов на единицу текста я больше не встречала нигде не только у Сарамаго, но и вообще в принципе (Хлебникова считать не будем). "Занималась заря, а чем же она занималась?.. Она испытывала страдания - нет, скорее, это они ее испытывали". Так что, с одной стороны, восхищаешься автором, но в гораздо большей степени - переводчиком. Кому случалось иметь дело с художественным переводом, то прекрасно знает, что иногда кажется просто невозможным передать на родном языке тот каламбур, который ты углядел в оригинале - просто потому что "слова не те")) Александр Богдановский справился с этим просто блестяще, читаешь - и остается впечатление, что текст придумывал кто-то, поставивший своей задачей охватить каламбурами все пословицы и поговорки в русском языке. Ни малейшей фальши, ни малейшего напряжения, вся игра слов - как будто всегда там и была!
Единственный момент, который я никак не могу понять - почему Александру Богдановскому дают премии за что угодно, только не за "Каменный плот"? С моей сугубо дилетантской точки зрения, можно просто взять пару любых страниц из оригинала и из перевода - и сделать на их базе очередное "Слово живое и мертвое", с наглядными примерами того, *как надо* это делать))
В который раз задумалась, что труда, даже в огромном количестве, для перевода недостаточно. Нужно иметь еще и талант, уметь пользоваться родным языком так, чтобы нужные варианты сами приходили в голову, а "33 родные буквы" складывались в нужной последовательности)) Далеко не всем это надо, но вот "Каменный плот" - прекрасный пример, как можно блестяще перевести пресловутую "непереводимую игру слов" размером в 400 страниц.

@темы: сарамаго

---

Макс Фрай "Ключ из желтого металла"

Из всех не-Еховских романов леди Фрай этот - самый Еховский. И по настроению, и по сюжету, и особенно - по незабвенному лирическому герою. Правда, сразу предупрежу, что Ехо все-таки на порядок лучше, причем эта вещь проигрывает априори, как проигрывает любая действительность по сравнению с волшебной сказкой.
Из Ехо в "Ключе" есть:
1 - Лирический герой 33 лет от роду, ленивец и раздоблай, не лишенный, впрочем, чисто есенинского обаяния. Обаяние это действует на меня только с очень большого расстояния, а как только я начинаю задумываться, понимаю, что в реальной жизни испытывала бы к этому бесполезному существу смесь раздражения и презрения. Потому что он действительно ну совершенно бесполезен и проводит свою драгоценную жизнь в какой-то дурацкой суете, причем еще не получая от этого особого удовольствия. И как только что-то становится не по нему, вместо того, чтобы встать и что-то сделать, чтобы исправить положение, начинает ныть и звать доброго дядюшку (или кого угодно еще. кто угодно еще немедленно приходит ему на помощь, что характерно).
2 - Добрый дядюшка, который в Ехо называется Джуффин, а в "Ключе" - приемный отец Карл. Основная роль доброго дядюшки заключается в том, чтобы придумывать своему большому ребенку интересные игры, одну за другой, всякие квесты и задания. Чтобы ребенок не вздумал отвлечься, трезво посмотреть на свою жизнь и понять, что она совершенно пуста. Как и всякий прилежный родитель, ДД пристально, но незаметно следит за своим малышом, и когда ситуация становится хоть сколько-нибудь серьезной - быстренько выхватывает его за шкирку прямо из-под колес проезжающего мимо грузовика. Малыш, впрочем, обычно не успевает осознать опасности, ну да и ладно.
3 - Квест в классическом понимании этого слова, пойди туда не знаю куда, найти ключ из желтого металла, которым открывается таинственная Дверь В Подвале.
4 - Препятствия, которых нет. А есть просто милые хорошие люди, которые дурят герою голову вовсе не со зла, а только чтобы ему было интересней играть. Без разбойников нет и никаких казаков, понятно.
5 - Проблемы, которых тоже нет. Ни в Ехо, ни в "Ключе". Герой прекрасно обеспечен материально до такой степени, что ни считать деньги, ни работать ему вовсе не нужно (не то чтобы он когда-то этим занимался). У него нет ни перед кем никаких обязательств, ни семьи, ни даже беременной кошки. Квест он проходит исключительно по собственному желанию и от безделья, чего бы и не помотаться по замечательной Восточной Европе, заходя в каждую кафешку на каждой площади и утешая себя мыслью, что ты делаешь важное дело по поручению любимого родителя.
6 - У героя "как по волшебству" получается совершенно все, что ему захочется. Весь вершительский фокус состоит в том, чтобы осознать свою дивную силу и решить, чего же тебе наконец хочется. Грубовато, но правильно.

