Джон Максвелл Кутзее "Молодость", "Он и его слуга"

"Молодость" - это своего рода "наш ответ Чемберлену", а точнее, Джойсу. "Портрет писателя в юности". В юности, когда уже появился Кутзее - человек (устоявшаяся личность, основной характеристикой которой является крайняя форма мизантропии и пессимизма), но еще не появилось Кутзее - писателя. Серьезно, "Молодость" - это такая попыка беллетризованной автобиографии, начиная с юности и лет до 25, в ходе которой автор-герой уезжает из ЮАР в Европу и пытается там осесть и что-то писать. Писать пока не получается.

Знаете, в свете "Молодости" и "Diary of a bad year" для меня становится все большей и большей загадкой, как, черт возьми, этот сухой, насквозь реалистичный, насквозь пессимистичный человек умудряется писать свои романы. Потому что по недо-автобиографиям никакого полета воображения, а также работы с языком, мистики, психологизма - у него напрочь не наблюдается. В итоге я пришла к выводу, что Кутзее отчасти в автобиографиях все же привирает и выставляет себя куда более сухим и мертвым, чем есть на самом деле. За этой прозаической жизнью недо-писателя скрываются те еще бездны, их просто нет в романе, как нет и рисования у Джойса.

"Молодость" написана очень холодно и отстраненно. Хотя "Diary of a bad year" вполне вписывается ей и в тон и вполне мог бы получить название "Старость" или что-то вроде. При этом действительно в "Молодости" очень много молодости, но не той радостной и цветущей, которую обычно живопишут все вокруг: ах, восторги любви, ах, все в первый раз. Нет, это, увы, куда более правильная молодость, и каждый из нас с ее проявлениями наверняка хоть раз сталкивался. Например, с отчаянным желанием сбежать из тех мест, где ты родился, и уничтожить само воспоминание о факте рождения там. Или с извечным вопросом, что я делаю не так, если отношения с противоположным полом вообще и секс в частности не приносят обещанных литературой неземных восторгов. Или с извечным вопросом, почему я с двумя высшими образованиями не могу найти приличную работу. и тд. В этом плане Кутзее ужасно, до боли честен, так что временами его становится неловко читать - узнаешь себя.

Но при всем при том, помимо этой честности в "Молодости" больше ничего нет. В отличие от "Diary", в котором есть хотя бы подобие сюжета. Здесь же описывается просто жизнь, период без какого-то определенного начала и логического завершения. Интересный исключительно в той же мере, насколько может быть интересным аналогичный Джойс (имхо-имхо - в никакой). Здесь - просто жизнь, очень жестоко и реалистично по отношению к герою описанная, но увы, далеко не самая интересная. Рекомендую только тем, кто, как и я, получает эстетическое удовольствие от мизантропии Кутзее и его манеры повествования, из которой выжаты все красивости и эмоции.

"Он и его слуга" - пожалуй, самая странная нобелевская лекция, что я когда-то читала. Строго говоря, это ни разу не лекция, а более ли менее полноценный рассказ. "Есть у меня шестерка слуг, проворных, удалых" Киплинга в переводе Маршака. А что, среди всех способов объяснить, почему и зачем автор периодически занимается расставлением слов на бумаге, переписка с воображаемым слугой, который ездит по Англии разных веков - не самый плохой. И не то чтобы это было раздвоение личности, скорее, упражнение для ума. Письма другого создают, видимо, необходимый эффект отстраненности, двойной отстраненности - от того, что человек видит (а не испытывает сам) и от того, что его рассказы читает третье лицо. Отстраненности и холодности, вполне характерной для Кутзее. Очень изящно, очень стильно. И так тоже можно писать.

@темы: кутзее

---

Хольм Ван Зайчик "Дело незалежных дервишей"

Все-таки я правильно поступила, что начала читать Ордусский цикл с конца: от раза к разу книги становятся ощутимо лучше. А поскольку "Дело незалежных дервишей" - всего лишь вторая, это был отнюдь не комплимент.
Уже есть ордусский мир и наши герои, уже есть Ман Да и Му Да и 22 глава, но нет столь детальной проработки мира, как в позднейших книгах. Ни такого обилия забавных деталей, ни восхихительных языковедческих примечаний переводчиков. Да, стиль (чуть выспренный и наукообразный) - уже тот, зайчиковский, и Ордусь с ее идеальным государственным устройством - та же самая. Но все-таки для расцвета нужно еще несколько шагов.

Зато сама тема - в противоположность обыкновению - затронута весьма серьезная. Про право малых наций и всяческих провинций на самоопределение. Не то чтобы она была особо разработана, а сюжет - особо захватывающим, Зайчик вообще никогда не был силен сюжетами. Но, признаться, мне ужасно нравится, как Ван Зайчик разрубил этот узел: сто раз подпишусь под его "гражданской позицией")) Да и вообще чего там, сто раз говорила и буду повторять, что считаю Ордусь идеальным государством и, пожалуй, единственным воображаемым из тех, где мне хотелось бы жить.
В целом, если вы любите Ван Зайчика, то вам сюда, читается на одном дыхании. Если еще не любите, потому что не читали - советую начать с какой-нибудь из более поздних книг цикла.

@темы: ван зайчик

---

Марина Галина "Малая Глуша"

Дивная вещь, давно ничего подобного не читала, хотя и очень люблю. Жанр "Малой Глуши" сложно однозначно сформулировать: c одной стороны, это мистика, а с другой - отправной точкой этой мистики является не то чтобы наша, а даже советская, более того, провинциальная реальность. Представьте себе нашу глухую провинцию накануне развала СССР. А теперь - представьте, как на все это накладывается мистика. Дивное, слегка мозговыносящее сочетание, редкое и потому особенно ценное.

Нечто подобное в количестве встречается у Стругацких, такое изящное сочетание до боли привычной реальности и фантастики. Сочетание, при котором никуда не деться от смешения жанров и стилей, потому что мистика мистикой, а достоверно изображенная реальность вызывает то усмешку, то скуку. И нужен особый талант автора, чтобы мистика в таком антураже не выглядела не пришей кобыле хвост, а вполне органично вливалась в нее, не входя в противоречие ни с дефицитом, ни с плохо работающим транспортом, ни с генеральной линией партии. Как будто у нее есть свои законнные права.
Раньше я думала, что из "современных классиков" так умеет только Славникова, но у Славниковой и реальность более приближенная к нашему времени, и мистика куда жестче и невнятней. А попасть в Малую Глушу - это как попасть в сказку, только для взрослых. И разница между детьми и взрослыми тут вовсе не в качественных характеристиках "страшилок", а в уровне риска, в том, что поставлено на карту.

Книга состоит из двух историй, лишь косвенно связанных между собой. В первой действие происходит в южном портовом городе, в котором, с учетом некоторых особенностей языка, вполне можно узнать Одессу)) В первой истории куда больше бэкграунда исторического и реалистического, относящегося к времени, месту и тд. Имеем таинственую СЭС-2 при пароходстве, которая, как и обычная СЭС, занимается обнаружением и уничтожением всякой приходящей на пароходах заразы. Только в СЭС-2 эта зараза несколько специфического свойства, что лично у меня всю дорогу вызывало сдержанное хихиканье. Надо же, ожившие древние боги и детские страшилки, да, на самом деле, ничего смешного, конечно, но с учетом, гм, обширной литературной и особенно кинематографической традиции изображения того, как восстает из бездны демон, которого боялись еще в Ассиро-Вавилонии - все равно становится забавно. Поэтому и вся первая часть для меня - более забавная, чем серьезная, и сама по себе, и особенно в сочетании с советскими реалиями.

А вот вторая история - при том же изумительном смешении мистики и суровой прозы жызни - совершенно другая. И, если задуматься, гораздо страшней и серьезней. Серьезней даже притом, что в ней появляются, например, совершенно сказочные люди с песьими головами, а также заколдованное место, куда нельзя добраться ни на каком транспорте, а можно только прийти пешком (та самая Малая Глуша). История Орфея и Эвридики на новый, куда более реальный, чем греческие мифы, лад. Жутковатое переложение, жутковатая сама идея.

Вообще обе истории, если оценивать только сюжет - очень странные. С одной стороны, они вроде бы и заканчиваются, но такая концовка не приносит никакого успокоения, потому что они заканчиваются не так и не тем, как все ожидали. И тем сильнее впечатление, чем больше сказочного антуража - все в детстве читали сказки и все знают, как они заканчиваются. Истории Галиной заканчиваются *не так*. И от этого хочется их перечитать, потому что остается впечатление, что ты чего-то не допонял, упустил в этом водовороте мистики и банальных житейских подробностей. Хотя, сильно подозреваю, это мало помогло бы - если задуматься, написанный финал, пожалуй, и будет наиболее вероятным. Мистика рассыпается, нет никаких волшебных спасений и добрых фей, в сухом остатке имеем обычную жизнь.

@темы: галина

---

Джордж Мартин "Битва королей"

А вот теперь это стало по-настоящему потрясающе, без всяких "многообещающе".
Мартин удивительным образом заставляет сопереживать буквально всем своим героям, даже наиболее мерзким с точки зрения общечеловеческой (даже Теону Грейджою, да). Это удается ему, потому что он пишет pov персонажа предельно искренне, полностью "влезая в его шкуру", так что самого автора, собственно, не видно, не видно субъективного авторского взгляда, а есть только мир глазами этого героя. Это один момент, и второй - герои действительно из кожи лезут, чтобы добиться своего, чтобы спастись, чтобы преуспеть. Эти их усилия - не наигранные, а вполне реальные, как и жертвы, и опасности. А настоящие усилия, даже если они направлены на не самое благое дело, всегда вызывают сочувствие и уважение.