Чего в "Ключе" нету:
Нет, увы, замечательного Еховского мира, который прекрасно существует и отдельно от главного героя, и отдельно же от него и интересен. Действие, как я говорила, происходит в Москве и потом в Восточной Европе. Мистика, впрочем, в определенном количестве присутствует (без нее было бы совсем тоскливо), но вот качество ее уже совсем не то. Потому что, если честно, мистические моменты в "Ключе" больше всего напоминают наркотические трипы - все это, конечно, не так плохо, но больно уж реалистично.
Еще уважаемого автора в кои-то веки подвело безупречное ранее чувство меры: роман кажется чрезмерно затянутым. Развитие идет по принципу "два шага вперед - один назад", и местами мне хотелось, чтобы оно уже скорее закончилось. Добавить ко всему чрезмерно занудные философские и наркотические периоды на несколько страниц, которые для улучшения качества текста стоило бы безжалостно урезать.

Разочаровала концовка. Точнее, не то чтобы разочаровала - я с самого начала не ожидала от этой двери ничего не то что хорошего, а интересного. Ничего и не произошло. Представляю себе, что леди Фрай хотела изобразить какую-то легкую качественную перемену в герое, обретение то ли смысла, то ли радости жизни, причем очень мягко и ненавязчиво. Знаете, в духе "Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет". Но это не получилось не потому, что не получилось, а потому, что перемены как таковой не видно. У героя и до открытия двери все было так отлично, как простым смертным можно только мечтать. И в этом плане он несчастный человек, потому что даже такое чудо, которое якобы случилось, уже не способно сделать его жизнь лучше или интересней - потому что это и так предел, некуда дальше. Мечты голодающего лентяя-интеллигента, как я говорила))

Если книжку не сравнивать с Ехо, она вполне хороша и интересна, чего уж я. А если сравнивать - она и послабее, и откровенно "вторична", уж простите. Мотив двери сам по себе, кстати. Не помню, в какой из книг Фрай, может быть, в "Чужаке" даже цитируется классическая "Зеленая дверь" Уэллса в том же смысле, что и наша... Да и Прага и прочие восточноевропейские столицы с их традиционной мистикой тоже, извините, боян.

@темы: м-фрай

---

Иван Сергеевич Тургенев "Ася"

Пожалуй, из всех наших классиков Тургенев для меня - самый "русский" в смысле "родной". Его стиль, манера повествования. С одной стороны, текст совершенно ни о чем, и любого другого автора с таким сюжетом я бросила бы на второй странице, а Тургеневым зачитываюсь. При этом его никак нельзя упрекнуть, что он пишет слишком "просто" или "плоско", но тургеневский слог течет так плавно, звучит для моего уха так естественно, что уже все равно, *о чем* читать, удовольствие доставляет сам процесс. Тургенев не требует от русского читателя совершенно никакой читательской работы. Как плыть по течению в теплой воде. Никакого напряжения, никаких особых моральных уроков, простейший сюжет про первую любовь - а ведь как хорошо!

Сюжет, действительно, простейший. Молодой человек и молодая девушка, заграница, первая любовь, молодой человек в ответственный момент не находит в себе достаточно решимости и потом жалеет об этом всю оставшуюся жизнь. У многих есть такие моменты, думаю, когда надо было решаться, сделать первый шаг, они не решились и до сих пор жалеют - у меня тоже. Не то чтобы я сильно из-за этого страдала, скорее это подвид ностальгии по юности.
Ситуация не просто естественная, а даже банальная. Очень страшно и сложно сказать, что любишь, особенно если это действительно так. Очень милая, нежная и ностальгическая повесть.

@темы: тургенев

---

Уильям Фолкнер "Когда я умирала"

Из всей любимой мной классики Фолкнер для меня больше всех нуждается в толковании. Мораль Стейнбека, к чему он ведет, в принципе понятна. Но с Фолкнером всегда есть какой-то подвох, и чувствуется, что не так уж он жалеет своих героев, не так уж одобряет, и христианство их сомнительное, и семейные ценности их сомнительные. Причем это дается настолько тонко, что нельзя толком указать на место в тексте, которое позволяет однозначно судить о герое - плохой или хороший. "Когда я умирала" - отличный пример такого подвоха.

В семье американских фермеров умирает мать. Тема сама по себе достаточная для романа, во всяком случае, для романа по-фолкнеровски. Но здесь это только начало. Оказывается, отец обещал похоронить ее в другом районе, вместе с ее родственниками, так что они заколачивают гроб, садятся в повозку и везут ее черт-те куда. И это можно понять, бог с ним, каждый имеет право, чтобы родственники выполнили его последнюю волю.
Но здесь - до абсурда. Собственно, на отвезении тела куда-то на похороны наставивает отец, а дети (некоторые - вполне взрослые) покоряются его воле. Скорее по привычке, чем из "христианского смирения" - в конце концов, отцу должно быть виднее. А вот дальше - все по принципу "учи дурака богу молиться, он лоб себе разобьет". Герои тыкаются и мыкаются, и со всем-то им не везет, причем не везет совершенно фатально. То самый младший ребенок немного сошел с ума (впрочем, этого никто не замечает, потому что никому нет дела), то они утопили повозку вместе с мулами, гробом и собой, пытаясь перебраться через разлившуюся реку вброд. Если поначалу их еще немного жалко, то дальше уже хочется просто пристрелить, чтобы не мучались и не позорили своими личинами род человеческий.

И - как всегда - потрясающее изображение всех этих безумных происшествий *изнутри*. Каждый из участников и посторонних лиц периодически становится репортером, причем отличить по-настоящему безумных от более ли менее нормальных не представляется возможным. Как в "Шуме и ярости": поток сознания, причем раскрывается только внутреннее мироощущение героя, а о происходящих с ним событиях мы узнаем только от других репортеров. Манера письма, которая немного сводит с ума читателей; захватывающее, невероятно красивое безумие, как водоворот, и не важно, Ниагара это или деревенская мутная речка, разлившаяся от дождей. Люди тонут, люди теряют контроль над своей жизнью, и у них уже нет сил бороться с другими людьми.

А в конце Фолкнер наносит последний удар. И я наконец твердо уверилась в том, в чем изначально сомневалась: кто на какой стороне. Потому что весь текст - просто наглядная иллюстрация, как ублюдки-родители, которых следовало бы стерилизовать в младенчестве, могут искалечить жизнь своим детям. Искалечить в обоих смыслах слова, причем. При этом оставаясь в полной уверенности, что они имеют на это право, ведь они же их родили, воспитывали, ночей не спали и тд. Очень жестоко и очень мерзко. Несчастные заброшенные дети, с горем пополам добравшиеся до места назначения и похоронившие свою мать, в итоге узнают, что ехали они туда вовсе не за этим.
И если Стейнбек пишет про моральные метания и проступки людей, которых еще можно понять и простить, людей, чье предательство не разрушает целого, семьи, общества, то Фолкнер подрывает самые основы этих ценностей. У Стейнбека запутавшиеся, усталые дети могут предать родителей, у Фолкнера родители ничтоже сумняшеся предают детей, а это уже за гранью.

@темы: фолкнер

---

Фридрих Ницше "По ту сторону добра и зла"

Очень сложно говорить о Ницше, потому что это моя любовь уже лет 10. Если кратко, то Ницше вызывает у меня прежде всего восторженный писк и безграничное восхищение. В основном кроме "боже, какой же умница, какая же язва!" я ничего и сказать не могу. С другой стороны, я бралась за эту книгу с некоторым опасением: обидно пережить разочарование в кумирах юности. Впрочем, зря, потому что Ницше по-прежнему просто немыслимо прекрасен!

Восхищение мое меньше не стало: меня по-прежнему восторгает и форма, и содержание. Содержание - потому что он невероятно точен, и в самых слабых своих выводах умудряется сформулировать то, о чем я только смутно догадывалась, а потом читаешь и думаешь: черт, ведь как же правильно! И безупречный литературный стиль, игривый, язвительный и очень изящный - что разительно отличает Ницше от всех остальных занудно-невнятных философов (за исключением, может быть, Розанова, да и то ему до Ницше далеко). Я знаю, что многим не нравится Ницше именно за это: как он смеет формулировать так точно, утверждать что-то так безапелляционно, не скрывая свой восторг или негодование. Увольте, но если постоянно оговариваться и сомневаться в своих словах - зачем же вообще слушать таких неуверенных философов?

На Ницше сложно писать рецензии, потому что только несколько его книг четко объединены одной темой, без отступлений. Можно говорить об общей концепции "Антихристианина" или "Рождения трагедии", но большинство книг - это по сути сборники различных заметок и наблюдений на самые разные темы, от женщин и немецкого характера до роли христианства или геополитики, в которых так или иначе отражается взгляд автора. Философия Ницше - дама скромная, она практически никогда не поднимает вуаль с лица. "По ту сторону добра и зла" относится как раз к таким книгам, в которых сложно выделить определенное логическое начало и конец, да и подбор отрывков по главам тоже довольно свободный. Плюс я бы не сказала, что это самая удачная - в смысле, самая умная и яркая из книг (не такая блистательная, как "Веселая наука", скажем). Но все равно, Ницше есть Ницше))

Я не могу его пересказывать, могу только цитировать. Впрочем, нет, мне ужасно нравится уже звучащая в первой главе мысль: все ищут истину, причем каждый философ торжественно объявляет конечной истиной что-то свое. Доказывая это с большим или меньшим успехом. На что Ницше задает логичный вопрос: не quod est veritas, а зачем нам обязательно сдалась эта пресловутая veritas и в чем ее польза? И стоит ли она того, чтобы за нее идти на костер? И правда, то, что я больше всего люблю в философии - игру ума, игру в бисер - меньше всего похоже на "истину" в традиционном понимании. "Что истина ценнее иллюзии, - это не более как моральный предрассудок; это даже хуже всего доказанное предположение из всех, какие только существуют".