С другой стороны, а что там - не самое благое. Нет у Мартина никаких "злых властелинов", которые направо и налево любят головы только потому, что им так хочется (ну разве что Джоффри, подозрительно напоминающий инфанта из "Уленшпигеля"). А есть матери, которые защищают своих детей, и вполне логично и оправданно разделаются с любым, кто будет для детей угрозой. Серсея начала вызывать у меня не то чтобы симпатию, но уважение, чего я никак не ожидала. Ведь она очень умные и правильные вещи говорит Сансе, по большому счету, та дурочка, что не слушает. Итак мало того, что точка зрения героев, их внутреннее ощущение, психология отлично прописаны - сами их действия очень логичны и естественны в данной ситуации. Более того, попытаясь поставить себя на их место, понимаешь, что по большому счету делал бы то же самое, пусть немного другими методами, но с той же целью. В итоге получается, что читатель с одной стороны не может не принимать все перипетии романа близко к сердцу, а с другой - не может определиться, за кого он болеет. Я долго думала и в итоге выбрала себе faute de mieux Джона Сноу

А еще немного даже шокировало открытие, что на войне умирают. Причем не только умирают, но и убивают, а также калечат, насилуют, жгут и грабят. Смешно, но всего этого в фэнтези плаща и шпаги обычно нету (зато куртуазного рыцарства даже излишек), что резко делает картину неправдоподобной. Почитав некоторое количество такого фэнтези, начинаешь думать, что "с основными репортерами ничего не может случиться". Но Мартин совсем не такой. Он поставил на историчность и натуралистичность и добился ошеломительного эффекта - становится жутко, по-настоящему, не по-киношному жутко. И дело даже не в том, что автор не брезгует деталями. А в том, что в глубине читательского подсознания все эти события уже сидят, он, конечно, надеется, что раз это фэнтези, ничего такого не будет, но фэнтези Мартина имеет куда больше сходства с реальностью, чем иные исторические сочинения. И он никого не обходит, каждый персонаж в итоге получает свое.

Сюжетно второй том - это слет по нисходящей. Как в "Гроздьях гнева": герои начали в общем-то плохо, но это была случайность, можно было бы жить и дальше. Но нет, каждый следующий шаг оказывается хуже, чем предыдущий. Пытаясь хоть как-то исправить ситуацию, они начинают отчаянно дергаться, но чем больше они дергаются, тем крепче затягивается петля на их шее. Каждый шаг - новая потеря - дома, членов семьи, собственной чести, совести и местами жизни. Страна тоже разваливается потихоньку, еще не прошло достаточно времени, чтобы изменения были существенными, но вместо одного короля у нас уже четыре, за Стеной собираются варвары и Дени, несмотря ни на что выжившая, пытается собрать войско. Пока кто-то еще держиится на краю обрыва, а кто-то уже упал, но я подозреваю, что в третьей книги все уже будут внизу.

@темы: мартин

---

Милорад Павич "Бумажный театр"

Этот роман-сборник вполне описывается определением "его прощальный поклон", и тем точнее оно становится, что купила я книгу, когда Павич был еще жив, а читать начала через несколько дней после его смерти.
Но дело не только в этом. Павич, как всегда - это единство стиля при разнообразии форм. И в данном случае выбрана форма сборника рассказов от авторов разных стран, с предшествующей маленькой биографической справкой. Страны - те, где самого Павича переводили и издавали. И рассказы тоже, мм, стилизованы под национальные литературы этих стран. Точнее, даже не стилизованы, а, скажем так, отвечают представлениям конкретного иностранца (Павича) о данной национальной литературе.
Мне самой сложно судить: я из рук вон плохо разбираюсь в национальных литературах большинства приведенных стран. "Опознала" в качестве национальных литератур я только скандинавов и Японию, похоже, в данном случае мое мнение о характере национальной литературы совпадает с мнением Павича. Россия, конечно, тоже опознается; милая, с нежной грустью Россия глазами иностранцев, есть в "русском" рассказе что-то ностальгически-набоковское.

Что до самих рассказов, то мне самой они, пожалуй, понравились меньше, чем обычно мне нравится Павич. Я люблю Павича именно за этот безумный балканский колорит, за все волшебное и местное, чего мы не знаем и не узнаем, потому что живем в другом месте и в другой культуре. А тут ему для формальных целей пришлось от этого отказаться (в основном), так что получилось не так ярко. И что странно, чем более похоже на национальную литературу - тем менее ярко и красиво. Неподражаемый стиль Павича замаскирован, приглушен, скрыт. Хотя, конечно, большей частью он все равно прорывается, но в наложении на реалии другой страны это выглядит как-то странно.

Хотя он как всегда чудесный, конечно. Чудесный и волшебный, и вот Павича я могу читать в любом объеме, не прерываясь, и ничуть от него не устаю - настолько завораживающие и неожиданные у него ходы. Очень люблю его

@темы: павич

---

Джон Стейнбек "Квартал Тортилья-Флэт", "Консервный ряд"

Читая "Квартал Тортилья-Флэт", я несколько раз недоуменно переводила взгляд на верх страницы, где в ебуке пишется имя автора. Это не тот Стейнбек, которого я знаю. И уж тем более это не может быть человек, который написал "Гроздья гнева" и "О мышах и людях". Я бы сказала, что это скорее ОГенри, только действие происходит не в маленькой африканской банановой республике, а на американском среднем западе. В остальном же - по духу, по стилю, по легкости и насмешливости - никак такого от Стейнбека не ожидала.
Если честно, это история сначала двух, а потом и большего количества друзей, которых правильнее всего было бы назвать тунеядцами и бродягами Все начинается с того, что одному из них чудом достаются по наследству пара домишек, где он сотоварищи и поселяется. Они немножно пьют, немножно дебоширят, иногда попадают в тюрьму. Но в остальном они - милейшие люди, и почтенное общество города ничего против них не имеет (при условии, что они не вылезают из своего квартала, разумеется). Повесть - серия довольно милых и забавных историй из жизни этих приятелей, в духе "как эти алкоголические креведки в ночь на Ивана Купала искали клад")
У Стейнбека по сравнению с ОГенри, пожалуй, больше нежности и легкости. Если ОГенри откровенно пародирует, а временами и явно издевается над героями, то Стейнбек в похожих ситуациях в лучшем случае позволяет себе тонкую усмешку. Кто мы такие, чтобы их судить, в конце концов. В его героях не чувствуется никакого "падения", даже когда речь идет об алкоголиках и умственно неполноценных. Они такие, какие есть, и на своем месте. У них в жизни тоже всего хватает, а если принять этот дивный любящий и чуть насмешливый взгляд, каким смотрит на них автор - так их жизнь приобретает совершенно волшебные тона. Надо только уметь правильно смотреть)

"Консервный ряд" в принципе похож на "Квартал" - действие происходит в тех же пенатах, герои - почти все представители того же социального слоя. Но "Ряд", пожалуй, и нежнее, и серьезнее. Герои, как всегда, пьют, дебоширят и дурачатся как могут. Но поскольку ничто человеческое им не чуждо гораздо в большей степени, чем "почтенным" членам общества, делают они это не со зла, а наоборот, от избытка добра, если так можно выразиться. Собственно, весь сюжет - как несколько приятелей-тунеядцев пытаются устроить вечеринку в честь своего знакомого-ученого. Придумывают всякие дурацкие способы доставания денег на эту благую цель, по пути, разумеется, несколько раз все теряют, пропивают и попадают в дурацкие ситуации.
И при этом они такие ужасно милые и забавные, что их совершенно невозможно воспринимать критично. Но за всеми их дурацкими попытками стоит и второй слой сюжета - например, истории окружающих людей, хотя бы их странного ученого-затворника. Мы знаем о нем практически только то, что он любит классическую музыку и пьет пиво. Но при этом несколько стейнбековских штрихов позволяют предположить какие угодно драмы, просто оставшиеся за кадром.
В "Консервном ряду" я чувствую дыхание того гениального умение видеть красоту там, где ее больше никто не видит, которое потом заблистало в "Зиме тревоги нашей". Совершенно дивное умение Стейнбека одной маленькой фразой заставить читателя самому задуматься и понять, что происходит с героем и что происходит у героя на душе. Походя, между делом, между мытьем завалов посуды после вечеринки и привычной кружкой пива. Я не знаю других авторов, которые бы так умели показывать важное и возвышенное среди бытовых мелочей или произносить проповедь бакалейным товарам так, что она будет достойна святого Франциска.

@темы: стейнбек

---

Джордж Мартин "Игра престолов"

По этому роману очень чувствуется, что он - первая часть большого цикла. Картина разворачивается довольно медленно и неторопливо, и меньшего к большему. Первый кадр - семья феодала, его жена, дети, дом. Их игры, проблемы и отношения. Дальше - появление в доме посторонних, а именно короля, с которым наш феодал был дружен в юности. Второй кадр - королевский двор на выезде. Третий кадр - столица. Параллельно - совершенно отдельная линия других персонажей, которая, видимо, рано или поздно неизбежно пересечется с нашими. это ужасно, но теперь я понимаю, откуда Камша все сперла
И вот так постепенно, шаг за шагом, проясняется общая картина. Туман рассеивается, становится видно расставленные на доске фигуры. Правда, пока сложн определить, чья позиция наиболее выгодна, да и всякие "мелкие факторы" вроде пешек и прочих мелочей никак не просчитать. Пока только фигуры, причем самые крупные: король, его ближайшее окружение, наиболее влиятельные лорды.