К вопросу о Гитлере, Ницше и фашизме, компилированной "Воле к власти" и тд: "Есть книги, имеющие обратную ценность для души и здоровья, смотря по тому, пользуется ли мим низкая душа, низменная жизненная сила или высшая и мощная: в первом случае это опасные, разъедающие, разлагающие книги, во втором - клич герольда, призывающий самых доблестных к их доблести". Что к ним относятся книги самого Ницше, а также все *великие* книги, перевернувшие мир - не вызывает никаких сомнений.

Удивительное наблюдение про святых в религиозном смысле: "До сих пор могущественные люди все еще благоговейно преклонялись перед святым, как перед загадкой самообуздания и намеренного крайнего лишения: почему преклонялись они? Они чуяли в нем, как бы за вопросительным знаком его хилого и жалкого вида, превосходящую силу, которая хотела испробовать себя на таком обуздании, силу воли, в которой они опознавали собственную силу и желание владычества". Поняла, что я и сама видела в святых всегда и только это: невиданной силы контроль над собой. Поэтому никак не могла смириться с существованием юродивых, возводимых в ранг святых. Впрочем, такое отношение, разумеется, ошибочно, за редчайшими исключениями (митрополит Филарет - да, Сергий Радонежский - да).

Еще удивительное наблюдение: "есть мораль господ и мораль рабов". Мораль господ: "люди знатной породы чувствуют себя мерилом ценностей, они не нуждаются в одобрении, они говорят: "что вредно для меня, то вредно само по себе", они сознают себя тем, что вообще только и дает достоинство вещам, они созидают ценности". Мораль господ - вещь исключительно личная, персональная, и при этом она не утилитарна. То есть, сначала мораль, потом поступки на ее основе.
Мораль рабов: "положим, если морализировать начнут люди насилуемые, угнетенные, страдающие, несвободные, не уверенные в самих себе и усталые, - какова будет их моральная оценка?..Он окружает ореолом и выдвигает на первый план такие качества, которые служат для облегчения существования страждущих: таким образом входят в честь сострадание, услужливая, готовая на помощь рука, сердечная доброта, терпение, прилежание, кротость... Мораль рабов по существу своему есть мораль полезности". Скажете, ценности революции 17 года - не идеально укладываются в эту схему? Христианские, впрочем, тоже. И добро бы это заканчивалось только *личным* взглядом на мораль.
Увы, "моральное суждение и осуждение - это излюбленная месть умственно ограниченных людей людям менее ограниченным... в глубине души им очень приятно, что существует масштаб, перед которым им равны люди, богато одаренные умственными сокровищами и преимуществами, - они борются за "всеобщее равенство перед Богом".
Если оставить в стороне вопрос о *содержании* тех или иных моральных установок, и задуматься только об их *происхождении* - придется согласиться с Ницше)) Увы, период массовых примеров "морали господ" закончился где-то в античности, и дальше можно изобрести только единичные примеры людей, живущих по своей собственной морали, которая несколько расходилась бы с общепринятой.

И напоследок - просто две чудесные цитаты:
"Разъяснившаяся вещь перестает интересовать нас. - Что имел в виду тот бог, который давал совет: "познай самого себя"! Может быть, это значило: "перестань интересоваться собою, стань объективным"!

"Это не нравится мне". - "Почему?" - "Я не дорос до этого". - Ответил ли так когда-нибудь хоть один человек?"

@темы: ницше

---

Клайв Стейплз Льюис "Космическая трилогия"

"За пределы безмолвной планеты" - это самая "фантастическая" книга из всей трилогии, в смысле, по сюжету она ближе всего к классическому пониманию фантастического сюжета. Героя помимо его воли двое "злобных ученых" увозят на другую планету, чтобы сдать пришельцам для опытов. Герой от них сбегает, вступает в контакт с другим видом пришельцев, и быстро выясняет, что никакого зла против него не замышляли, скорее наоборот.
Не скажу, чтобы роман был очень интересным. В любом случае, учитывая год его написания (1938), современному читателю, избалованному традицией классической фантастики, он покажется, скорее всего, слишком наивным. Само описание полетов в космос явно грешит против науки и логики, и это очевидно даже такому гуманитарию, как я. Увозят героя не далее, чем на Марс, пресловутые "каналы" которого, как оказывается, являются вместилищем местой разумной жизни разных видов. Если от Льюиса ждать именно фантастики в традиционном понимании - некоторое разочарование ждет уже на первом томе трилогии.
Не говоря уж о том, что с первых глав постоянно проскальзывают чисто льюисовские мысли и идеи религиозного плана. Льюис не столько пытается создать собственную космогонию (в отличие от Толкина), сколько дает традиционным христианским высшим силам другие имена. С богом мы не столкнемся, но зато ангелов будет в избытке, и демоны тоже немного попадутся. С удивлением узнала, что, оказывается, Земля попала целиком под влияние "порченного эльдила" (читай: дьявола), и светлым силам на нее нет доступа, от того у нас и творятся войны, геноцид, генетически модифицированные продукты и прочие непотребства.
Если честно, мне не нравится все это потому, что я чувствую себя немного обманутой. Берясь читать фантастику, я вправе рассчитывать, что это окажется именно фантастика, с какой-никакой, но оригинальной идеей об устройстве этого мира. И что под маской фантастики мне не будут довольно невнятно читать мораль христианского толка. Для этого я лучше буду читать "Баламута" и публицистику, но фантастическая часть, имхо, очень страдает.