Мартин пишет достаточно точно и достаточно отстраненно, мне кажется, чтобы с одной стороны создать полноценный и живой образ героя, а с другой - не навязать читателю какого-то конкретного авторского мнения по его поводу. В смысле, у него нет не то что "плохих" и "хороших" - у него нет героев, чья внутренняя имха, выраженная в неопределенно-личной манере повествования на конкретном отрывке текста, не была бы вполне логична и обоснованна. Героям не то чтобы начинаешь сочувствовать - просто понимаешь, почему они поступают тем или иным образом, и что, действительно, в некоторых ситуациях у них нет выбора. Более того, с этой "внутренней" точки зрения проникаешься к герою уважением и начинаешь ценить те его действия, которые были бы с "внешней" стороны совершенно незаметны. Мне кажется, для подобного изложения (особенно учитывая обилие героев и сложность сюжета) нужен не только большой талант, но и большая работа. Так что низкий поклон автору за возможность посмотреть на одну и ту же ситуацию разными глазами не только "формально", с точки зрения репортеров, но и по внутреннему ощущению героев.
Примерно на середине тома я с удивлением обнаружила, что болею за "черных")) То есть за Ланнистеров. Не потому, что они хорошие люди, а потому что они... умнее, что ли. Во всяком случае, их позиция мне ближе, чем чья-либо иная.

Про сюжет говорить пока сложно. Несмотря на то, что развивается все довольно быстро, чувствуется, что до эпицентра еще далеко. В смысле, воюют-то и умирают по-настоящему, но у меня все равно ощущение, что герои больше "проверяют оборону" противников, и впереди то ли еще будет. Кстати, странное дело. Обычно в таких эпопеях меня больше всего привлекает "мистическая" часть, связанная со всякими таинственными пророчествами, неземными цивилизациями, тайными забытыми знаниями и тд. На худой конец самое интресное - это "становление и взросление героев", история отношений.
А вот с Мартиным другое дело. Потому что у Мартина самое интересное - это расстановка и динамика сил на доске, война и политика, кто кого переиграет. Откровенно говоря, я не помню других фантастов - сочинителей саг - которые так же интересно и достоверно писали бы войну и политику. Так интересно и достоверно бывает в настоящей истории, и что-то я смутно вспоминаю про Алую и Белую Розу... С одной стороны, ситуация достаточно безумна, но если присмотреться - везде, в каждом отдельном моменте все настолько прекрасно обосновано, что просто не могло быть иначе. Браво автору, что тут сказать. Кажется, Мартина надо читать как псевдоисторический роман про средневековые войны, вникая в политику и историю, - так будет интереснее всего.

@темы: мартин

---

Святослав Логинов "Многорукий бог далайна"

Начнем с того, что я феерическая криведка Я давно слышала про этот роман. И всю сознательную жизнь думала, что он называется "Многорукий бог дедлайна" (deadline). А что, все вполне логично: во-1, если есть боги дня, ночи, а у Птерри так даже бог похмелья - почему бы не быть богу дедлайна? И кто из нас в дедлайне не страдал, что он не вполне Вишну (то есть необходимая синюшность лица уже приобретена, а пары-двух лишних рук все же хронически не хватает). Так что богу дедлайна вполне логично быть многоруким... Странице на 10 я поняла, что че-то не то

На самом деле, в романе никакого дедлайна, естественно, нет. Есть далайн - неясная масса "мирового океана", по природе своей вредоносная, которую лично я представляю себе как нечто вроде соляриса. И совершенно восхитительный фантастический мир, аналогов которых я не встречала больше нигде. Не то чтобы даже аналогов - я нигде не встречала такой степени абстрагирования от нашей реальной действительности. Ведь по сути, фантастические миры - всегда производные от нашего мира, либо в одну сторону (апогей технического прогресса, космические полеты, мутации, инопланетяне), либо в другую (назад к природе, феодализм, эльфы, гномы и волшебники). Мир Логинова очень сильно выбивается из общего ряда. Он настолько чужой, что когда об этом задумываешься всерьез, становится даже как-то жутко. В нем нет привычных вещей из физического мира, как микро (где люди живут, что едят, что носят, чем воюют), так и макро (земля, солнце, небо). Условия обитания людей воссозданы заново почти целиком; новое все: от макро-устройства мира до видов пищи и одежды.

Как ни странно, к этому полностью чужому миру очень быстро привыкаешь и начинаешь думать его категориями. Мне кажется, в этом и состоит прежде всего мастерство автора - не только изобрести сотню новых имен и названий, а еще сделать так, чтобы читатель не запутался в них. Иные авторы умудряются запутать читателя в простом около-феодальном мире, как в трех соснах, где несчастный будет блуждать, не в силах понять, кто чей вассал и кто с кем воюет. А у Логинова все очень понятно и логично, так что я даже постепенно начала визуализировать и эту странную растительность, и жутких хтонических жывотных. У этого мира есть своя история и мифология, свой миф о сотворении, который, как всегда, подтверждается, но лишь отчасти и как-то невнятно. Есть свои государства - не государства, но различные способы организации людей на определенной территории. Есть свои религиозные верования и фанатичные заблуждения. В общем, есть все.

Вторая сложная и с блеском решенная задача - сам сюжет. Создать мир - это еще полдела (хотя на мой лично вкус это самая важная половина), нужно еще, чтобы в мире что-то происходило. И вот медленно, а временами и мучительно, шаг вперед-два назад - мы видим, как рождается миф. Герой еще и не подозревает, что ему суждено стать эпическим героем в классическом литературоведческом смысле, хотя пока это дойдет до всего остального населения мира, разумеется, пройдет несколько поколений. Мне очень нравится с точки зрения обоснованности и логичности (и очень импонирует лично) то обстоятельство, что герой становится таковым не по "велению судьбы" или в силу везения, а упорным трудом. Изначально ему дана только возможность, некоторая инаковость - и он последовательно жертвует всем, что приносит ему судьба, следуя своему предназначению. Никакого "раз - и герой" нет и в помине, более того, в каждую минуту текста он не герой (а если уж честно, гораздо больше - усталый человек и по общим меркам неудачник), о героизме можно судить только по факту. И это, имхо, лучший способ написать о жизни эпического героя так, чтобы было не пафосно и правподобно; мифологическая, "эпическая" часть очень ловко вплетена в реальность, ее даже не замечаешь, пока не отойдешь на некоторое расстояние.

У романа есть две концовки. Одна - потому что это "очень эпическая" история, и концовка, соответственно, тоже эпическая. Новый мир, в очень библейском духе. Это красиво и вполне грандиозно и, пожалуй, это было бы вполне достаточно, чтобы объявить концовку удачной, а текст - состоявшимся..
Но есть и вторая. Потому что герой - не только "эпический герой", но и живая личность, пусть и неординарная. Герой не может сидеть без дела, и когда, кажется, уже совсем все успокоилось, новый мир перестал волноваться и начал наконец жить, герой понимает, что ему в нем нет места. Так появляется второе, безумно изящное решение в духе "убить дракона", и замыкается круг.

@темы: логинов

---

Василий Аксенов "Негатив положительного героя"

Как я понимаю, я выбрала не самый показательный роман, но - какой был. Это в довольно большой части публицистика, на самом деле, учитывая, что в тексте поминутно появляется сам автор, да и вообще роман пестрит биографическими и псевдобиографическими подробностями. По сути, это сборник рассказов, отчасти - вполне реалистичных, отчасти - с какой-то полубезумной алкогольной мистикой. Представьте себе Довлатова, помноженного на Веничку Ерофеева, и чтобы полученный автор писал о перестроечных и до-перестроечных временах.

Я очень долго и мучительно продиралась через русский язык Аксенова. Вроде бы он и прекрасный, но все равно читать тяжело, и в результате получается еще медленее, чем я обычно читаю по-английски. В нем слишком много всего, слишком много замудреных словечек и неожиданных тропов, слишком много скрытых и не очень цитат, слишком много верлибра в самых неожиданных местах. Все вместе производит впечатление рагу, в которое насыпали очень много разнообразных специй. Да, остро, пряно, сладко. А вот про то, что скрывается под специями, ничего хорошего, увы, сказать не могу.

"Основное блюдо" - это околоперестроечные зарисовки из жизни. Из жизни автора и его знакомых, например. Выглядит вполне в духе "from Russia with love": вот герои ведут себя по-свински, пьют и дебоширят, вот мелькают какие-то невнятные аферы с участием огромных и легко украденных денег и бандитскими разборками. Вот несчастные иностранцы пытаются понять, какого хрена у нас тут вообще происходит. Классический перестроечный карнавал, мишуры много, а под ней - ничего. Конечно, это очень неизбитая тема и манера изложения! гхм.

К концу книги к манере изложения я все же привыкла, и меня перестало это уже напрягать. Написано действительно шикарно, чего греха таить. И вкравшиеся в прозаический текст стихи, и скрытые и не очень цитаты, и неожиданные тропы)) Про стихи вообще могу сказать: вот как надо! Смотрите, авторы, котоые хотят разбавить свой прозаический текст стихами без специального их оформления на письме. Аксенов вписывает их изумительно, так что стихи не выбиваются ни по смыслу, ни по уровню пафоса и смотрятся в тексте очень органично (а не как у многих, пришито белыми нитками), более того, без них это было бы совсем не то и не так.
Пожалуй, я хочу почитать у Аксенова что-нибудь еще, но более художественное, уже полноценную беллетристику с сюжетом (если таковая имеется).

@темы: аксенов

---

Ирвин Ялом "Шопенгауэр как лекарство"

Этот роман не такой блестящий, как предыдущий ("Когда Ницше плакал"), но все равно довольно забавно. Параллельно ведутся две линии: в реальности - история психотерапевта и его "проблемного" пациента, который любит Ш. и не любит больше ничего. Отдельно - биография самого Ш. с кратким изложением избранных мест из его философии.
Это забавно прежде всего попыткой соединить несоединимое, то бишь психотерапию и Ш. Более несочетаемые вещи трудно представить, если учесть, что психотерапия призвана научить получать удовольствие от жизни, а Ш. - ну, он как всегда, "мы пришли в этот мир ненадолго, чтобы влачить свое жалкое существование в этой юдоли скорби и сгинуть в вечной тьме" люблю я его

А еще, тот самый проблемный пациент по всем своим реакциям и поведению в обществе - настолько балистый баль, что просто к гадалке не ходи. Да, бали, вы можете сколько угодно утверждать, что "внутренне оно не так". Но по внешним проявлениям - то самое. Классический пример: когда герой расслабился и в шутливой (как он считает) форме похвалил одну из участниц группы, а все остальные хором расценили это как оскорбление в ее сторону. Да и во всем остальном, в подборе слов, в манере держать себя - бальство аж из ушей лезет
Сюжет в целом прост. Герой - умирающий от рака психотерапевт ведет свою последнюю группу, куда начинает ходить в том числе и проблемный пациент. И они долго и мучительно, что называется, "выясняют отношения". Нет, правда, я никак не могу понять этой фишки с психотерапевтическими группами; складывается впечатление, что они направлены на то, чтобы пациенты сначала установили между собой определенные отношения, а потом начали их выяснять. Это какой-то добровольный мазохизм, потому что и в жизни ситуаций выяснения отношений более чем достаточно. Можно совершенно бесплатно делать это у себя дома на кухне. Более того, создавать себе специальную группу и платить за это деньги - это как-то уж за гранью безумия. Такое чувство, что суть затеи состоит в том, чтобы научить людей выяснять отношения, натаскать их, и чтобы потом они в реальной жизни уже хорошо представляли себе, как это делается. Психотерапия как генеральная репетиция жизни... Может, конечно, кому-то это и поможет, но я слабо представляю, например, себя в подобной ситуации. А если честно - так неверю в то, что можно что-то "репетировать", даже если заранее договориться, что это просто репетиция. И финал романа это вполне доказывает))

@темы: ялом

---

Андрей Геласимов "Степные боги", "Разгуляевка"

Это очень особенная книга в том плане, что я неизбежно буду смотреть на нее иначе, чем большинство. Потому что это *мой* регион. Автор из Иркутска, действие происходит в Забайкалье в самом конце Второй мировой. И в том плане, *как* это написано, для меня лично читать такой текст - как дышать. Я все эти словечки и выражения, манеру речи слышала детства и до 20 с чем-то лет. Я отучилась "разговаривать матом", причем иногда, помню, предпринимала для этого сознательные усилия. Но мое "чо" исправит, наверное, только могила Я не оправдываю ни себя, ни героев, но за достоверность отвечаю, все ровно так и есть, как написано.

В романе собственно действия практически и нет. Это описание небольшого периода из жизни героев, и даже не от точки до точки, а просто случайного периода. Случайного времени, в котором единственный раз пересеклись судьбы японского военнопленного и русского пацана-"выблядка". Ничего особенно не меняется, ничего судьбоносного не происходит, описан быт, жизнь. И надо сказать, что жизнь эта - жизнь простой русской деревни в далекой провинции - не то чтобы сильно похожа на правду, а она и есть. Я долго думала по мере чтения, специально ли автор изображает героев именно так, как изображает, чтобы подтолкнуть читателей к определенным выводам. Но в конце концов решила, что автор просто очень честен с собой и с читателями. Давайте смотреть правде в глаза. Кто был в деревнях в далекой провинции, где живут не наезжающие дачники, а именно постоянно, тот знает, как оно все бывает. Вот именно так. И сделайте скидку на 60 лет назад, война, разруха, голод, коллективизация и раскулачивание уничтожили последних людей, у которых были мозги и руки росли откуда надо, а не оттуда же, откуда и ноги. Остались те, у кого брать было нечего, с которых спрашивать было бессмысленно. Наши герои, короче. Население деревеньки, где все друг друга знают, но каждый все равно живет, как хочет, наплевав на окружающих.

Если задуматься, жители деревни Разгуляевка производят жуткое впечатление. Такое чувство, что они какие-то недо-люди, их эмоциональный диапазон реально заканчивается желаниями: пожрать, потрахаться и выпить и погулять. Все. При этом о них нельзя сказать, чтобы они были какие-то плохие люди - они не плохие, они даже любят друг друга иногда, но это чувство в основном очень звериное и инстинктивное - между матерью и ребенком, между мужиком и бабой. Они просто какие-то очень одноклеточные, примитивные настолько, что жуть берет, как же они до сих пор не вымерли.
На их фоне тем более разительным кажется несчастный пленный японец из лагеря военнопленных. Поскольку он в округе единственный врач, народ иногда прибегает к его услугам - если вдруг заговоры бабки не помогают. Разумеется, когда заговоры не помогают, врачу в лучшем случае остается развести руками. Японец ведет дневник для своих детей, оставшихся в Нагасаки - описывает там историю своего рода, свою жизнь и тд. И по сравнению с этим дневником и его внутренней жизнью все то, что происходит у деревенских жителей в душах, выглядит как замаранная пропись первоклашки по сравнению с "Божественной комедией". Японец выглядит как вполне нормальный человек, а все его окружающие - как какие-то бездушные марионетки, движимые первичными инстинктами. Уж не знаю, сознательно ли автор вкладывал такой смысл - но вышло именно так. На самом деле, пожалуй, разница - в уровне образования. Трудно начать думать, если у тебя нет к этому привычки.
Маленький японец-врач замечает, что на их шахте умирает куда больше людей, чем на остальных. Что известные ему растения в округе мутировали и выглядят это очень странно. И пытается втолковать это лагерному начальству. Но поскольку у лагерного начальства в голове ровно одна извилина и две мысли, о водке и о бабах, естественно, его никто даже не пытается выслушать. А между тем по округе и правда рождаются уроды и болеют люди, но это никого не заботит. Как и всегда.

Если принять на веру, что Геласимов, как говорят критики, описывает "загадочную русскую душу", выглядит ее суть примерно так. Большую часть своего существования (и как человек, и как нация) "русская душа" пребывает в амебном состоянии, первичные инстинкты, жрать и размножаться, и гори все синим пламенем. И иногда случаются прорывы, ни с того ни с сего. Тысячи и сотни тысяч пацанов растут вот в таких деревнях, наблюдают мат, пьянки, драки, выпрашивают кусок хлеба, работать их можно заставить только из под палки, вырастают они сами представляете чем и тд. Тысячи - а потом один из них берет и уходит за рыбным обозом, и становится великим ученым, и пишет "хотя всегдашними снегами покрыта северна страна", и изобретает закон имени Лавуазье и себя. Или, например, уходит на войну, совершает там невероятный подвиг, на который никакой немец бы не решился, а потом возвращается в родную деревью и бьет жену как ни в чем не бывало, и ведет себя как скотина, радуясь данной Звездой Героя безнаказанности... Подвигами можно восхищаться, но в ремиссии оно производит довольно тягостное впечатление. Остается надеяться, что из этих полудиких детей потом вырастут нормальные взрослые люди, которые просто поймут все, что надо понять, не потому, что их научили в школе или родители, а потому, что жизнь их побьет и научит. А потом у этих детей родятся свои дети, и это будут наши родители

@темы: геласимов

---

Дэн Симмонс "Восход Эндимиона", "Сироты Спирали"

Про "Восход Эндимиона" сложно что-то сказать однозначно - в нем слишком много всего. И действия, и событий, и глубоких идей, и психологии, и религии. Притом, что получается отнюдь не ералаш, а просто картина, которую сложно объять целиком - и куда проще по частям. Мне кажется, такая концовка неизбежна, потому что только такая концовка будет достойна всего остального цикла.

Циклы вообще очень сложно сводить, особенно такие большие и многогеройные, где меняются и главные действующие лица, и время повествование. Автору нужно очень постараться, чтобы связать воедино все нити так, чтобы никакая не провисала, чтобы никакая не торчала, чтобы чувствовалась связь героев и времен, и логичность, и мистичность, и моральный урок, и качественный переход. Завершающая книга, имхо, должна быть полнее и сильнее, чем любая из предыдущих - иначе будет ощущение, что автор не завершил, а просто бросил со словами "я устал, я ухожу". И хорошо еще, если бросил, написав что-то такого же уровня, как первые книги цикла (а не как Сапковский, который в моем личном рейтинге "феерических сливов" безоговорочно занимает первое место).
Пожалуй, "Песни Гипериона" - чуть ли не единственных из читанных мной циклов, который закончен очень достойно. Именно с тем эффектом, шумом и размахом, с каким того ожидает читатель. Подготовка к завершению цикла тихой сапой шла два романа, но очевиден этот резкий подъем вверх стал только в "Эндимионе". Я, признаться, была очень приятна удивлена, поскольку на хорошее завершение хороших циклов обычно по привычке не надеюсь. А "Эндимиону" вполне удалось справиться со своей задачей.