"Переландра" - это, по сути, не фантастика вовсе, а фантастическая притча, опять же, религиозного плана. Наш герой попадает на очередную планету, на этот раз нашу Венеру, и встречает там первую местную женщину, аналог Евы. Все происходит в фантастическом антураже, но самому описанию "рая" это фантастичности особенно не прибавляет. Увы, одновременно с героем на ту же планету таинственным образом попадает его знакомец по предыдущему роману, "злобный ученый", и начинает нашу еву соблазнять нарушить единственный данный богом запрет. Герой борется с ним за душу евы, пытаясь спасти не только ее, но и все грядущие поколения, от первородного греха.
Спасает, разумеется, у Льиса иначе не бывает. Вообще история очень сильно напоминает "Нарнию" с ее традиционными поверхностными нравственными метаниями героев, с ее идеями "короля и королевы", первых людей, с ее ручными зверями и прекрасной природой. Сюжет - проще некуда, не просто библейский, а архибиблейский, даже какая-нибудь "лестница Иакова" в переложении на НФ выглядела бы интереснее, увы.
Но есть один совершенно прекрасный момент. Это не очевидно сразу, но постепенно становится все яснее: наш "злобный ученый" - не сам по себе, а совершенно конкретно *одержим* демоном. Это проявляется не только в словах, но и во всех остальных повадках, в том, как он изводит главного героя. И написано это потрясающе, филигранно точно, так что создает вполне реальное впечатление жути и брезгливости одновременно.
Теологи и философы говорят, гораздо проще описать бога через отрицание. Так и у Льюиса: его "ангельские силы" не производят ни малейшего впечатления, зато демонические ему удались отлично, до физического отвращения. Извращенная логика одержимого сильно напоминает о Баламуте, но помимо этого есть и куча откровенных мерзостей другого плана, так что и мне, хоть я трижды агностик, было очень приятно, когда демона наконец победили.

"Мерзейшая мощь" не имеет ничего общего с приключениями в космосе. Первые сто страниц я читала про то, как молодой человек пытается сделать научную карьеру, как всегда и везде, бьется головой об собственную неуверенность, некомпетентность, всеобщую бюрократию, добрую традицию всех научных заведений всех стран не пускать в свой тесный кружок посторонних. В городе, где он работает, начинает действовать некий таинственный институт, куда его вроде бы и зовут, но как-то смутно. Не давая конкретных обещаний, не подписывая никаких бумаг.
Как все уже догадались, институт и есть главное средоточие мирового зла)) Несмотря на то, что на первый взгляд, в нем работают вполне обычные люди; единственное, чем они отличаются от всех остальных - про них нельзя сказать, что они добрые. Ну и что с того, казалось бы, есть куча не-добрых людей, рядом с которыми вполне можно прекрасно работать. Вообще описание института и пребывания в нем героя, имхо, изумительное. Кому приходится бывать по работе в гос.учреждениях, сразу это узнает. С одной стороны, никто не проявляет открытой недоброжелательности, если ты только сам не будешь сильно нарываться. С другой стороны, никому до тебя нет дела и все с удовольствием походя вытирают об тебя ноги. Герой мучительно пытается понять, берут его на работу или нет, кому он подчиняется, сколько ему будут платить и тд. И при этом не может даже разобраться, кто стоит во главе всей этой организации. Ни один человек не дает ему внятных ответов, но все, к кому он обращается, то предостерегают, то мягко угрожают, то улещевают. Самое отвратительное отношение из всех, с которым только можно столкнуться в новом месте - когда не можешь понять, кто ты здесь и что вообще происходит. Типичный бюрократический ад.
Параллельно с "институтом зла" существует другой маленький кружок по интересам, в который попадает жена нашего героя. Эти два кружка вроде бы противостоят в борьбе если не за жизнь на земле и мир во всем мире, то за благополучное существование конкретного региона - точно. В чем заключается суть противостояния, я не совсем поняла. С одной стороны, в него постоянно вмешиваются ангельские и демонические силы, с другой - их вмешательство как-то очень неявно. Более того, по ходу дела выясняется, что глава "кружка добра" - Пендрагон, прямой духовный наследник короля Артура, и в итоге встречается с Мерлином, который спал тут же в склепе на опушке все это время, и наконец проснулся. Упоминается также Нуминор, уже не помню, к чему. Также бегают ручные звери, а герои в особо торжественных случаях наряжаются в средневековые костюмы. В общем, взглянули звери на пейзаж и прошептали: ералаш. От такого смешения реальности, религии и мифологии у меня лично голова идет кругом, причем я не вижу никаких особых предпосылок для этого. Льюс свалил все в кучу, и не скажу, чтобы вышло хорошо. Текст как лоскутное одеяло, я лично одновременно с героем не понимала, какого хрена вообще вокруг происходит. Другое дело, что у героя-то были духовные откровения, во время которых ему открывалась истина, а вот у меня - увы.