Будущее соединяется с прошлым (кто, черт побери, консультировал автора по физике?!). Герои прошлого уходят в будущее и возвращаются оттуда другими. Мир меняется - потому, что меняются люди в нем. Не то чтобы я сильно прониклась идеей Сопереживания, но как фантастическая идея она ничем не хуже любых других (например, не хуже идей о мировом зле, заключенном к яйце кольце) и главное, отвечает своей цели: качественная перемена людей. Мгновенная революция, может быть, и перебор, но это общее своейство Симмонса: у него если уж войны, то с миллиардами погибших, включая грудных младенцев, если уж рушить церковь, то чтобы остались только дымящиеся руины. Это фантастика, я привыкла.

В целом "Восход" очень эпичен и поражает величиной замысла. Тем более, правда, раздражают в нем не-эпические моменты, вроде бесконечного нудения про ящик Шредингера и описания любви Рауля и Энеи. Да, я полностью согласна тут с героем-репортером: он и правда тупой. И лучше бы автору обойтись без подробных описаний секса - я не ханжа, но тут они слегка не к месту, кажется... Не говоря уж о том, что если честно, окажись я в конце на месте Рауля, я привязала бы в условленное время свою любимую к дереву, и никуда бы она не пошла, чтобы ее там сожгли заживо. И наплевать на судьбы мира)) Но это так, лирическое отступление) В остальном роман очень хорош, причем хорош именно своей эпичностью. Герои четко делятся на "плохих" и "хороших", точнее, наших и церковников. Нет той неоднозначности образов, что была в "Гиперионе" (кроме, разве что, Мартина Силена). Нет никаких мелких заданий - только масштабные проекты. Это не хорошо или плохо, это просто другой уровень. Таким героям гораздо сложнее сопереживать, потому что лучи совершенства заслоняют в них все человеческое, не говоря уж о размахе их проблем. Пожалуй, единственный, кто вызывал у меня искреннюю симпатию на протяжении всего текста - это де Сойя, очень простой, не идеальный и очень человечный. Образ эпического героя, что забавно, очень мешает простой человеческой симпатии. Про Энею вообще сложно что-то сказать, потому что лично по моим ощущениям, она не человек, а какой-то набор мессианских функций. Необходим талант Сарамаго, чтобы из человека такого масштаба сделать человека живого, но у Симмонса Энея - скорее функция текста, одна из физических переменных, чем живой герой.

В целом получилось забавно. "Восход" очень хороший роман, правда. Но если "Гиперион" был набором "человеческих, очень человеческих" историй, каждая из которых пробуждает эмоции, то "Восход" - полная ему противоположность, он поражает размахом замысла, и места для мелкого "очень человеческого" в нем совершенно не осталось.

"Сироты Спирали" - это небольшая повесть по мотивам. Н. лет спустя после "Вохода" люди из Спектральной Спирали Амуа летят покорять дальний космос и встречаются с Бродягами, которые улетели еще до Хиджры. И что будет дальше. Там очень много деталей, которые прекрасно вписываются в основной сюжет и порадуют фанатов. А вот с самим сюжетом повести просто швах, потому что если его пересказывать двумя словами, будет даже немного стыдно за автора - настолько все просто и глупо. Хотя в остальном текст на том же уровне, что и остальные "Песни" - психология, детали, и тд. Пожалуй, автор-психолог уровня Ле Гуин мог бы сделать из этого сюжета нечто волшебное и имеющее самостоятельную ценность, но для Симмонса получилось слишком мелко.

@темы: симмонс

---

Эльфрида Елинек "Пианистка"

Формулировка Нобелевской премии: "За исключительное умение выворачивать эту жизнь на изнанку грязной стороной и видеть каждый предмет под наиболее нелицеприятным углом, за выдающуюся способность вызывать у читателя рвотные позывы описанием совершенно нейтральных вещей из обыденной жизни и виртуозное исключение из текста всего, что могло бы хоть как-то напомнить о красоте, за умение найти везде и всюду следы гниения, грязь и мерзость и увеличить их до таких размеров, что они заполоняют собой все пространство". Эльфриде Елинек, выдающемуся певцу мерзости и уродства.

В какой-то момент мне показалось, что я знаю схему, по которой это писалось: по день-два каждый месяц. Чувство кромешного отвращения к миру вообще и к себе в первую очередь, которое кроме как с пмс, сравнить не с чем. Но у Елинек его как-то слишком много.

Немецкие писатели вообще в этом плане люди выдающиеся: им удается вызвать у читателя отвращение, рвотные позывы и желание помыть руки описанием совершенно простых, бытовых вещей, которые периодически случаются со всеми. А вот американским для этого надо долго изголяться с трупами собак и кроликов и прочими глупыми и антиобщественными занятиями. Ребята, американцы, вот у кого надо учиться! Посмотрите на фрау Елинек - она напишет прогулку по парку так, что хочется немедленно продезинфицировать всего себя и все вокруг! А ведь там, в парке, ничего особенного - ну да, земля, мусор, собачки сходили - а то мы каждый день это не видим? Видим, только не замечаем, так фрау Елинек обратит ваше самое пристальное внимание. Не отвлекайтесь, ученики!

Не знаю, что там в фильме, но явно не то, что в книге - иначе большинство людей не смогло бы его досмотреть. Книга целиком - какой-то непрекращающийся фарс мерзости. Причем все описано очень филигранными штрихами, смотришь и думаешь: ну да, так бывает. Более того, так бывает чаще, чем нам хотелось бы. Мать, тиранящая взрослую дочь всю жизнь и не дающая ей шагу самой ступить - еще как бывает. Дочь - мазохистка и слегка извращенка, в свободное время подглядывающая за парочками в парке - бывает, а кто тут святой? Парень, решивший по неопытности "потренироваться" со стареющей училкой - тоже бывает, видимо. Сложно показать на какое-то событие из сюжета и сказать: не верю. Нет, отчего же, вполне верю, и вместе, и по-отдельности. Но в этом, увы, и состоит гротескная мерзость: в мире Елинек больше ничего нету. Нет ни одного персонажа и ни одного момента, который вызывал бы симпатию или был просто красивым. Про который можно бы сказать: да, вот так хорошо. Ничего хорошего. Никогда. Ни с кем. Никакого спасения от этой безнадежной жизни в куче мусора.
Надо очень тщательно подходить к своей работе, чтобы суметь так написать - не оставив нигде лазейки для красивого и хорошего. Мне кажется, это техническая работа, потому что как жить с таким мироощущением, я не могу понять.

Елинек почему-то называют "разоблачительницей мещанства и ханжества современного мира". Увольте, на мой вкус, мещанство и ханжество - это как раз про нее. Потому что "красота в глазах смотрящего, и безобразность тут же рядом". Видеть весь мир в отвратительных тонах и считать всех людей мерзкими безвольными извращенцами - это ли не ханжество? И не потому, что люди не такие. Они такие. Но еще много какие помимо этого, а про это у Елинек не слова, только грязь-грязь. Достаточно было бы написать "ненавижу вас, мерзкие уроды", но такое чувство, что она четыреста страниц любуется этой мерзостью с тем же болезненным ощущением, с которым сдираешь коросту, например. И, вслед за автором, я не могу сказать про "Пианистку" совершенно ничего хорошего. И совершенно не понимаю, за что там Нобелевская премия - лучше бы Бэнксу дали, он хоть смешной.

upd. "все фигня, кроме обвинительного заключения. и обвинительное заключение, по большому счету, тоже фигня" (с)

@темы: елинек

---

Артур Шопенгауэр "Метафизика половой любви"

Неистребимый оптимизм Шопенгауэра, как всегда)) Стоит только посмотреть на названия работ

"О ничтожестве и горестях жизни" - право, не знаю, нуждается ли этот текст вообще в комментариях И обязательно ли было читать дальше заголовка Как вы догадываетесь, речь идет о том, что жизнь это кромешный бляпиздец и мы пришли в этот мир, отягощенные первородным грехом, чтобы влачить свое жалкое существование в этой юдоли скорби.
"Старость и смерть, к которым неуклонно поспешает всякая жизнь, являются осуждающим приговором над волей к жизни". Кроме того, Ш. утверждает, что страдание само по себе позитивно (поскольку ощущается всегда и очень остро), в то время как счастье негативно (поскольку отсутствие страдания не ощущается вообще). Пожалуй, единственный довод из этой оперы, под которым я готова подписаться: "Самое счастливое мгновение счастливого человека - это когда он засыпает, как самое мгновение несчастное - это когда он пробуждается". Из чего Ш. путем логических перестановок делает вывод, что лучше бы умереть поскорее, а еще лучше - вообще не рождаться) Пуу-ся)
Дальше Ш. наезжает на оптимизм вообще и Лейбница с его теодицеей в частности, утверждая, что оптимизм и христианство несовместимы, поскольку оптимизм есть проявление зловредной воли к жизни. Более того, с практической точки зрения куда лучше быть пессимистом, чтобы при наступлении бед и несчастий не очень расстраиваться или хотя бы не удивляться, по принципу "не очень-то и хотелось".
По-моему, меня, читающую Ш., идеально иллюстрирует вот этот стрип про зайца Пц:

"Смерть и ее отношение к неразрушимости нашего существа" - помимо классического нытья на тему, как жесток этот мир, как коротка жизнь и каким приятным разнообразием является смерть, есть еще забавные мысли. В том числе о том, что "исчезающее и являющееся на его место есть одно и то же существо, испытавшее лишь небольшое изменение и обновление формы своего бытия". А коль скоро это применительно к животным, применительно и к человеку. Род как таковой остается неизменным, меняются только его представители, но это, по большому счету, такая мелочь. Род как воля к жизни, по сути вечен, причем не имеет ни начала, ни конца. "Из того, что мы теперь существуем, следует, по зрелому обсуждению, то, что мы должны существовать во всякое время". Quel jour sommes-nous? - Nous sommes tous les jours. Индивидуальность же так жалка и ничтожна, что "требовать бессмертия индивидуальности - все равно, что желать бесконечного повторения одной и той же ошибки". Неразрушима одна лишь воля. Есть только воля. Воля и боль (с)
Все вышесказанное приводит нас к мысли о переселении душ. Ш. замечает, что "в христианстве место учения о переселении душ и об искуплении последними всех грехов, содеянных в прежней жизни, заняло учение о первородном грехе, т.е. об искуплении греха, содеянного другим индивидуумом". Что, я бы сказала, весьма несправедливо.