В целом романы "Космической трилогии" очень разнородные. Складывается впечатление, что Льюис хотел одновременно убить нескольких зайцев. С одной стороны, написать фантастику. С другой, написать про недостатки и пороки современного общества. С третьей, проповедовать столь любимую им христианскую мораль. В первом романе больше фантастики, во втором - притч, в третьем - порицания в сторону нашей действительности. Притом ни чистой фантастикой, ни чистой притчей ни одно из произведений назвать нельзя. На мой взгляд, такое смешение тем и жанров - весьма неудачно. Начнем с того, что использовать фантастику как трибуну для провозглашения своих религиозных взглядов - это немного обман читателей, потому что хотели бы про религию - читали бы Бультмана. Не говоря уж и о том, что фантастическая часть очень сильно страдает, так как оказывается полностью подчинена тому, что читатель в конце должен вынести некий моральный урок, плохие должы быть наказаны, хорошие награждены.
По сути, в "Нарнии" происходит то же самое смешение, сказка+мораль, но в "Нарнии" оно удалось куда лучше. Прежде всего потому, что детям вроде как не стыдно читать мораль, да и в формат сказки она куда лучше вписывается, потому что сказка сама по себе куда проще.
Вообще чем дальше в лес, тем больше мне кажется, что ни в коем случае не стоит смешивать художественную и не-художественную литературу. В смысле, пытаться в рамках фантастики изложить детально свои взгляды на политику и религию - выходит ни рыба, ни мясо. В том числе потому, что художественная литература предполагает существование какого-никакого сюжета, а сюжеты притч в ней смотрятся очень уж куцо и жалко. Нельзя взять историю о первородном грехе и растянуть ее на двести страниц приключенческого романа (а вот пятьдесят страниц детской сказки-притчи - пожалуй) - что нисколько не помешает написать на ту же тему прекрасную публицистическую книгу, скажем. Но за счет того, что Льюис попытался сделать все одновременно - на мой взгляд, трилогия не удалась ни как фантастика, ни как религиозная вещь. Я не имею ничего против рассуждений на религиозные темы, но здесь их явственно *не хватает*, если уж на то пошло, им не хватает глубины (которая в фантастический роман вообще бы не вписалась, естественно).
Так что трилогия - очень на любителя. Я предпочитаю читать эти жанры по отдельности, пожалуй.

@темы: льюис

---

Александр Грин "Золотая цепь"

Меня неожиданно осенило: романы Грина больше всего напоминают сны. Знаете, такие снятся, особенно в юности, длинные интересные, почти сюжетные сны, в которых происходит нечто обыденное, и в то же время точно знаешь, что за этим скрывается некая тайна, нечто волшебное и необычное. Потом просыпаешься и жалеешь, что это сделал - так там было здорово.
Романы Грина именно таковы: на первый взгляд, его мир вполне реалистичен, герои работают, устраивают личную жизнь, страдают от безденежья и слишком юного возраста и тд. И в то же время все окрашено в какие-то фантастические тона, и, кажется, вот сейчас, за поворотом, откроется тот самый блистающий мир.

"Золотая цепь" вполне подпадает под это определение. Я знаю, откуда вырос роман, из сна о чудесном доме, в котором наполненные диковинами роскошные комнаты соединяются длиннейшими потайными коридорами. Доме, в тайной комнате которого скрывается небывалое сокровище, которое дано увидеть не каждому. Именно в такой дом попадает наш юный герой.

От сна романы отличаются лишь тем, что волшебное сновидческое место внезапно наполняется реальными людьми, которые жестого разрушают магическую реальность. Хозяин волшебного дома тяжно болен, на душе у него незаживающая рана. Сам того не понимая поначалу, наш юный герой принимает участие в плане по его спасению - от собственных тараканов и банды заезжих мошенников. Но тут-то волшебство и наталкивается на реальность; волшебный, блистающий мир мелькает в мгновение высочайшего напряжения - и исчезает. Остается память на всю жизнь, которой достаточно, чтобы написать эту историю. Короткую, но пронизанную морем, солнцем и фирменной гриновской сновидческой магией))

@темы: грин

---

Харпер Ли "Убить пересмешника"

Замечательная книга из серии "Детям - о жизни" (а также, шепотом, из серии "читали все, кроме меня"). Если у меня вдруг случайно появятся дети, я им это обязательно впихну. Впрочем, отлично идет в любом возрасте, и, как многие классические романы в этом жанре, считается подростковой только и исключительно потому, что герои - подростки.
Брат и сестра, лет около 10, которые живут с одиноким отцом-адвокатом в классическом сонном американском городке, где выращивают азалии и леди надевают шляпы, когда идут через два дома друг к другу попить чаю. Южный штат, жара и скука, детские игры.

И при этом их мир выписан так точно, так верно, что, кажется, автор усиленно пыталась вспомнить собственное детство, и потому сумела так детально восстановить его, восстановить эти ощущения. Мгновенные переходы от веселья к страху и отчаянию, огромная тревога за взрослых, расстройство от невозможности повлиять на что-либо. За описаниями детских игр и будней раскрывается на протяжении всего романа одна главная линия: как их отец взялся защищать негра, которого несправедливо обвинили в изнасиловании белой девушки. Южный штат, повторюсь, и хоть ничего толком не объясняется, чувствуется скрытое напряжение, угроза. Дети же воспринимают ситуацию, вероятно, еще острее, чем отец, потому что во-1, им ничего толком не объясняют и они не понимают, почему сверстники и взрослые ни с того ни с сего стали к ним плохо относиться. И во-2, у них такое в первый раз, они до конца не могут поверить, что все будет так, как будет.

В ответ на вопрос кого-то из родственников, зачем позволять детям узнать обо всей человеческой мерзости, которая отлично себя проявляет в спорной ситуации, отец говорит: "Им в этом мире жить". И он очень прав, между прочим. Вообще отец у детей совершенно замечательный, и именно благодаря его воспитанию, похоже, они вырастут нормальными людьми.

Вторая - совершенно чудесная, более скрытая линия - о затворнике, живущем в соседнем доме. Как дети представляют его ужасным страшилой, как пытаются что-то узнать о нем - обычные детские игры и фантазии, в общем, я себя сама на подобном помню)) Причем все маленькие моменты из детской-подростковой жизни описаны очень верно, в смысле, похоже на правду. Это и не сахарные детишки в бархатных костюмчиках и не сорви-головы из традиционных романов. Это очень *настоящие* дети, которые умеют думать и умеют быть ответственными, правда, получается у них не всегда, но исключительно из-за недостатка опыта.

Отлично написано и мастерски переведено. На весь текст не встретила ни одной фальшиво звучащей фразы. Кто вдруг не читал в юности - рекомендую сделать это сейчас, книжка из тех, которые не устаревают по мере роста читателя))

@темы: ли

---

Питер Хёг "Смилла и ее чувство снега"

Роман поначалу сбил меня с толку: учитывая начало и его славу, я ожидала, что меня ожидает некая занудно-интеллектуальная рассуждалка о жизни людей, волей-неволей оказавшихся за бортом современного среднего класса Европы. Нечто, от чего получаешь удовольствие скорее моральное, в духе: я это асилил, я подумал вместе с автором обо всех этих проблемах, я молодец. Как от эссе Кутзее, знаете.
Ничего подобного)) "Смилла" - это совершенно классический детектив, даже скорее на грани с боевиком. Действия там побольше, чем можно себе представить исходя из первой половины книги. Страниц 200 вы будете слегка скучать и удивляться, какого черта надо главной героине. Потом и сами втянетесь) Я примерно так реагировала, во всяком случае.
Я так и не решила, как относиться к этому роману, в смысле, понравился он мне или нет. В процессе было интересно, но при этом я испытывала не то чтобы разочарование - скорее, очень явное ощущение отдаленности от всего происходящего. Расследование, развернувшееся ни с того ни с сего вокруг якобы несчастного случая с маленьким мальчиком, выглядит настолько надуманным, что и все остальные поступки героев не будешь принимать на веру. Мне не хочется спойлерить, но несчастный случай окажется не то чтобы не несчастным случаем - а лишь одной мельчайшей деталью в огромной цепи событий, которая приведет нас к чему-то большому и важному. Надо отдать должное автору, впрочем, с его научной подкованностью не поспорить, и большую часть его выкладок относительно биологии, гляциологии и тд. я понимала очень слабо. Видимо, на то и расчет. В конечном итоге читатель остается с носом, потому что - о страшный спойлер! - нас подводят не к раскрытию тайны.
Ловкий и жестокий автор только в конце сообщает нам, в чем же, собственно, состоит тайна. Постепенно открываются незримые пути, и несвязаные друг с другом на первый взгляд люди и событий становятся ее соучастниками. Тайна - вот она, наконец читатель хоть что-то понял, ура! На этом роман подло заканчивается, делайте со своей тайной, что хотите. Куча незавершенных сюжетных линий, и каждый может додумать продолжение в меру своей испорченности.

Написано очень необычно, и необычность связана прежде всего с персоной главной героини. Ей 37 лет. Она одинока. Она мизантроп и достаточно жесткая натура, но при этом не лишена обычной человеческой доброты и понимания. Она родом из Гренландии, по матери - инуит, живет в Дании. Не имеет в жизни ничего неопределенного и стабильного. Безумно любит Гренландию не как место, но как дух, дикую жизнь на природе, как ее научили в свое время, понимает это место, его природу и энергетику, как никто. Гренландия, прежде всего, лед, снег и все такое прочее. У нашей Смиллы есть чувство снега, и в этом плане название подходит роману безукоризненно.