"Метафизика половой любви" ужасно забавна, как сочинение человека, который знает о любви из романов и сочинений других таких же безнадежных в этом отношении товарищей, типа Канта. И на этих обширных знаний строит свою философию, суть которой состоит в том, что любовью управляет некая "воля рода", целиком направленная на появление на свет максимально здорового и жизнеспособного потомства. Вот почему люди влюбляются а)в молодых и здоровых, б)в свою противоположность, чтобы негативные качества одного погасились позитивными другого. Вкратце - все. Злобная воля рода внушает индивидууму иллюзию, что влюбившись, он стремиться к счастью для себя, между тем как на самом деле он всего лишь выполняет биологическую программу. С одной стороны, Ш. в основном, конечно, прав, а с другой - все это слишком поверхностно, а "примеры" вообще вызывают нервный смех.
Отдельный гылол - это глава о педерастии. Сложно отрицать, что она есть, вон, и античные классики сплошь и рядом на нее ссылаются. "А если педерастия есть - значит, это кому-то нужно!" - заключает Ш. Ну разумеется, вот и ответ готов: оказывается, люди оттого становятся педерастами, что с чем-то у них не очень и природа решила, что лучше бы им не размножаться. Ну там, старые или больные особи, которые дадут нежизнеспособное потомство. А любви-то хочется! Вот вам и ответ Это так смешно, что даже слегка неловко за афтора...

"Идеи этики" - это в основном повторение уже изложенных в "Мире" тем. О том, что надо побеждать зловредную волю к жизни аскезой, целибатом и холодными ваннами... И что вообще даже одобренный церковью брак - это не более чем уступка первородному греху, а на самом деле лучше бы вовсе не размножаться. "Мы же вымрем" как возражение не принимается, потому что вымрем - так быстрее попадем в царствие небесное)) Заодно критика ВЗ и протестантизма как чересчур оптимистичных, ну просто неприлично. А эти мерзкие евреи еще и ссылаются на напустствие "плодитесь и размножайтесь", кошмар! )) Учитывая, что человеческая доля - это страдание, заповедано ведь не причинять зла своим ближним - вот и нечего детей на него обрекать.
"Христианство - это учение о глубокой вине человеческого рода, коренящейся уже в самом его бытии, и о порыве души к искуплению, которое, однако, может быть достигнуто только ценою самых тяжких жертв, подавлением собственной личности, т.е. путем совершенного переворота человеческой природы".

@темы: шопенгауэр

---

Вера Камша "Сердце Зверя-2: Шар судеб"

Мышки плакали, кололись, но продолжали грызть кактус
Между тем эта конкретная книга - худшая из всех имеющихся. Даже если принимать в расчет, что она входит в длиннющий цикл, в котором уже давно не видно начала и еще совсем не видно конца. Эта война идет уже столько лет, мой маршал, что уже никто не помнит ни почему она началась, ни с кем мы воюем. Так же и в "Шаре" - кто с кем воюет и почему? Я лично так и не смогла вспомнить, пока добрые люди мне не объяснили. Нет, я не имбецил, я перечитывала весь этот цикл буквально в феврале((

Дело вовсе не в том, что девочки (в моем лице) не способны воспринимать описания войны и батальные сцены. Скорее, в том, что девочки не способны их писать. Уж простите, но я помню ход войны 12 года, какая армия куда и зачем двигалась, по "Войне и миру", который я читала в школе - до сих пор. Все было кристалльно ясно и весьма занятно. А вот у Камши непонятно ничего и оттого ужасно скучно, хотя по идее должно бы быть наоборот. "Шар" - это лоскутное одеяло каких-то малозначительных эпизодов, представленных разными репортерами, в основном касающееся как раз многочисленных военных компаний. При этом повестнование так скачет, что не успеваешь уследить ни за одной, каждому репортеру от силы по полторы страницы - естественно, они "не укладываются". Такое впечатление, что автор сначала написал целиком каждую линию, подряд и логично, а потом взял и нарезал тексты по полторы страницы и перетасовал эпизоды. Может, это постструктурализм, что скажете?

Еще хуже - с какой-то невнятной мистикой, которая занимает добрую треть текста. Такое чувство, что половина репортеров, когда на них обращается внимательный авторский взгляд и автор подает знаки: давай уже, говори! - от страха и незнания начинают просто бредить про какие-то танцы, серые стены, щербатых девочек и выходцев. Я ничего не имеют против мистики, но она как значительная часть текста должна иметь какой-то смысл. Здесь смысла нет ни малейшего, кроме заполнения пространства на бумаге.

Выглядит это в тексте примерно так. Скажем, пошел герой в лес грибы собирать:
"Осенний лес был мрачным и будто чужим. Хрустнула под ногой ветка... Конь взрогнул и пряднул ушами. Ведь он знал эту тропинку, сто раз ходил по ней за подберезовиками... Ты помнишь, помнишь путь? Память - цепь, память - камень, память - холод... Не помни... Небо внезапно прорезала беззвучная молния. Молния! Четверых один призвал! От молнии протянулись темные тени, герой невольно сделал шаг назад, выпустив поводья... Тень от осины, четко и длинно, на темный мох пролегла. Здесь - сыроежки и подосиновики, там тебя ждет только мгла. Синие звезды смотрят на город, звезды на острие. Во мху корзинка, в ней - подосиновики, можно собрать их, но нет... Движутся в танце опята с маслятами, рядом торчит шампиньон. Выпад! - Удар! - Не спастись вам, ребята. Славное будет житье! Тем, кто отринув гальтарские бредни, ищет лишь белых в лесу. В вашей столице все слухи до сплетни, а для грибов недосуг. Танец продолжим, грибы в хороводе, и мухомор как раттон, тихой угрозой встает на проходе, съешь - и узнаешь потом..."

Что самое ужасное - все эти игры с текстом совершенно ничего не дают, потому что на протяжении 500 страниц книги есть только *одно* запоминающееся и имеющее какое-то значение событие. Да и то это несчастное событие прописано настолько ООС и у него настолько плохо с обоснуем, как не бывает плохо у иных фикрайтеров. Дикон, конечно, бесит ужасно, но это слишком даже для него. Четкое впечатление, что начиная цикл, Камша не знала, что будет дальше, как будут развиваться характеры. Поэтому персонажи у нее то выходят на передний план, то неожиданно сливаются с серой массой позади, ни то, ни другое никак толком не обосновано. В первых книгах Дикон был нормальный мальчик, как и почему он успел превратиться в этого киношного злодея, квинтессенцию наглости, тупости и эгоизма? Не верю, не-а. Рокэ Алва, наоборот, был изначально заявлен таким героем, что прямо ах, а теперь что? - стоит тихонечко на заднем фоне и сливается с пейзажем. Валентин Придд первые книги ничем совершенно не выделялся, а потом вдруг ни с того ни с сего сыграл очень ярко - чтобы опять почти исчезнуть. Ни один персонаж толком не "дотянут", линию поднимают - и бросают. Не говоря уж о том, что их количество слегка зашкаливает. Пожалуй, единственные, кто закончил так же хорошо, как и начал - Сильвестр и Катарина. И то только потому, что уже закончили, да и были они, строго говоря, второстепенными героями.

В общем, имхо, если хотите узнать, что произошло в этом томе - можно смело читать со стр. 345 по 383 и не читать все остальное.

@темы: камша

---

Дэн Симмонс "Эндимион"

Сюжет и концовка еще более "подвешены в воздухе", чем в "Гиперионе". Вообще с точки зрения использованных приемов "Гиперион" и "Эндимион" кажутся мне достаточно похожими: cтандартная сюжетная схема (в первом случае - 1001 ночь, во втором - квест) и совершенно открытый финал даже без намеков на будущее. Открытый финал - вопрос вкуса, мне лично так нравится больше, остается ощущение какой-то легкости и свободы. Потому что любая реализация не то чтобы совсем портят идею, - портит *все остальные* идеи, которые успели прийти в голову читателю.
При этом "Эндимион" совершенно не эпичен, в нем беспрестанно говорится о важности маленькой девочки, которую герой спасает и везет к месту назначения, о ее мессианстве, но этого совершенно не чувствуется в тексте и, скажем так, это не давит. Имхо, это хороший вариант "квеста с героем-избранным", в котором "герой-избранный" не выпендривается, и ведет себя как нормальный человек, да и остальные тоже.
Вообще "Эндимион" отличает повышенная человечность, своего рода сострадательное внимание практически ко всем, кого наши герои встречают на своем пути. Поэтому встреченные так и запоминаются. В тексте гораздо меньше насилия и вообще жестких моментов, и больше моментов бытовых, связанных с организацией квеста, отношениями между героями и тд. - прописанных очень достоверно и с большой любовью. Путешествие по Седьмой Дракона очень четко ассоцируется у меня с ЛРТ, и другие моменты, пожалуй, тоже.

Разумеется, одним квестом дело не обходится - Симмонс для этого слишком умный писатель. Параллельно идет линия преследователя наших протагонистов. И, пожалуй, представитель зловещей католической церкви, готовый сделать все, чтобы изловить ребенка и отдать на растерзание инквизиции - самый симпатичный и интересный персонаж. Капитан отец де Сойя - как говорят в литературной критике, "цельный характер", человек, который точно знает, что он должен делать, и делает это. При этом достаточно легко (и правильно!) разрешая этические противоречия, которые для другого оказались бы неразрешимыми совершенно. Последний выход заставил меня уважать его еще больше. Де Сойя сумел пройти по очень узкой тропинке между своей совестью и своим долгом, не предав при этом ни то, ни другое. Его немного жаль, несмотря на то, что отказ от погони и возвращение с перспективой суда и смерти было единственно верным для него выходом.

Про саму Энею сложно что-то сказать, кроме того, что она сделала "энеиду". Квест хорош как квест, а финал квеста хорош сам по себе - финал, который подразумевает, как и в "Гиперионе" - не то что начало чего-то нового, а такую, знаете, выжидающую тишину перед началом. Когда дирижер выходит на сцену, поднимает руки - весь зал замолкает, а оркестр поднимает инструменты. Никто еще не знает, что мы услышим, но в самой этой тишине есть что-то очень привлекательное.

@темы: симмонс

---

Генрих Бёлль "Бильярд в половине десятого"

История вполне в духе Белля. Совершенно дивная манера писать романы, которую мне никак не удается кратко сформулировать. У Белля почти всегда есть призраки прошлого, которые не дают спокойно жить героям в настоящем, и кажется, что все попытки героев от них избавиться, жить нормально, простить друг друга и себя, обречены на провал. А с другой стороны, есть не освобождение от этих призраков, не начало новой, счастливой и спокойной жизни - но легчайший намек на него. "Дом без хозяина" в этом плане очень показательный. "Это длилось лишь одно мгновение, но он знал теперь, что лишь одно мгновение может все изменить". В этом - весь Белль. Напоследок он дает героям и читателю совсем чуть-чуть надежды - и это дорогого стоит. Дороже, чем многие хэппи-энды.
Не то чтобы я воспринимаю Белля эмоционально - скорее, наоборот, логически. Его романы упрочивают мою мысль, что все можно изменить усилием воли, что можно разорвать опутывающую тебя паутину плохого прошлого, сделанных и несделанных ошибок, испорченных и зря сохраненных отношений. Это очень тонкая механика, не приемлющая громких жестов и громких слов, действующая исподволь. Однако она единственная, кажется, эффективна в описываемых Беллям ситуациях. Герои запутались, но ни им самим, ни читателю толком не сформулировать, как и почему они запутались, и что можно с этим сделать, чтобы было лучше.

"Бильярд" вполне соответствует вышесказанному. Маленький лучик надежды непонятно на что. Подкрепленный одним-единственным довольно глупым действием одного из героев, который производит ни с того ни с сего просто магическое влияние...
Начнем сначала. История семьи, Германия, год 58. Все хлебнули от фашистского режима, кто сколько успел, кого-то расстреляли, кто-то пошел служить фашистам и сгинул на войне, кто-то сошел с ума - все это было почти двадцать лет назад. С тех пор прошло почти двадцать лет. Сейчас вроде бы все хорошо, но это только видимость, потому что все члены семьи продолжают жить прошлым и не могут смириться с тем, что оно прошло и закончилось, а никто не отмщен, и никто не наказан, и никого не воскресить. Глянцевый фасад более ли менее успешного и дружного семейства - а за ним слои-слои паутины прошлого. Текст открывает нам слой за слоем, как его видят герой, сумасшедшая мать, старик-отец, секретарша, сын, дочь, господин Шрелла. В тексте раз за разом повторяется, что год 58, но герои в это не верят, они живут в своем "почти двадцать лет назад", и им никак не выбраться в реальность. По сравнению с тем, что было тогда, реальность слишком банальна и пресна. А на новые сильные эмоции и действия они уже, кажется, не способны.

А потом почти внезапно происходит череда маленьких событий, которая дает надежду. Оказывает, как все просто - не нужно менять ничего, кроме точки зрения. Измени свой взгляд на мир - и сам мир для тебя изменится. Одно мелкое, глупое событие. "Но вдруг раздался не очень громкий сухой звук" - и будто прорвало плотину, и теперь они все будут жить по-настоящему, наверстывая то, что они упустили за эти годы.
Знаете, чем больше я думаю о Белле, тем больше мне кажется, что более жизнеутверждающего, по-умному, глубоко и серьезно жизнеутверждающего писателя я и не знаю))

@темы: бёлль

---

Дэн Симмонс "Падение Гипериона"

Классическая вариация на тему "продолжение удачного романа". "Гиперион" как текст практически безупречен, не только по содержанию, но и по форме. Открытий финал - тоже вполне достойный финал, между прочим.
В "Падении" Симмонс, видимо, задался целью финал "Гипериона" *закрыть*. Получилось неплохо, но не идеально - просто потому, что *закрыть* такое обширное полотно, сотканное из разных сюжетных нитей, очень-очень сложно. Свести все воедино, чтобы все сначала обрело смысл, а потом и логическое завершение. Пожалуй, Симмонс все равно нашел лучший выход, а именно - объявление тотальной космической войны. Если "Гиперион" был историей вполне частной, историей конкретных людей, то "Падение" - это история человеческой империи в эпоху глобального потрясения.

На протяжении всего "Падения" разворачивается война между Гегемонией и Бродягами, нарастает напряжение между Гегемонией и Техно-Центром. Неудивительно, что самая яркая и, пожалуй, главная героиня "Падения" - Мейна Гладстон, секретарь Сената и фактически глава всей Гегемонии. Мейна Гладстон дивно прекрасна. За нее можно простить все остальные недостатки, буде таковые найдутся. Просто потому, что на моей памяти Мейна - чуть ли не единственное изображение "правителя вселеной", просто могущественного правителя, который не кажется Мэри или Марти Стью, не вызывает ни малейшего отвращения или недоверия - и при этом не имеет видимых недостатков и слабостей, действует очень логично и эффективно и, действительно, на своем месте. Такой нездоровый фанатизм у меня до сих пор вызывали среди фантастических правителей только лорд Витинари и Эмгыр вар Эмрейс, но Мейна - куда мягче и куда глубже.

Как ни странно, глобальная война производит куда меньше впечатления, чем рассказываемые в предыдущем томе личные истории героев. Война обезличена, и якобы главный герой, pov которого излагается - не более, чем информатор, он сам в событиях практически не участвует. За счет этого сама история воспринимается более отстраненно. Если "Гиперион" упирал на эмоции, то "Падение" - больше на логику, осознание фактов, выводы, которые и сам читатель вполне может сделать из сложившейся ситуации. Полное разрушение основ, на который строилась действующая система. С одной стороны - хаос, а с другой - новые горизонты, минус старые друзья, плюс новые. Brave new world.

"Гиперион" ставит вопросы и загадывает загадки, "Падение" дает на них ответы. К чести Симмонса, нельзя сказать, чтобы он "слил" хоть одну сюжетную линию, даже самую завалящую. Мы видим наших паломников, которые довольно бестолково мечутся по Гипериону то ли в поисках Шрайка, то ли в попытках спастись от него, видим Гегемонию - как правительство, так и переферию, видим непонятного главного героя в его странных отношениях с правительством и Техно-Центром. На мой вкус, всего этого уже как-то слишком, ориентироваться в сюжете можно, а вот проникнуться уже не успеваешь. Я как-то начисто пропустила все логику, связанную с поступками Техно-Центра - зачем они это устроили? Что за вереница ВР, которых я уже перестала различать? Можно, наверное, при желании разобраться, но уже не хочется.

"Гиперион" написан целиком на очень высокой ноте. Но эта высота - в первую очередь от непонятности, неразрешенности конфликтов, остановившийся на высокой ноте звук. "Падение" на этой ноте не удержалось как раз потому, что в нем конфликты находят свое разрешение. Это вполне логично. Неразгаданная тайна всегда интереснее разгаданной. Вот парадокс - обычно в большинстве подобных "эпических" фантастических историй авторам никак не удается свести все концы, и что начиналось за здравие, кончается за упокой (тут оборванные нити, там сюжетную линию просто слили, здесь забыли). "Падение" - приятное исключение в плане техники "сведения воедино" - все очень логично и изящно. И при этом "Гиперион" все равно сильнее...