А вот чего у Смиллы нет, так это чувства самосохранения. Она не боится за себя. Она себя не жалеет. Терять ей нечего. Именно поэтому она - одна против серьезной бандитской группировки - все-таки выигрывает. Мне кажется, здесь есть скрытая параллель: природа, такая дикая, всегда сильнее человека. И человек сможет выжить, только если постоянно будет на пределе сил и нервов, "через не могу". Наши бандиты, сколь бы они ни были закалены, все-таки избалованные европейцы, они так не умеют. Не умеют действовать вопреки боли, часами ждать в засаде, не отступать, не считаясь с потерями. А Смилла умеет.

Говорят, это роман о столкновении культур, европейской - и всех, кого европейцы колонизировали. Но - странное дело. В обычной жизни, в которой надо ходит на работу по часам и платить по счетам, Смилла, безусловно, аутсайдер, неудачница. И лишь только жизнь из обычной становится экстремальной, она одна находит силы и волю, чтобы удержаться на плаву, когда все остальные тонут. Интересный вывод, и если подумать, не такой уж неожиданный))

@темы: хёг

---

Рэй Брэдбери "451 градус по Фаренгейту"

В моем представлении классика (то есть книги, которые традиционно принято считать "столпами" и "мастрид") делится на две категории. Во-первых - классика, не подвластная времени. Это тексты, которые производят на современного читателя тот же ошеломляющий эффект, который они производили на читателей сто лет назад. Когда ты читаешь нечто и понимаешь, что оно не просто актуально - оно лично тебе бьет по мозгам и по сердцу, как ничто другое. Очень *близкое*. Правда, тут возникает большая проблема, потому что набор такой классики - у каждого свой и очень личный. Например, для меня Достоевский - это безусловно личное переживание, а для кого-то - просто глава в истории русской литературы.
Вторая категория - классики-первопроходцы. Основная ценность которых заключается не в том, *как* они написали, а в том, *что* написали. Впервые подняли какие-то темы, изобрели какие-то жанры. Авторы, которые сделали одновременно меньше и больше.
Такие книги всегда очень сложно оценивать. Потому что, с одной стороны, прекрасно знаешь, что они первые, их место в ряду "классиков" никем не оспаривается. А с другой, на них наросло уже столько дополнительного материала, столько последователей и подражателей, придуманные ими темы так развиты, что зачастую эти самые последователи оказываются куда лучше именно в литературном плане. Глубже, оригинальнее, проработаннее. И довольно часто испытываешь нечто вроде разочарования, когда, прочитав гору таких последователей, приходишь к первоисточнику и выясняешь, что он куда плоше и проще. Стивенсон совсем не страшный. Над "Дракулой" Стокера я чуть не вывихнула челюсть. "Обрученных" Мандзони я сдалась и ниасилила.

"451" в моем представлении относится как раз ко второй категории классики. Такое чувство, что появись эта повесть сейчас - она мало кого бы затронула, и уж точно не стала бы "романом на века", потому что таких антиутопий вагон и маленькая тележка, и ничего особенного помимо этого в ней нет. Да, отличная фантастическая повесть, очень умная, очень изящно написанная. Но постоянно приходится вспоминать, что она написана в 1953 году. И вот тут наступает удивление. 53 - смерть Сталина, в СССР телевизоры были настоящим чудом, шла холодная война, и, кажется, в мире не было места отстраненности и безразличию к судьбе мира и государства, не то что сейчас. Однако Брэдбери сумел не то чтобы предсказать в прямом смысле слова - скорее предвидеть масштабы этой глобальной отстраненности.

Именно по этому основанию книжка актуальна сейчас, читала и просто узнавала окружающий мир. Среди моих знакомых - замечательных умных людей - довольно много таких, которые не читают вообще, никогда и ничего. Не думаю, что само по себе это фатально. Проблема в том, что как точно подметил Брэдбери, делают это не от лени, а из нежелания напрягаться, думать и испытывать эмоции. Лучше посмотреть тупую телевизионную программу (каждый раз при упоминании "родственников" вспоминала пресловутый "Дом2"). А еще говорят: хочу что-нибудь легкое, чтобы "расслабить мозг". Ок, никто не спорит, встает только вопрос: а ты его напрягал? Особенно если ты выполняешь работу совершенно механически и никаких сложных задач она перед тобой не ставит.
Ситуация имеет место быть, в общем. И "диктатура толпы", про которую столько писали в 20 веке. И очень потемкинская демократия. Самое страшное, что брандмейстер-то был прав, именно этого и хочет большинство, именно это всех устраивает. Брандмейстер, на мой взгляд, самая интересная фигура, и его судьба более чем показательна. Если тебя что-то не устравает, ты можешь попытаться подстроиться под систему, но сам не заметишь, как она тебя сломает. Надежды на то, что в один прекрасный момент она рухнет благодаря внешним силам, очень мало, да и вряд ли это доставит кому-то радость.

@темы: брэдбери