@темы: симмонс

---

Сёрен Кьеркегор "Страх и трепет"

Мне кажется, большинство философов (в смысле их философии, естественно) можно подразделить на этиков и логиков. На уровень философии это не влияет, но влияет на ее поэтичность или занудность. Я лично как логик больше люблю философов этиков - вроде Ницше и Шопенгауэра - которые сначала придумали себе нечто безумное и ужасно поэтичное просто потому, что у них так душа лежит, а потом пытаются это логически обосновать всякими стройными концепциями и ссылками на греческих классиков. Но мы-то знаем, как все на самом деле!)) Зато вот Гегель или Хайдеггер, например, скорее логики, и потому безумно занудны со своими насквозь логичными и искусственными философскими системами.

Кьеркегор тоже этик, и он совершенно прекрасен. Я, признаюсь, полагаясь на слова Наталини, ожидала чего-то очень злобного, едкого и мизантропическое. А Кьеркегор необычайно поэтичен. По красоте отдельных мест его можно сравнить только с Ницше, но если Ницше - это Вагнер, то Кьеркегор - скорее романтичные шопеновские напевы. Он не звучит громко, но в нем есть удивительная тихая красота. Послушайте только:
"Ибо тот, кто любил самого себя, стал велик через себя, и тот, кто любил других людей, стал велик через свою преданность, но тот, кто любил Бога, стал самым великим из всех".

Правда, признаться, я не везде могла уследить за его логикой. Но все-таки "Страх и трепет" - скорее теология, чем философия, так что логика там изначально своеобразна. Кто не знает, СиТ - это рассуждение о "проблеме Авраама" и жертвоприношения Исаака, своего рода "авраамодицея".
"Но самым великим оказался Авраам: он был велик мощью, чья сила лежала в бессилии, велик в мудрости, чья тайна заключалась в глупости, велик в той надежде, что выглядела как безумие, велик в той любви, что является ненавистью к самому себе".
Собственно, это главный вопрос Кьеркегора: как могло такое было, что отец решился убить собственного долгожданного, вымоленного и богоданного сына, убить не ради чего-то, а по простой прихоти своего Бога? Неужели можно исполнить такое требование? Неужели жизнь своего ребенка может значить меньше, чем повеление своего божества? Достаточная причина разочароваться в своей вере, и тем более для человека чуткого и любящего.

Причем Кьеркегор не рассматривает проблему теодицеи (в смысле, как мог всеблагой любящий Бог такое потребовать и зачем), а только личность самого Авраама, его *человеческий* выбор. Бог Кьеркегора, в противоположность толкованию Гегеля, - изначально трансцендентен, нет никакого внутреннего Бога, а следовательно, нет и оправдания для Авраама, что "это только мое".
Первый вывод Кьеркегора - что вера есть не просто самоотречение, но "бесконечное самоотречение - это последняя стадия, непосредственно предшествующая вере". Другое дело, что посредством самоотречения верующий не отказывается от чего-то, а напротив, получает все, получает "абсолют" взамен своего маленького "единичного". Такой обмен имеет смысл. "В бесконечном самоотречении заложены мир и покой, и утешение в боли - правда, только если движение осуществлено правильно".

Казалось бы, этого достаточно, человек отказался от себя, но получил взамен Бога - о чем еще говорить? Но ведь Авраам не собой лично жертвует, и даже не своим сыном - он жертвует еще самой моделью отношений отец-сын, счастьем своей жены и друзей, он совершает непростительный поступок с точки зрения общества. С этической стороны ему нет оправдания. И тут включается второй вывод Кьеркегора: существует абсолютный долг перед Богом. "Парадокс веры таков: единичный индивид выше, чем всеобщее, единичный индивид определяет свое отношение ко всеобщему через свое отношение к абсолюту, а не свое отношение к абсолюту через свое отношение ко всеобщему".
Когда есть я и есть Бог, все остальное и все остальные уже не существенны. Стандартная этика здесь не применима. Самоотречение по-кьеркегоровски потому бесконечно, что человек отрекается не только от себя, но и от всего мира заодно - и получает взамен не только абсолют, но и мир, преображенный в этом абсолюте. Что вполне выражается поговоркой "бог дал, бог и взял", как ни смешно.
Тут Кьеркегор вполне кстати вспоминает Евангелие от Луки: "Если кто приходит ко мне, и не возненавидит отца своего и мать свою... тот не может быть моим учеником". Новый завет! а жестокость та же. Бог всегда на первом месте. Отсюда и знаменитые слова Авраама про "Бог усмотрит себе ангца": Авраам не может говорить сам, потому что он уже не принадлежит себе, согласившись исполнить поручение и приведя Исаака на гору, он уже совершил это "движение самоотречения". Он может либо промолчать, либо солгать, и он молчит, пока сын не задает ему прямой вопрос. Единственное, что ему остается сделать в ответ - это сослаться на свое отношение с абсолютом, "Бог усмотрит". Наличие такого фактора, как Бог, является ответом на все вопросы.

Что сказать, безумная и прекрасная этика. Но она подходит только для "рыцарей веры", которые этот асболют признают. Секундные колебания - и из отца веры Авраам или любой другой на его месте превратился бы просто в безумного сыноубийцу. Прекрасная безумная этика, которая очень мало кому подходит, и даже сам Кьеркегор признает, что это не его высота.

ps не могу не похвастаться - замечательная Лита очень вовремя подарила мне обложку как раз под эту книгу:

@темы: кьеркегор

---

Дэн Симмонс "Гиперион"

Кажется, я открыла для себя (точнее, мне открыли) еще одного фантаста, которого я готова поставить на одну полку с моим любимым Кардом. И по уровню текста, и по силе психологического воздействия на читателя. Как ни странно звучит, "Гиперион" - это в большей степени философия и психология, а в меньшей - фантастика. И это при том, что фантастики в нем как раз на любой вкус - от милой "семейной истории" до боевика и киберпанка.
Семеро незнакомых друг с другом людей собираются в паломничество к какому-то крайне загадочному, жестокому и неуловимому божеству на захолустную планету. У каждого из них - свои причины, очень веские и очень личные, чтобы туда отправиться. Подразумевается, что каждый хочет чего-то добиться от этого божества - то ли милости, то ли наоборот, но явно это почти нигде не звучит.
Притом, что люди совершенно непохожи и цели у них тоже разные, некоторые конфликты и вообще напряженность между ними неизбежно. В то же время ситуация такова, что достижение *общей* цели требует хотя бы минимального сотрудничества, и они решают познакомиться поближе. Каждый рассказывает свою историю, свою главную тайну - что именно побудило его отправиться в паломничество к Шрайку.

А вот здесь начинается нечто дивное. "Гиперион" на самом деле не один роман, а семь. Семь историй, различных не только по сюжету и стилю, но и по общей морали. После каждой у читателя остается некое ощущение "правильности", своего рода морального урока на конкретном примере - и при этом после каждой оно отличается. Сколько людей, столько представлений о правильном, важном, о том, что имеет ценность. Симмонс волшебным образом ухитрился так влезть в шкуру каждого рассказчика, что с его позицией соглашаешься, ему сопереживаешь, и нельзя поспорить, что ни у кого из героев не было лучшего выхода. Каждый выбирает свою ценность, то религию, то защиту своей родины, то защиту родины чужой, то любовь, то семью. В изложении каждого его ценность выглядит, действительно, уникальной, ради которой можно пожертвовать всем остальным. Это мастерски написано, совершенно пронзительно, и после каждой почти истории просто трясет.
Все истории и всех героев объединяет, по большому счету, только одно - ремесло в том смысле, который вкладывала в него Марина Цветаева ("мое святое ремесло"). Ни у кого из них нет нормальной жизни, "мещанского счастья", домика с белым заборчиком и тд. Ремесло определяет сам их образ жизни. Ремесло дипломата, священника, военного, родителя. Именно из-за него они в конечном итоге оказались здесь все вместе.
Разумеется, одни истории производят больше впечатления, другие меньше. Скажи мне, какая история в "Гиперионе" тебе нравится больше, и я скажу, кто ты. Я лично выбираю историю священника - меня всегда завораживала способность любить то, что ты не можешь ни увидеть, ни узнать, да еще так любить.

Герои медленно продвигаются к месту своего назначения - заброшенному городу, в котором проявляется это кровожадное божество - и рассказывают истории. Истории заканчиваются как раз вовремя - они прибывают на место, им осталось пройти всего немного. На этом заканчивается роман.
Кажется, именно по этой причине не следует читать "Гиперион" до определенного возраста - помнится, при первом прочтении я была жутко разочарована, что основной конфликт - найдут ли они Шрайка и что тогда будет - собственно, не разрешен. Нужен некоторый опыт в таких делах, чтобы понять, что основной конфликт состоит не во "внешнем" сюжете, а во "внутреннем". Текст обрывается на очень высокой ноте, которая есть одновременно начало и конец. Возможно, они шли не для того, чтобы встретиться наконец со Шрайком, а только чтобы рассказать свою историю. Измениться, послушав истории чужие, объединиться.
Как там было у Борхеса, "они пускаются в почти бесконечный путь: преодолевают семь долин или морей... Многие из странников дезертируют, другие погибают. Пройдя очищение в трудностях, лишь тридцать вступают на гору Симурга. Наконец они его узрели, и тут им становится ясно, что они и есть Симург, и что Симург - это каждая из них и все они вместе". В романе это не так, конечно, но открытый финал - совершенно открытый - позволяет предположить все, что угодно. И учитывая, что истории различны, герои различны и цели у них различны, открытый финал в данном случае - единственный способ закончить текст, потому что любая другая концовка свела бы на нет все истории, кроме одной. А автор не отдает предпочтения никому из своих героев.

@темы: симмонс